Киморди - дикий елов. Книга с двумя концовками

Описание:В мире, который открывается на страницах романа «Киморди – дикий елов», кроме людей живут ещё и другие гуманоиды. Они называют себя еловами и живут в городах, бок о бок с человеком. Люди привыкли к еловам, и даже принимают их в свои семьи, потому что елов или еловиха – незаменимый друг для ребёнка.
Но есть ещё и дикие еловы. Те, что обитают в густых Заморских лесах и боятся всего, что связано с миром Человека. Увы, как выяснится, не зря… 



Если меня спросят, какое существо самое дикое в густых Заморских лесах, я, не задумываясь, отвечу: «Конечно же, заморской елов!» «Но разве может быть елов ДИКИМ?» - подумаете вы. Да, может! Не смотря на свою «ручную» природу, они прекрасно обходятся без опеки ласковой хозяйки, и даже родственники не всегда имеют перед ними твёрдый авторитет. Обычно сердце и душа дикого елова принадлежат родному краю, той колыбели, в которой он растёт.
С рождения, и до самой смерти.
Так я думала РАНЬШЕ…
Но однажды я услышала историю, которая заставила меня понять: даже ДИКИЙ елов, живущий вдали от цивилизации и носящий одежду из растений, способен забыть свою родину, свой привычный образ жизни ради чего-то, что окажется в его судьбе БОЛЕЕ важным…

Глава первая
Киморди. Мир, Что-Лежит-За-Лесом

Киморди выпало родиться в далёком, прекрасном и экзотическом крае, в густых, девственных лесах, издревна носивших название «Заморские», потому что этот остров со всех сторон окружён морем. Сам он называется Оазисом В Водной Бесконечности, и его принято считать исторической родиной всех еловов, которые на сегодняшний день живут в нашем мире в количестве, не многим уступающем количеству людей.
Однако не все еловы ушли с Оазиса, не все присоединились к цивилизованному миру. Многие предпочли остаться… Остаться и забыть, что когда-то люди и братья звали их с собой.
С тех пор прошло много лет. У Киморди, юного дикого елова, были мать и отец, девять братьев, девять сестёр и общий «дом» для всех – дом под открытым небом. Рос паренёк в семье таких же, как и сам. Весной и летом их обитель цвела так пышно, что из-за густых крон деревьев становилось не видно неба. Что такое зима и холод, здесь не знали: на острове круглый год властвовало лето. Это место было похоже на рай… В безоблачной синеве бездонных небес, кажется, можно утонуть, если лежать на берегу моря и смотреть в них слишком долго. Песок похож на манную крупу, только нежнее, мягче и чуть-чуть желтее. А море… Ах, море! Вода в нём настолько прозрачна и чиста, что сквозь неё, даже на большой глубине, можно без труда разглядеть всё обилие разноцветных камушков, кораллов и ракушек на дне. Температурой же она напоминает парное молоко… С разбегу вбежав в море, разом оказываешься словно в тёплых, ласковых объятьях.
В отличие от городских, дикие еловы не ходили в школу, не заканчивали колледжей и университетов, не участвовали в напряжённой жизни каменных джунглей больших городов и даже не знали об их существовании. Обособленные, независимые и вольные, как стихия, они каждый день лазали по деревьям за сладкими и сочными плодами, (которые городские могли позволить себе лишь по праздникам,  да и то – за большую сумму), купались в солёных морских волнах, спали на траве, носили плетённую из растений одежду и дичились всего, что было чуждо знакомому лесу. Другими словами, они были заморскими еловами, и кроме родного, зелёного края, иного мира для них не существовало! Шум моря и щебет ярких экзотических птиц были любимой музыкой, а вольная песнь ветра являлась гимном их свободных сердец.
Взрослые братья Киморди уже нашли себе невест, старшие сёстры – женихов, а младшие только недавно вылупились из яиц и нуждались в заботе. Киморди находился где-то посередине между теми и другими, то есть был подростком: юным, но уже достаточно крепким и ловким еловом, чтобы ходить на охоту вместе с отцом и старшими братьями.
Киморди всегда отличался своей непредсказуемостью. То он был тих, задумчив и незаметен, как тень, до такой степени, что окружающие забывали о нём, то вдруг вновь напоминал о себе, совершая что-то, ему было нужно, и чего от него совершенно не ожидали. Зачастую потребности елова шли вразрез с желаниями его родных… Нет, Киморди не бунтовал, не спорил, не доказывал своей правоты, как большинство других подростков. Он внимательно выслушивал всё, что ему говорили, с кротким видом кивал головой, а поступал… Всё равно по-своему.
Подросток обладал утончёнными, не свойственными диким еловам чертами лица, чрезвычайной гибкостью тела и лёгким, быстрым бегом нифтиных, (ног). Он был красив и изящен, словно еловиха, и казался своему племени необычным, так как много времени проводил в занятиях, другим не понятных. Например, вместо того, чтобы думать о выборе невесты и совершенствовать свои навыки охотника, заслужить расположение вождя и уважение старейшин, юный елов мог часами созерцать блестевшую на солнце «тропу», неестественно ровную и прямую, (ту, что создана цивилизацией, а не природой).
Возможно, вам показалось, что остров населён исключительно дикими еловами и животными, но это не так. Если бы не близкое соседство людей, еловы, наверно, были бы уверены, что являются единственными носителями разума в этом мире. Но доказательства обратного встречались им даже тогда, когда они их не искали, а если искать, как это делал Киморди, то иллюзия и вовсе терпела полный крах.
«Тропа» бежала мимо леса и терялась в бесконечности. Вид этой дороги в чужой, опасный, но такой загадочный и тем притягательный мир, волновал юного Киморди ещё с детства. Родители строго запрещали ему приближаться к ней… Но не для того ли существуют запреты, чтобы нарушать их? Киморди понимал, что поступает неправильно, и, возможно, когда-нибудь пожалеет, как это пророчила ему мать... Но поделать с собой ничего не мог.
В особенно знойную погоду асфальт сильно разогревался, и тогда «тропа» начинала неприятно пахнуть. Запах был похож на тот, каким обладали и эти странные, металлические люльки, в которых совершают свои таинственные путешествия неведомые существа люди. Благодаря внимательным и продолжительным наблюдениям, Киморди давно понял, что они – не живые, пока в них не сядет человек. Люльки носили человека в своём брюхе и бегали так быстро и шумно, как не умело ни одно знакомое ему животное.
Многочисленные братья и сёстры Киморди тоже не одобряли его любопытства к Миру, Что-Лежит-За-Лесом, но елов был уверен, что ему не грозит опасности, так как созерцал «тропу» с высокого дерева, чья густая крона надёжно скрывала его от человеческих глаз. Он взбирался на самую вершину, откуда открывался максимально широкий обзор на всю окружающую местность. Укрытый тенистой кроной от нежелательного внимания посторонних и палящего солнца, Киморди проводил долгие часы наблюдений и размышлений, забывая помогать отцу и общаться с друзьями. Мать такое поведение сына волновало, братья – осуждали и отпускали в его адрес колкие шуточки, отец норовил дать нагоняй, а друзей, способных понять и принять странного елова, по мере его увлечения чужим миром становилось всё меньше и меньше.
У Киморди были свои секреты. Никто не знал, что под листьями, служившими ему постелью, юный елов прятал глянцевый журнал с цветными картинками (фотографиями) и непонятными каракулями, (текстами). Эту вещь он нашёл случайно, когда бродил по лесу с друзьями недалеко от дороги в поисках съедобных плодов и ягод. Кроме него журнал никто не заметил, а Киморди поднял его и решил никому не показывать, дабы не испугать и не вызвать среди сородичей паники. Ведь все заморские еловы знали, что их лес периодически посещают люди, существа, намеренья которых бывают опасными и коварными. Найденная же Киморди вещь доказывала недавность одного из таких визитов. Суеверные заморские еловы очень боялись всего, что как-то связано с Миром, Что-Лежит-За-Лесом, и один вид безобидного журнала мог привести их в неописуемый ужас.
Иногда Киморди становилось смертельно скучно среди своих. Увы, но страхи диких еловов перед чужаками не были пустыми, он помнил это, ощущая необъяснимые тоску и грусть, с которыми приходилось мириться. Случалось, что после того, как человек приходил в лес, кто-нибудь из диких еловов брал, да и исчезал из племени бесследно! Чаще всего это были молодые и крепкие еловы, чьи-то взрослые сыновья, старшие братья или возлюбленные. Они пропадали, и никогда больше не возвращались в свои семьи… Те, кому случалось быть свидетелями похищения, рассказывали, что люди приезжают в Заморские леса на больших зловонных люльках, намного больше, чем те, которые обычно проносятся перед взором Киморди, останавливаются где-нибудь в наиболее тихом и глухом месте, расставляют сети, готовят страшные грохочущие палки (ружья), и – ждут. А потом, когда жертвы попадают в уготовленную ловушку, заталкивают их в разинутую пасть прожорливой люльки и насильно увозят в Мир, Что-Лежит-За-Лесом, чтобы никогда больше не вернуть в родной дом…
В племени Киморди существовало много легенд о том, куда же попадают похищенные людьми бедняги. Некоторые из них рассказывали о страшных бедах и мучениях, которые уготованы несчастным вдали от дома, другие же были более позитивны и предполагали, что пропавшие еловы встречают в новом мире много чудесного, занятного и удивительного. Но таких предположений было меньше, чем первых. В лесу Киморди людей боялись, и приходили в ужас от одного только слова «человек». Маленьким еловятам запрещали играть вдали от семей, а на охоту ходили только большими группами, чтобы самим не стать добычей.
Сложней всего было со сбором съедобных плодов. Увы, но без них прожить никак не получалось, а похитители только тем и пользовались: расставляли свои сети, маскируя их в высокой траве, и ловили сборщиков, едва те на них наступали.
Там, где Киморди нашёл свой журнал, люди оставили потухший костёр и непонятный человеческий мусор, а так же примятую траву на том месте, где стояла их маленькая металлическая люлька. «Эти, наверное, не были похитителями», - решил елов. Хотя зачем тогда они приезжали в Заморской лес – не понятно. Один из старших братьев Киморди рассказывал, что иногда людей приводит в их края странный обычай расстилать на траве неведомые, цветные ткани, разгружать на эти ткани плетёные корзинки, битком набитые диковинной, ароматной едой, рассаживаться вокруг весело полыхающего костра и есть, пока всё не закончится. А когда их припасы иссякают, эти чудаки обратно залезают в металлическую люльку и убираются восвояси… Что такое «пикник», заморские еловы, конечно же, не знали.
Возможно, потому, что всю жизнь питались не иначе, как под открытым небом.
Они были уверены, что у людей есть свой лес, в котором можно было бы точно так же расстелить на траве ткань, разжечь костёр и, чавкая запасами еды, рассесться вокруг огня. Так зачем же они приходят сюда, а не занимаются этим дома?..
Но мир, открывшийся Киморди на страницах найденного журнала, многое объяснил ему. Он узнал, как выглядят возводимые людьми города, как красивы и уютны их жилища, как необычны быт и наряды. Любой другой дикий елов на его месте побоялся бы даже прикоснуться к этому изданию! А если бы и смог это сделать, на сём изучение бы и окончилось: так уж были устроены большинство из них. Но Киморди, очарованный и удивлённый, долго рассматривал фотографии человеческих квартир (реклама дизайна и интерьера), и на миг представил, как здорово, наверно, было бы однажды побывать в таком диковинном месте. Посидеть на диване, ощутить под босыми нифтиными (ногами) необычные ковры и искупаться не в море, а под искусственным дождиком, который на картинке тугими струями бил из забавного, металлически поблёскивавшего предмета, испещрённого круглыми дырочками на конце!
Киморди несколько дней просидел в уединении, листая забытый людьми журнал. Больше всего юный елов был потрясён тогда, когда увидел собственных сородичей. ТАМ, в этом неведомом, потрясающем размахом своей фантазии мире, еловы и еловихи чувствовали себя, как дома! Умытые, стриженные и аккуратно причёсанные, они улыбались, демонстрируя со страниц красоту своих сложных, но очаровательных нарядов. Люди создали для них специальные ткани, предметы гигиены и медицины, полезные, питательные лакомства! Оказывается, они пускают ему подобных жить в свои дома и относятся, как к членам своей семьи!!!   
Это было шокирующим открытием. На картинках еловы и еловихи были одеты так же, как люди, сидели с ними рядом и даже пили из удивительных, прозрачных бокалов разноцветную воду! Может, это сок? Сок есть в плодах, он похож на воду, только намного вкуснее. Если сжать изо всех сил какой-нибудь спелый фрукт, сок немедленно брызнет во все стороны.
Изучив все картинки, Киморди совсем иначе увидел тот далёкий и устрашающий мир, которого смертельно боялось всё племя, он осознал, что жизнь там не обязательно зла, или зла настолько, насколько они думали. В глубине души он даже стал мечтать, чтобы их собственное общество сделало шаг к эволюции, и многое бы отдал за то, чтобы научиться читать. Ведь будучи не грамотным, он мог только догадываться о смысле того, про что говорили иероглифы на страницах драгоценной находки. А люди и еловы из их мира наверняка умели понимать, что они означают…
Глядя на своих сестёр и юных елових из других семей, обладая хорошим воображением, Киморди начал мысленно примерять на них те волшебные наряды, какие могли бы они иметь за приделами дикой жизни. Эффект шокировал... Даже самая невзрачная невеста показалась бы первой красавицей всего племени, богиней, сошедшей с небес, имей она хотя бы самое простое платье, пошитое человеком из Мира, Что-Лежит-За Лесом!
Иногда Киморди уходил к берегу моря и рисовал на влажном песке то, что ему представлялось. Если товарищам случалось застать его за этим занятием, он быстро стирал свои рисунки и делал вид, что просто гуляет. Увы, но юный Киморди знал, что лучше не открывать другим свои мечты, иначе его сочтут безумцем. Итак уже потихоньку шептали, словно он родился из жёлтого яйца, тогда как обычные еловы появлялись из синих. Настоящее имя юноши было Ипсильпис (крылоногий ветер), но когда он начал подрастать, все стали называть его Киморди, что означало – обособленный, необычный, странный. Ведь он всегда был где-то там, в своём мире, в своей личной реальности, которая интересовала юного елова гораздо больше того, что находилось вокруг!
Несмотря на его юный возраст, многие еловихи из соседних семей уже хотели стать жёнами Киморди, (вопреки критичным замечаниям старших, их привлекала его своеобразная красота и загадочность). Но сердце юного елова оставалось не тронутым. Вместе с друзьями, он целыми днями носился по лесу, лазал по деревьям, прыгал через костёр и поедал вкусные плоды коалфы, которые росли недалеко от побережья моря. Киморди с радостью разделял принятые в его племени игры, но, оставаясь один, снова вспоминал о Мире, Что-Лежит-За-Лесом.
А засыпая, видел во сне другую жизнь, и сказочно красивая еловиха в сверкающем белом платье шла к нему на встречу, протягивала руку и звала за собой…   
               
Глава вторая
Отлов в Заморском лесу
   
Однажды, когда отец со старшими братьями вернулись с охоты, разделали тушу убитого животного и разожгли костёр, а мать стала обжаривать мясо, Киморди сидел у костра.
- Так вот чем ты занимался! – обратился к нему уставший и недовольный поведением сына отец, - Посмотри на своих братьев! Они – моя гордость. Благодаря их стараниям, мы сегодня будем сытыми. А что сделал ты, Ипсильпис? Где твоя добыча?
- Не дави на ребёнка, - вступилась мать, - Он ещё маленький! Придёт время – и Ипсильпис тоже начнёт вносить свой вклад.
- Я устал ждать, когда это произойдёт, - нахмурился отец, - И он уже давно не ребёнок! Мой племянник Исимон старше Ипсильписа всего на полгода, а у него уже жена и дети.
- Ипсильпис устроен иначе, - неуверенно возразила мать.
Киморди понурил голову: ну вот, опять разговор зашёл о больном…
- Он родился из жёлтого яйца! – обидно засмеялся один из братьев, следивших за разговором родителей, - Не сердись на него, отец. Это же Киморди! Вы ошиблись, когда давали ему имя. Этот елов – особенный! Ему не охота натереть мозолей на своих белоснежных ручках.
Смех был заразительным: его подхватили сёстры и младшие братья.
- Это не так!.. – воскликнул пристыженный Киморди, - Я прям сейчас докажу вам обратное! Вот увидите: не успеет мясо прожариться, как я принесу две корзины, до краёв полные спелыми плодами дерева коалфы!
Сказав это, юный елов схватил вышеупомянутые корзины и пулей бросился прочь, исчезнув в зарослях. Большие и сочные, плоды дерева коалфы были похожи на манго, но росли они не близко.
- Эй, Киморди! – неожиданно раздался знакомый голос, - Не за коалфой ли ты собрался?..
Елов остановился, обернулся и увидел своего приятеля, высокого, крепкого Пипо. Рядом с ним стояла Майтиния, нежная, красивая и румяная, как налившееся яблочко. Они были парой, и родственники еловов со дня на день ожидали, когда молодые решат стать одной семьёй. Пипо тоже желал этого всем сердцем, но Майтиния была капризна: ей требовались от возлюбленного постоянные доказательства того, что он её достоин. Она любила его гораздо больше, чем могло казаться остальным, однако часто заставляла Пипо ревновать: ей нравилось чувствовать, что она важна и любима.
- Давайте наперегонки!.. – заверещал Кифик, маленький брат Пипо, вынырнув из кустов за спиной Майтинии, - Я всё слышал, я тоже иду с вами!
Майтиние неожиданно пришла в голову какая-то мысль.
- У красавчика Киморди самые быстрые нифтиные во всём лесу! – улыбнулась она, глядя на Пипо, - Если ты его сегодня обгонишь, я соглашусь стать твоей невестой.
У влюблённого елова загорелись глаза.
- Мне нравится идея Кифика, - воскликнул он, - Так что, Киморди, ты с нами?.. Докажи, что ты родился не из жёлтого яйца! Обгонишь меня – и я тебе поверю. Если же нет – весь лес получит подтверждение слухам, которые о тебе ходят.
Киморди задумался. Он умел бегать очень быстро, но и Пипо отличался среди еловов своим проворством и скоростью. Однако не принять вызова значило проявить нерешительность и робость, а Киморди переполняло желание раз и навсегда опровергнуть эти обидные слухи о его появлении на свет, которые хоть и были совершенной нелепицей, но активно обсуждались молодыми еловами и еловихами из их леса.
- Хорошо, - с достоинством ответил Киморди, - Моё второе имя – Ипсильпис, и получил я его не зря. Ты сам сможешь убедиться в этом, Пипо! Ты, Майтиния, Кифик и все остальные еловы из нашего леса!
Друзья досчитали до трёх, и когда Кифик бросил камушек, они побежали. Киморди сразу вырвался вперёд. Быстро набрав свою предельную скорость, он мчался, как ветер. Ветки и листья хлестали его по лицу, но елов этого даже не замечал. Его охватило ликование: сначала Пипо удавалось бежать с ним наравне, но очень скоро он отстал. Кифик, с обезьяньей ловкостью цепляясь за лианы и прыгая, пытался обогнать Пипо, а за ними, едва спеша и срывая по дороге цветы, легким бегом следовала прелестная Майтиния, будущая, как считали в племени, невеста Пипо.
Впереди показались заросли коалфы, и Киморди, прибавив скорости, подбежал к деревьям и первый сорвал сочный плод.
- Я выиграл! – закричал елов, ликуя. Друзья стали собирать сочные плоды и складывать их в плетёные корзины.
- Киморди младше тебя, а ты от него отстал, - укоризненно сказала Майтиния Пипо, – Глядишь, ты и меня на Фафсафе не догонишь. Не хочу быть твоей невестой!
Смеясь, она покинула возлюбленного и перешла к другому дереву, где собирали Киморди и Кифик. Раздосадованный Пипо остался один. Фасфаф – это придуманная племенем брачная игра, в которой жених должен догнать невесту и сорвать с её головы плетённый из растений бант, что символизировало её расставание с детством и переход в новую жизнь.  Бывало, что некоторых особо шустрых невест женихи так и не догоняли, но это не имело особого значения: если любовь брачующихся была настоящей, невеста всё равно выходила замуж.
Коалфа, большие, круглые, синие плоды, уже совсем поспела. Её было здесь так много, что разбегались глаза! Увлечённые разговорами и пополнением корзин, еловы даже не подозревали, что совсем недалеко от них, скрытая в деревьях и кустах, стояла машина людей… Двое мужчин, поочерёдно передавая друг другу бинокль, сосредоточено следили за безмятежными дикарями. Третий, полный господин средних лет, важного вида и с поблёскивающей на солнце лысиной, не сидел в кустах, высматривая еловов, а стоял на дороге. Он облокотился о машину, курил дорогие сигары и о чём-то думал.  Кое-где в его волосах показалась седина, пышные усы были ухоженными и лоснились, а костюм выглядел свежим даже в этот жаркий день! Это был Влад Петрович, директор фирмы по отлову и транспортировке заморских еловов в Хонсву.
В распоряжении Влада имелось двадцать пять грузовых машин-клеток, и за каждую партию еловов, доставленных на мясокомбинат в городе Хонсве, он получал приличную сумму… Как бы ни гнусно это звучало, но законом такой расход диких еловов допускался. Хонсва был чёрным городом на карте, и население других городов, тех, где еловы были такими же полноправными жителями, как люди, осуждали хонсвичей, считая их равными каннибалам.
Но, увы, не все… Бизнес! Деньги, как говорят, не пахнут, и они решали многое... Влад Петрович был недалёким человеком, и, по его мнению, елов, родившийся, выросший и живущий в лесу, как дикарь, являлся уже не разумным существом, а животным, чьё мясо вполне нормально употреблять в пищу. Тем более, что хонсвичи были благодарны ему за его труд, и на эту «благодарность» Влад построил себе роскошный дом, обеспечил жену и дочь всем необходимым для комфортной, безбедной жизни. «Доброта» хонсовских каннибалов приятно оттягивала кошелёк, а самое главное – её было МНОГО…
И вот сегодня этот самый директор той самой фирмы в очередной раз приехал посмотреть, как проходит отлов, вместе с двумя охотниками. От его тлеющей сигары шёл дым, но еловов он спугнуть не мог: в густых зарослях видно не было, а обоняние у бедняг от природы слабое.
- Мишаня, ты расставил сети? – спросил один охотник другого.
- Да. Но вон те пятеро никак не идут туда, где я расставлял, – ответил худой и высокий парень со сгоревшим на солнце лицом, - И то: трое из них – самки! Чтоб провалиться главам хонсовских мясокомбинатов. Чем хуже еловихи?.. Почему нам запрещают их брать?!
- В Хонсве говорят, что в них меньше мяса. Слишком худые. Это наши, городские, нормальные. А дикие еловихи – кожа да кости. Зато яйца ценятся – только держись!.. Вот если удаётся поймать беременную… Ты недавно с нами, ещё не знаешь, какие деньги дают за пузатых.
- Слушай, а чем отличаются дикие от цивилизованных? Ничего в этом не понимаю.
- Думаешь, я понимаю? Я ж не девочка какая-нибудь, которая в песочнице целый день с ними играет. Вот, мой брат в прошлом году взял в семью елова. Для дочки. Бегают теперь вдвоём, моя племяшка и этот, с триугольной головой… Точно такой же, как эти вот дикие, только нормальный. Книги читает, мультики с Наташкой смотрит, в школе учится. И хорошо учится! Даже Наташке с домашним заданием помогает.
- Ого.
- Ну да. Это нормальный елов, разумный. Однажды слышал, что они по интеллекту ничем не уступают людям.
- Чушь какая-то.
- Вот и я думаю. Эти вот, дикие, ничем от животных не отличаются. Спят на земле, едят что попало, ходят полуголые...
- А ты бы рискнул попробовать мясца?
- У нас в городе за такое срок дадут, и не маленький.
- Да… Верно. Вот и я бы не стал. Но не только из-за опасения. По городу идёшь, смотришь на них, на цивилизованных – живут, как мы! Еловята в школах учатся, взрослые – работают, и не где-нибудь, а хорошие места занимают! Семьи заводят, книги пишут… А шоу-бизнес? Ты слышал, они ведь уже и на сцену лезут! И популярность при этом имеют – о-го-го! Нам до них… Если б не смешная внешность и маленький рост – я б их даже уважал.
- У-а-ха-ха-ха!.. И что, слабо мясца из-за этого хапнуть?
- Я не смогу съесть то, что когда-то ходило на двух ногах, мыслило и разговаривало, как человек.
- А если дикого?
- Нет. Мне больше свининка по душе…
Даже не подозревая о засаде и этих разговорах, дикие еловы увлечённо собирали коалфу.
- Смотри, вон там жирная добыча, - сказал Михаил, указывая на четверых друзей, среди которых был Киморди. - Трое из них самцы и только одна – еловиха. Жаль, что не беременная… Дима, смотри, они продвигаются к ловушке!
- Приготовь дробовик, но стреляй только по ногам… По лапам, то есть. И лишь в крайнем случае.
- Следи за остальными сетками. Смотри, там тоже группа! Лови всех одновременно, иначе поднимется паника и остальные разбегутся.
- Мамку свою учи, знаток.

- …Сколько у тебя уже плодов? – спросил Киморди Кифика.
- Почти полная, - похвалился тот.
       - А у меня только половина,  – сказала Майтиния, - Они такие вкусные, что я больше ем, чем собираю!
  - А вон на том дереве больше! Смотрите, ветки прямо прогибаются под их тяжестью, пойдёмте туда!
       - Смотрите, какой большой я нашёл!
       - А я ещё больш… И-и-и!.. Что это?!! И-и-и!..
Голосовые связки еловов отличаются от наших, поэтому вместо «а-а» у них получается «и-и».
Сеть резко захлопнулась, пленив Кифика и Киморди. Напуганные, они пытались вырваться на волю, но тщётно.
Одновременно с этой ловушкой захлопнулись ещё несколько, и воздух наполнился испуганными, растерянными криками. Те, кого не пленила сетка (еловихи), кинулись яростно рвать её, чтоб помочь освободиться пленённым друзьям, но справиться с такой нитью было непросто. Дмитрий выскочил из засады, высоко вскинул над головой ружьё и сделал несколько выстрелов в воздух, чтоб заставить притихнуть попавшихся и напугать свободных, не годных для хонсовских мясокомбинатов елових. Это сработало: Майтиния, которая до этого пыталась освободить Киморди и Кифика, упала лицом в траву и, обуянная ужасом от громкого шума, уползла в кусты. Другие с визгом бросились врассыпную и скрылись за деревьями.
Ловить их не стали, потому что ни одна не была беременна.
- Попались! – потёр руки Михаил.
- Вот чёрт! Один убегает... Миха, не зевай!.. – спохватился второй охотник, увидев Пипо. Елов перемахнул через кусты и быстро удалялся на сильных нифтиных, (ногах).
- А это не еловиха?..
- Нет, самец!..
Михаил метко выстрелил в Пипо. Издалека было видно, что подпрыгнул елов нормально, а приземлился уже на грудь и живот... Больше Пипо не поднимался… Прятавшаяся в кустах Майтиния вскрикнула, Кифик закричал и заплакал.
Дмитрий нахмурился и раздражённо сплюнул.
- Проверь, наверно, ты его убил… Я же учил – стреляй по лапам! Они очень нежные твари…
Михаил уныло поплёлся к тому месту, где упал Пипо. Елов лежал неподвижно, лицом вниз, из-под него в траву уже набежала лужица крови… Поддев ногой неподвижное, но ещё мягкое и тёплое тело, охотник пошёл обратно.
       - Пришил?..
       - Дохлый.
       Охотник выругался.
- Красава!.. Хонсва дохлятину не принимает, их главный девиз – «только свежее мясо!»
       - Да ладно, ещё отловим. Их тут полно.
- Не так всё просто, как кажется! – неожиданно вспылил Дмитрий, - Еловы – это тебе не глупые олени, на которых ты охотился раньше! Они – хитрая живность. Теперь надолго притихнут, сгруппируются, осядут. Ближайшие пол года в лес можно не соваться!
- Работайте! - осёк их Влад Петрович, которому уже порядком наскучило в лесу и хотелось домой, подальше от комаров и жары, - Пока что большая часть дикарей находится в неведенье о нашем пребывании в их краях. Грузите этих в машину!
Поместив пленённых в крытую грузовую машину, охотники снова засели в засаде. Но больше за сегодняшний вечер им не посчастливилось, и, когда солнце село, машина тронулись, не обращая внимания на яростные и отчаянные протесты живого груза в её чреве. Через единственное окошко Киморди увидел, как Майтиния склонилась и безутешно рыдает над Пипо.
        - Я люблю тебя, Пипо, - прошептала она сквозь слёзы, - Я ХОЧУ быть твоей невестой!
Но он её уже не слышал.
 
Глава третья
Неожиданное решение
      
В кузове крытой грузовой машины находилось десять или пятнадцать пленённых еловов, она быстро двигалась по гладкой асфальтированной дороге.
«Это же «тропа», за которой я наблюдал! – осознал Киморди с замиранием сердца, - Много лет я глядел на неё, и вот – теперь мчусь по ней в металлической люльке, похищенный и беспомощный. Что нас ждёт?.. Они убили Пипо… Пипо погиб! Всё-таки люди – чудовища. Но, может, не все?.. На страницах журнала я видел совсем другое!.. Такие, как я, живут среди них, и выглядят счастливыми, здоровыми и свободными! Как же понять то, что теперь происходит со мной и моими друзьями?..»
Деревья по обочине дороги начали редеть, лес оставался позади. Теперь пленники видели, что  дорога намного длиннее, чем казалась их племени.
- Они увозят нас с родины, мы должны что-то делать! – сказал один из еловов.
- Может, сломать эту прозрачную штуку? – предложил Киморди, указывая на окно.
- Чем? Головой?
- Даже если получится, отверстие слишком маленькое, мы не сможем пролезть через него!
Киморди ещё раз внимательно изучил маленькое окошко, имевшееся в их темнице. Через такое сможет протиснуться только еловёнок. А если допустить, что у кого-нибудь всё же получится – как он выпрыгнет из движущейся на большой скорости машины?       
- Выпустите нас, я хочу к маме! – заплакал Кифик. Из всех пленников он был самый маленький, но даже он не смог бы пролезть через окошко.
        - Не кричи, они не выпустят нас.
- Что они с нами сделают?!
- Тс-с. Попробуем убежать, когда они откроют машину.         
- Но тогда мы будем слишком далеко отсюда, люди привезут нас в свой лес, и оттуда мы уже не сможем убежать! Как бы ни были быстры наши нифтиные, у них есть такое, что может догнать любого…
- Да, как Пипо…
- Выпустите! Выпустите меня! Помоги-и-ите!..
        А машина всё ехала и ехала. Родной лес уже пропал из виду, солнце «утонуло» в море и стало темно. Впереди маячили огни города Фольма. Дорога шла через Фольм, мимо Анги и напрямую в Хонсву. Эти города находились вблизи поселений диких еловов, тоже на острове. При максимальной скорости от леса до Хонсвы можно было добраться к рассвету, но Дмитрию ещё нужно было довезти директора домой, а жил он в Фольме, в своём богатом особняке. Сейчас Влад Петрович дремал на пару с Михаилом, а Дмитрий внимательно всматривался в дорогу. 
       Заснули и некоторые из еловов, в их числе были и Киморди с Кификом. Взрослые же не могли уснуть вдали от родных мест. Было уже далеко за полночь, когда они въехали в ночной город Фольм и направились в центр, где жил Влад Петрович. Со всех сторон крытую грузовую машину окружили разноцветные огни: мерцающие вывески кафе, многочисленные окна высочайших домов и разноцветные киоски. От городского шума Влад Петрович проснулся. Проснулись и Киморди с Кификом.
     - Смотри, - сказал Кифик, глядя в окно и указывая на вывеску магазина, переливающуюся огнями, - Сколько диковинных, разноцветных ягод!
       - А вон – деревья! - воскликнул Киморди, указывая на фонарь.
     - Это не деревья, - догадался Синфис, - Они освещают этим тропы своего леса.
- Не похоже, чтобы это был лес, - сказал Кифик, поражённый городом людей, как и все,  - Это что-то другое. Оно не живое!
- Это дома, - сказал Киморди, - Люди живут не в лесах. Они строят себе удобные жилища, где им уютно и безопасно.
- Откуда ты знаешь?
- Я видел рисунки. Много человеческих рисунков. Я нашёл их в нашем лесу, - туманно ответил елов.
В другое время друзья насели б на него с расспросами, но не сейчас.
     - Мир, Что-Лежит-За-Лесом… Как же мы далеко от родных мест! - сказал красивый юный елов Кисинис, вспоминая свою голубоглазую, навеки им утерянную подругу Манракуйю. Пленников мучили самые дурные предчувствия. Пипо был убит у них на глазах, а теперь их движущуюся темницу со всех сторон обступил чужой враждебный мир, и бежать не представлялось никакой возможности.  Кисинис чувствовал, что ему уже не суждено вернуться к невесте...
       Машина сбавила скорость и свернула на гравиевую дорожку: они подъехали к закрытым воротам, за которыми величественно возвышался трёхэтажный особняк директора фирмы по отлову и транспортировке заморских еловов. Водитель посигналил, и кто-то во дворе поспешил нажать кнопку, после чего ворота гордо, медленно распахнулись. Большая машина неуклюже вкатилась во двор. По обеим сторонам дороги стояли зажжённые фонари. Вокруг росли садовые деревья. Дом был великолепен: от него исходила энергия богатства, уюта и благополучия! Из больших окон на первом и втором этажах лился приятный свет. На третьем горело только одно окно, остальные были темны. Внутри играла музыка.
       - Петрович, у вас сегодня какой-то праздник? – заметил Дмитрий.
       - У дочери День рождения, – ответил мужчина, устало отирая лоб, и вдруг спохватился, – Ах, я же забыл купить ей подарок!..
       - Бывает, - сказал Михаил.
       Еловы через их окошко видели только ворота.
       - Куда это нас привезли? – удивлялся Кифик.
  - Эта штука остановилась. Мы больше не движемся! Сейчас нас откроют, и тогда рванём со всех нифтиных, (ног)! – приготовился Синфис.
Киморди промолчал. Он был потрясён гибелью своего друга Пипо и боялся, что в случае попытки убежать люди снова выстрелят. Впрочем, ничего другого еловам не оставалось. То, что охотники сделали с Пипо, подтверждало, что всем пленникам грозит опасность в чужом мире, и оставаться в нём нельзя.
       Влад Петрович неуклюже выбрался из машины. Парадная дверь дома распахнулась, пролив на крыльцо свет и музыку. Смеясь, во двор выпорхнули две девицы. Увидев Влада Петровича, они поздоровались и пошли к выходу. Глаза девчат возбуждённо горели, а юбчонки были неприлично коротки. Оживлённо общаясь между собой, они периодически взрывались некрасивым, больше похожим на ржание, хохотом.
- Это подружки Вашей дочери? – покачал головой Михаил, – Не думаю, что они научат её чему-то хорошему.
Владу Петровичу было неприятно это слышать.
- Молодёжь… Ничего тут не попишешь, - предпринял он вялую попытку оправдаться, - Юля не слушает нас с женой! Недавно заявила, что хочет вместе с подругами кататься по клубам. Дескать, дискотеки там хорошие! Когда отказал, полдня на меня дулась.
Парадная дверь снова распахнулась, и на этот раз из дома вышла сама дочка директора, Юлия. Губы и ресницы у неё были накрашены, в ушах – золотые серьги, шея обвешана бусами, накрученные волосы покрыты лаком… А духами от девочки веяло так, что даже еловы, сидевшие внутри машины, почувствовали. Роста Юлька была невысокого, зато фигура у девочки уже испортилась, и теперь она росла скорее в ширину, чем в длину. На вид дочери Петровича сейчас можно было дать лет семнадцать.
        - Папусик!!! – восторженно взвизгнула девочка, вешаясь отцу на шею и чмокая в щёку, - Я скучала! Как поездка? А мы тут празднуем… Ик!
        К ужасу Влада, от дочери явно пахнуло алкоголем. Язык у неё заплетался, и отец, стыдясь, отстранил её.
        - Ты почему так намалевалась опять?.. Я разве не запрещал тебе? И что это за трусы?!
- Э-э… Что?.. Это шорты!!!
- Я же сказал, чтоб ты их больше не надевала! И что это за запах?.. Ты пила?!
- Ну, па-ап, мне же сегодня День рожденья… А? Ну, па-ап… - заныла дочь, покачиваясь и продолжая цепляться за отца, – Ну, с подружками, ну, чуть-чуть… Выпили вина… Ну, что тут такого, подумаешь, а, пап?..  Я ведь уже большая…
       - Как это «что тут такого»?! Как это «что тут такого», я тебя спрашиваю?!. – вскричал отец.
       Михаил и Дмитрий почувствовали себя неловко. Вслед за Юлией к ним грациозной походкой подошла немолодая и сильно накрашенная женщина, одетая в длинное бардовое платье. На пальцах у неё поблёскивали бриллианты, на запястьях – дорогие браслеты. Это была мать Юлии и жена Влада Петровича.
       Увидев её, мужчина смягчился.
       - Здравствуй, дорогой, - сказала она, обнимая мужа.
       - Клэр…- мурлыкнул Петрович, целуя любимую.
       - Ты знаешь, что наша дочка напилась? – сказала женщина таким тоном, словно это была только его вина.
       - Как?! Не может быть! Юлия, это правда?! – вид у Петровича был крайне глупый, - Клэр… Дорогая… Я делаю, что могу! К тому же, ты сама могла приглядеть за ней. Я-то был в отъезде…
- Ну да, как всегда…
- Клэр… Юлия!!! Ах ты, негодница! Ах ты, бесстыдница!.. Быстро иди домой, быстро, быстро!.. Да как же ты могла?! Где ты взяла спиртное???
       - Ну… Ну па-ап… Чуть-чуть… Подружки в погребе взяли… - промямлила девочка.
       Глядя на двух посторонних людей, женщина растеряно заулыбалась, слишком поздно испытав смущение. Ей было неловко и стыдно как за дочь, так и за свои слова. Юлька же перестала реветь и обратила внимание на грузовик.
       - О… Ик! Это что, ело… Еловы? Ой, ик!.. А, пап? – спросила она, обегая машину.
       - Еловы, еловы, - вздохнул Влад Петрович.
Дочка обрадовалась, что отец больше на неё не сердится, и прильнула к нему.
       - А подари-и мне одного ело…Ик! Е-елова.…А, пап? У меня ведь День рождения, а ты так ничего мне и не подари-и-ил…
Мать, Клара Витальевна, вопросительно посмотрела на мужа. Влад развёл руками. Женщина нахмурилась.
- Браво, мистер Дырявая Память. Подари ей, пусть угомонится, – бросила она сухо.
- Но это дикие еловы, и…- начал Влад Петрович.
       - Ничего, пока он не адаптируется, мы поселим его в комнате на третьем этаже. Всё равно она пустует. Он не убежит оттуда. Что там один елов, нашему бюджету это не повредит...
       - Ну.., - озадаченно пробормотал Влад Петрович, обходя машину и растерянно всматриваясь в тёмное окошечко, туда, где сидели пленённые, похищенные с родины еловы.
«Они ведь дикие, как животные! – растерянно подумал он, - Абсурд! Что мы с ним будем делать?..»
       - Вытаскивай любого!.. – завизжала радостная дочь.
- Милая, ты уверена?.. – Влад посмотрел на Клару почти с мольбой.
- Я думаю, нашей дочери не помешает чем-то занять своё время, - тихо сказала та, - И пусть этим «чем-то» будет елов, а не то, что она делает сейчас.
Директору вспомнилась Наташка,  племянница Дмитрия, которая тоже стала хозяйкой для елова. Мать и отец девочки в два голоса твердили, что новый член семьи буквально перевоспитал их дочь.
Правда, тот елов не был диким, а Наташка была куда послушнее, чем Юлька...
Влад Петрович принял решение, и посмотрел на своих людей. 
- Так… Вытащите нам из машины одного елова и заприте его в комнате наверху. Только осторожно, не покалечьте...
Чуть-чуть приоткрыв дверь темницы, крепкие, здоровые мужчины стали пытаться кого-нибудь поймать. Ближе всех оказался Киморди, и Михаилу удалось схватить его за нифтиную (ногу). Но насмерть перепуганный елов пронзительно закричал, и в машине поднялась паника.
       - А ну-ка… Давай-ка… - пыхтели мужчины, вдвоём пытаясь вытянуть Киморди. Однако еловы стали защищать его и крепко вцепились в приятеля, не давая врагам забрать его. Тогда Влад Петрович схватил винтовку, и, распахнув двери, навёл дуло на живой груз. 
       - А ну живо отпустите его, твари! Или всех перестреляю!.. – закричал он как можно более грозно, хотя едва ли смог бы спустить курок. При воспоминании об убитом сегодня охотниками елове ему до сих пор было дурно, хоть он и старался это скрыть. Обычно отлов проходит без крови.
     Увидев оружие, еловы окаменели от ужаса, так как вспомнили горький опыт несчастного Пипо. Михаил рассмеялся, а Дмитрий с такой силой рванул Киморди из машины, что даже повалился на спину, а бедный елов ударился и в кровь разбил нос.
       - Осторожней! Быстро, быстро!.. – скомандовал Влад Петрович. Михаил захлопнул двери и повесил на них тяжёлый замок.
     Не успел Киморди подняться с земли, как Дмитрий и Михаил крепко сжали ему руки и нифтиные, а потом потащили в дом. Елов пронзительно кричал, вырывался и лягался, и Михаил громко выругался, когда одна нифтиная (нога) вырвалась из рук и с силой заехала ему в челюсть. Но всё-таки они донесли Киморди до дома и заперли на ключ в пустой комнате. Пьяная дочка Влада Петровича тупо смотрела им вслед, шатаясь и засыпая на месте.
- Галя! Отведи эту негодницу в её комнату и тоже запри, - со вздохом сказал отец домработнице, которая, будучи по натуре человеком любопытным, услышала шум и выглянула во двор.
     Спустя какое-то время машина завелась и уехала, навсегда увозя оставшихся внутри диких еловов навстречу их печальной судьбе…
 
Глава четвёртая
Первый день в новом мире
   
Утром Юлька чувствовала себя из рук вон как плохо. Схватившись за голову, она громко застонала, надеясь быть услышанной своей мамой. Юльке очень хотелось, чтоб её пожалели и посюсюкали. Но не вышло… Вместо мамы горестный стон услышал папа, и зашёл посмотреть, как она. 
    - Ну что, как голова, дура? Думаешь, тебе просто так вчерашние выходки сойдут? Мы ещё поговорим о твоём поведении!
    Влад Петрович собирался провести основательную беседу со своей дочерью, но сейчас не было времени: во дворе его уже ждала машина. Так что воспитательные процедуры переносились на вечер. Если, конечно, не появится каких-нибудь дел. А дела появлялись… Они рождались, как грибы из-под земли, и Влад Петрович пытался объяснить это своей жене, но Клара и слушать не хотела.
- Я не дура! – разнылась Юлька ещё больше, – Па-ап, мне так пло-о-охо! Скажи, пусть Галка принесёт кофе с хлебом, с маслом и сыром!
    - Во-первых, не «Галка», а Галина Андреевна. Запомни это, - строго сказал отец, - Во-вторых – иди и сделай себе всё сама, не маленькая уже! В-третьих, перестань ныть. Я б на твоём месте старался не напоминать о вчерашнем, постыдился бы… К елову одна не заходи. Пока лучше вообще не приближайся к нему. Некоторое время за ним будет присматривать опытная няня. 
    - Какой елов?! А, тот…- в больной голове Юльки смутно забрезжили воспоминания вчерашнего вечера. Большая машина, а в ней… Так хотелось посмотреть, так хотелось! Потом одного елова насильно вытащили наружу. Он сопротивлялся, дрался, кричал… Но его всё-таки увели в дом. Неужели он здесь?!
    - Всё. Я ухожу.
    - Ну, пап! Па-а-ап!.. Скажи Галке…
    Влад Петрович ушёл.
    - У, балбес! – в сердцах буркнула Юлька, и почесала лохматую голову.
    Вставать было лень, но, приняв тот факт, что ей не дождаться хлеба с сыром и маслом, девочка вяло откинула пышное одеяло и свесила с постели ноги. Неуклюже встала с кровати и зашлёпала босиком по лестнице вниз, от души жалея саму себя. Мир казался ей жестоким и несправедливым.
    - Га-а-аль! – заныла она, ещё не дойдя до кухни, – Налей мне ко-офе!..
Галина Андреевна что-то готовила, в воздухе витали приятные ароматы, на плите пыхтела кастрюля.      
- Всё бы ей «налей кофе»! – рассердилась женщина, продолжая шинковать капусту, – Возьми и налей себе сама! Какая лентяйка!
     - Ой…. А я не знаю, как… - прикинулась девочка, делая большие, грустные глаза, - Чайник горячий!!!
Галина Андреевна сдалась, но не потому, что ей стало жаль Владову дочку, а потому, что у неё кончилось терпение.      
- На, пей!.. Сахар сама положишь.
     - А хлеб? А сыр?!
     - Лучше не серди меня, - пригрозила женщина.
     Юльке было лень мазать масло на хлеб, и она стала угрюмо пить кофе, даже без сахара. В голове роились обиженные и злые мысли, но потом она опять вспомнила про Киморди.
«У меня же теперь есть елов! Ого… Вот это да! Даже не думала, что отец согласится. Теперь я не хуже, чем Кристинка! У неё – еловиха, а у меня – елов. Можно будет их познакомить!»
От этих мыслей Юлька повеселела. Кристина была её подругой, и у неё жила еловиха по имени Манифилия. Манифилия нравилась Юльке, и она давно хотела тоже завести себе подопечного, или подопечную.

     …Киморди открыл глаза. Его окружала пустая светлая комната. На полу лежал мягкий ковёр, а через большое окно лился утренний свет.
«Солнечно... Где-то поют птицы. Где?.. - Киморди огляделся, но не увидел в комнате ни одной. Ещё слышалось знакомое шуршание.
«С таким звуком по дороге проносятся металлические люльки... Может, всё это находится снаружи?»
Последний туман затяжного сна растаял, вернув его в реальность. Елов с ужасом вспомнил, что с ним случилось.
«МЕНЯ ПОЙМАЛИ ЛЮДИ!!!»
Он вскочил и затравлено огляделся по сторонам, готовый бежать. Если придётся – даже драться, лишь бы спастись и вернуться домой! Но вокруг было тихо… И пусто. И бежать было некуда: комната казалась абсолютно герметичной.
Пение птиц. Шуршание машин за окном…
«Я в ловушке, – подумал Киморди, - Или…»
 Из памяти всплыл найденный в лесу журнал.
«Нет. Это – человеческое жилище! Я в Мире, Что-Лежит-За-Лесом, и где-то здесь, поблизости, люди, которые меня поймали».
Мысль о людях беспокоила больше всего. Но Киморди считал себя смелым еловом, и панике не поддался. Вместо этого он стал рассматривать и ощупывать всё вокруг, ища возможную лазейку, чтобы сбежать. Он был уверен, что находится в опасности, а мысль о том, что он может никогда больше не увидеть свою мать, друзей и родные места, приводила в ужас. В первую очередь Киморди подкрался к окну, но оно было закрыто, и снаружи оказалось ещё опаснее, чем здесь: Мир, Что-Лежит-За-Лесом, окружил Киморди. Он был повсюду!
Ощутив себя беспомощным и обречённым, помня гибель Пипо и неизвестную участь Кифика, Синфиса и других еловов, Киморди всё-таки сдался. Смерть была слишком страшна. Даже для него… Елов сел на пол и заплакал. Ему было стыдно за свои слёзы, но сейчас он чувствовал себя скорее маленьким, потерянным ребёнком, чем взрослым еловом, который может ходить вместе с отцом на охоту и искать себе невесту.
«Не зря наше племя боялось людей. Человек жесток! Человек – это холоднокровный хищник. Боюсь даже представить, что ожидает тех, кто остался в той движущемся, вонючей клетке… Но почему я здесь, а не с ними? Зачем люди привели, и заперли меня в этой коробке? Все люди живут в коробках, потому что так им уютнее…»
     Вдруг он услышал шум приближающихся шагов. Кто-то подошёл к двери и стал поворачивать в замке ключ. От страха у Киморди отнялись нифтиные (ноги), и он забился в самый дальний угол просторной комнаты. Дверь приоткрылась, и из щели с опаской выглянуло румяное, пухлое лицо.
- Ти-и-ихо, ти-и-ихо, мы тебя не оби-и-идим… - ласково прогудела женщина, (таким голосом обычно разговаривают с умственно отсталыми детьми), - Мы желаем тебе то-о-олько добра… 
Киморди стоял, забившись в угол, бледный от страха и готовый драться.
- Итак, здравствуй, дорогой, - сказала навязчивая женщина, с опаской вкрадываясь в комнату, – Спокойно, бояться меня не надо, видишь, как далеко я от тебя стою? Я не приближусь, если ты сам не захочешь, и не буду делать ничего, что причинило бы тебе вред. Я – твоя няня... Твой друг. Я здесь для того, чтобы обучить тебя тому, чего ты ещё не умеешь, и рассказать о новом мире, в котором ты будешь теперь жить. Влад Петрович – отец твоей хозяйки Юлии! Он хочет сделать из тебя воспитанного, цивилизованного, полностью социализированного елова. Не здорово ли это? Меня зовут Вероника Владимировна, а твоего имени я не знаю. Но не сомневаюсь, что оно у тебя есть. Итак, как тебя зовут, малыш?
Случаи, когда люди берут диких еловов в дом, не редки. Киморди был не первым, и Веронике Владимировне уже приходилось работать с такими, как он. Сейчас эти еловы полностью адаптировались, и многие были счастливы. Возвращаться в лес они не хотели.
Киморди оглядел женщину-человека и понял, что она не намерена ему вредить. Еловы могут ощущать энергетику тех, кто их окружает. Этим они совершенней людей, а многие даже обладают серьёзными экстрасенсорными способностями. Вероника Владимировна была безобидной и даже чем-то забавной... От неё исходил покой.
       - Меня зовут Киморди, и мне не нужны ни хозяйка, ни няня, - твёрдо сказал елов, - Единственное моё желание – это отправиться на родину. Верните меня и моих друзей домой!!!
Он больше не боялся. Он был рад, что люди оказались такими же разумными, как еловы. Раньше он не сомневался в этом. Но после убийства Пипо…
Киморди глубоко вздохнул и закрыл глаза, чтобы лучше ощутить Веронику Владимировну. Он понимал язык, на котором она говорила. Тоже благодаря своим природным, сверхъестественным способностям. «Нет, она полностью безопасна… - сделал вывод елов, - От неё исходит тепло... Много спокойного тепла».
И это было правдой. Вероника Владимировна категорически не переносила насилия, и не была на него способна. В её большом сердце жило много любви к природе, животным и окружающему миру. К счастью, она не знала, в чём состоит работа нанявшего её человека, Влада Петровича. Знай она это, её бы здесь не было. А Киморди сейчас очень нуждался в такой опытной няне, какой являлась Вероника.
       - Ну-у, - сказала женщина, – Подумай, зачем тебе дикие леса? Здесь ты заведёшь новых друзей, воспитанных, цивилизованных... Будешь жить в комфорте, вкусно кушать, изучать науки, когда освоишься. Тебе здесь понравится, Киморди! Я обещаю. И семья, которая взяла тебя, желает тебе только добра. Давай так… Ты поживёшь немного здесь. А потом мы предоставим выбор: либо этот мир, либо старый. Идёт?
Киморди задумался. Он ведь так мечтал изучить этот таинственный мир! А теперь он здесь, и у него есть такая возможность.
- Вы не обманываете?
Он пристально посмотрел ей в глаза. Взгляд елова был чистый и холодный, как отточенный клинок. Он врывался в самые глубины мыслей, нащупывал малейший подвох…
Веронике Владимировне не раз случалось подвергаться таким телепатическим проникновениям. Еловов нельзя назвать телепатами в полном смысле этого слова, но они умели тонко чувствовать внутреннее состояние живых существ, в том числе и разумных.
«Нет. Не врёт…» - сделал вывод Киморди.
- Конечно, нет! – сказала Вероника Владимировна.
Сердце Киморди наполнилось радостью.
- Хорошо, - сказал он, - Я доверюсь Вам. Я имею желание познать этот мир. И я надеюсь, что у меня получится. Но для начала я хочу узнать, что стало с моими друзьями. Их тоже похитили! И я не видел их с тех пор, как попал сюда. Со вчерашнего вечера.
Для Вероники Владимировны было новостью, что вместе с ним были ещё и другие дикие еловы. Говоря с ней о Киморди, Влад Петрович избегал подробностей.
- Твои друзья? – женщина выглядела удивлённой.
- Да. И я их больше не видел.
Вероника Владимировна вздохнула и погрустнела. Она начала догадываться, как всё было на самом деле. Диких еловов ловят, и похищают с родины. Не одного, для дома, а нескольких. Зачем? От страшного предположения женщине стало нехорошо. В мире, о котором идёт речь в нашей истории, люди знали о таких городах-преступниках, как Хонсва.
- Извини, малыш. Я не могу тебе ответить.
- Вы не знаете?
- Нет. Я не знаю.
  А вот сейчас она солгала… Но Киморди не был в этом уверен до конца. Его тревога за судьбу друзей ничуть не убавилась.
- Очень жаль… Я переживаю за них.
- Я думаю, всё будет хорошо, - неуверенно сказала женщина. Ей и самой хотелось верить в то, что предположения были ошибочными, но в глубине души она уже знала, что это не так.
В желудке у Киморди подозрительно заурчало.
- Я хочу есть, - сказал он, - Когда мы пойдём на охоту?
Глядя на полную фигуру Вероники Владимировны, он несколько сомневался, что добывать для него еду будет она. Возможно, она позовёт мужчин. Возможно, ему даже разрешат охотиться в одиночку. Интересно, чем питаются люди и те еловы, которые живут в их мире?
Няня улыбнулась. Её лицо было добродушным.
- У нас здесь всё немного по-другому, малыш. Если я начну объяснять, ты не поймёшь, но придёт время, когда мы поговорим об этом.
- Я не могу долго ждать. Я хочу есть сейчас!
- Не переживай. Поешь. Но сначала нам нужно позаботиться о твоей гигиене. Знаешь, что такое гигиена?
Киморди не знал, что означает это слово. В его племени так не выражались.
- Ты купался в море?
Киморди кивнул.
- И почему же ты это делал?
Елов испытал недоумение. Как она может не знать таких простых вещей?
- Плавать приятно. Вождь говорит, что вода не только ласкает тело, но и очищает его.
Вероника Владимировна удовлетворённо кивнула. Исходившая от неё в этот момент энергия была несколько странной. Так, словно бы она немного схитрила, но сделала это не со зла. Киморди почувствовал себя глупым. Человек не так прост, как кажется.
- Гигиена, малыш, это то же самое. Купаться.
Киморди не ощущал себя грязным. Грязь – это когда исходит плохой запах, а кожа – липкая, перепачкана в крови, жиру или соке плодов. Сейчас с ним такого не было. Но Вероника Владимировна, похоже, была другого мнения.
- Киморди, тебе следует хорошо помыться.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Я хочу, чтоб ты был похож на других еловов из нашего мира. Ты ведь больше не дикий? Так, Киморди? Или ты хочешь остаться диким и вернуться в леса? Не познав этого нового мира? – Вероника прощупала его интерес, и теперь использовала это.
Киморди не хотел упустить возможность. Его переполняло волнение и возбуждение, он чувствовал себя безрассудным и безумным… Ведь принять решение полностью измениться – это не с друзьями играть. Но еловам это даётся в тысячу раз легче, чем людям. И Киморди был готов. Он набрался храбрости и разрешил няне вывести его из комнаты. Они не спеша пошли к ванной по коридору, по ковру, который ласкал босые нифтиные (ноги) Киморди и поражал своей волшебной мягкостью.
«Из каких трав сплетена эта подстилка? – подумал он, - Наверно, они произрастают только здесь, в Мире, Что-Лежит-За-Лесом. Тот, кто плетёт эти подстилки, великий мастер своего дела».
Особняк Влада Петровича оказался таким большим, что можно было заблудиться. Здесь было три ванных и туалетных комнаты, несколько спален и огромный зал для гостей. Обеденных залов было два: один большой и один поменьше, на втором этаже: там ели в обычные дни, в узком семейном кругу. Погреб дома был набит дорогими винами и различными соленьями. На заднем дворе располагался бассейн и качели.
     Послушно шагая рядом с Вероникой Владимировной, Киморди смотрел по сторонам во все глаза, и сердце его замирало от волнения.
«Какой необычный, новый мир! Как тут всё непривычно и диковинно!»
Вероника Владимировна привела Киморди в большую ванную комнату, сверкающую, как новогодняя игрушка. Здесь было несчётное количество шампуней, гелей и мыл, в воздухе витал приятный аромат.
- Для того, чтоб помыться, тебе надо раздеться, Киморди.
Киморди испытал смущение. Он знал с детства, что обнажаться друг перед другом можно только елову и еловихе, которые стали мужем и женой. Но действует ли это правило ЗДЕСЬ? К тому же, Вероника Владимировна – человек, существо, не ему подобное.
- Я хотела бы предоставить тебя самому себе, - сказала няня, - Но пока не могу. Я должна проследить, правильно ли ты моешься, и помочь, если у тебя что-то не получится.
Киморди почувствовал себя снова маленьким. Должно быть, это естественно: теперь ему придётся взрослеть заново, учиться тому, чего он не умеет. Здесь, в новом мире, он ребёнок. Намного младше своих настоящих лет. И нужно позволить людям первое время опекать себя: так будет правильно.
Смущение всё ещё одолевало Киморди, но он заставил себя решительно стянуть свою юбочку, плетённую из стеблей цветов гаавы. Гаава растёт только в Заморских лесах, и племя Киморди использует её для изготовления одежды. 
     Вероника Владимировна добродушно глядела на своего подопечного, оставшегося полностью обнажённым. Она видела, что ему стыдно: Киморди прикрывался.
- Молодец. Стыд – это правильно, Киморди. Тебе нельзя ходить по дому, или по улицам без одежды. Единственное исключение – это я. Меня можешь не стесняться, я – как мама. А теперь залезь в ванну. Не бойся. Давай, я помогу. Вот так.
С помощью няни, Киморди оказался в ванной: она была похожа на те, какие он видел в журнале. В ванне было скользко, но вода была только на самом дне, и елов сильно сомневался, что её хватит, чтобы помыться.
- Вода польётся на тебя сверху, - сказала Вероника Владимировна, - Как дождик. Приготовься.
Потом она открыла кран, и Киморди и правда оказался словно под дождём. Тёплым, проливным дождём. Только шёл он исключительно над ним, всё вокруг оставалось сухим. Воды было так много, что она застилала глаза, и тогда елов догадался убрать голову из-под душа. Происходящее нравилось ему. Это было похоже на игру.
- А теперь надо намылись твои волосы шампунем. Шампунь нужен для того, чтоб сделать их чистыми.
Она сняла с полки одну из странных вещей, и выдавила из неё себе на ладонь что-то густое. Производя эту манипуляцию, женщина была совершенно спокойна. Благодаря своим способностям, Киморди мог почувствовать, что её действия не скрывают подвоха, и никакой опасности ему не грозит. Он позволил Веронике Владимировне вымыть его и насухо вытереть мягким полотенцем.
После этих процедур елов почувствовал себя непривычно свежим. Он был не просто чист, как после купания в море. Он был сверхчист! И это необычное состояние вызывало в нём радостное волнение.
- Теперь я больше похож на не дикого?
Вероника Владимировна достала из шкафа новую одежду, купленную сегодня утром Галиной Андреевной по указу Влада Петровича. Размер должен был подойти.
- Да, мой милый. Уже лучше. Ты молодец! Но кое-чего всё-таки не хватает. В нашем мире никто не носит таких вещей, как твоя юбка. Тебе нужно переодеться.
- А это обязательно? – спросил елов, настороженно глядя на красивую одежду, которую она держала в руках. Она нравилась ему, но была такой чужой, непривычной и незнакомой…
- Непременно. Над тобой будут смеяться, если ты станешь расхаживать по городу в юбке из растений.
- Но почему? Моя одежда удобная! В ней можно играть и охотиться, она сгодится для всего на свете! Даже во время женитьбы елов не отказывается от привычной ему одежды.
- Не думаю, что твоя будущая невеста и её родственники одобрят такой наряд, - сказала няня, - Ну же, Киморди! Побори свою нерешительность! Я слышала, дикие еловы отважны и бесстрашны. Неужели ты испугался простых брюк и рубашки?!
Киморди представил себе прекрасную еловиху из Мира, Что-Лежит-За-Лесом, из тех красавиц, каких он видел в журнале. Возможно, одна из них однажды станет его женой… Да, наверно, эта женщина, Вероника, права. Такая еловиха не выйдет за дикого елова! Привычный на его родине наряд отпугнёт её...
- Нет, - сказал Киморди, - Я не боюсь. Ни капельки!
Няня объяснила ему, как следует одеваться. Но Киморди всё-таки запутался. Сначала он неуклюже натянул на себя брюки, а потом, сверху – плавки.
- Эм-м, немного не правильно, Киморди.
- Вторую вещь я должен был надеть на голову?
- Нет, Киморди. Нет... Сначала плавки, потом – брюки. Плавки надевают так же, как штаны. Натягивать их на голову ни в коем случае не следует!
Одежда была необычайно мягкой и комфортной. Это было просто фантастически для Киморди. Он послушался няню, и переоделся снова, на этот раз правильно и почти без её помощи.
Женщина одобрительно оглядела своего преобразившегося подопечного. Взяла его за руку и подвела к зеркалу во весь рост.
- Посмотри, Киморди. Ты знаешь, что такое отражение?
Киморди знал. У них в лесах не было зеркал, но дикие еловихи часто прихорашивались, глядя на своё отражение в воде. Киморди тоже знал, что если посмотреть в воду, можно увидеть себя.
- Это ты, Киморди. Так ты выглядишь со стороны.
Он был поражён. Он видел перед собой елова из Мира, Что-Лежит-За-Лесом. Этого не может быть! Это не его отражение!..
- Это не я, - сказал Киморди, - Это не отражение.
- Почему ты так думаешь? Смотри, он повторяет за тобой все движения!
- Нет. Отражение можно увидеть только в воде. И оно не бывает таким чётким. Это обман!
И всё-таки ему подумалось, что няня не обманывает. Он подошёл к зеркалу вплотную, и коснулся его. Прильнул. Даже лизнул… Поверхность была гладкой и прохладной. И тот елов, которого он видел за ней, тоже изучал зеркало.
- В нашем мире вместо воды используют зеркала. Это зеркало, Киморди. И в нём отражение намного чётче. Я не обманываю тебя. Это действительно ты, малыш.
Вдруг елов из зеркала заулыбался. И Киморди почувствовал, что улыбается сам. Новый мир был бесподобным, и нравился ему всё больше.
- Я хочу есть, - напомнил Киморди.
- Конечно, мой милый. Сейчас всё будет, - ласково сказала няня.
Первый завтрак Киморди в новом мире состоял из щей с мясом, булочки с изюмом и бокала апельсинового сока. Вероника Владимировна продемонстрировала ему, как надо пользоваться ложкой. Такой приём пищи показался Киморди проблемным и странным, но, всё-таки, он приспособился. Еда понравилась Киморди, он счёл её удивительной и очень вкусной.
«Кормят… Люди действительно приняли меня в свою семью. Наверно, это хорошо: теперь мне не грозит от них опасность. Я становлюсь частью их мира!»
    - Воспитанные еловы говорят «спасибо» после еды.
    - Зачем?
- Так нужно. Елов, который говорит «спасибо», считается воспитанным и вежливым. Эти два качества располагают к нему других еловов и людей.
Киморди задумался.
- Спасибо, - сказал он после короткой паузы.
    Вдруг в дверях появилась Юлька. Она уже привела себя в порядок при помощи матери, но лицо всё равно было опухшим, помятым и больным. Юлька с любопытством уставилась на дикого елова. Сзади к ней подошла её мать. Увидев их, Киморди испугался и спрятался за Веронику Владимировну... Он был уверен, что няня защитит его.
- Милая, - сказала Клара Витальевна своей дочери, - Не мешай Веронике Владимировне работать с еловом. Пойдём, тебе надо приготовиться:  мы едем в гости.
  - Не хочу уходить! – заявила девочка, выдёргивая руку, – Хочу поиграть с еловом, он же теперь мой!
    - Но елов ещё дикий! – воскликнула мать, – Пойдём, пусть Вероника Владимировна занимается с ним.
     Юлька нехотя ушла с матерью.
- Кто это?.. Они опасны?!. – спросил взволнованный Киморди няню.
- Нет, малыш, нисколечко! Девочка – твоя хозяйка, Юлия, она хочет дружить. А женщина – мама хозяйки, Клара Витальевна, - сказала няня елову.
- Хозяйка?.. Как это?
- Это как мама, только не родная. Она будет заботиться о тебе. Я уверена, вы подружитесь.
Вероника Владимировна сильно сомневалась, что эта капризная и ленивая девочка будет ухаживать за Киморди так, как обычно это делают заботливые хозяйки. Скорей всего, елов будет предоставлен сам себе. Но дружба вполне возможна, если Юлька не умудрится как-либо оттолкнуть его.
Услышав ответ Вероники Владимировны, Киморди вздохнул с облегчением: сначала он подумал, что «хозяйкой» няня называет его будущую невесту… В мире, о котором идёт речь в нашей истории, еловы никогда не женятся на человеческих женщинах, так же, как человеческие мужчины никогда не берут в жёны елових. Но Киморди, всю жизнь проживший вдали от цивилизованного мира, не знал этого. Мало ли, что придумают люди?..
    - А почему она так распухла? – спросил Киморди, - Её укусила ядовитая змея?
    - Нет, - Вероника Владимировна засмеялась, - Понимаешь, Юля много кушала и чуть-чуть прибавила в весе…
    «Чуть-чуть?» - подумал Киморди с сомнением. Среди диких еловов встречаются пухленькие, но не на столько... Юлька показалась Киморди невероятно, неестественно «большой».
- Милый мой, поверь, тебе не следует бояться ни Юлии, ни Клары Витальевны. Так же, как Влад Петрович и я, они желают тебе только добра.
- Они не будут отбирать мою пищу? – серьёзно спросил Киморди.
- Нет. Наоборот! Они – те, кто будет тебя кормить.


Глава пятая
Первая встреча

   
- Вот видишь, какой ты умница! Настоящий молодец! – сказала Вероника Владимировна после того, как он в очередной раз самостоятельно заправил постель, принял душ, оделся и позавтракал, - А теперь нам пора посетить парикмахерскую. Надо остричь твои кудрявые и слишком длинные волосы.
Прошло примерно полмесяца с того беспокойного и тревожного вечера, как Киморди попал под неожиданную опеку людей. С каждым новым днём, прожитым в доме Влада Петровича, он всё больше привыкал к новой семье. Теперь у Киморди была своя комната, обставленная не хуже, чем комнаты хозяев, много разной одежды и игрушек. Он сказал, что ему нравятся журналы, и Вероника Владимировна принесла ему их целую стопку. Кроме того, у няни была специальная книга с картинками, по которой они вместе работали каждый день по нескольку часов, и это было самым интересным: елов узнавал много нового об окружающем мире и обществе, в котором он уже твёрдо решил остаться. Вероника Владимировна стала его самым близким другом и верным проводником, он доверял ей, слушался и с удовольствием выполнял всё, что она от него требовала и чему учила. Няня же, в свою очередь, считала его самым умным, самым сообразительным из всех подопечных, какие у неё были раньше. Киморди адаптировался со скоростью, поразительной даже для елова! Он был невероятно смышленым и здравомыслящим, единственное, чего ему не хватало – это знаний.
- Ты сказала, что надо «остричь» мои волосы. Как это? Это не больно?..
- Нет, милый. Совсем нет. Подстричь – это значит сделать волосы немного короче. Посмотри, какие они у тебя густые и длинные! По дороге осмотришь наш город, возможно, я что-нибудь тебе куплю… 
- «Куплю»? Как это?
Вероника Владимировна задумалась. Бывало так, что она даже слегка завидовала своим подопечным. Вот бы ей так: живёшь себе, а кто-то о тебе заботится…
«Но Киморди вовсе не беззаботный, - подумала женщина, - Он очень серьёзный елов».
- В нашем мире существуют деньги. Деньги бывают бумажными и металлическими. Даёшь их торговцу – и тот взамен разрешает взять еду, одежду или ещё что-нибудь. Чем больше у тебя денег, тем больше твои возможности.
Киморди напряг своё воображение, но так и не смог понять, о чём говорит Вероника Владимировна.
- Ничего страшного, - подбодрила та, видя замешательство своего подопечного, - Ты будешь изучать экономику и скоро поймёшь, о чём я только что тебе рассказывала.
- А что такое «экономика»?..
Словно ребёнок в возрасте почемучки, Киморди сыпал и сыпал вопросами, на которые Вероника Владимировна вынуждена была отвечать. Наконец, переодев его в дорогой костюм, какому порадовался бы любой современный елов, женщина повезла Киморди в парикмахерскую на одной из машин Влада Петровича. Елов ещё боялся шумного города и держался всё время рядом с няней. В парикмахерской Киморди усадили в кресло, надели через голову какую-то бесформенную, прозрачную кофту без рукавов (позднее он понял, что это не одежда), и развернули к зеркалу.
- Вот, полистай этот журнал, – предложила парикмахер, - Скажешь, какая причёска тебе нравится, и я её сделаю.
Киморди был рад изданию. Как ребёнок, он с интересом изучил цветные фотографии и выбрал то, что показалось интересным. Его коротко подстригли, но чтобы сделать модную причёску «гребешок», пришлось потрудиться: кудрявые волосы дикого елова упрямо не хотели ложиться, как надо. Парикмахер воспользовалась утюжком, но предупредила, что теперь придётся приобрести такой и пользоваться им каждый день.
- Что скажешь, Киморди? – спросила его Вероника Владимировна. Елов отрицательно покачал головой.
- Слишком это… Сложно. И не нужно.
- Что ж… Тебе решать. Ну, ладно. Пойдём.
Поблагодарив парикмахера за хорошую работу, Вероника Владимировна увела елова и снова усадила в машину. Они тронулись, и поехали домой. Киморди на заднем сиденье, няня – за рулём.
Киморди больше не боялся машин. Наоборот, в салоне комфортного автомобиля он чувствовал себя в безопасности, и мог спокойно обозревать окрестности через окно. Город был цветным и подвижным, он немного пугал, но вместе с этим парадоксально притягивал.
Когда машина остановилась на светофоре, Киморди увидел красивую еловиху, которая, выйдя из магазина, переходила дорогу. Она размахивала сумкой и улыбалась каким-то своим мыслям, даже не подозревая, что на неё внимательно смотрят. А сердце Киморди просто замерло от восхищения… Такая невеста завладела бы мечтами всего племени! Чем-то она напоминала ему красавицу из его снов…
«Она очень красива, - подумал Киморди, - Она похожа на ту, что снилась мне много раз!..»
- Вероника Владимировна, кто это?
- Еловиха Манифельза. Насколько знаю, она – подопечная подружки твоей хозяйки!
Машина тронулась, и они поехали дальше. Еловиха скрылась за поворотом. Киморди проводил её взглядом. Однако, его посетила утешающая мысль.
- Если она и правда подопечная подруги Юлии, возможно, мы ещё встретимся».
Вернувшись домой, он опять переоделся, уже начиная осмысливать этот процесс, как необходимый и разумный. Потом Вероника Владимировна отвела его в одну из комнат и оставила одного, чтобы елов мог расслабиться. Пообедал он в этой же комнате и провёл там весь оставшийся день до вечера.
    Ужинать его привели в маленький обеденный зал, где за одним столом собрались Влад Петрович, его жена Клара и дочь Юлия. Киморди ел несколько неуклюже, но уверенно и скромно, Юлька с любопытством разглядывала елова, а Влад Петрович следил за его движениями.
    - Благодарность Вам, Вероника Владимировна! – сказал он, обращаясь к няне, которая была здесь же, – Ишь, какой стал смирный! И ложкой неплохо работает. А, елов? – расплывшись в улыбке, он заглянул в самое лицо Киморди.
    Вероника Владимировна улыбнулась, кивнула и вышла. Елов поднял голову и молча посмотрел Владу Петровичу в глаза. В его взгляде чувствовался упрёк. Он как бы спрашивал: «Почему вы нас похищаете?.. Что скрываете от меня?» От этого взгляда Влад Петрович даже перестал улыбаться и почувствовал себя неловко: очень уж печальны, серьёзны и умны были большие глаза елова.
- Скажите, где остальные? Где мои друзья?..
Влад Петрович занервничал.
- Э-э… Хм… М-м… - неопределённо промычал он, теребя пальцами салфетку, - Зачем тебе это знать?.. Здесь, в новом мире, ты очень скоро найдёшь себе других приятелей, образованных, цивилизованных…
- Но мне и старые нравились! Я переживаю за них! Куда их увезла та большая машина?!
Влад Петрович стал лихорадочно придумывать ответ. Как серьёзен и умён этот елов! Как хорошо он умеет разговаривать! Разве это возможно?..
«Его друзья… Да, ответь ему, Влад, куда и для чего их увезла крытая грузовая машина? Чёрт…»
«На смерть. Ты отправил их на смерть!» - безжалостно прошептала Совесть.
 Сделав над собой усилие, Влад Петрович солгал.
- Их тоже… Э-э… Как и тебя, приняли в свои семьи богатые, состоятельные люди. Не переживай о них, елов.
Киморди пристально следил за лицом этого человека. Интуиция подсказывала, что Влад Петрович лжёт.
- Я смогу с ними встретиться?
- Конечно!.. Конечно, сможешь! – с жаром заверил мужчина, - Но не сейчас. Пока что они должны освоиться в новом мире, да и ты – тоже.
- Вы УБИЛИ Пипо…
- Пипо?.. Кто это?
- Тот елов, который пытался сбежать.
- О!.. Он не убит, нет! Конечно, нет!.. - пришла на помощь мужу Клара Витальевна, - Он просто легко ранен… Вот и всё. Мы никого не убиваем!
Киморди смотрел на этих людей и вдруг понял, что правды от них не узнает. Точнее, не сможет обличить их во лжи…
    Ужин продолжился. Клара, наблюдавшая за дочкой, которая наложила себе вторую полную тарелку, прервала напряжённое молчание:
    - Юлия, зачем ты так много накладываешь?! О небо, спаси меня, Господи, ты же сейчас лопнешь!
- Не-а, - заверила её девочка, - Галка прекрасно готовит! Вот за это я её уважаю!..
- Не «Галка», а «Галина»!
- Ай, какая разница…
- Юлия!.. Ты ведёшь себя невоспитанно!
- Да кому нужна эта воспитанность!
- Юлия!..
- Ну всё, всё… Убедили. Вы купите мне новый «айфон»? Этот уже не в моде!
Киморди ел, но без аппетита. После откровенной лжи Влада Петровича, больше всего на свете он хотел поесть сладких плодов коалфы у себя на родине…
    Юлька и её родители уже почти договорились о приобретении нового неприлично дорогого телефона для первой, а Вероника, увидев, что елов наелся, отвела его наверх, в его комнату. Чуть позже она уложила елова в мягкую постель, потушила свет и ушла, закрыв за собой дверь.
Уставший от обилия полученных за день впечатлений, Киморди быстро уснул, по привычке положив руку под голову и согнув в коленях нифтиные (ноги). Но, как ни мягка была шёлковая пижама, как ни пышна была постель, сон елову снился тревожный. Впервые после разлуки, он видел далёкий родной лес за морем, печальную Майтинию и отца с матерью, плачущих по нему... 
               
Глава шестая
В Заморском лесу
   
  …Спотыкаясь о корни растений и падая, дрожа всем телом, плачущая Майтиния бежала к своим родным, оставив мёртвого Пипо неподвижно лежать на земле недалеко от зарослей коалфы. Уже стемнело, но чуткие дикие еловы, сидевшие у дружеского костра, увидели её издалека. Майтиния бросилась на грудь к матери, задыхаясь от рыданий.
     - Майни, доченька, что случилось?.. Почему ты в крови?!. – испугалась мать.
     - Где наш Пипо?
- Почему Кифик до сих пор не вернулся?.. - затревожились еловы.
     - Они… Они убили его, убили Пипо!.. А Киф… Кифика и Киморди заперли в металлической люльке и увезли!!! – захлёбываясь слезами, кричала Майтиния.
Поднялся шум.    
- Как?! Кто?! - вскочило с мест сразу несколько еловов и елових. 
     - Куда забрали нашего сына?.. - переполошились родители Киморди.
     - Не зна-аю!.. - закричала Майтиния,  - Люди… Люди были здесь и схватили нас!
     - Куда забрали Киморди?! Куда?! - закричала мать елова.
     - А где же мои братья?.. Их тоже давно нет! - спохватилась одна из елових.
  - Куда они исчезли? Кого ещё похитили? - спросил Майтинию её отец.
     - Я не знаю!!! Я убежала, спряталась за деревом, а когда вышла, они уже исчезли…
     Всю ночь дикие еловы провели в бесплодных поисках, а еловихи – в слезах и переживаниях. На утро вырыли могилу и похоронили несчастного Пипо.
 - Люди – ужасные существа, - сказал вождь племени, - Они ловят нас, наших сыновей, когда они ходят собирать коалфу, увозят в свои общины и, скорее всего, едят. Они воруют наши яйца, если мы оставляем их близко к дороге. Не будем же больше позволять этим монстрам наживаться на наших слезах, не станем отныне ходить за пленительными плодами коалфы –  в их сладости таится горечь смерти!.. Фолтала, Милль, Исимон! - обратился он к своим старшим детям, -  Идите и предупредите об этом все остальные семьи в нашем лесу!
- Погоди, Танг, - вышла вперёд его мать, седая, смуглая, но мудрая и уважаемая  племенем еловиха, -  Нельзя так просто отказаться от плодов коалфы. Разве ты забыл, что мы нуждаемся в них не только как в пище, но и как в бесценном лекарстве?! Среди наших женщин есть мастерицы, которым открыты тайны природы и доступна её магия. Из сока коалфы они готовят драгоценный отвар, что способен исцелять наши самые страшные раны и болезни! Без него мы погибнем!.. Я предлагаю вот что: коварных охотников, подстерегающих сборщиков в густых зарослях лесах, нам не увидеть сквозь ветви и листья. Но если кто-нибудь взберётся на высокое дерево, как это делал юный Киморди, и предварительно изучит местность с высоты… Понимаете, как мы можем предупредить беду?
Дикие еловы, собравшиеся вокруг вождя и его матери в большую толпу, издали громкий возглас одобрения и понимания.
- Да будет так! – объявил Танг, вождь племени диких еловов, - Твои слова мудры. Запомните то, что она сказала, и в следующий раз, перед тем, как приближаться к коалфе, отправьте на дерево дозорного. Пока он не изучит заросли с высоты, никто не будет приступать к сбору!
- Согласны!!! – хором отозвались еловы и еловихи, все: от мала до велика.
- А ещё я предлагаю начать САМИМ выращивать коалфу в безопасных для нас, и недоступных взору людей местах, - предложила мудрая еловиха, и снова еловы ответили горячим одобрением.
    
Глава седьмая
Знакомство

     Проходили дни, недели, месяцы… Киморди потерял счёт времени. Сначала он целыми днями сидел в роскошном особняке, гулял по огромным залам, вкусно питался и выполнял задания Вероники Владимировны. Позднее, когда его сочли достаточно адаптировавшимся, для Киморди наняли учителей, чтобы на дому обучать его грамоте. Занятия длились по несколько часов в день, и это время было самым интересным для елова. Киморди схватывал всё на лету, чем немало удивил Влада Петровича: он-то думал, что разум дикого елова сильно уступает разуму тех, кто вырос в цивилизации.
Учителя полюбили Киморди за большую внимательность и старательность. Киморди был несказанно рад, что сбылась его давняя мечта: научившись читать, он мог теперь прочесть всё, что хотел! К огромному удивлению и гордости Влада Петровича, книги стали его лучшими друзьями. Киморди с жадностью тянулся к знаниям, и изучение нового мира стало его главной страстью.
Вероника Владимировна давно ушла, так как надобность в ней отпала: бывший дикий елов полностью освоился в новом мире, хотя жить здесь было совсем по-другому, не так, как на родине. Не надо было охотиться, чтоб добыть мясо. Не надо было собирать плоды. Киморди больше не мёрз, даже если на улице шёл дождь, и не страдал от зноя. День за днём, неделя за неделей он стал забывать родной лес и близких, свою прежнюю жизнь, которая казалась теперь чужой и странной... Елов часто выходил гулять, и вылазки эти были очень познавательными: каждый раз Киморди открывал в этом огромном, цивилизованном мире что-то новое.
Однажды Киморди проснулся рано утром. Солнце недавно встало, ещё не успело перейти на другую сторону и поэтому ярко светило через окно. Спать не хотелось. Киморди встал, заправил постель, переоделся и сел в кресло, попивая кофе с молоком и сахаром. Странный напиток: он кусал елова за язык, словно был живым существом! Вероника Владимировна говорила, что кофе надо пить осторожно, потому что он «горячий»… Что это значит? Что напиток может укусить?..
Киморди чувствовал уют и комфорт, размышлял о жизни, когда в комнату вдруг вошла выхоленная Юлька, ковыряя наманикюренным мизинцем в зубах после плотного завтрака. Войдя, она остановилась в дверях.
     - Давай играть? - предложила девочка, вынув мизинец изо рта.
     - Ты умеешь лазать по деревьям? - с сомнением спросил Киморди, оглядывая необъятную фигуру юной леди и вспоминая, как он играл с товарищами на родине.
Вопрос был неожиданным. Юлька не смогла установить логической связи между своим предложением поиграть и реакцией Киморди. Не найдя, что ему ответить, она просто ушла. Но через время ей стало скучно, и она опять пришла к елову.
     - Пойдём, я тебе гаджет куплю, - сказала она, - Хочешь? Выпустили новую модель! Такая, как у тебя, только круче. 
Киморди уже знал, что такое «гаджет», и даже научился им пользоваться. Больше всего ему правда нравилось не звонить, а делать фотографии.    
- А зачем мне новая модель? – искренне удивился елов, - И что означает «круче»?..
     Юлька опять испытала недоумение. Как можно не хотеть новый, крутой телефон?!
     - Ну не хочешь, как хочешь, - буркнула она, не придумав ничего умнее, и даже не попытавшись Киморди что-либо объяснить, - Пойду-ка я лучше к Пэйтеру.
Последние слова она сказала сама себе, не рассчитывая, что Киморди их услышит. Но он всё-таки услышал.
     На обед сегодня подали блюдо из курицы и картофеля, рисовый суп и два стакана сока в дорогих фужерах. Для первого и второго прилагались майонез и кетчуп в хрустальных тарелочках, а ещё – нарезанный треугольниками хлеб в хлебнице. Елов взял всё это вместе с подносом и плотно поел там, где ему захотелось: в большом обеденном зале, рассчитанном для приёма гостей. Потом, чтобы скоротать время, он стал гулять по особняку. Киморди ходил по огромным залам, спускался по лестницам, заглядывал во все комнаты и останавливался на некоторое время в тех, которые ему нравились. Иногда помещения были закрыты на ключ. К вечеру Киморди побывал даже в спальне Влада Петровича и его жены Клары. Весь дом был наполнен пронзительной тишиной и всеобъятным покоем. От нечего делать, Киморди помылся в душе, невзирая на то, что это был душ Клары Витальевны, побывал в Юлькиной комнате и не смог посетить только погреб, чердак и некоторые из тех помещений, которые были закрыты или куда ему не разрешили войти.
Когда стемнело и включили свет, елов вернулся в большой обеденный зал для гостей, где обедал днём, сел на казавшийся ему бесконечно длинным диван и включил телевизор. ТЕЛЕВИЗОР… Этот загадочный предмет вызывал в нём трепет и восхищение. Вероника Владимировна много раз объясняла, но он так до конца и не смог понять, как же он работает.
     Вернулись с работы Влад Петрович и Клара Витальевна. Через некоторое время они подошли к Киморди.
     - Милый мой, - Обратилась к нему Клара, - Ты не знаешь, где твоя хозяйка Юлия?
     Елов с интересом наблюдал за их взволнованными лицами, и не мог понять, чем они обеспокоены.
     - Она сказала, что идёт к Пэйтеру, - вспомнил он.
     - Ну вот, снова Пэйтер! – всплеснула руками Клара Витальевна, - Не нравится мне этот паренёк. Наша дурында ходит ко всем пэйтерам-шмейтерам, какие её только позовут! Чем ей не нравится Коля? Хороший мальчик, её лет, из благополучной семьи? У отца – свой бизнес! Нет, он, с её слов, «скучный».
- Вот придёт – устрою ей! - Без уверенности сказал Влад Петрович, - Никуда у меня не выйдет, пока не поумнеет.
Клара Витальевна внимательно на него посмотрела.
- Ты не имеешь над ней влияния, - сказала она, - Никакого! Всё это только слова.
Киморди молча наблюдал сцену их нарастающей ссоры. Люди говорили друг другу много странных слов и испытывали непонятные ему эмоции, которые он никак не мог себе объяснить. Сейчас их энергетика стала острой и неприятной, такой напряжённой, что ему сделалось неуютно, и он ушёл к себе в комнату. На сердце стало тревожно и грустно. Чуть позже, проходя мимо комнаты Влада и Клары, он случайно услышал их голоса. Киморди уже знал, что подслушивать неприлично, но и еловов похищать тоже, мягко сказать, неприлично.   
       - Клэр, детка, разве ты не поцелуешь папочку в щёку? - услышал Киморди томный голос Влада Петровича.
       - Папочка ты для Юльки, - голос Клары был сух и сердит, женщина всё ещё была недовольна, - А для меня ты муж, муж, который никак не купит мне те рубиновые серьги!.. И вообще, где наша дочь? Она неизвестно что делает с этим хитроумным пацаном, а ты думаешь о поцелуях! Ты звонил ей?
- Не берёт.
- На оба номера звонил?
- На оба…
       На следующее утро Киморди проснулся от шума в Юлькиной комнате. Влад Петрович ругал свою дочь.
     - А теперь говори, бездельница, что ты там делала до двенадцати часов ночи?
     - У подружки была… - ныла Юлька.
     - Не ври, ты была у Пэйтера! Когда это кончится? Пиво опять пили?.. Куда тебя тянет, негодница?! Чем тебе не нравится Коля, вы же с ним дружили? Что ты из себя строишь?..
     - Ничего не строю! Когда он хотел меня поцеловать, я ушла.
     - Так, слушай меня внимательно! Слушай сюда, я тебе говорю! С меня хватит. С этого дня ты не выйдешь за порог  своего дома, а если ослушаешься – не войдёшь сюда больше! Поняла?..
     - Ну, па-ап…
     Отец вышел.
       - У, гадкий! - буркнула Юлька.
       Немного полежав, Киморди встал, заправил постель, переоделся и пошёл пить кофе. На кухне он встретил угрюмую Юльку, которая пила чай с огромным куском пирога. Увидев елова, она стала ему жаловаться.
       - Ну вот, никуда теперь… - бурчала девочка, - Иногда мне кажется, что мой отец просто осёл. Что я буду делать целыми днями дома, ну, или во дворе? 
- А почему ты не слушаешься родителей? Твой отец прав, тебе не стоит дружить с плохими мальчиками и девочками, - сказал Киморди.
- Да ну их, - буркнула Юлька, - Мне нравится Пэйтер, и я люблю пить вино с крутыми девчонками, вести себя как взрослая. Это моё дело! Хочешь конфету?
       Киморди покачал головой: всё-таки Юлька была не права.
       - Ну, как хочешь, - сказала Юлька, приняв жест елова за ответ.
       На кухню вошла Клара Витальевна.
       - Юлия, к тебе пришли Кристина и её еловиха, говорят, ты приглашала их поплавать в бассейне. Это так? Если так, то твой отец разрешает тебе пообщаться, - сказала женщина и удалилась.
       - «Твой отец разреша-а-ает»… - передразнила Юлька мать, - Пойдёшь с нами в бассейн? В наш, на заднем дворе.
       Елов уже знал, что такое бассейн. Он согласился.
На заднем дворе было уютно и красиво. Посередине располагался большой бассейн глубиной в три с половиной метра, с трамплином и джакузи. Рядом, у стены дома, стояли лежаки, скамейка и кабинка для переодевания. Всюду были цветы, а в саду росли фруктовые деревья.
       Возле бассейна Юльку и Киморди ждали девочка Кристина и симпатичная еловиха Манифельза. Кристина была высокая, стройная, с густыми чёрными волосами. Красивая девочка, но когда Киморди соприкоснулся с её энергетикой, он обжёгся от холода. Какое неприятное, странное чувство… Казалось, Кристина просто рождена, чтобы генерировать холод и неприязнь! Она держалась высокомерно и постоянно отпускала какие-то саркастические шуточки, за которыми простодушная Юлька не могла угадать насмешек.
Кристина переоделась в кабинке и  изящно нырнула в бассейн с трамплина. Юлька же боялась прыгать. Неуклюже, с надувным кругом на поясе, она бултыхнулась в воду с берега, обрызгав Кристину.
- Киморди, пойдём к нам!..
- Да, сейчас…
       Еловиха Манифельза, незаметно поглядывая на Киморди, гуляла в саду, срывая ягоды. Киморди сидел на скамейке и смотрел на неё. Это была та самая еловиха, которую он когда-то видел из машины во время путешествия в парикмахерскую! Сегодня она казалась ещё прекрасней... Манифельза была стройная, с вьющимися рыжими волосами и тёмно-синими, как зимний вечер, глазами.
       - Привет! - сказал Киморди.
       - Привет! Ты елов подружки моей хозяйки?
       - Да.
       - А как тебя зовут?
       - Киморди. – он уже знал, что услышит, но всё-таки спросил: А тебя?
       - Манифельза! Необычное у тебя имя. Ты, наверно, из диких еловов?
       - Да, был когда-то.
       - Знаешь, а во мне тоже течёт дикая кровь. Поэтому у меня вьются волосы, а все думают, что я подкручиваюсь. Я никогда не видела своих родителей, но Марта Андреевна, мама моей хозяйки, говорит, что они жили в лесах.
       - Как же ты оказалась здесь?
- Домашние не любят говорить со мной на эту тему… Кроме Кристины. Но она только одно повторяет всё время: «Ты спаслась благодаря МНЕ! Ты обязана мне жизнью». Кажется, теперь она считает, что я – её собственность. Хотя быть хозяйкой елова – означает лишь то, что ты заботишься о нём, а не владеешь его жизнью.
- Как же она спасла тебя? От чего?..
- Я не знаю, Киморди. Она не рассказывает. Я слышу только: «Да если б ты зна-а-ала»… «Я тебя от сме-е-ерти спасла!» И всё. Много лет я пытаюсь узнать правду о своих родителях и том, как оказалась в этой семье, но всё тщетно. Я просто однажды вылупилась в комнате у Кристины, в той квартире, где мы живём. Но КАК яйцо оказалось у них, хозяева не рассказывают.
- Это странно.
- Да, знаю. Пойдём щипать малину? 
       Когда девочки накупались, и Юлька повела подружку в дом попить чай, Манифельза переоделась в купальник.
- Будешь плавать?
       - Пожалуй, да, - согласился елов, не отрывая от неё глаз. Ах, как Манифельза красива!..
Еловиха встала на трамплин и изящно нырнула ласточкой на самое дно. Всплыв, она сказала, улыбаясь:
     - Твоя очередь.
     Киморди разогнался и прыгнул с трамплина, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе. 
     - Вот здорово! Где ты так научился?!.. - восхитилась Манифельза.
- На родине, - сказал Киморди, придя в радостное волнение от неожиданного комплимента, - Мы залазали на высокое дерево и по очереди прыгали в море с длинной крепкой ветки. Соревнуясь друг с другом, мы ныряли, совершая головокружительные прыжки, и погружались глубоко под воду. А затем выходили на берег и бегали по лесу, играя, пока не устанем и не проголодаемся. Иногда с нами был мой старший брат с невестой, или наш отец.
       Киморди набрал воздуха и нырнул ко дну. Манифельза тоже нырнула и подплыла к нему. Еловы взялись за руки и стали кружиться под водой, смотря друг на друга сквозь отражающую солнце воду и улыбаясь. Так они провели почти три минуты и только потом всплыли. Еловы умеют задерживать дыхание на 4-5 минут.
       - Пошли в дом, - предложила Манифельза.
       Киморди нехотя согласился, и скоро они оказались на маленькой кухне, где пили чай их хозяйки. Кристина сидела и тараторила что-то про своих знакомых, Юлька, изредка угукая, жадно поглощала булочки с маслом, сыром и мёдом, опустошив уже не одну чашку чая. Увидев еловов вдвоём, Кристина почему-то запнулась и нахмурилась:
       - Так, ну ладно, я пойду. Манифельза, собирайся! Мы уходим, - сказала вдруг она и, взяв еловиху за руку, ушла прочь. Манифельза едва успела помахать Киморди на прощание. Он очень удивился… А  Юлька  даже не обратила внимание на произошедшее – она была увлечена одним из своих самых любимых дел: едой.

Глава восьмая
В леске

После того дня, еловиха Манифельза стала часто приходить к ним в гости, но больше одна, чем с Кристиной. Вдвоём с Киморди, они приятно проводили время за игрой в шашки или шахматы, (играть Киморди научил Влад Петрович). Юлька была рада гостье, и иногда присоединялась к еловам. Играла она плохо – самой удачливой из троих была Манифельза – но не унывала и не обижалась. Как хозяйка, Юлька была слишком ленива, но как подружка оказалась неплохой. Она любила составить компанию, рядом с ней и Киморди, и Манифельзе было уютно, обстановка складывалась приятная и непринуждённая.
Иногда еловиха Манифельза так чудесно, красиво пела, что сердце Киморди замирало в умилении! Еловы нравились друг другу, и оба это знали.
Конечно, Киморди не мог забыть о родном лесе и своей покинутой семье. Люди и не подозревали, на сколько глубока была эта тоска: пару раз елов даже всерьёз задумывался о том, чтобы вернуться домой, но, всякий раз, когда он почти вплотную подходил к этому решению, что-то его останавливало… Сердце Киморди разрывалось на части: там, за морем, его родина, его друзья, родные и близкие, а здесь… Здесь – была его ЛЮБОВЬ!
«Когда-нибудь я вернусь домой, и стану учителем. Я расскажу своим друзьям, братьям и сёстрам всё, что узнал о Мире, Что-Лежит-За-Лесом, принесу с собой книги и знания, - в волнении думал он, - Только вот как быть с тем, что мне придётся покинуть Манифельзу?.. Нет, без неё я не уйду... Разве что вместе, только так!»
       Киморди сидел и размышлял об этом, как вдруг в зал, где он находился, вошла Юлька.
     - Мы едем в живописный лесок у озера, - сказала она, уже чем-то чавкая,  - Идёшь с нами? Манифельза тоже едет.
Услышав, что в компании будет Манифельза, Киморди обрадовался и согласился. Они с Юлькой вышли во двор и сели в машину, где их уже ожидали друзья. Еловиха ещё издалека приметила друга, и её лицо осветила счастливая улыбка. Машина тронулась и ехала около часа на большой скорости, прежде чем остановилась в живописном лесочке с высокими тенистыми деревьями и шелковистой травой. Здесь протекала глубокая, хрустально-чистая река, которая впадала в Фольмское озеро.
     Юлька с подружками выскочили из машины и с гоготом побежали к озеру. Киморди же помог Манифельзе выйти из машины, и они медленно, под ручку пошли в лесок.
     - Лучше купаться в речке, чем в озере. Здесь вода чище и прохладней, - сказала Манифельза.
     По берегам реки росли высокие, крепкие деревья.
     - Хочешь, я покажу тебе, как мы ныряли на родине? - предложил Киморди, снимая верхнюю одежду, - Правда, здесь высота меньше, но тоже можно.
     - Ну, давай, - согласилась Манифельза, - А я буду сверху смотреть, как ты прыгнешь.
     Они залезли на одно из деревьев и устроились на длинной крепкой ветке. Манифельза села, свесив вниз нифтиные (ноги), а Киморди встал, приготовился и, сильно оттолкнувшись, совершил изящный и мудрёный прыжок прямо в воду. Манифельза сначала испугалась за него, а потом удивилась.
- Неужели тебе не страшно? - спросила она, когда Киморди всплыл.
     - Нисколько! - ответил елов, вылезая на берег, - Для меня это привычное дело. Но тебе лучше не пробовать.
     - Это почему же? - сказала еловиха, приподняв одну бровь, - Я тоже нырну!
     Ловко повиснув на ветке, она прыгнула в воду, только не как Киморди, а нифтинными вниз. Однако, елов удивился её ловкости: видно, Манифельза позаимствовала её у родителей. Затем, поплавав вместе ещё немного, они пошли к остальным.
     - А почему твоя хозяйка нахмурилась, когда увидела нас вдвоём? Тогда, в нашу первую встречу, когда вы пришли к нам поплавать в бассейне? - спросил елов. 
     Манифельза пожала плечами.
     - Не знаю. Может, она была не в настроении?
- А ты как думаешь?
Манифельза неожиданно погрустнела, и внимательно посмотрела Киморди в глаза, словно думая: сказать, не сказать?..
- Ты можешь доверять мне, - сказал ей елов, - Я – твой друг!
И Манифельза решилась.
- Признаться, мне бывает не слишком уютно дома. Семья, в которой я живу… Не знаю даже, как описать это. В ней нет тепла, Киморди! Да, именно тепла… Каждый живёт сам по себе, не редки ссоры, а порой у матери Кристины на теле появляются синяки и ссадины, о которых она не любит говорить… Глава семьи – Кирилл – агрессивен и вспыльчив. Когда он в гневе, я стараюсь не попадаться ему на глаза, так как он срывает злость на первом попавшемся. Кристина замкнута и не доверчива. Иногда трудно понять, что у неё на уме… Мы – не близкие друзья, хотя и выросли вместе. Я никогда не делюсь с ней своими секретами, а она ими и не интересуется.
Лицо Киморди неожиданно стало решительным, он взял Манифельзу за руку и твёрдо посмотрел в глаза.
- Обещаю: как только мы станем старше, я заберу тебя из этой семьи навсегда! Если, конечно, тебя устраивает такой спутник жизни, как безродный дикий елов…
Широко раскрытые глаза Манифельзы неожиданно заблестели, щёки зарумянились.
- Я согласна, Киморди! Согласна идти за тобой, куда бы ты ни шёл!
Наступившую неловкую паузу нарушил хруст веток: к ним вперевалочку шла Юлька, хозяйка Киморди.
- Вот вы где! Пойдёмте грибы искать, мы уже целый пакет подберёзовиков собрали!
- Киморди, ты идёшь? – спросила Манифельза.
- Пойдём!
Погуляв ещё немного по лесу, насобирав грибов и потушив костёр, в котором пекли картошку, друзья снова сели в машину, доехали до города и разошлись по домам. 

Глава девятая
В осеннем парке

     Наступил сухой, солнечный сентябрь. Киморди с Манифельзой гуляли по пустынному осеннему парку, наслаждаясь окружавшей их красотой. Вечернее солнце осыпало лучами рыжие макушки деревьев, а дувший время от времени ветер разгонял ворохи сухих листьев, с лёгким «ш-ш-ш» раскидывая их в разные стороны.
Осень нравилась Киморди. Там, откуда он происходил, царствует вечное лето, а здесь… Как же необычны эти хрупкие, рыжие, словно солнце, листья! Как забавно они хрустят под нифтиными (ногами), обутыми в новенькие, ещё жёсткие ботинки!
Киморди был радостен, как ребёнок. В душе его тёплым котёнком свернулся покой. Манифельза же была сегодня молчаливей, чем обычно.
    - Знаешь, - сказала она неожиданно, доверительно глядя ему в глаза - Ты первый елов, с которым я так близко общаюсь! Думаю, мы стали больше, чем просто друзья. У меня за всю жизнь не было никого ближе тебя.
    - Если бы не ты, - ответил Киморди, - моя жизнь сделалась бы скучной и серой, словно монотонная, затянувшаяся песня! Я уверен, что нигде, даже на моей родине, мне не будет так хорошо, как здесь с тобой!
    - Ах… Не знаю, как сказать тебе это, но… В последнее время меня мучают дурные предчувствия.
- Да?.. – Киморди перестал улыбаться, - Почему?.. Расскажи мне. Говори всё, как есть, ведь я твой друг! Ты можешь доверять мне.
- Боюсь, моя хозяйка не любит тебя по какой-то ей одной известной причине, - выдала Манифельза, - Каждый раз, когда я произношу твоё имя, Кристина морщится и делается угрюмой. Я пыталась разговорить её, но Кристина отгородилась от меня непроницаемой стеной. Я чувствую это. 
    Киморди погрустнел.
- Сочувствую. Непросто тебе. Но и ей нелегко, учитывая, что её отец, с твоих слов, довольно неуравновешенный.
- Нет, с Кристиной у них хорошие отношения. Это наши испортились… Почему-то.
- Не переживай, Манифельза. В крайнем случае, Кристина так и будет просто недовольна. Не станет же она насильно заставлять тебя дружить с кем-то другим!
Манифельза вздохнула.   
- Не знаю… Кристина непредсказуема. Иногда она бывает такой сердитой, вспыльчивой… Она не любит меня так, как должна любить хозяйка.
    - Не волнуйся, я защищу тебя, - улыбнулся Киморди, и игриво обхватил её за талию. Манифельза засмеялась, вырвалась и побежала прочь. Елов кинулся её догонять, а внезапно поднявшийся ветер уносил, заглушая, их весёлый смех. Последние лучи заходящего солнца беззвучно растворялись в первых сумерках, навсегда уходя в безвозвратное прошлое...
               
Глава десятая
Ярость Кирилла

  - Что?!. Наша еловиха дружит с Киморди?.. С этим ДИКАРЁМ?! – Взревел Кирилл Львович, разъярённый отец Кристины.
- Да, - спокойно повторила Кристина, - Я не раз замечала, как они мило друг другу улыбаются. А ещё она тайком от меня бегает к нему в гости!
- Это возмутительно!!! – засопел, раздув ноздри, Кирилл. Упёр руки в толстые бока и стал нервно расхаживать по комнате: взад-вперёд, - Я не могу допустить такой дружбы с дикарём, который сидел на деревьях и носил одежду из растений! Это неуважение к нашей семье!.. Еловиха стала слишком самовольной, её надо проучить! Ох, как её надо проучить!.. Манифельза настолько же глупа, насколько симпатична. Она не может больше с нами жить. Я не позволю! Она дружит с ним, чтобы утереть мне нос, вот как я это понимаю!
Хотя несчастная Манифельза и близко о таком не думала. Во время этого разговора она беззаботно прыгала в классики с подружками во дворе. Еловихи знали, что сейчас стоят последние тёплые денёчки: вот-вот погода переменится, зарядят дожди, выпадет снег... Тогда летние забавы придётся отложить на ближайшие полгода!
Наблюдая за яростью, в которую пришёл её отец, Кристина едва заметно улыбнулась. Она не любила Манифельзу, не любила Киморди и всю жизнь тайно завидовала Юльке: её богатой семье и обеспеченному будущему. Простоватая Юлька и близко не могла представить, насколько сильна эта едкая, жгучая, так мастерски скрываемая зависть! За спиной подруги Кристина всячески чинила ей козни, распускала ядовитые сплетни, смеялась и злословила. Ей было абсолютно всё равно, что теперь станет с Манифельзой, зато она знала, что пострадает Киморди.
Изначально, ещё тогда, когда она впервые увидела его рядом с Манифельзой, Кристине не понравилась мысль об их дружбе. Она не любила, но ревновала свою еловиху к другим друзьям. А когда поняла, что Манифельза любит Киморди…
«Это конец, - мрачно подумала Кристина, - Она стала уже совсем взрослой! Скоро выйдет замуж, и – привет. У Манифельзы появится другая семья, а я буду больше не нужна ей…»
Мысль, что она может потерять свою значимость и власть, была невыносима. И если раньше Кристина относилась к Манифельзе с равнодушием, то теперь стала ненавидеть её.
«Нет уж. Пусть лучше отец от неё избавится!»
В разговор вмешалась мать Кристины, Марта Андреевна. Это была невысокая, хрупкая женщина в вылинявшем халате, с болезненным лицом и испуганными глазами. Как всегда, она старалась смягчить мужа, остудить его ярость, но, тоже, как всегда, получилось только хуже.
- Манифельза хорошая девочка! – прощебетала Марта, - Думаю, не стоит на неё сердиться! К тому же, Киморди давно не дикарь, он богат и обучается грамоте у лучшего учителя в городе. Дружба с ним не такой уж и позор…
- Чихать!.. – брызгая слюной, закричал Кирилл, - Не важно, какой он СЕЙЧАС. В прошлом он – дикарь! Был им, и останется! Это гены!.. И я не допущу… НЕ  ДО-ПУ-ЩУ такой дружбы! Эх, зря я воображал, что кровь, текущая в венах Манифельзы, не скажется на ней. Зря дал ей шанс… Ей изначально было не место в этом мире! Даже здесь она нашла дружка под стать себе.
Испуганная Марта Андреевна смолкла и не решалась больше заговорить.
- Клянусь, я проучу её! Я отвезу её в Хонсву, на мясо, завтра же! Вот моё решение!.. А сегодня – видеть не хочу эту безмозглую дрянь! Ты же, Марта, не проболтайся об этом никому, тем более ей. Ты слышишь меня?.. Иначе еловиха убежит! Пусть Кристина накормит её и уложит спать, как всегда. А завтра я ей задам, ох, как я ей задам…
Таково было решение главы семьи. Марта Андреевна не осмелилась перечить, а жестокая Кристина была довольна.
Стоявший в это время за дверью, Киморди услышал каждое слово. После последнего разговора с Манифельзой, он принял решение поговорить с её хозяйкой, вот и пришёл сюда. Но только занёс руку для того, что постучать, как услышал крики.
«Что происходит? Они ссорятся?..»
Услышав про Хонсву, Киморди побледнел. Хонсва… Единственный город, в котором люди едят еловов. Город безумцев, которые не отличают ему подобных от скота. Втайне Киморди догадывался, какая участь постигла бы его, не попроси Юлька в тот вечер у отца «подарок»: его, вместе с остальными еловами, отвезли бы в Хонсву и забили там, как животное.
«Сам по себе, Влад Петрович не зол и не жесток, просто глуп: не понимает, что мы, дикие еловы, такие же разумные существа, как люди. Но это не оправдывает его, и, вспоминая своих потерянных друзей, моё желание сбежать из дома этого человека только усиливается. Единственное, что останавливало меня – это Манифельза! Но теперь ей грозит опасность, и если мы задержимся в этом городе – беды не избежать!»
Угрозы Кирилла Львовича никогда не бывали пустыми.
Киморди бросился искать Манифельзу, чтобы предупредить её. Возвращавшаяся домой по солнечной, осенней аллее, еловиха ещё издалека увидела друга, который, заметив её, побежал на встречу.
- Что случилось?.. – спросила она, с испугом глядя на бледного, задыхающегося от быстрого бега Киморди, - На тебе лица нет, ну же, скажи, что произошло?!.
- Тебе надо бежать! – сказал он, едва переведя дыхание, - Бежать так быстро, как ты сможешь, Манифельза! Отец Кристины разъярён, и хочет завтра отвезти тебя в Хонсву!!!
Еловиха ничего не поняла.
 - Куда бежать? Зачем? Киморди, что с тобой?..
Он отдышался и пересказал ей всё, что случайно услышал. Глаза Манифельзы отразили  охватившие её ужас и понимание, ведь глаза – зеркало души.
- Я чувствовала! Я знала, что рано или поздно Кирилл переключится на меня! Этому человеку просто некуда девать свою бесконечную злость! Он недоволен жизнью, собой, другими... Такие люди отводят душу тиранией над ближними… И теперь его тень нависла над моей головой! Но куда мне бежать?.. У меня нет другого дома!
К Киморди вернулась решительность.
- Послушай, ты должна бежать сегодня ночью, когда все уснут. До этого делай вид, что ничего не знаешь, и веди себя как обычно. Как только выйдешь из дома, направляйся к той дороге, по которой Влад Петрович, отец моей хозяйки, ездил в Заморской лес. Помнишь, я показывал тебе её? Дорога к моей Родине! Ты должна бежать в Заморские леса. Там, в густых зарослях за водопадом, ты будешь в безопасности. Останься там! Путь в мой край очень длинный, но к рассвету ты достигнешь водопада, если будешь всё время идти по широкой дороге. Быстрым шагом, забыв про усталость и остановки! В машины не садись, никто не должен знать, куда ты ушла!
Позже я приду к тебе, и мы убежим за море, туда, где живут мои друзья и родные. Они примут тебя, и будут несказанно нам рады! Только будь за водопадом и жди меня…
- Ах…- всхлипнула еловиха, - Почему бы нам не бежать немедленно? Мне так страшно!
- Нельзя. Кирилл заподозрит неладное, если ты не придёшь домой вовремя. Сядет за руль и выследит твой путь за полчаса! Пока светит солнце и город кипит жизнью, тебе лучше притворяться, что ничего не знаешь. Веди себя, как обычно. А когда стемнеет, и твои домашние уснут – беги!
Манифельза дрожала. Киморди положил ей руки на плечи. Еловиха вздрогнула от этого жеста, робко подняла взгляд и замерла... Глаза в глаза. Подумать только, Киморди почти обнял её! И оба, не поняв, что произошло, смотрели друг на друга. Глубокие синие глаза Манифельзы блестели от слёз, в накрывших город вечерних сумерках её волосы стали тёмно-рыжими.
- Ты должна спастись, - сказал Киморди, - Потому что… Потому что я ЛЮБЛЮ тебя!..
Они стояли на осенней аллее, под вечерним небом, полуобнявшись. Они тонули в глазах друг друга, и душу каждого разрывала масса чувств: страх, радость, смятение, мечты и надежды... Киморди и Манифельза замерли посреди пустынной аллеи, рядом с дорогой и жёлтыми фонарями.
Оба понимали, что наступавшая ночь решит многое.

Глава одиннадцатая
В двух шагах от счастья

В тот вечер всё было как будто обычно. Как всегда непроницаемая, Кристина молча налила ей супу. Настороженная, еловиха украдкой следила за хозяйкой: в сердце ещё теплилась надежда. Может, Кристина не выдержит, и шепнёт на ухо пару слов о нависшей над её головой опасности?..
Но девочка склонилась над своей чашкой и спокойно ела, вылавливая из тарелки фрикадельки. Суп с фрикадельками был её любимым, а так же являлся первым блюдом, готовить которое она научила Манифельзу пару лет назад.
Еловиха первой нарушила молчание. Она старалась выглядеть спокойной и ничем не выдать своего волнения.
- Как прошёл день, хозяйка? Всё нормально?
- Отлично, - сухо отрезала Кристина, кроша хлеб в тарелку и не отрывая от неё глаз.
- Всё хорошо?
- Как всегда.
Манифельза замолчала, не зная, что ещё сказать. Между ними была стена. Они сидели рядом за одним столом, но были очень далеко друг от друга…
- Ешь, - бросила Кристина, закругляя разговор.
Манифельзе стало жутко. Она, конечно, знала, что Кристина относится к ней скорее как к своей собственности, нежели как к подруге. Но вот о том, что хозяйка может знать, что ей грозит смерть, и так просто промолчать?! Манифельза подумала, что Кристина – страшный человек. Но чем она заслужила такую нелюбовь к себе?.. Манифельзе было больно. У неё никогда не было матери, и, как любой елов или еловиха, выросшие в человеческой семье, она подсознательно считала ею свою хозяйку! Ведь это Кристина купала её, когда она была маленькой. Кристина учила её ходить, гладить бельё, готовить! Кристина собирала её в школу, следила за тем, чтоб она делала уроки!
А теперь…
Теперь Кристина знает о том, что завтра отец отвезёт Манифельзу в ужасную Хонсву, в «Город Крови», как называют его еловы, и не говорит об этом…
- Что с тобой, хозяйка?.. – вырвались слова.
Кристина отложила ложку и внимательно посмотрела на неё. В молчаливых, чёрных глазах всколыхнулась эмоция: удивление.
- Что ты имеешь в виду?
Манифельза осеклась.
- Просто… Гм. Я заметила, что ты стала какой-то другой. Мы почти не разговариваем, не гуляем, как бывало раньше… Почему?
Кристина нахмурилась, странно хмыкнула. А потом её взгляд потяжелел, и в нём неожиданно проснулась злость.
- Но у тебя ведь теперь есть другие друзья!.. – голос девочки болезненно дрогнул, и она с шумом бросила в раковину свою тарелку, - Киморди, и Юлька! Разве не так?.. Они нравятся тебе, но чем?.. Скажи мне, ЧЕМ?.. Они богаты? У них есть бассейн и горы сладостей на любой вкус? Да?.. Поэтому ты каждый день ходишь к ним!
- Ты… Ревнуешь?..
- Ты уже не та, - с горечью бросила Кристина, домывая тарелку, - Ты выросла, изменилась! Задумалась о богатстве, верно? Я не удивлюсь, если со дня на день увижу яйца…
Манифельза обомлела. Лицо стремительно залилось краской: она испытала сильнейший стыд!
- Хозяйка, неужели ты думаешь, что я… Что я и Киморди… Мы даже не целовались! Мы…
Кристина сделала нетерпеливый жест рукой, и Манифельза едва не поперхнулась так и не досказанными ею словами.
- Мне противно от одного взгляда на тебя. Забудь о том, что когда-то мы были подругами! Как ты могла влюбиться в дикого елова?! Ваши дети будут умственно отсталыми!
- Неправда, это глупое заблуждение!.. – Манифельза неожиданно пришла в гнев, - Миру известно много браков, заключённых между диким еловом и городской. Это не редкость, и их потомство признано медициной полностью здоровым! И ещё: я ТОЖЕ являюсь дикой еловихой. Твоя мама сама мне рассказала, что мои родители жили в лесах!
- Хех… Ну, ладно. Я долго молчала. Но теперь, и раз уж снова зашёл разговор… Да. Это правда! Кирилл Львович, мой отец, родился и вырос в Хонсве! «Городе Крови», как называете его вы, еловы. Однажды семья поехала туда в гости к его родственникам. А те решили в честь встречи приготовить деликатесное блюдо: омлет. Из яйца дикой еловихи… Как думаешь, КТО остановил их? КТО расплакался и упросил сохранить тебе жизнь??? Да ещё и увезли тебя из этого города, чтоб ты вылупилась в Фольме, в обществе, где еловоедство не считается нормой!
Я скрывала правду, потому что жалела тебя. И думала, ты отплатишь благодарностью. Докажешь моему отцу, что я не зря тебя спасла. Но ты выросла, и тебя потянуло к корням. Иначе как объяснить эту дружбу с диким еловом?
Манифельза испытала потрясение. Кристина ещё продолжала что-то говорить, но она её не слышала. В голове всплыли картины, в подробностях прорисовывая то, что она только что узнала. Значит, вот она, правда… Её родителей похитили с родины, так же, как Киморди, но им повезло меньше, и они попали в Хонсву. Там, скорей всего, её беременная мать принесла яйца. И одно из них почти оказалось на столе.
«Моих родителей, моих братьев и сестёр, УБИЛИ… И Кирилл Львович – один из тех, кто когда-то употреблял в пищу наше мясо. Теперь понимаю, почему в этой семье меня никогда не воспринимали всерьёз.
Спокойно, Манифельза… Отстрани эмоции. Соберись! Прошлое больше не имеет значения. Я не останусь с этими людьми. Я вообще больше не хочу жить в их мире. На родине мне будет лучше. Возможно, в Заморских лесах живут мои родственники!»
- Спасибо, Кристина, что спасла меня. Прости, что не оправдала твоих ожиданий. Но остановить время и не взрослеть – не в моих силах. И когда-нибудь я и правда принесу яйца от своего мужа. Хозяйка… Может, раз я теперь только действую тебе на нервы, ты разрешишь мне уйти к Киморди?
Когда она произнесла это, Манифельзой двигала исключительно надежда. Может, им с Киморди не придётся спасаться из города бегством? Вдруг Кристина согласится, и тогда Манифельза сможет спокойно собрать вещи и переехать в дом Влада Петровича? Еловиха не сомневалась, что ни Юлия, ни её родители не будут против. Их особняк так огромен, что появление в нём Манифельзы никого не потеснит.
А потом, когда они с Киморди станут старше, можно будет вернуться в леса.
На бледных щеках Кристины вспыхнул недобрый румянец. Руки сжались в кулаки. Хозяйка редко выходила из себя, но если это случалось, перечить ей было страшно.
- Этого не будет, - прошипела Кристина, прожигая еловиху ненавидящим взглядом, - НИКОГДА!!! Иди в свою комнату, и не попадайся мне на глаза!
Подавленная, Манифельза ушла к себе, расправила постель, погасила свет, легла и сделала вид, что заснула. Обняв подушку, доверила ей свои слёзы. Всё тело сотрясала нервная дрожь.
«Они убьют меня. Убьют, если я останусь! И ничего нельзя изменить…»
В этот вечер всё было как всегда, за исключением того, что еловиха ни разу не увидела Кирилла Львовича, а Марта Андреевна кидала на неё странные беспокойные взгляды из-за спины. Манифельза чувствовала их. Казалось, женщина борется с мучительным желанием предупредить её о грозящей опасности. Она и сделала бы это, но останавливал страх перед мужем.
«Никто и никогда не любил меня по-настоящему, - печально подумала Манифельза, - Никто, кроме Киморди!»
Глубокой ночью, когда в квартире воцарилась полная тишина и все уже видели сны, Манифельза встала с кровати и переоделась в свою самую невзрачную, но удобную одежду. Потом, тихо отворив дверь, бесшумно прокралась через зал в прихожую.
Больше всего она боялась, что сейчас зажжётся свет и её обнаружат.
Но в квартире по-прежнему было темно и тихо.
Когда тихонько щёлкнул замок на входной двери, тоже никто не услышал. В тёмном подъезде никто не встретился… Лифт уже не работал, пришлось аккуратно спуститься по лестнице. Манифельза шагала тихонько: любой звук здесь был гулок. Потом еловиха вышла во двор, и, когда свежесть и темнота двора объяли её со всех сторон, испытала облегчение… Теперь, в случае тревоги, можно было схорониться под любым кустом, и без фонарика никто не обнаружит. Впрочем, никакой погони и не было… Это придало уверенности. Пройдя по указанным Киморди улицам, Манифельза попала на широкую, прямую дорогу, которая вела за город. Тронулась вперёд. На душе было странно пусто. Еловиха знала, что назад дороги нет, а впереди – неизвестность. И теперь Киморди – её единственная надежда! Её щит и крылья… А всё, что было до него, казалось чужим, далёким и незначимым. Скомканным и нереальным, как плохой сон, который теряет свою остроту по мере пробуждения. Странное ощущение... Манифельза словно заново родилась: прошлого у неё больше не было!
Шум ночного города оставался позади. Манифельза уверенно шагала по пустой, широкой и безмолвной дороге, конец которой терялся на горизонте. Ей было страшно, но она всё время напоминала себе, что днём они встретятся с Киморди, и больше никогда не расстанутся.
Рано утром, едва звёзды погасли, а солнце взошло в небо, квартиру сотряс разъярённый бас Кирилла Львовича.
- КУДА она могла деться!!? Как еловиха могла так незаметно уйти!!! – кричал мужчина, красный, как помидор.
- Я не знаю! – прощебетала бледная от страха Марта Андреевна, - Наверно, ушла, пока мы спали! Когда я встала, её уже не было! Кирюша, прошу тебя…
Мужчина так посмотрел на неё, что Марта Андреевна поперхнулась и смолкла. Его налитые кровью бычьи глаза метали молнии. Выругавшись, Кирилл схватил трубку и сунул её в оторопелые руки дочери.
- Звони своей подружке. Юлька скажет, если Манифельза у них?
Кристина зевнула. То, что Манифельза сбежала, не особо удивило её после вчерашнего разговора.
- Да, скажет. Она же простушка на голову… Но, думаю, Юлька ещё спит.
- Звони, - голос отца не допускал возражений.
Кристина набрала Юлькин номер, и услышала в трубке её сонный голос.
- Аллё?..
- Привет, - сухо бросила Кристина, - Слушай, моя еловиха не у вас? Передай ей, чтоб шла домой. Скажи, что срочно.
- Манифельза к нам не приходила, - удивилась хозяйка Киморди, - Ещё так рано...
Кристина положила трубку и передала отцу то, что услышала. Кирилл Львович сел и задумался. Он размышлял логически. Куда могла сбежать Манифельза? Он учёл все факты и, в конце концов, вычислил незамысловатый план двоих влюблённых детей. Ему не было никакого дела до Киморди, но за Манифельзу он решил взяться крепко.
После раздумий мужчина сел в машину и поехал по той дороге, по которой ночью шла еловиха. У Кирилла Львовича созрел план. Весь тот путь, который Манифельза преодолела за ночь, он миновал на большой скорости за пару часов, а потом свернул к небольшой охотницкой деревне, которая располагалась близ Заморского леса. У него там были знакомые: двое простых парней, братья, добывавшие себе пропитание охотой и скотоводством. Когда старые приятели разговорились, мужчина сообщил охотникам причину своего пребывания здесь. Правда, основательно переврав историю.
- В этот лес, - говорил он, - Сбежала больная, невсебешная еловиха моей дочери. На днях она принесла потомство, но, не прошло и недели, как сама же, собственноручно, разбила все яйца… А всё потому, что связалась с диким еловом! Представьте себе наше горе и смятение. Манифельза ведь и так была нездорова: если вовремя не примет лекарства, становится неконтролируемой. А теперь она на свободе, и только представьте себе, чего может натворить! Её необходимо немедленно пристрелить! Для несчастной это будет лучше, чем дальнейшее существование. - При сих лживых словах Кирилл Львович искусно изобразил печаль.
Двое простоватых, деревенских парней выслушали его, раскрыв рты.
- А может, мы всё же изловим её, и вернём вам?.. Поместите еловиху в больницу, может, пройдёт время, и она поправится?
- Нет, - твёрдо сказал Кирилл, - Это не поможет. Дочка плачет, видя, как еловиха страдает! Её болезнь чем-то похожа на бешенство. Благо дело, еловы не кусаются! Мы поговорили и пришли к трудному, суровому решению: надо избавить Манифельзу от мучений, усыпить, как это делают с больными животными.
- Но еловы разумны, - засомневался один из парней, - И нельзя кого-то «усыпить» только потому, что он болен. Это же не кошка или собака.
- Вот именно!.. – горячо подхватил Кирилл Львович, радуясь, что разговор складывается именно так, как ему нужно, - А потому я и обратился к вам. Вы поможете положить конец этому безумию. Только вдумайтесь: еловиха убила собственных детей!!!
Парни вдумались. И помрачнели от того, что им нарисовало их воображение.
- Разумеется, если всё пройдёт удачно, и вы упокоите Манифельзу, захоронив её тело, я не поскуплюсь в благодарности, - сказал бездушный Кирилл Львович и продемонстрировал охотникам содержимое маленького чемоданчика, который прихватил с собой из дома. В случае согласия на сделку, этих денег двоим бедным парням хватит, чтобы прожить целый год.
- Что ж… Я думаю, мы вам поможем, - сказал охотник, переглянувшись со своим приятелем, - Во имя общего блага, это дело требует жёсткого решения.
- По рукам?..
- По рукам. Мы всё сделаем, как Вы просите!

…У Манифельзы, уставшей после длинного пути, не хватило сил подняться по склонам водопада и остановиться там, где сказал ей Киморди. Обессилено рухнув в траву, она уснула в тени высоких деревьев.
И, увы, не услышала хруст веток под подошвами отправленных Кириллом по её следу охотников…
  - Смотри!.. – взволнованно сказал один парень другому, когда они увидели спавшую под деревом еловиху, - Она?.. Похожа на фотографию. Хм… А с виду вполне нормальная… Не лохматая даже, не грязная… И юная такая! Кирилл сказал, уже неслась. Но разве не рано по возрасту? Или у них так бывает?..
- У людей – бывает. Отчего бы у них не быть?
Вдруг крепкий сон Манифельзы прервался. Увидев людей с ружьями, их недобрые, сосредоточенные лица, она мгновенно почувствовала опасность. Вскочив с земли, еловиха побежала так резво, что молодые охотники растерялись и промазали.
- Ч-чёрт…
- Бежим, а то она смоется!
Прыгая и виляя, продираясь сквозь кустарник и до крови обдирая кожу, Манифельза бежала к водопаду. Ветки хлестали по лицу, одна туфля слетела, но скорости еловиха не сбавила. Она поняла, что выиграет время, если взберётся на водопад по высоким деревьям, а не пойдёт в обход.  Люди не смогут, а ей бы это удалось, главное – успеть и не упасть.
Подбежав к огромному, ветвистому дереву, еловиха подпрыгнула и зацепилась руками за нижнюю ветку. Подтянувшись, ухватилась за другую, потом – за третью. Пренебрегая страхом перед растущей высотой, Манифельза ловко карабкалась вверх, к спасенью!
Охотники остановились под деревом в нерешительности.
- Как она быстро… Проворная! Эй, там, наверху!..
- Ты дурак?.. Не трать время на попытки образумить её. Еловиха больна, помнишь? Лучше меться! Львович нас наградит. Чёрт, она смоется, если достигнет своей цели! Пока будем идти в обход, чертовки и след простынет!
А Манифельза взбиралась всё выше и выше, оставляя внизу зелёные макушки других деревьев.
В Заморских лесах всегда царствует лето. Тяжело дыша от напряжения, Манифельза потела. Силы кончались, но страх гнал её вверх.
«Ещё немного, чуть-чуть – и буду в безопасности. Кто эти люди?.. Их нанял Кирилл? Скорей всего, так».
Разумеется, она не знала той лжи, которую отец Кристины скормил парням. Будь Манифельза осведомлена – непременно попыталась бы доказать охотникам, что прибывает в здравом уме и ясном рассудке. И они бы прекратили охоту, а возможно – даже помогли ей! Но она ничего не знала, и решила, что помочь ей может только скорость.
Внизу раздались выстрелы, но люди промазали: словно белка, Манифельза ловко перепрыгнула на другую ветку. Уже была видна вершина водопада, и другой лес. Тот самый, что зовётся Заморским. В этом месте она должна была дождаться Киморди. Оставался лишь последний, страшный прыжок с дерева на скалу, и она спасена!
Еловиха решительно схватилась за ветку и повисла над пропастью, бесстрашно стала раскачиваться, набирая разгон для прыжка. Она ловкая, она сможет!.. Внизу была смерть, наверху её ждёт будущее. Оно РЯДОМ, оно уже дышит ей в лицо! Осталось лишь раскачаться и прыгнуть. Только один, предельно точный прыжок – и смерть проиграет. Останется с носом, как Кирилл Львович!
Спастись… Раскачаться, и одним прыжком преодолеть пропасть…
И вдруг внизу опять раздались выстрелы, отразившись в воздухе эхом. Весь мир замер в этом страшном звуке, и повисшая над пропастью Манифельза – тоже. Две пули вошли ей в тело, третья оцарапала бок, четвертая пролетела мимо, сбив с ветки пару листьев. Еловиха не почувствовала боли: шок сковал каждую клетку. Взгляд сосредоточился наверху, на ветке, за которую она крепко держалась обеими руками... Она поняла, что произошло, но не верила в это. Сознание отказывалось воспринимать неминуемую смерть здесь, в двух шагах от спасения, от жизни и счастья!
«Как же так, Киморди? – подумала Манифельза, ощущая, как время растягивается, словно жевательная резинка, и каждый вдох теперь длится с вечность, а реальность почему-то делается похожей на сон, который вот-вот кончится, сменившись пробуждением, - Они победили?..»
Наверху, так далеко теперь казались толстая ветка, за которую цеплялись руки, и кусок  голубого неба… Запрокинутая голова кружилась, руки сделались чужими, ватными, хватка начала слабеть…
«Это не может быть правдой… Я не верю… Так не честно!..»
«Глупая… Конечно нет, тебе это лишь кажется! – донёсся откуда-то утешающий, тёплый голос Киморди, - У нас с тобой всё впереди! Ты в двух шагах от счастья, Манифельза… Моя любимая Манифельза! Сейчас ты затеряешься в Заморских лесах, и охотники не найдут твоего следа. А потом мы встретимся. Ты, и я! Подлечим тебя, поставим на ноги. Жить будем здесь, на природе… Осталось лишь перепрыгнуть. Не отпускай ветку! Не сейчас!.. Раскачайся, и лишь потом… ПОТОМ!»
Губы Манифельзы что-то шептали, и она не сразу поняла, что произносит эти слова сама.
- Не отпускай… Не… От…пус…кай… ся…
Мир закружился перед глазами с невероятной скоростью, реальность потухла, как выключенный экран. Манифельза растворялась… Уходила, таяла в тепле и свете солнечных летних дней, в воспоминаниях, переплетённых с фантазией… Тело почему-то сделалось невесомым и удивительно лёгким: она его совсем не чувствовала! А рядом появился Киморди. Вынырнул откуда-то из окутывавшего её ласкового, тёплого света, и протянул руку… Улыбнулся, и они побежали вместе по берегу сказочно красивого, отражавшего солнце моря… Как она и мечтала…
Счастье так близко, не стоит больше бояться!.. Надо только… Всего лишь…
- Не… От…пус…кай… ся…
Тихий стон сорвался с губ Манифельзы. Симпатичное лицо с разбросанными рыжими волосами стало белым, как мел, онемевшие руки выпустили ветку, и она камнем полетела с высоты вниз. Но Манифельза не чувствовала, что падает: сердце уже остановилось... Юная Манифельза уснула навсегда, и не чувствовала, как тело разбилось о камни на берегу реки, в которую шумно впадал водопад...
Наблюдавшие эту сцену охотники опустили ружья.
- Несчастная…- сказал один из них, закурив. Выпустил облачко дыма, проследил, как оно рассеивается, - Вот и всё! Оборвалась ниточка жизни. Спета песня! Осталось выкопать могилку. Хах… Ожило воспоминание, как в детстве хоронил подохшую крысу. Кот придушил, но не съел. А мне, дурню, отчего-то жалко стало…
Второй парень выглядел подавленным.
- Как-то мне не по себе. Ни разу не стрелял по еловам! А вдруг она была здоровая?..
- Да брось ты! Кириллу Львовичу что, делать нечего?
- Между прочим, отстрел цивилизованных еловов в нашей стране преследуется законом, - поздновато припомнил его друг. 
Охотник с сигарой пожал плечами.
- Бери лопату. Если так, с этим надо заканчивать вдвойне быстрее.
Спустя какое-то время «работа» была завершена. Охотники предали тело погибшей земле и ушли, так и не узнав, какой умной и образованной была Манифельза на самом деле. Только ветер, певший над свежей могилой, знал настоящую её историю...

Глава двенадцатая
Непогода

В тот вечер Киморди заснул, веря только в чудо. Он всё ещё слышал голос Манифельзы, и слово в слово помнил их разговор. Долго не шёл к нему сон... Он знал: сейчас возлюбленная идёт в ночи, одна. Шаг за шагом, она отдаляется от дома и той жизни, к которой привыкла, от людей, желающих ей зла! Елов искренне надеялся, что удача не оставит её в то время, когда так необходима…
В темноте, уже в полудрёме он услышал, что за окном поднялся ветер. Ещё бы, скоро должен пойти снег!
- Не замёрзни, Манифельза…- прошептал елов.
Всю ночь, под завывание ветра, ему виделись тревожные и странные вещи. Вокруг бушевала метель, а он бежал и бежал ей наперекор, преследуя призрачный, едва различимый вдали силуэт, в котором угадывал черты Манифельзы. Силы были на исходе, но расстояние между ними никак не сокращалось. Неожиданно он понял, что вот-вот потеряет её... Ветер выл, как безумный, и швырял в лицо пригоршни холодного снега, ослепляя глаза. «Манифельза! Постой!.. НЕ УХОДИ!..» - закричал он в отчаянье, и вдруг… Проснулся.
Было ещё рано. Небо за окном только начало светлеть, но было такого необычного серого цвета, что Киморди понял: тепло закончилось. Как во сне, за стенами дома ревел обезумевший ветер, сыпал снег вперемежку с дождём... Настоящий хаос после сухих и солнечных осенних дней.
Киморди лежал, настороженно вслушиваясь в это утро. Он понял, что скоро по-настоящему наступит зима, и с этого дня будет холодно. Лето кончилось! Такое затянувшееся, казавшееся вечным, лето…
Странная тревога, беспокойство овладели Киморди, и грудь его словно сдавило тонной холодного железа. Казалось, непогода окружила, заперла в этой комнате, преграждая путь. Ветер угрожающе выл, стены стонали, холодный сумрак уговаривал забраться под одеяло и нырнуть в утешающий сон, пока не минёт это недоразумение. Но Киморди был слишком взволнован, чтобы снова уснуть.
«Это суровое, угрюмое утро легло на меня невидимым грузом. Давит… Внутри так холодно! Пусто. Странно. Чем вызваны эти ощущения? Непогодой?.. Не может быть! Я что-то чувствую… Случилось что-то плохое».
С этими мыслями Киморди нащупал телефон и сразу же проверил сообщения. От Манифельзы – ни одного. Наверно, она избавилась от своего гаджета из соображений безопасности, как и говорила. С её слов, Кристина могла отследить её местонахождение, если Манифельза возьмёт телефон с собой.
Вспомнилось, что Юлька тоже жаловалась ему, когда её родители однажды вычислили, что она находится у Пэйтера, благодаря некой тайно установленной на гаджет программе слежки.
И всё-таки Киморди надеялся, что как-нибудь удастся с ней связаться. Увы, напрасно.
Мрачное предчувствие заслонило весь мир, казалось, даже солнце… Холодный, серый сумрак лёг на стены и на каждый предмет в комнате, переодел её в безнадёжность, лишил красок. Неясные очертания шкафа, кофейного столика, часов, мерно и безразлично отсчитывающих секунды... Каждая – падает в океан Вечности, безвозвратно растворяется, превращаясь в прошлое. За ними уже не угнаться, как не угнаться было за исчезающей Манифельзой в его странном сне…
Киморди откинул одеяло: он понял, что заснуть ему уже не удастся. Он чувствовал себя раздавленным, ничтожным и пустым. Одним! Это утро сделало его больным.
- Всё пройдёт… - неуверенно прошептал елов, насквозь пронзаемый дурным предчувствием, но не желающий верить своей интуиции, - Я не должен даже ДОПУСКАТЬ мысли, что Манифельза могла не справиться, или что-то ей помешало! Мы встретимся… Там, вдали от холода и людей, среди своих, мы будем в безопасности. Обещаю тебе…
Как же сильно ему хотелось увидеть её!.. Сгрести в объятьях, прижать к груди: крепко-крепко! Это желание заполнило всё его существо, поглотило каждую клетку, но теперь казалось лишь мечтой, такой нереальной, словно Манифельзы в действительности и не существовало, словно он её выдумал… И его одиночество было тому подтверждением. Её НЕТ…
Тишина растворялась в пустоте и разливалась по комнате. Казалось, даже сами стены давили на Киморди, опустошая и медленно выдавливая из него жизнь. Он встал, и босые нифтиные (ноги) опустились на ледяной пол. Мягкие, теплые тапочки были рядом, но он забыл о них. Тонкая пижама, холодный воздух, линолеумный пол... Пусть будет холодно! Пусть будет холодно в этом внезапно показавшемся пустым мире! Пусть будет холодно, пока мозг не начнёт работать и не согреет душу какой-нибудь приятной мыслью. Мыслью утешения. Тогда станет тепло: независимо от того, леденит ли пол ноги или нет.
Но вместо утешения Киморди внезапно испытал бессильный, справедливый гнев. Чем, ЧЕМ провинилась наивная, простодушная Манифельза перед Кириллом?.. ЗА ЧТО погибают невинные дикие еловы из Заморских лесов? ПОЧЕМУ иногда приходится бежать из родного дома, лишь оттого, что в нём становится больше не безопасно?!
 «Влад Петрович многое сделал для того, чтобы я адаптировался и стал полноценным городским еловом, - подумал Киморди, - Но я не могу забыть о том, что случилось с Пипо, Кификом и другими моими приятелями по его вине. Мне неприятно жить в доме этого человека! И я безумно соскучился по родине. Когда же бежать?.. Думаю, как только немного стихнет ветер. Просто отправиться в одиночку на прогулку, и не вернуться. Проще простого. Главное, чтобы Манифельза была там. Ах, только бы она была там!..»
Бесшумно ступая по холодному полу, он вышел в длинный, теряющийся в сумраке, коридор. Все обитатели дома безмятежно спали. Далёкие. Другие... Они и знать не знали о его холоде и одиночестве. Кто он для них?.. Экзотическая домашняя зверушка. Не более…
Вот комната Юльки. Разбалованная девочка, наверное, сейчас видит какой-нибудь сон, тихонечко посапывая в подушку. Наверно, она будет по нему скучать… Какое-то время. А потом отцу надоест кислый дочкин вид, и они заведут другого елова. Возможно, возьмут из магазина. Городского, домашнего, никогда не бывавшего в Заморских лесах и безмерно счастливого от того, что попал в богатую семью… С ним проблем не будет: ручной елов отъестся, раздобреет, заважничает. Целыми днями будет валяться вместе с Юлькой на дорогом диване перед огромным телевизором и перещёлкивать каналы... Играться с навороченными телефонами и пытаться избавиться от лишнего веса каким-нибудь «модным» способом, при котором не обязательно ограничивать себя в еде и напрягать пятую точку. Хах… Только глупые могут верить в такое «похудание».
Огромный особняк спал. Киморди прошёл коридор до конца и спустился по лестнице вниз, на кухню. Она тоже оказалась сегодня другой. Непривычно сонная, холодная, сиротливая… Озноб забил ещё сильней: ковра на полу не было. Киморди выпил стакан очищенной воды, и взобрался на забавный, высокий стул, который вертелся, если придать ему скорости: они с Манифельзой играли так, когда она приходила. Но сегодня настроения у него не было, и елов просто сидел, глядя в окно. Видимость была плохая:  в стекло лупил дождь вперемешку со снегом. Уже чуть-чуть рассвело, но солнце по-прежнему скрывалось за ватными, серыми тучами.
Елов замер, глядя в никуда и думая ни о чём. Он был околдован этим мрачным, холодным утром, он запутался в себе, и реальность показалась ему чьим-то злым, болезненным вымыслом. Внезапно он глубоко презрел весь этот огромный мир… Несправедливый, безжалостный! И его душа замёрзла, погибла в нём, едва он его коснулся!
Манифельза сейчас далеко, очень далеко. Киморди искренне надеялся, что она благополучно достигла Заморских лесов, потому что там всегда тепло. Там она не замёрзнет! Он очень хотел быть с ней, но дурное предчувствие терзало его сердце, лишало покоя. Будто он знал, что там, у водопада, Манифельза уже навсегда почила вечным сном, расплескав алое вино крови на серых камнях у реки. Ему никто не говорил, что оно так, но душа Киморди слышала об этом в ледяных завываниях ветра и шёпоте дождя за окном. Он сидел, замерев и вглядываясь в заливаемое водой окно, в забытье и непостижимом, ему одному ведомом трансе. Сознание потонуло в стихие, слилось с её холодом и перемешалось с ней. Дикий елов был ближе к природе, чем кто-либо. Он родился и вырос рядом с ней, умел понимать её с полуслова…
Прошло какое-то время. Дождь стих, целиком уступив место снегопаду. Стало намного светлее, но не теплее. Несмотря на сырость, снег стремительно покрывал улицы и крыши домов. Но чем белее делалось за окном, тем холоднее становилось на кухне. Эта безупречная, фальшивая чистота лишь прибавила ощущения одиночества и запустения.
Раздался звук шагов: на кухню вошла Юлька. На ней была тёплая, яркая пижама, нечёсаные волосы торчали во все стороны, лицо девочки выглядело мрачнее тучи. Юлька была сердита на Галину, которая не принесла горячий шоколад, и ей, бедненькой, пришлось покинуть тёплую постель.
Суровое выражение на пухлом лице девочки сменилось удивлением, когда она увидела Киморди.
- О, привет! – сказала она, схватив булочку и впиваясь в неё с жадностью оголодавшего неандертальца, - Ом-ном-ном… Хм! Почему ты сидишь здесь один? Тебе не хочется плотно перекусить в такой… Бр-р-р! Холод? Не видел эту ослуху Галку?
Елов отрицательно покачал головой. Юлька позвала домработницу, и скоро, уже довольная и сияющая, прихлёбывая горячий какао с молоком, снова обратилась к Киморди.
- Как вкусно! Слышь, а что чай не пьёшь?.. Хочешь новость? Эх… Странности какие-то происходят. Нехорошие... Мне только что Кристинка звонила. Второй раз! Сначала спрашивала, не приходила ли к нам сегодня Манифельза, (крайне удивительно, потому что было раннее утро!), а теперь сообщила, что еловихи больше нет.
Киморди сразу очнулся от своего оцепенения.
- Ч-что?!
Юлька даже не заметила его реакции: слишком была увлечена едой.
- Вот так вот. Странно, да? Я знаю, вы сдружились. Да и мне она нравилась… А теперь Манифельза больше не придёт. Жалко…
- Объясни. Что ты имеешь в виду?! Что сказала Кристина?!. Подробно.
- Ой, разве ты не знаешь Кристину?.. Она ничего толком не разъяснила. Говорила, что Манифельза сбежала, а Кирилл Львович отправился её искать. Потом он вернулся, и сказал, что Манифельза с ними жить больше не будет, потому что взбесилась.
- Это ложь! – вскричал Киморди. Отчётливое понимание, что с Манифельзой случилась беда, согнали последние краски с его лица. Юлька даже подавилась.
- Это не правда!
Юлька смотрела на него с жалостью.
- Ты полюбил её, да?.. Бедняжка. Хочешь, молочка налью? Галка только что вскипятила…
Киморди немного успокоился. То, что Кирилл Львович отправился искать пропавшую еловиху – вполне логично. И из этого отнюдь не следует, что он непременно нашёл её.
- Манифельза абсолютно здорова, - уверенно сказал елов, - То, что рассказала тебе Кристина – ложь.
Юлька смотрела на него с умилением, как на котёнка.
- Такой серьёзный! – удивилась она, - Так что, будешь молоко? Я могу позвать Галку. Ну же, не хмурься! Какие у тебя могут быть заботы? Ты ведь теперь домашний! Еду добывать не надо, прятаться от хищников – тоже…
«Да уж, - подумал Киморди, - Манифельза тоже была подопечной. Однако вы, люди – те же хищники. И если Кирилл добрался до неё…»
- Не надо молока. Спасибо. Что ещё тебе сказала Кристина?
Юлька доела булочку, смачно причмокнула, глотнула какао и взяла вторую.
- Ни-че-го. Да я и не расспрашивала её особо. Кристина такой человек, что если не хочет рассказывать – из неё никакими клешнями не вытянешь. Если хочешь, поговори с ней сам. Но не думаю, что она будет приветлива. Я по одному голосу почувствовала, что Кристина в плохом настроении. Позвала её в гости, а она – ни-ни. Вообще в последнее время наши отношения стали хуже. Но виновата в этом не я! Ты веришь мне?.. Она сама как-то изменилась.
В этом Киморди не сомневался: причины у Кристины были. Но, обладая природной, дарованной всем еловам сверхчувствительностью, он так же ощущал, что Юлия чего-то недоговаривает.
- Мне надо немного пройтись… - пробормотал Киморди, с сомнением косясь на усыпанное тающим снегом окно и побелевшие за ним окрестности, - Наверно, загляну к Манифельзе… Туда, где она раньше жила.
- Ты что?! На улице сырость и жуткий ветер!
- Не страшно.
- Как знаешь… Извини, но я не смогу составить тебе компанию. Не хочу схватить простуду…
Киморди и не нуждался в сопровождении. Решительным шагом он пошёл из кухни прочь.
- Постой!.. – окрикнула его Юлька, - Я не хотела говорить, но…
Киморди остановился, обернулся.
- Что?
Лицо девочки стало пасмурным, он увидел в её глазах сожаление и грусть.
- В виду того, что Кристина в последнее время мне кажется очень странной, я не совсем ей верю. Не знаю, что происходит в их семье. Надеюсь, с Манифельзой на самом деле всё в порядке. Но Кристина сказала, что Манифельза умерла. Правда, потом она добавила, что это в переносном смысле… Только я больше не хочу с ней общаться. Если в ближайшее время не увижу Манифельзу живой и здоровой, я не смогу относиться к Кристине так, как раньше.

Глава тринадцатая
Последняя песня

Он побежал. Коридор, лестница, дверь… Сознание и мысли были далеко. Он не видел. Он не слышал. Всё было будто во сне. В тяжёлом сне, где он одинок и беспомощен, а злая непогода решила во что бы то ни стало разлучить его с подругой.
«Мне ведь именно это и снилось… - вспомнил он, - Точно так всё и было!»
Непривычный к холоду, заморской елов мчался по снегу и даже не знал, что синеет от неистового ветра, дувшего прямо в лицо. Он сорвал с него шапку, но Киморди и этого не заметил. Лишь почувствовал, что волосы развеваются, а голова мёрзнет.
Пару секунд Юлька стояла с открытым ртом, выпученными глазами, куском сыра в руке (булочку она выронила), и смотрела вслед бегущему Киморди. Наконец она опомнилась, и кинулась к двери.
- Киморди-и, сто-о-ой!.. Куда ты!? Па-апа-а-а!..
Елов бежал, скользя, по улицам. Прохожие оглядывались ему вслед, но он не замечал. Снег валил плотной стеной, ухудшая видимость. Кругом – белым-бело. Киморди оглядывался в растерянности, понимая, что заблудился. Знакомые места словно подменили…
 «Это похоже на колдовство, о котором в нашем племени бездельники слагали байки! Я никогда не верил в такие штуки, но сейчас… Что происходит?!»
Невыносимый холод пробирал до костей, снег летел в лицо, но вот он узнал преобразившиеся дом и улицу, где раньше жила его Манифельза. Из груди вырвался вздох облегчения. Никакого колдовства нет. Всего лишь паника, охватившая дикого елова, который не привык к зиме. Елова, который только что услышал, что его подруга погибла. Он бежит к дому Манифельзы, чтобы узнать, что это не правда. Он бежит К НЕЙ. Она там! Она обязательно будет там, она ждёт его!
Иначе быть не может.
Иначе он сойдёт с ума…
Киморди знал, что идти к людям, которые его ненавидят, не самая лучшая идея. Но других у него не было. Он мог бы, конечно, сразу отправиться в дальний путь к Заморским лесам, но разыгравшаяся непогода очень затруднит и без того тяжёлую дорогу. А что, если Манифельзы там нет?..
«Они не смогут мне солгать, - подумал елов, - Я всё узнаю, лишь взглянув в ГЛАЗА!»
Сердце часто билось в груди, кровь прилила к лицу и щёки горели от волнения. Эмоций и чувств сейчас было в два раза больше, чем мыслей.
«Как же холодно! В родных краях такого сейчас нет. Там тепло…
Конечно же, она жива… Жива, только, возможно, ранена... Лежит дома, и ждёт моего прихода! Юлька что-то напутала. Она же всегда всё путает... Такая, как Манифельза, умереть не может!»
Перед самым подъездом Киморди почувствовал, что его схватили. Сзади. Юлька и её мать. А вход в подъезд неожиданно загородила объемная фигура неизвестно откуда взявшегося Влада Петровича.
- Киморди, успокойся! Что с тобой?.. На улице холодно, пойдём домой. На тебе же даже ботинок нет!..
«Нет ботинок? Как?..» - Киморди растерянно глянул на свои нифтиные (ноги) и убедился, что  действительно босой. Как раньше, когда ещё жил в лесах за морем... Он не собирался слушать настойчиво-вразумительные требования Влада и Клары. Не сейчас. Он понял, что Влад Петрович не пустит его в подъезд. И не надо. Он всё равно придёт к Манифельзе!
Сильным толчком Киморди вырвался из рук людей и бросился на стену. Такой ловкости от него не ожидали! За окно, за подоконник, по стене… Он полез вверх с ловкостью дикого елова, и этажи оставались внизу. Он карабкался по дому. К окну Манифельзы. Это было безумием, но он и сам сейчас был безумен. Если не это – то ничего.
Влад и Клара с ужасом смотрели, как высота между ним и землёй стремительно растёт.
- Боже, боже мой! Службу спасения! Звони! Он же упадёт сейчас!.. – испуганно взвизгнула Клара.
Влад Петрович достал мобильник. Задрав голову, Юлька обалдело смотрела на Киморди.
- Эй, не чуди, слышишь?.. Остановись, спускайся вниз! Пожалуйста!..
Ветер и дождь. Снег. Серое, безумное небо. Каменный бордюр шириной в две ладони. Киморди шёл по нему, прижимаясь к стене. Ничего не существовало сейчас для него. Только окно... Закрытое окно в комнату Манифельзы.
«Проще, чем я думал…»
Он мечтал заглянуть в окно и увидеть Манифельзу, но вместо неё увидел Кристину, и вздрогнул. Лицом к лицу. Чёрные, как волосы, холодные глаза… Бледное, лишённое всякого выражения, лицо. Она смотрела на него из комнаты, он – с улицы, на волоске от смерти.
- Её нет. - Монотонный, холодный голос. - Уходи.
Киморди скорее почувствовал, чем услышал эти слова. Ветер ревел как безумный, окно было закрыто. Если бы он не был еловом…
Снизу опять раздавались крики.
- Стой там, где стоишь. Мы тебе поможем. Слышишь? Не двигайся, сейчас мы тебя снимем, всё будет хорошо. – Служба спасения.
- Киморди?!. - Срывающийся голос, заглушаемый и уносимый ветром, принадлежал Кларе, - Стой там, тебя спасут, и мы отвезём тебя на родину. На РОДИНУ!..
Киморди слышал, но думал только о Манифельзе.
- Почему её нет? ГДЕ ОНА?
Кристина приоткрыла форточку. Совсем чуть-чуть, лишь за тем, чтобы услышать, что он говорит.
- ГДЕ ОНА? – повторил Киморди.
- Ты псих, - сказала Кристина, брезгливо морщась. Её взгляд был холодным и острым, тяжёлым, как нависшие над городом тучи, - Чокнутый елов богатенькой девчонки! Ненавижу…
- Кого?
- ВСЕХ. Тебя, Юльку, её родителей, Манифельзу… ВСЕХ! Манифельза была моей единственной дорогой собственностью! Но вы отняли её… Переманили к себе…
- Ты больна! Живое существо не может быть собственностью!
Кристина ухмыльнулась.
- Уходи. Её здесь нет, папа позаботился о ней.
- Это не правда…
- Правда! Папа нанял охотников, они разыскали и пристрелили её, а тело – закопали. Всё кончено.
Ей было приятно произносить эти слова, но Кристина не лгала. Киморди закрыл глаза. По щеке покатилась слеза, оставляя влажную дорожку. Зачем ему возвращаться на родину?.. Без Манифельзы не существует ничего. Ему не нужны пустые, долгие и серые дни. После всего, с чем он столкнулся, жить как раньше уже не получится... Он слишком устал… Больше нет смысла, больше нет сил жить...
Ветер свистел в ушах, снег стал падать ещё гуще.
«Как люди могут быть такими жестокими?.. Что им мешает просто жить, любить?.. Найду ли я ответы на эти вопросы?.. Никогда. Я никогда не смогу ответить на них, сколько бы ни бродил бессмысленными, серыми днями по тёмным, холодным лабиринтам своего сознания. Все песни спеты! Но без них не стало и жизни… Больше ничего нет... Только ветер! Ветер и снег... Они тоже уйдут, но уйдут вместе с частью меня. И у меня останется лишь пустая душа, беспочвенная жизнь».
Ветер страшно завывал, превращаясь в единственный для него смысл. Что он пел ему?.. О чём?.. Суровое утро…
Внизу суетились люди. Подъехала какая-то машина, отдалённо слышались заглушаемые ветром крики.
«К ЧЕМУ ВСЁ ЭТО?»
Киморди не хотел домой. Не хотел он и того, чтоб эти люди снова к нему прикасались. Человек – ЗЛО… Если его отвезут на родину, он, конечно, больше никогда их не увидит, но убежать от ВОСПОМИНАНИЙ ему не удастся. Родные и близкие, несомненно, будут безумно рады его возвращению, однако продлится это не долго. Его и раньше-то все считали странным, а что будет теперь?.. Да он же станет изгоем! «Елов, который жил В Мире, Что-Лежит-За-Лесом с Людьми»… ОДИН он не сможет преподать свою историю так, чтоб они не испугались. Вот если бы с ним была Манифельза…
- Я опустошён… - прошептал Киморди непослушными от холода губами, - Сломан, мёртв… Я уже никогда не буду прежним, никогда не смогу полюбить и простить…
Кристина даже не подумала о том, чтоб открыть окно и запустить находящегося в опасности елова. Напротив: она задвинула шторы и ушла. Но Киморди это придало уверенности… Случайно, специально ли соскользнула посиневшая нифтиная (нога) со скользкого, ледяного бордюра?.. Никто никогда не узнает. Всё исчезло, скрылось в этой буре... А ему было всё равно. Елов разбился насмерть у дороги, на грязи, слякоти и снегу…

Эпилог

 - Ну вот, опять ничего не поймали… - пробурчал раздосадованный Михаил. Дмитрий хмыкнул. Как тут поспоришь? Целый день в засаде, сети расставлены, как положено, но к коалфе так и не приблизился ни один дикий елов.
- Да в чем дело?! Второй месяц – и ничего! Куда они делись?.. – выругался Влад Петрович, который решил сегодня лично присутствовать на отлове, не поверив оправданиям своих людей. Ни одного елова за два месяца не отвезли в Хонсву на мясокомбинат, и ни одного рубля не получил за эти дни Влад Петрович!
- Наверно, зверушки что-то смекнули, - предположил Михаил, - Что-то мне подсказывает, что придётся нам закусить удила…
- Что ж… - задумчиво протянул Влад Петрович, почёсывая затылок, - Беда не особо беда, когда есть, чем её поправить. Давненько я уже вынашиваю в голове одну идейку…»
- О чём Вы?
- О еловах, конечно!.. Подумываю заняться другим бизнесом. Менее хлопотным, более прибыльным… - Влад Петрович затянулся дорогой сигарой, выпустил дым, наблюдая, как он рассеивается. После гибели Киморди он почувствовал, словно дом лишился души. Странное дело, но это было так. Присутствие елова в семье как-то добавляло уюта, что ли… Раньше он считал диких еловов, да и еловов вообще, кем-то наподобие животных, но теперь понял, что ошибался. Дикие еловы ничем не хуже людей. Возможно, даже лучше их…
Пообщавшись с людьми, расспросив Марту, Владу удалось получить размытое представление о том, что же на самом деле приключилось с двумя влюблёнными. Правду ему, конечно, никто не рассказал, (за то, что совершил Кирилл, ему грозило строгое наказание согласно закону), но Влад Петрович догадался, что Манифельза исчезла не просто так. После этих размышлений и выводов, он намекнул Юлие, что не хочет больше видеть Кристину у себя дома. Но Юлия и сама не испытывала желания больше общаться со своей некогда близкой подругой.
- И чем же Вы займётесь? – поинтересовался Дмитрий.
- Кашами.
- Чем?..
- Ка-ша-ми. Питательными и полезными. Для еловов и елових в возрасте от года до трёх лет, - невозмутимо ответил Влад Петрович.
- Вы не шутите?
- К чему тут шутки?.. У меня всё для этого есть. В нашем городе, да и в соседних, живут миллионы семей, принявших к себе елова или еловиху. Из общения с такими, да и на личном примере я убедился, что каши – любимое лакомство триугольноголовых. Киморди, хоть и был уже не малыш, только так их лопал… Жаль беднягу. Мы к нему привыкли… И знаете, можете смеяться, но я теперь иначе вижу этих существ. Они такие же, как мы… Даже заморские.
- А какие каши они предпочитают?
- Из синей крупы.
- Чё?..
- Ты не ослышался, Митяй. Такая крупа существует.
Спустя какое-то время, Влад Петрович расторгнул контракт с директором хонсовского мясокомбината, и перестал быть варваром для жителей Заморских лесов. Взамен старому бизнесу, он стал на радость всем еловам и еловихам выпускать вкусные, полезные каши, отчего сделался только вдвое богаче.
Юлию же, привыкшую жить в покое и достатке, ничего не волновало кроме своей фигуры и отношений с мальчиками. Увы, но она осознала, что сердце её должно принадлежать кому-то одному: либо другу, либо… Еде. Чрезмерно любя последнюю, она стала такой пухлой, что перестала себе нравиться. Да и мальчики смотрели на неё как-то без интереса, а это было обидно. И вот, Юлия увлеклась здоровым питанием, а так же – фитнесом. Спустя какое-то время это принесло свои плоды!
Вспоминая Киморди, Юлия немного грустила. Но какие чистые и искренние чувства объединяли его и Манифельзу! Трагичная история влюблённых глубоко волновала её и послужила толчком к романтическим мечтам, а так же – переосмыслению некоторых личных убеждений.
«Вот это любовь! Причём даже без каких-либо поцелуев, и вина… А Пэйтер только и лезет ко мне со своими слюнявыми варениками! Раньше это казалось круто… Но, если отказать Пэйтеру в поцелуях, будет ли он со мной дружить?.. Что нас связывает-то, по сути?
Возможно, папка не такой уж и осёл... Ведь любят не «за», а «вопреки».
Так она сидела и размышляла. Понемногу, Юлька начинала взрослеть, умнеть и исправляться. Стала лучше разбираться в людях, пересмотрела своё отношение к алкоголю. Впереди было ещё так много интересного, целая жизнь! И стоит ли её портить на корню, теряя свою репутацию с хитроумными парнями и винными подружками?

В лесах всегда царило вечное лето, но в городе, как и думал Киморди, с того печального дня началась зима. Киморди и Манифельза навсегда растворились в непогоде, и ушли вместе со старым годом. Он унёс их в свои холодные края, танцевать у огня в зимний вечер. Так они плясали вместе в дивном танце стихии, никем не замечаемые и счастливые. Двое детей, унесённых непогодой и сами ставшие ею. Но летом… Говорят, Манифельза превращалась в солнце, а Киморди – в море. Она согревала его, а он – бережно качал её на своих волнах.
Я сидела у окна, а за окном – искрился снег… Именно он и рассказал мне эту историю.





ВНИМАНИЕ! Не спешите закрывать книгу, вас ждёт сюрприз!..































ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ


Это лето не допето мной…
Где то солнце, под которым жили мы с тобой?
Эту песню допоёт за нами дождь,
Расставанья выпить горечь, что ж…

Ливень сильный смоет наши с тобой следы.
Снег укроет, и погибнут все цветы…
Покрывалом снежным все уснут дома,
И окно метелью закуёт зима,

Суровая зима!

Под дождём осенним растворились мы.
Нашу сказку ливень смоет, унесёт мечты…
Наши песни ветер заберёт туда,
Где листья зеленеют, и поёт весна!

Солёная слеза.… Прощай, моя судьба…

Смех мне твой не слышать больше никогда.
Наступает утро и сведёт с ума.
Просыпаясь, вижу: сумрак, стол, часы…
Крикнуть захочу я в тишину: «Где ты?!»

Наивные мечты… Погибшие цветы…

Сонный город, дождь и холод, мокрый снег…
Потерялся в непогоде твой последний след…
Лихой ветер пропоёт о прошлых снах.
Безвозвратно унесённых всех мечтах!

И лишь ветер в облаках…

Зима.… За окном.… Вновь и вновь…
Нас не услышат!
Зима… Где же ты?.. Где же я?..
Наши песни?
Зима… Заснежит.…Унесёт.… Закуёт…
Серые дома в свои объятья.

               









«Я сидела у окна, а за окном – искрился снег… Именно он и рассказал мне эту историю». Увы, но снег разговаривать не умеет, тут я приукрасила. На самом деле эту историю рассказало мне Воображение. И добавило: «Что-то так грустно получилось, даже самому не нравится… Может, что-нибудь изменим?»
Я задумалась над этим предложением, и пришла к выводу, что одна концовка – хорошо, а две – лучше. Итак…


ИНАЯ ВЕРСИЯ ЗАВЕРШЕНИЯ ИСТОРИИ. ВЕРНЁМСЯ НЕМНОГО НАЗАД…

Глава одиннадцатая, (иная версия)
На волоске от смерти

В тот вечер всё было как будто обычно. Как всегда непроницаемая, Кристина молча налила ей супу. Настороженная, Манифельза украдкой следила за хозяйкой: в сердце ещё теплилась надежда. Может, Кристина не выдержит, и всё-таки шепнёт на ухо пару слов о нависшей над её головой опасности?..
Но девочка склонилась над своей чашкой и спокойно ела, вылавливая из тарелки фрикадельки.
- Как прошёл день, хозяйка? Всё нормально?
- Отлично, - сухо отрезала Кристина, кроша хлеб в тарелку и не отрывая от неё глаз.
«Ладно, - подумала Манифельза, - Не буду нарываться. Лягу спать, а потом, когда все уснут, спокойно уйду из этого дома. Навсегда!»
Кристина вдруг отложила ложку и внимательно посмотрела на неё. В молчаливых, чёрных глазах всколыхнулась эмоция: удивление.
- Чему ты улыбаешься?
- М? - Манифельза осеклась, - Просто… Гм. Ничему! Кое-что вспомнила.
- И что же это? Не хочешь со мной поделиться?
«А ты? – подумала еловиха, - Не хочешь сообщить мне, что меня собираются убить?..»
Манифельза отрицательно покачала головой.
- Извини, нет.
Кристина нахмурилась, странно хмыкнула. А потом её взгляд потяжелел, и в нём проснулась злость.
- Ну да, конечно, у тебя ведь теперь есть другие друзья!.. – голос девочки болезненно дрогнул, и она с шумом бросила в раковину свою тарелку, - Киморди, и Юлька! Разве не так?.. Они нравятся тебе, но чем?.. Скажи мне, ЧЕМ?.. Они богаты? У них есть бассейн и горы сладостей на любой вкус? Да?.. Поэтому ты каждый день ходишь к ним!
Манифельза была спокойна.
- Нет, хозяйка. Они мне нравятся, потому что добрее ко мне, чем ты. А Киморди любит меня. Я знаю это! В отличие от тебя, даже Юлия относится ко мне более доброжелательно. Вот!
- Ах ты, маленькая дрянь!.. – прошипела Кристина, - А ну иди в свою комнату! Живо!.. И не попадайся мне на глаза!
Манифельза с радостью послушалась: ей и самой не хотелось оставаться на кухне. Помыв тарелку, она ушла к себе, расправила постель, погасила свет, легла и сделала вид, что заснула. А глубокой ночью тихо покинула квартиру, отправившись навстречу своей судьбе.
На всякий случай, перед уходом, Манифельза захватила с собой парик и косметику, которыми воспользовалась для того, чтоб мастерски изменить свою внешность. Мало ли, что может случиться? А так, если кто-то из знакомых случайно увидит её, есть шанс, что Манифельзу не узнают.
Когда-то она играла в школьных спектаклях, и благодаря этому научилась искусству преображения.
Рано утром, едва звёзды погасли, а солнце взошло в небо, квартиру сотряс разъярённый бас Кирилла Львовича.
- КУДА она могла деться!!? Как еловиха ушла так незаметно!!! – кричал мужчина, красный, как помидор. Выругавшись, он схватил трубку и сунул её в оторопелые руки дочери.
- Звони своей подружке. Юлия скажет, если Манифельза у них?
- Скажет. Но, думаю, Юлька ещё спит.
- Звони, - голос отца не допускал возражений.
Кристина позвонила, но выяснилось, что Манифельза в том доме не появлялась. Кирилл Львович был ОЧЕНЬ недоволен. Поразмыслив, он сел в машину и поехал к старым знакомым: двум простым парням, братьям, добывавшим себе пропитание охотой и скотоводством. Когда приятели разговорились, отец Кристины попросил парней взять ружья, отправиться в леса и «избавить» Манифельзу «от мучений» за большое денежное вознаграждение. С его слов, беглая еловиха страдала неизлечимой болезнью, была опасна для окружающих.
Узнав о сумме вознаграждения, охотники согласились.

…У Манифельзы, уставшей после длинного пути, не хватило сил подняться по склонам водопада и остановиться там, где сказал ей Киморди. Обессилено рухнув в траву, она почти уснула в тени высоких деревьев, но вдруг услышала хруст веток под подошвами отправленных Кириллом по её следу охотников, и их голоса.
  - Смотри!.. – взволнованно сказал один парень другому, когда они увидели спавшую под деревом еловиху, - Она?.. Хм… А с виду вполне нормальная… Не лохматая даже, не грязная…
- Что происходит?.. – спросила Манифельза, - О чём вы?..
- Э-э? – охотники переглянулись. Еловиха глядела на них серьёзными, умными глазами, и никаких признаков болезни в ней не было.
- Ты понимаешь нас? – спросил один из парней.
- Тебя зовут Манифельза? – спросил второй, внимательно изучая её взглядом.
Еловиха почувствовала, как у неё разом пересохло горло. Она всё поняла: Кирилл нанял охотников, чтобы убить её! К счастью, они думают, что их будущая жертва не в себе. Интересно, какую байку стравил им отец Кристины?
- Нет. Странные у вас какие-то разговоры… – Манифельза искусно изобразила возмущение, - Во-первых, моё имя – Нифтинисия, во-вторых – я не глухая и не глупая.
Парни не целились в неё: их ружья были опущены. Они казались разочарованными, но надежда ещё не иссякла. Тот, что был старше, глядел недоверчиво.
- Нифтинисия? А что ты делаешь тут одна?..
Манифельза держалась изо всех сил, чтобы не выдать своего страха и сохранить уверенность.
- Я не одна, мы с семьёй решили выбраться на природу, чтоб отдохнуть от городской суеты! Ребята, у вас проблемы? Мне что, позвать своего отца?..
Она блефовала. Но простоватые деревенские парни ей поверили.
- Пойдём, - шепнул один другому, - Это не наша еловиха.
- Согласен… Не думаю, что больная может так разумно разговаривать. Со слов Львовича она абсолютно дикая. А эта и на фотографию не похожа.
Извинившись, охотники развернулись и скрылись в лесной чаще. Манифельза проводила их взглядом, поправила парик и вознесла небесам благодарность. Что бы ни задумал Кирилл – на этот раз он проиграл!

Глава двенадцатая, (иная версия)
Покой

В тот вечер Киморди заснул, веря только в чудо. Он всё ещё слышал голос Манифельзы, и слово в слово помнил их разговор. Долго не шёл к нему сон... Он знал: сейчас возлюбленная идёт в ночи, одна. Шаг за шагом, она отдаляется от дома и той жизни, к которой привыкла, от людей, желающих ей зла! Елов искренне надеялся, что удача не оставит её в то время, когда так необходима…
Когда он проснулся, было ещё довольно рано. Небо за окном только начало светлеть, но было такого необычного серого цвета, что Киморди понял: тепло закончилось. За стенами дома ревел обезумевший ветер, сыпал снег вперемежку с дождём... Настоящий хаос после сухих и солнечных осенних дней.
Киморди сел в постели и осторожно вслушался в это утро. Он ждал какого-то знака, предчувствия, был готов к самому худшему, но в душе тёплым котёнком свернулся покой: лёгкий, как пёрышко. В комнате было довольно холодно, но Киморди не мёрз. Казалось, что лето закончилось только ЗДЕСЬ, и это было правдой, ведь ТАМ, куда вскоре отправится Киморди следом за Манифельзой, их ждёт надёжное убежище от холода и снега!
От этих мыслей стало ещё легче и радостнее. Елов поймал себя на том, что улыбается.
«Ты уже там, - подумал он, представляя, как Манифельза, уставшая с дороги, крепко спит на траве в окружении цветов и обильной растительности его родины, - В безопасности, ждёшь, когда мы снова встретимся!»
Он знал, он понял, что их Вечное Лето не закончится никогда. Киморди сел и нашарил тапочки. Встал, накинул поверх пижамы тёплый халат, заправил постель.
«Надо бы спуститься на кухню и сделать горячий шоколад».
Когда они с Манифельзой воссоединятся и будут жить на его родине, благие дары цивилизации, как, например, растворимый кофе или какао, неизбежно начнут преследовать их в воспоминаниях.
«Но это не беда! – подумал Киморди, - Кто сказал, что мы проведём в Заморских лесах ВСЮ жизнь?.. Мне понравился этот новый мир, в который я попал с момента похищения. И Манифельза к нему привыкла! Когда мы станем достаточно взрослыми и вступим в брак, я планирую вернуться в город. Уже не в этот, конечно, и не в Хонсву. В другой! Если понадобится, можем обратиться за помощью к Веронике Владимировне на первое время. Она по-прежнему мой лучший друг!»
Огромный особняк спал. Киморди прошёл коридор до конца и спустился по лестнице вниз, на кухню. За окном ревел ветер и вперемешку с дождём сыпал снег, но на плите ожил чайник, было тепло и уютно. Киморди сделал себе бутерброд и заварил какао. Раздался звук шагов: на кухню вошла Юлька.
- О, привет! – сказала она, схватив булочку и впиваясь в неё с жадностью оголодавшего неандертальца, - Ом-ном-ном… Хм! Ты не видел эту ослуху Галку?
- Почему бы тебе самой не позаботиться о себе? – спросил Киморди.
Юльке стало стыдно.
- Ну да, ты прав…
«Даже елов заварил какао и сделал себе бутерброд САМ, - подумала она, - Чем я хуже?»
Скоро, уже довольная и сияющая, Владова дочь составила ему компанию за столом.
- М-м, как вкусно! Киморди, хочешь новость?.. Мне только что Кристинка звонила. Второй раз. Сначала спрашивала, не приходила ли к нам сегодня Манифельза, (крайне странно, потому что было раннее утро!), а теперь сообщила, что еловихи больше нет.
Киморди вздрогнул.
- Ч-что?!
Юлька даже не заметила его реакции: слишком была увлечена едой.
- Вот так вот. Странно, да? Я знаю, вы сдружились. Да и мне она нравилась… А теперь Манифельза больше не придёт.
- Объясни. Что ты имеешь в виду?! Что сказала Кристина?!. Подробно.
- Ой, разве ты не знаешь Кристину?.. Она ничего мне толком не сказала. Говорила, что Манифельза сбежала, а Кирилл Львович отправился её искать. Потом он вернулся, и сказал, что Манифельза с ними жить больше не будет, потому что взбесилась.
- Это ложь! – вскричал Киморди.
Юлька смотрела на него с жалостью.
- Ты полюбил её, да?..
Киморди немного успокоился. То, что Кирилл Львович отправился искать пропавшую еловиху – вполне логично. И из этого не следует, что он непременно нашёл её.
- Что ещё тебе сказала Кристина?
Юлька доела булочку, смачно причмокнула, глотнула какао и взяла вторую.
- Ни-че-го. Да я и не расспрашивала её особо. Кристина такой человек, что если не хочет рассказывать – из неё никакими клешнями не вытянешь. Если хочешь, поговори с ней сам. Но не думаю, что она будет приветлива. Я по одному голосу почувствовала, что Кристина в плохом настроении. Позвала её в гости, а она – ни-ни. Вообще в последнее время наши отношения стали хуже. Но виновата в этом не я! Ты веришь мне?.. Она сама как-то изменилась.
В этом Киморди не сомневался: причины у Кристины были. Обладая природной, дарованной всем еловам сверхчувствительностью, он так же ощущал, что Юлия говорит правду.
- Мне надо немного пройтись… - пробормотал Киморди, с сомнением косясь на усыпанное тающим снегом окно и побелевшие за ним окрестности, - Наверно, загляну к Манифельзе… Туда, где она жила раньше.
- Ты что?! На улице сырость и жуткий ветер!
- Не страшно.
- Как знаешь… Извини, но я не смогу составить тебе компанию. Не хочу схватить простуду…
Киморди и не нуждался в сопровождении. Его одолевало волнение, но когда елов вышел на улицу, всё разом изменилось. Ветер уже стих, на землю тихо падал снег, а в глаза, выглянув из-за туч, неожиданно брызнуло солнце. Елов поднял голову, прищурился, посмотрел на небо. Замер… Прислушался и почувствовал, как к нему возвращается покой.
«Всё хорошо, - абсолютно точно определил Киморди, - Манифельза жива и здорова! Она ждёт меня в условленном месте».

Эпилог, (иная версия)

Однажды, когда Киморди ещё нуждался в няне, Вероника Владимировна рассказала ему, что существует такая планета: Земля. Её тоже населяют люди, и жизнь там, как здесь, только о еловах никто никогда не слышал. А ещё эта планета такая огромная, что если среди зимы захочешь попасть в лето, придётся проделать удивительно огромный путь!
«Хорошо, что я живу не на Земле, - подумал Киморди, - Мне, чтобы попасть в своё вечное лето, достаточно заказать такси. А если не лень – то и пешком добраться можно».
Разумеется, Киморди не собирался идти к бывшему дому своей возлюбленной. Что он там забыл?.. Разъярённый Кирилл мог устроить ему хорошую трёпку, если увидит. Серьёзный вред причинить елову не решится: Фольм – не Хонсва, здесь у Киморди права такие же, как у людей, (теперь, когда он уже не является диким), но желание встретиться с неадекватным человеком от этого не увеличивалось.
«Нет уж, спасибо… Моя дорога ведёт в иное место».
Киморди ушёл, не попрощавшись ни с Юлией, ни с её родителями. Когда они его хватятся, будет уже слишком поздно. Как бы они прореагировали, расскажи он их с Манифельзой историю? Скорей всего, насильно удерживать в доме его никто бы не стал. Он прожил здесь, с людьми, уже достаточно долгое время, по убеждению Влада Петровича, давно перестал быть диким. Теперь у него есть право выбора. И если он решит вернуться на родину, препятствовать ему не станут, об этом ещё Вероника Владимировна говорила.
«И всё же, не буду испытывать судьбу… Я ничего никому не должен. Я совершенно не просил похищать меня с родины!»
Киморди вышел на широкую дорогу, ту, которой ночью ушла Манифельза. Конец её терялся на горизонте. Машин практически не было. От выпавшего снега, дорога стала белой и скользкой. Елов ещё раз подумал про такси, но вспомнил, что ему нечем за него платить.
«Что ж, пойду пешком. Совсем не хочется, чтобы таксист потом рассказывал, как отвёз елова, по описанию похожего на меня, к Заморским лесам. Нам с Манифельзой этого не нужно».
Набравшись терпения, Киморди тронулся в путь. Шагать придётся долго, но ведь Манифельза как-то справилась? Впрочем, ей было легче: она двигалась под прикрытием ночи, и снега тогда ещё не было, дорога была сухой. Киморди пронизывал ветер, но дул он, к счастью, в спину. Быстро шагая, елов согрелся. Время от времени впереди или сзади появлялась какая-нибудь машина, но Киморди слышал их приближение ещё издалека, сворачивал на обочину и прятался. Вовсе не хотелось встретиться с Кириллом Львовичем. Что, если этот человек всё ещё колесит где-то здесь в поисках Манифельзы? Хорошо, что в воздухе висит туман… Оставив город позади, Киморди оказался окружён им со всех сторон.
«Снег… Белый, холодный, невесомый… В детстве я такого не видел! Снежинки не удержать в руках. Такие маленькие, красивые, они мгновенно тают. Будет о чём рассказать на родине, когда вернусь!»
Киморди без устали шёл вперёд, потеряв счёт времени. Вот и мост. Мост над морем. Самый длинный во всём мире! Пролетая в самолётах над этим местом, путешественники дружно смотрят в окна, чтоб увидеть достопримечательность своими глазами. Один конец моста касается начинающейся зимы, другой же снега никогда не видел, потому что находится там, где царит вечное лето.
Киморди тронулся  по мосту, и когда достиг его середины, снег кончился, а холодный ветер стих. В воздухе разлилось тепло, туман рассеялся. Чем дальше шагал Киморди, тем жарче становилось. А когда мост кончился, и елов снова сошёл на землю, на обочинах дороги он увидел обильно растущие, зелёные травы.
Он почти вернулся в свои края! Заморской лес уже близко!..
Обрадовавшись, Киморди прибавил шаг. Даже усталость куда-то делась! Скоро ему стало так жарко, что он понял: вместе с зимой, пора попрощаться и с тёплыми вещами. Долой куртку и шапку! Он избавился от них, и почувствовал, как вспотевшую кожу припекает жаркое летнее солнце. Оно ослепительно сияло высоко в бездонных, ясных небесах, над морем и пышной, цветущей растительностью родного края. В воздухе, вместо сырости и холода, появился терпкий аромат цветов и трав. В ветвях деревьев заливались не ведавшие зимы птицы. Их яркое оперение бросалось в глаза сквозь зелень листвы, и Киморди вспомнил, что в городе он не видел ни одной такой.
Киморди сошёл с дороги и углубился в лес. Сердце часто, радостно стучало в груди: ещё немного, и он будет дома. А вон и водопад… Чудесней всего, что здесь, в обители природы, не было ни одного человека. Хватит с него людей…
- Манифельза!.. – несмело позвал Киморди, внимательно оглядываясь по сторонам, - Манифельза?..
Шумел водопад. Пели птицы.
«А вот и наше с Манифельзой условленное место встречи».
Киморди остановился, но возлюбленной не было.
«Где же ты?..»
На сердце стало тревожно. А что, если Манифельза не добралась до леса? Что, если Кирилл всё-таки поймал её?! Только что Киморди был почти счастлив, но теперь ему сделалось тяжело и тревожно. Вот, он дома… Но Манифельзы нет!
- Манифельза!..
Елов брёл меж высоких деревьев, вдыхая аромат растительности, узнавая знакомые места, где он вырос. Отдалённо слышался шум моря, Киморди вспомнил, что оно находится всего в паре шагов. А ещё здесь рядом его «наблюдательный пункт»: одно из тех вечнозелёных деревьев, взобравшись на которое можно легко обозревать окрестности.
Подстёгиваемый надеждой, Киморди подбежал к дереву и с ловкостью дикого елова в два счёта влез на самую верхушку. Какие забытые, прекрасные ощущения… Он – свободен, он снова в своей стихии! Дикие еловы нисколько не боятся высоты, и вот, держась за ветку, с замирающим от восхищения сердцем, Киморди осматривал свой сказочно красивый край, который лежал перед ним, как на ладони. Теперь у него больше шансов заметить одиноко бредущую сквозь кусты и травы еловиху. Где же она?
Киморди был терпелив. Удобно устроившись в ветвях, он прислушивался и присматривался к любой подозрительно покачнувшейся в лесу ветке. Но вот, интуитивно, он обратил свой взор в сторону моря. Песчаный берег, покрытый ракушками, был прекрасен и пуст. Но что это лежит там?..
Киморди всмотрелся и совершенно безошибочно угадал на песке чью-то одежду!
«Так жарко… Не удивительно, что кто-то решил искупаться. Кто-то один. Кто-то, кто носит одежду из Мира, Что-Лежит-За-Лесом!»
Это вещи Манифельзы! А вон – и она сама. Еловиха покачивалась в ласковых морских волнах, лёжа на воде на манер морской звезды!
Киморди мгновенно оказался внизу и, продираясь сквозь заросли кустов и трав, понёсся к берегу. Здесь, внизу, расстояние до него оказалось намного больше, чем виделось с высоты. Елов спускался и спускался, пока лес, наконец, не отступил. Киморди побежал по песку.
- Манифельза!..
- Киморди!!!
Она выплыла на берег, он подбежал и стиснул её мокрое тело в объятиях.
- Ну, как тебе море???
- Это прекрасно, Киморди!.. – её лицо светилось от счастья, - ЭТО просто не описать словами! Только теперь я поняла, что всю жизнь мечтала вырваться из каменных джунглей города!
- Что ж, вот мы и здесь… В безопасности. В дали от тех, кто был против нашего союза и нашего счастья. Я познакомлю тебя со своими родными, Манифельза. Мой отец будет просто счастлив, что я, наконец, нашёл невесту! Скорей всего, моего возвращения уже никто не ожидает, но это не слишком важно. Главное, что мы вместе!
Здесь, в Заморских лесах, было так жарко, что Киморди поступил по примеру Манифельзы и тоже вошёл в море. Ласковое, тёплое, оно приняло его в свои объятья, смывая с тела усталость, освежая и освобождая от тяжести. Манифельза тоже вошла в воду. Высоко в небе ослепительно сияло солнце. Настоящий тропический рай… Киморди обнял свою возлюбленную, и… Поцеловал.