Только найду, где поставить чемодан, сразу уеду

Галина Смирнова - (@AlinaAmalfi) о переезде в Италию

Любить родину, а жить в другой стране, или новые места сделать родными. Уметь видеть везде хорошее и созидать, казалось бы, из ничего. Это всё не совсем то и о том. Однажды в разговоре со знакомым дизайнером узнаю, что его мама уехала работать на юг Италии. Подписалась на нее, наблюдала. Из нелегала стать итальянским предпринимателем, из сиделки и мойщицы посуды – гидом и руководителем компании… Потом к ней переехали муж и сын. Это вызывает огромное уважение – смелость, умение рисковать, вера в себя и в хорошее. Пусть она сама расскажет…


- Вы живете на юге Италии около 15 лет. С вами муж и сын. Вы работаете в туризме. Вас знают в ближайших городках и в огромной России. Очень интересен именно момент принятия решения – “остаюсь и буду здесь жить”. Как и почему это произошло? Вы с кем-то советовались, что-то анализировали, или это был мощный импульс интуиции или чего-то еще? Мне интересны мотивы, что вы почувствовали, подумали в момент принятия решения? Хотелось от чего-то убежать или обрести что-то лучшее?

- Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря. 
И от Цезаря далеко и от вьюги, лебезить не нужно, трусить, торопиться...
Бродский

Много хорошего в той Империи было: родители, дом, который они построили, школа, техникум, институт, дремучие Марийские леса, полные грибов и ягод.
Моя собственная семья, наша дача на озере, маленькая квартирка в центре города, где вырос мой единственный сын... всего не описать!

Первый трудовой опыт случился на машиностроительном заводе, где работали все мои родственники, которые считали, что без завода нет никакой хорошей жизни, все они были страшно рады, что и я начну там свой светлый путь.
Через 10 месяцев я уволилась, чем страшно огорчила семью, ещё и заявила: 
«Я никого не ограбила и не убила, чтобы по звонку приходить, сидеть 8 часов
 за забором и перебирать ненужные бумажки».

И стала «себя искать», тогда это было расхожее понятие, в те времена можно было «искать себя» по всей огромной Империи: получить работу, общежитие, много чего строилось и развивалось, объявления о том, что требуются на работу, занимало в специальных местах не одну страницу. 
Мне очень хотелось покинуть родную Йошкар-Олу, но не случилось, я была вторая, последняя дочка, родители уже были немолоды, мой папа Григорий Дмитриевич демобилизовался по ранению в 1944 году, для него начался трудовой фронт.
С детства я слышала слово «полигон», за папой могли приехать ночью, могли послать куда-то в командировку. Однажды на том полигоне на него упали огромные кованые ворота, перелом позвоночника сделал его инвалидом, «родной завод» выдал крошечную пенсию, в заводской больнице лечили плохо... куда было ехать?
Я начала работать в центральной аппаратной марийского радио, познакомилась там со своим мужем, это была самая интересная работа, но, когда я ждала ребёнка, пришлось её поменять, потому что были ночные смены.
Потом в прокате кинофильмов, потом, когда родился мой сын, работала на полупроводниковом заводе, заключила индивидуальный трудовой договор 
на 4 часа, чтобы больше времени быть дома, а когда Гриша пошёл в школу, устроилась в институт лаборантом, тоже не на полный день.

Я была книжная девушка, больше наивная, чем реалистическая, весь мой опыт жизни в Советском Союзе был заполнен семьёй, наверное, поэтому особых трудовых навыков я не наработала. Меня постоянно «развращал» мой муж, доказывая, что добытчиком должен быть мужчина, и правда, старался, брал разные подработки, хорошо мог починить безнадёжный телевизор.
Я пекла пироги, шила одежду себе и сыну и немного мужу, наводила уют в квартире, на даче делала соленья и варенья.

А потом начались невиданные перемены! Вспоминаю присказку тех времён:
«По России мчится тройка, Мишка, Райка, Перестройка...»
Цены на всё росли, зарплаты не давали месяцами.
Моя мама Анна Алексеевна уже была вдовой и пенсионеркой, стала она нам помогать, не забыть то позорное время...

Я ушла из института, занялась сетевым маркетингом, швейцарская компания «Юст Нарин». Устраивала выставки, презентации на ещё работающих предприятиях, проводила школы, дошла до «уровня директора». До сих пор пользуюсь той продукцией, нашла ее тут в Италии. А когда уехала, ещё года три работала моя структура, муж продолжил.

Потом отплатила обучение в косметической школе. Арендовала помещение в спортивном клубе, заплатила за рекламу и стала делать массаж лица, казалось, это безотказно, женщины за красоту ничего не пожалеют. Это был 2003 год, безработица, мизерные зарплаты. Клиентки предлагали рассчитываться бартером, а за компоненты и офис надо было платить наличными, каждое первое число у меня дергался глаз. А я старалась, уверена была: работа даст результат. Что-то получалось, но до материального равновесия было ещё далеко.

А тем временем некоторые наши друзья разъезжались по дальним краям.
Бывший коллега по радиовещанию благополучно осел в Америке, когда ненадолго вернулся, мы, запивая водкой его удивительные рассказы, отдали ему 1500 долларов в надежде на грин карту. Так в нашу семью потихоньку вползла эта ИДЕЯ!
Муж вдохновенно строил планы, главное – деньги найти на билет. Тогда деньги исчезали мгновенно. Наш друг продал бабушкин дом за 17 тысяч рублей, а через месяц купил на всю сумму турецкий свитер. Время шло, вестей от «американца» не было, а наша страна исчезала, и вместе с нею привычная жизнь! В то же время открывались новейшие возможности, только не всем дано было их увидать.

Я вступила в секту! Хотелось изменить всё: мысли, привычки, надежды. 
И вот с товарищами поехали мы на озеро Тургояк, за тысячу километров. 
Спешили ко дню весеннего равноденствия. Помню, какой яркой белизны был снег вокруг проруби, какие радостные мы выскакивали из ледяной воды, какие чудесные сны виделись всем в те две ночи. В моем сне: вечернее желтоватое небо низко нависало над кладбищем, всё кресты, памятники, а я иду одна и пытаюсь читать надгробные надписи, уже темнеет и плохо видно, но свою могилу я узнаю сразу. У памятника спиной ко мне стоит человек в коричневом длинном балахоне с веревкой вместо пояса, седые волосы, очень сутулая спина, он постукивает по памятнику каким-то инструментом, я вижу мою дату рождения и понимаю, что он меняет дату смерти. «Покажи», - прошу я, он медленно поворачивается, качает отрицательно головой. О! Это актёр Леонид Оболенский, ещё немого кино, успевший сняться и в звуковом, в ролях очень пожилых и благородных людей. Я ещё что-то спрашиваю, но он плотно прижимает тонкий длинный палец к своим губам и смотрит просто и спокойно.
Утром, окунаясь в ледяную купель, я думала: «Укоротил или удлинил мою жизнь тот красивый старец?» Это была не совсем секта, просто не могу подобрать слово для обозначения того сообщества. Вспоминаю с удовольствием странные ритуалы, вегетарианство, полное отсутствие алкоголя, доброжелательные разговоры, открытые лица. И свой организм, который работал как часы. Наверное, год я была с ними, потом, когда мне рекомендовали поставить у кровати фото лидера и общаться мысленно, это уж был перебор...

Надежды на грин карту таяли вместе с энтузиазмом мужа, «американец» молчал.
Я работала в маркетинге, в своём косметическом офисе, немного шила для знакомых...
Однажды мы с мужем сидели на дачной веранде и громко беседовали, мне хотелось знать, как он видит наше будущее... Тогда уже было ясно, что американский друг просто очень нуждался в деньгах, видимо, больше, чем мы. Муж говорил о том, что государство никогда не оставит образование, значит, скоро будут нормально платить и близкая пенсия не может быть мизерной! Бедные наивные граждане великого Советского Союза...

Это самое будущее никак не определялось, какая новая Великая Идея поведёт наш народ? А что будет с нами? Перспектива виделась совсем безрадостная...

В 2005 году маму мы схоронили, поставили один на двоих с папой памятник, а оградку надо было заказывать новую, красивую резную украли. Когда больше нет родителей, возможно, у многих меняется восприятие жизни. Я остро почувствовала этот край: «Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали, когда-нибудь и я исчезну с поверхности земли…»
(М. Цветаева).

Да, теперь впереди меня никого не было. Неожиданно стало неинтересно продолжать все мои занятия. 

Как-то вечером я объявила мужу: «Только найду, где поставить чемодан, так сразу и уеду». Не поверил, конечно, заулыбался...

Мы почти первые из наших знакомых заимели компьютер, не помню, как.
Казалось, муж может из разных железок все спаять. Я помогла двум своим подружкам найти заграничных мужчин. Уже начинали работать международные агентства, и наш город «прославился» брачными мошенниками. А мы помогали от души, писали и переводили письма, было очень интересно. Довольно быстро «окрутили» двух мужичков, голландца и британца. Голландец приехал жениться в наш город. Белое платье и ресторан, возили их на нашей «копейке». А когда оказались на «брачном месте» в лесу, он поразил нас, желая собрать и разложить по карманам разный бумажный мусор, горячо объясняя, что в лесу нельзя сорить.

Когда задумала я поехать в чужие края, обе мои подружки уже неплохо жили 
в тех благополучных странах, иногда получала от них радостные вести.
Я без особой надежды однажды попросила их посодействовать и мне в перемене жизни, теперь уж не вспомню их путаные и бестолковые отказы.

Лена тоже была в секте, по-моему, осталась там до сих пор. Она уезжала в Италию, меня пригласили на прощальный вечер в ресторан. Помню, что много говорили, даже танцевали, а я думала о её детях 9 и 13 лет. «Нет другого выхода, мы набрали долгов», - говорила она. В то время, кроме разных сект, Кашпировских и Чумаков, были ещё деятели вроде толстолицего Довганя, ему они и были должны большую сумму.

Все шло своим чередом, Гриша заканчивал институт, диплом, волнения.
Неожиданно попал на операцию острого аппендицита, опять неспокойно.
И всё эти мысли: «Взрослому не так уж нужна мама, можно отпустить в свободное плавание». Хотя и раньше, когда он звонил, предупреждая о долгих гулянках, я ему отвечала: «Оторвись по полной».
И люди стали встречаться с рассказами о том, что вот, тот уехал, та переехала...
И советские понятия подпирали, что все может кончиться или закрыться...

После отъезда Лены прошёл, наверное, год, я узнала её телефон и позвонила.
Поняла, что она разрешает поставить у неё мой чемодан! И все закрутилось! Незаметный офис во дворах так и назывался: «Работа за рубежом». Вежливая Галина Ивановна, много разных бумаг и документов, некоторые из которых просто нарисовали добрые люди. Отдала 200 евро, просили ещё для того, чтобы сразу попасть на уборку помидоров. Но я не представляла себя в полях, уверила, что работа у меня уже есть. Пока было возможно, все держала в тайне от семьи и знакомых. Когда с мужем у Галины Ивановны подписывали последние документы, она сокрушалась: как же я оставляю такого хорошего мужа. Муж не очень-то верил в положительный результат. Мы беседовали спокойно и даже шутя: «Вот, помирать скоро, а всё только ты, да я, да наша Йошкар-Ола, так ничего и не увидим больше... Поработаю год и вернусь». Какие-то такие велись разговоры.

Я не слишком волновалась, не получится сразу, буду пробовать ещё и ещё! 
Но свершилось! Дали визу на Португалию. «Ничего, главное, попадёшь в Шенген», - так успокоили.
Собиралась быстро! В приход отвезла много моей одежды, я покупала только обувь, все остальное: костюмы, платья, пальто, шубы, сумки и ремни - все было сшито. Когда прощальным взглядом окинула наше жилище, удивилась: «Когда же я жила?» Шторы, скатерти, чехлы на мебель, простыни, наволочки - все шила и шила! Поклялась себе, что на новом месте буду разумнее тратить своё время.

И вот я рассказываю моему взрослому мальчику, где он будет покупать хорошее мясо и масло, и даю телефоны. И где нужно искать носки и рубахи, какая полка папы... Он меня перебивает: «Ничего говорить не надо, я через три дня тоже уеду к Роме в Сочи». «Как же ты бросаешь отца?!» «Как же ты бросаешь мужа?!» - так же эмоционально он мне тогда ответил.

Вот стоим мы на вокзале, прощаемся! Нам весело. Знакомимся с попутчицей Людой. Это обычный рейсовый автобус на Москву, постепенно он заполняется, мы обнимаемся, ещё раз я вижу их в окно, они машут и машут, мои самые дорогие... Во всех автобусах ногам моим мало места, я скрючиваюсь поудобнее, и мы начинаем беседовать с Людой. Она живет с разведённым мужем в одной квартире, дети повзрослели, нужны деньги на обучение. Вспоминаем Галину Ивановну. Да, Люда заплатила за работу. «И ты не боишься полей под палящим солнцем?» «А ничего другого они не предложили».
Нам предстоит просидеть вместе во всех четырёх автобусах, у нас билеты без мест, но зато в них указаны города и время отправления. Жаль, не сохранила я такую реликвию, как те билеты, потому города не помню. После Москвы - Польша, где нас высадили в каком-то тупике, попросили всем вытащить чемоданы. Вдоль автобуса на асфальте оказались целые ряды самых разных раскрытых чемоданов, между которых передвигались поляки в форме, иногда нагибались, перебирали тряпки. Пассажиры из Москвы в основном были этнические немцы, видимо, ехали навсегда, чемоданов и узлов было множество, чего поляки хотели найти в багаже эмигрантов, непонятно. Наконец процедура закончилась, и мы пошли вслед за «немцами» искать следующий автобус на Германию. В автобусах на Москву и Польшу свободных мест не было, а на Германию автобус заполнился чуть больше половины, по салону бегали дети, все переговаривались, знакомились, были возбужденные от предстоящих, видимо, предсказуемых перемен. Остановок было немного, в основном у баров, придорожных кафе, кроме гигиены, можно было что-то перекусить, но я покупала только воду, есть совсем не хотелось, в дорогу накупила сухофруктов, немного орешков. Зато у Люды была целая сумка с какими-то домашними закусками, которые почти сразу испортились. Она потихоньку все выбрасывала, страшно жалея, и когда мы грызли орехи, очень удивлялась, что не чувствует голода. У Люды короткая стрижка, она почти на голову выше меня. Я сейчас никак не могу вспомнить ее лицо, щеки только вспоминаются, такие круглые и крепкие. После обыска в Польше никому ниши чемоданы интересны не были. Мы ехали и ехали, днём и ночью, дремали, болтали, смотрели в окно. Из Германии нужно было попасть в Австрию. Мы попрощались с попутчиками и остались одни на каком-то заштатном вокзале. Школьное изучение немецкого очень кстати вспомнилось. Был поздний вечер, всюду пустые лавки, несколько пустых автобусов, редкие люди с чемоданчиками. Люда почти ревет: «Где искать этот автобус? Может, его совсем не будет?» И у меня полно сомнений, оставляю ее у чемоданов и начинаю искать справочное. Пересекаю рельсы, освещённые пустые киоски, вижу с радостью в окошке какой-то будки женское лицо, бегу, спрашиваю: «Гутен абен, бите шон», показываю билет. Вижу, что она при исполнении, но вроде доброжелательная, быстро-быстро начинает объяснять на совсем незнакомом немецком... Конечно, я хоть и киваю, но говорю: «Нихт ферштейн». Минут через 10 счастливая возвращаюсь с нарисованной на листочке схемой, по которой не сразу нахожу нужное место и иду за Людой. Сейчас я с благодарностью вспоминаю, что рейсы были подобраны очень хорошо, ждать везде приходилось совсем немного! И, кроме билетов, больше ничего не спрашивали! В этом автобусе было человек 15, водитель потушил огни, я наконец вытянула в проход мои ноги и вполне хорошо отдохнула. Опять поздний вечер на вокзале в Австрии, тут очень тесно, всего одна линия автобусов с открытыми дверями. Опять не знаем, который наш. Я показываю билет всем водителям, некоторые из них курят поблизости, некоторые сидят готовые тронуться. Никто не признаётся. Люда снова у чемоданов собирается реветь. Приближается час отправления. К одному автобусу подходит немолодой дядька, этого я ещё не спрашивала! Бегу и узнаю, что этот именно автобус сейчас отправляется в Италию! К счастью, он поляк и поэтому неплохо говорит по-русски! Его молодой напарник отворачивается, он, видимо, хотел устроить нам испытание! Садимся, не переставая возмущаться этим гадом. Автобус полупустой, несколько молодых людей, рюкзаки на сиденьях, полумрак, едем быстро, вскоре начинаются туннели, над нами несутся их яркие огни, я не могу спать, это последняя дорога перед желанной землёй! Несколько раз останавливались у кафе, в одном месте было припарковано много нарядных машин, вообще везде изобилие красивых автомобилей, я любовалась ими и вспоминала сделанный из хлама наш первый запорожец, собранную и покрашенную кисточкой машину моего отца, новую он получил за три года до смерти, 15 лет стоял в очереди.

- Италия всё ближе и ближе…

- И вот 31 августа 2006 года мы вышли на шумный неаполитанский вокзал, 
он и сейчас почти не изменился... Раннее утро было, город просыпался. 
Бомжи, сидящие на своих картонках среди тряпок, поразили меня больше всего! 
Когда я уезжала, в нашем дворе у мусорных бачков невольно наблюдала жизнь этих несчастных, но Италия! Я долго идеализировала Италию, проживала в полнейшей эйфории, и сейчас ещё это не закончилось. Именно идеализация мне очень помогла, ничего негативного я просто не замечала, оно, конечно, было, но не оставляло во мне никакого следа. 

- Вы остались. Начинаются будни в другой стране. Вы как-то писали, что вначале делали “много грязной (или черной) работы”. Расскажите, пожалуйста, как вы жили и выживали, чем занимались, где черпали силы продолжать эту новую для себя историю? Когда вы почувствовали, что те земли приняли вас? Был такой момент?

- Надо было найти возможность позвонить работодателям Люды и Лене, которая обещала меня встретить. Хотя на мою нокию и положили достаточно денег, в то время это немного значило. Опять оставила Люду у чемоданов и стала бродить 
по вокзалу, надеясь услышать родную речь, уезжая, я выучила слов 10 итальянских. Повезло быстро, две женщины переговаривались громко по-украински, они показали мне специальный телефон, где можно было разговаривать за монетки: телефонопублико. И вот все ответили, приедут, мы ждём, стоим на ногах, насиделись за долгий путь. Ближние бомжи пытаются общаться, предлагают какую-то еду. Ничего нам не хочется, думаем, как будем расставаться... Прошло часа три, может, и пять, зоркая Люда сказала: «Наверное, эта мадам за тобой», показывая на машину, из которой действительно выходила Лена! «За тобой тоже приедут, теперь уж скоро», - успокаиваю ее, оставляю телефон мой и Лены, мы обнимаемся и расстаёмся. Едем небыстро, я не могу оторваться от окна, пейзажи меня умиляют! Друга Лены зовут Джузеппе, он седой, вежливый, очень обаятельный. В маленький городок Сан-Арсенио мы въезжаем вечером, они ведут меня в ресторан, ставят передо мной огромную тарелку пасты и пиццу предлагают, но аппетит, видимо, ещё не проснулся. Мечтаю только в душ и поспать лёжа. Лена работает баданте , живет в двухэтажном доме вдвоём со старушкой. Готовит еду, убирает, водит к доктору, общается с роднёй. Прошу Лену сообщить мужу, что я добралась и все хорошо! Поставив наконец мой красный чемодан рядом, засыпаю одна на втором этаже, понимая, что начинается новая жизнь!

Утром пьем кофе, разговариваем, Лена показывает сеньоре фото своих детей, которые я ей привезла, мы перед отъездом засняли всю семью во всех видах,
получился небольшой конвертик. Когда Лена уходит в магазин, мы с сеньорой Лючией разговариваем. До сих пор непонятно, как мы общались, она мне очень нравилась. Когда вернулась Лена, гулять пошла я. Было приятно идти по Италии просто так, смотреть по сторонам, ощущать незнакомые запахи... Появилось неожиданное чувство свободы от всего прожитого, странное обновление, начало других начал.
Мужчины здоровались, что-то пытались сказать, как-то бурно реагировали, когда я возвращалась, в переулок у дома сеньоры Лючии набилось несколько машин.
Я, растерянная, попросила Лену прояснить ситуацию. «Ты очень высокая, ещё и блондинка, нравишься!» - объяснила она. Долгое время потом меня умиляла доброта итальянских мужчин, все-то мы тут красавицы, щедрость на комплименты необыкновенная. Я решила, что это такой заповедник, где принято замечать и отмечать женщин! В моем родном городе столько настоящих красоток, мимо которых идут, как мимо дерева, а здесь пожилые дамы с вытравленными перекисью волосами, ярко синими тенями, в очень тесной одежде находят поклонников и даже нередко выходят замуж! 

Дня три прожила я у сеньоры Лючии, и никто меня не торопил, но хотелось определиться, ехала-то я не в гости. Пошли мы с Леной в каритаз, при церкви организация помощи. Работу на юге найти непросто, для таких, как я, одна дорога – в баданты (бодаре - заботиться), это значит: жилье, еда, ещё и оплата! Беспечные итальянцы пускают в свои дома кого попало, иногда узнав только имя, а в иностранном паспорте, если такой спросят, поймут только фото. 
Не сразу нашлась такая работа, прошло ещё дня два, Лена и Джузеппе отвезли меня за несколько километров, в дом сеньоры Франчески, она овдовела недавно, детей не было; хорошенький домик из трёх больших комнат с садиком, мне понравился. Сама хозяйка очень напомнила старуху Изергиль с картинки в школьном учебнике. Поселили в отдельной комнате. Ночью я пошла посмотреть, где собака воет, а это сеньора сидела на кровати, причитала и подвывала, увидела, что я рядом, стала говорить, всхлипывать, из всего монолога было понятно: по мужу тоскует. Я выросла в доме, и работа была мне не в тягость. Почти каждую ночь сеньора громко причитала. Было возможно выходить на свободу с 16 до 18 часов. 
Домики, садики, маленькие магазинчики, несколько больших зданий, но больше всего меня поразили разные тренажеры в одноэтажном доме за огромным окном. 
Лет в 40 я начала ходить в спортзал, никак не думала, что в маленькой деревне зал может быть такой приличный. Люди приветливые, очень приветливы опять мужчины, но у многих нет зубов, такие пугающие улыбки. Позже Лена объяснила, что уж очень дороги дантисты.
Когда ехала, видела в мечтах лучистое итальянское море и постоянное солнце, оказалось, до моря 25 км, а солнце после полудня уходит за гору, с этим я никак
не могла смириться. 

Гриша дал мне несколько итальянских телефонов, это были мамы его знакомых, которые уже жили в Италии. Телефонопублико находился в баре у дороги, а за стойкой работала худенькая маленькая женщина из Хабаровска, с которой 
мы с удовольствием говорили по-русски. Вечера три я звонила, получала другие телефоны, снова звонила, пока мне не ответили, что есть работа и море совсем рядом! 
Светлана, с которой мы до сих пор иногда перезваниваемся, рассказала, что старуха чумовая, работать тяжело. Сама она выходит замуж, до конца месяца всего 4 дня, и хорошо бы мне приехать побыстрее. Когда я стала расспрашивать, как добраться, Света обещала узнать, ходят ли какие-то автобусы в мою сторону. Когда я позвонила снова, она радостно сообщила, что за мной приедут, что мне надо назваться её двоюродной сестрой. «Как приедешь, иди ко мне здороваться, иначе тебя не возьмут, потому что хотят доверить старушку только знакомым.
Завтра утром за тобой приедут на зелёной машине, прямо к бару, название я записала».
Звоню Лене, сообщаю новость! Очень она удивилась, столько сразу вопросов: 
«Как нашла место? Где оно?» «Не знаю, где-то у моря. Будешь потом ко мне ездить!» Действительно приезжала и одна, и с Джузеппе.
Я пробыла у сеньоры Франчески почти две недели, вечером со словарем написала благодарственную записку, которую собиралась прочесть утром.
После кофе стала сеньора ругаться, заперла дверь, открыла мой чемодан, внимательно все осмотрела, вызвала по телефону родственника, мужчина появился быстро и тоже ругался. Я поняла, что была 15-й! Поняла и много другого, что у нелегалов, как я, в других местах могут быть большие проблемы, без документов депортируют, а здесь контроля не бывает, что меня могут продавать (тоже, девушку нашли). Я просила прощения, благодарила и даже сказала, что, если так их огорчила, они могут мне ничего не платить, но уехать мне надо обязательно.
Как мы говорили, на каком языке?! Но наконец они поняли! 

Я взяла под мышку мой чемодан (ручка его оборвалась, не выдержала долгого путешествия), вышла за дверь, за мной вышел мужчина и дал мне 100 евро одной бумажкой! Говорил ещё, я поняла: желает удачи! 
Быстро побежала в бар, боясь, что могла упустить зелёную машину.
Когда добежала, Лариса меня успокоила: «Приезжие не спрашивали, а вот эти тебя ждут. Один будет скоро бар новый открывать, а другой – водитель грузовика, зовёт на сожительство, будет ещё платить тебе, это я им сказала, что уезжать собираешься». Поворачиваюсь и вижу, что мне приветливо кивают, один очень полный с веселым румяным лицом, молодой; другой очень маленький, возраста неопределенного. «Вот счастье привалило, толстяк, конечно, бар будет открывать?» «Нет, наоборот!» - смеется Лариса. 
Не помню, говорила ли я с этими добрыми людьми. Выходила на улицу, пила кофе, прощалась с Ларисой.
Когда у самого бара остановилась почти чёрная машина, я поняла, что за мной. Вышли люди и все смотрели на меня: «Ты Алина?» «Алина, Алина», - ответила я, и мы поехали. Я была пятая в машине, позже узнала, что у этой сеньоры 10 братьев и сестёр, она старшая. Существует странный обычай: старшие устраивают свою жизнь в последнюю очередь, сперва помогают во всем младшим. Снова непонятно, как беседуем, при особой трудности открываю словарь. По дороге заезжаем в ресторан, и снова паста и пицца, которые я оценила почти через год, долго предпочитала фрукты и овощи. Глядят с сомнением, спрашивают: «Не больна ли ты?» Через силу что-то съедаю.
Когда начинается серпантин, очень жалею, что не осталась голодной. Только года через три почти привыкаю к нашим дорогам. Зато, ликуя, смотрю на море, которое все время рядом, искрится и сияет, как в моих мечтах!

Заходим на маленькое крылечко, открывают легкую стеклянную дверь, в кресле сидит пожилая красавица, рядом на низеньком диване растрепанная полная женщина. С кем тут здороваться? Голос, говоривший со мной по телефону, не может принадлежать этой растрепе. И я громко спрашиваю: «А где моя сестра?», надеясь, что Света выйдет из другой комнаты. Отвечают, что она задержалась у жениха. Мы встречаемся вечером, ей лет 30, приятное лицо, чудесные густые, длинные каштановые волосы. Она рассматривает меня со всех сторон, предполагает, что мне 38 (что отлично!), я не уточняю. Прошу отпустить меня к морю. «Ночью никто не купается», - говорит Света. Но я не могу ждать до завтра!
И вот плыву! Конец сентября или начало октября, но вода тёплая, упругая, очень соленая. Быстро плыву вдоль берега и вдруг вижу залив, берег, полный огней, которые исчезают где-то высоко, проплываю мимо ресторана, звон посуды, музыка... Я плаваю и разглядываю берег, мне кажется, это большой город, может, как Рим! Совершенно счастливая возвращаюсь! Светлана приготовила какую-то еду, а сеньору уложила спать, в доме две комнаты, мы на кухне разговариваем очень долго. Света оставила дома десятилетнего сына, она из Украины. Я была неплохо знакома только с одним украинцем, Николаем Васильевичем, незабываема его украинская ночь, так же, как птица, не долетевшая до середины Днепра.
Он, как я, восторгался Италией и даже написал длинное стихотворение:

                                  Италия – роскошная страна!
                                  Она вся рай, вся радости полна,
                                  И в ней любовь прекрасная веснует!
                                  Бежит, шумит задумчиво волна
                                  И берега чудесные целует;
                                  В ней небеса прекрасные блестят;
                                  Лимон горит и веет аромат…

- Итальянцы и вы… Продолжите, пожалуйста, эту историю до сегодняшнего дня. Интересен ваш взгляд на местных. Какие они?

- Вот так я и попала на этот волшебный берег! До сих пор живу в городе Атрани, где 875 жителей. А в тот вечер я уплыла в Амальфи, где 5000 жителей.
Я все ещё не нагляделась на эти красоты, ещё есть горки, на которые не забралась! Конечно, понимаю, большой город, другие возможности. Но тогда об этом даже не задумалась... Когда бываю в Неаполе, с удовольствием чувствую совершенно другой ритм, полный жизни! А у нас равновесие и спокойствие, и море почти во дворе! 

Света уехала, я осталась одна. Сеньора Луиза плохо слышала, говорили мы мало. Утром долго выбирали одежду и украшения, потом она сердится, что завтрак ещё не готов, потом обед, по всем правилам надо накрыть стол и хорошо приготовить под ее присмотром итальянскую еду, за стол надо сесть вместе, поэтому мои тушеные овощи тоже должны быть готовы, потом надо уложить отдыхать.
С 16 до 18 выход из дома. Я шла в Амальфи, там в это время гуляли почти все баданте, в основном из Украины. Не заметила, что кто-то из них благодарит Италию за приют, в основном рассказывали о тяжелом труде. Конечно, работа непростая, ещё если достался лежачий человек и, кроме него, целая семья, которую тоже нужно обслуживать. Но нас никто не звал, каждый итальянец не будет радоваться прибывающим эмигрантам. А то, что происходит сейчас, похоже на бедствие: полные лодки африканских беженцев. Италия принимает, кормит, лечит, даёт пособие, жильё и документы. 

В то время документы были для всех нас самой желанной мечтой. Казалось, эмигранты идут на все ради легализации. Такие иногда видела нелепые союзы. И я сподобилась, получала кое-какие предложения. Cидела как-то два месяца без работы, рассматривала все варианты. Пришла в Минори на переговоры. Не помню имя мужчины, маленького роста, а морщины на лице сплелись так плотно, что от лица почти ничего не осталось.
Он показал свой дом, сказал, живет один и нужно дважды в неделю приходить на уборку. «Но если ты останешься жить со мной в доме, я сразу сделаю тебе документы. Хотя мне это и не выгодно. Вот, смотри, что покажу». На стене висели фотографии пяти женщин и двух девушек, некоторые в очень вольных позах, все снято в интерьере этого дома. «Видишь? Всем им я сделал документы, они немного пожили и ушли».
«А почему ты можешь, а другие нет?» «Ааа! Надо знакомства хорошие иметь».
Позже я убедилась: хорошие знакомства открывают многие двери. А тогда с содроганием представила своё фото на этой стене. Обещала позвонить и ушла, тут же заблокировала его телефон.

Ходили разговоры об облавах, о депортации, без права обратного въезда 5 лет!
Мне говорили: «Сиди на месте, попадёшься, карабинеры всюду!»
Я не боялась, есть ещё Испания, Португалия. В единственный выходной я ехала в Салерно или Сорренто на автобусе или на попутной машине, или с двумя соседями Джузеппе и Альфонсо. Им было почти 50, но они считались юношами, искали приключений. Джузеппе можно принять за лысого школьника, маленький тощенький, очень добрый. Альфонсо похож на араба, мелко курчавые волосы, темное лицо, всегда чем-то озабоченное, повыше Джузеппе. Альфонсо я познакомила с Таней, она оказалась из России, приехала недавно, и я рада была озаботить его, получилось на долгие 10 лет.

Я возвращалась в 18 часов (а та самая растрёпанная женщина, Летиция, уходила. Сеньору ни на минуту не оставляли одну), потом готовила ужин. Когда сеньора шла спать, учила язык, смотрела телевизор, на специальных карточках тратила минуты, чтобы разговаривать с мужем. Ему было много хуже, чем нам. Я никак не ожидала такой его печали. Мне казалась, отдохнуть от долгой семейной жизни многие мужчины мечтают. Он совсем потерялся и тосковал и горевал.

В работе баданте для меня нестерпимо оказалось сидеть взаперти и лимитировано гулять, 2 часа в день и с 8 до 20 в воскресенье. Кроме того, сеньора Луиза почти каждую ночь звала меня, то теряла платок, то просила воды. По-настоящему спать было невозможно. И хотелось уже свободы...

Однажды, когда гуляла по Амальфи, узнала, что в ресторан нашего города ищут работника мыть посуду. Побежала, оказалось, возьмут, ещё и жилье найдут!
За это время несколько раз переговаривались с Людой. Она попала на работу в придорожный ресторан, жила в одной комнате с двумя мужчинами и тремя женщинами. Рабочий день по 10-12 часов. Я предложила ей мою работу, хотя бы можно вырваться и начать какие-то перемены, рассказала, как до меня добраться.
Когда она увидела сеньору Луизу, разревелась, сказала , что это очень страшная старуха. Она за это время совсем не учила язык и ей будет очень сложно!
Но красотами очаровалась не меньше моего! Все твердила, что никогда такой красоты не видывала. Купила себе туфли в Амальфи и все-таки решила уехать обратно, я попросила Джузеппе, мы довезли ее до Сорренто и там посадили на поезд. Больше никогда не видела и не слышала Люду.

Неожиданные сложности получились, когда я объявила о том, что ухожу в ресторан. Родственники сеньоры все жили в Риме, она оказалась в Атрани, потому что в 45 лет вышла замуж за вдовца с тремя сыновьями. Один сын с семьей снимал жильё рядом; его жена по моему списку делала покупки. Я предупредила, что уйду через неделю. Что тут началось! Не отпускали, грозились разными бедами, даже обещали сдать карабинерам... Если бы точно попытались сдать, заплатили бы штраф 2000 евро, поэтому просто запугивали. Но найти баданте и тогда, и сейчас очень просто.

В ресторане работали два брата, они после школы арендовали помещение,
а через три года его выкупили. Сальваторе бухгалтер, официант, менеджер, итальянский красавец и старший брат. Армандо классный повар, по-настоящему лысый, немного сутулый и очень худой. Сейчас, в пандемию, когда мой сын попросил накрыть стол в мой день рождения, он сделал все в лучшем виде. Мне было неловко, что вытащили его работать в пустой ресторан. Он же очень нас ещё и благодарил, рассказывая, что если ничего не готовит, у него начинается невроз, вот какие бывают профессионалы!

Когда я пришла узнать подробности работы и где будет жильё, задумчивый Сальваторе спросил: «Что ты за персона такая, мне из Рима звонят, просят, чтоб я тебя на работу не брал». «А что говорят?» «Говорят, очень плохая». «А тебе важно, плохая или хорошая будет посуду мыть?» Я оставила ему свой номер телефона: «Надумаешь, звони!»
Он надумал! Правда, жильё я искала сама, хорошо, помогли Альфонсо и Джузеппе.
В середину моей комнаты заходила часть горы, массив со щелями, выступами, 
с одной стороны горы стояла кровать, а с другой шкаф. Выступы и бугры я использовала как микрополочки. Зимой пришлось узнать коварство этой горы: 
она влажнела и была совершенно ледяной. Пожитков набралось немного, шкаф остался полупустой. В окно комнаты был виден лимонный сад, при закатном солнышке яркие плоды сияли, как елочные игрушки!
Я так радовалась, когда вечером сидела одна в просторной кухне, дверь которой выходила на маленькую террасу, и там можно было видеть далекий горизонт, огни соседних городков... До сих пор помню это ощущение свободы и счастья!

Работа была с перерывом с 11 до 14, потом с 19 до 02. «Здравствуйте, коллеги!» -  говорила я каждое утро, сначала коллеги усмехались, потом им понравилось, кроме братьев, был ещё официант Анжело, совсем молодой. И больше никого!
Работа простая: споласкиваешь, кладёшь в машину, вынимаешь из машины, чистое ставишь на подносы. И так весь день.
Вечером оставшиеся кастрюли и сковороды, ближние стены, прилавки, пол – все отмываешь, вытираешь. Вот в двенадцатом часу заваливает целая толпа, и начинают: антипасты, паста, рыба, пицца, сладкое, фрукты, ликёры... это каждому. Удивляли меня такие полночные едоки! Но было радостно за Армандо: требовали его выхода и аплодировали, сытые и очень удовлетворённые!
К концу первого месяца, а это декабрь, сплошные праздники и толпы, я была совсем выжатая, началась аллергия на лице от мыла, наверное. Тогда по средам ресторан закрывался. Две среды я просто спала. Уже никуда не ехала!
А на третью среду мы мыли все, что можно мыть и дезинфицировать.
Утром я купалась для бодрости, а к вечеру уже с ужасом думала, что завтра все сначала. Коллеги, видя мокрую мою причёску, всегда спрашивали: «Опять купалась? Зачем?» А я уже думала, как сказать, что я наработалась...
Через месяц, день в день Сальваторе отдал мне конвертик, это уж было около 3 ночи, я поблагодарила и поплелась домой. 
Не помню, в ту ночь или другую могла со мной случиться беда. Обычно никакие машины ночью не останавливаются, никто не зазывает подвести, идёшь спокойно, дышишь. Догоняет меня огромный грузовик, фура, из окна глядит носатый и лысый, спрашивает: «Украина?» Я отвечаю: «Россия». «Дай мне телефон», - говорит он. Я не отвечаю ничего, грузовик скрывается за поворотом, и тут меня догоняет Джузепкина машинка, такая же маленькая, как он сам, почему-то поздно он едет ставить ее на бесплатное место на горе. Предлагает подвести, я соглашаюсь, а как только заезжаем за поворот, видим, что грузовик стоит, его большие задние двери распахнуты и оба водителя стоят у этих дверей и смотрят, как мы едем. 
Джузепка объясняет ситуацию: двери в грузовике можно открыть только снаружи, вполне возможно, что они меня ждали, чтобы туда затолкнуть, а потом... неизвестно. 

Уже неделю, как моя счастливая независимая жизнь закончилась! Альфонсо привёл Таню мне в соседки, пока я была на утренней работе, они перетащили все её вещи. Сюрприз удался! Таня относится к тем людям, которые, никогда ничего не изучая, знают все! Она очень громко говорит, щедро матерится, слушать и слышать не может. Возит с собой очень плохую чёрно-белую фотографирую Софи Лорен, показывает всем, просит сравнить с собой, уверяет, что очень похожа. Таня одного роста со мной, она смуглая брюнетка, правда, была красивой лет 20 назад. Когда-то старый друг, видимо, хваля меня, сказал, что я могла бы ужиться даже с крокодилом. Крокодил Таня меня догнал! И жили мы вместе больше года.

Утром, пока шла на работу, готовилась к разговору, даже не полезла в море.
Не поверит Сальваторе, что мне тяжело, что лицо пора серьезно лечить.
Я выбралась к дерматологу, заплатила 65 евро. «Ну, если останешься на этой работе, придётся почти все деньги тратить на лечение. А зачем делаешь такую плохую работу? Ты троппо белла, надо найти вомо джусто (правильного мужчину) и не иметь никаких проблем», - такой получила профессиональный совет и несколько рецептов. Пробовала лечить всеми средствами, и теми, которые привезла из дома, из испанской косметической линии, но результата все не было. Я никогда не имела проблем с кожей, поэтому мое непривычно красное, воспалённое лицо повергало в страшное уныние!
Что сказать Сальваторе? Жаловаться я никогда не могла при росте 170 см. Кстати, это в Италии я подросла ещё на 2 см и всегда носила самые высокие каблуки. Некоторые знакомцы запросто спрашивали: «Алина, а ты ростом два метра?» «Конечно», - отвечала.

Вот подхожу к нему, улыбка у меня, должно быть, жалкая... А он спрашивает: 
«А ты конверт открывала?» Забыла! В этот раз на кухне с Таней ночевал 
Альфонсо, они проснулись и стали болтать со мной. Сальваторе сказал, что поговорим вечером, и убежал. А вечером я нашла в конверте на 200 евро больше! Дааа! Купил! Мы смотрим друг на друга и улыбаемся: «Зачем ты мне заплатил больше!?» «Меня устраивает твоя работа!» «Но мне ещё нужен документ». «Неси паспорт, попробую сделать».

Вот этого я не ожидала, в то время было выгодно держать нелегалов и не платить на них пенсионный сбор (контрибуты). Значит, придётся терпеть, не помру же я в самом деле! Такую работу я называла чёрной, потому что из всех желаний остался только сон!
А в перерыв и поздней ночью опять Таня, или они с Альфонсо вместе.
Сидят дома, греют и едят пиццы, которые я приношу из ресторана. Зимой он не работает, а она работу не ищет, семьи у нее никогда не было и особых стремлений тоже.

Принесла копию паспорта. Сальватор смотрит с большим удивлением: «А ты, что, только на 5 лет моложе моей матери?» «Конечно! Можешь никому не говорить?»  «Да кто мне поверит?» Почему-то тогда я усиленно скрывала свой возраст. Когда ко мне первый раз приехали муж и сын, все решили, что это отец и брат.

Однажды Сальваторе попросил снять фартук сесть в зале: «Придут искать нелегалов!» И так я сидела не один час за пустым столом, когда доброе семейство из-за соседнего столика стали предлагать мне салат, я незаметно показала Сальвадору кулак, он быстро принёс бокал вина. Ещё несколько раз меня отправляли за стол, но никто так и не пришёл, а тарелок набиралось столько, что меня потом видно не было. 
Тане нравилось приходить ко мне в ресторан, потом она уговорила меня и Сальваторе работать вместе, и мои деньги разделили. Работали через день. 
А потом оказалось, что документ надо делать по запросу из России, значит, мне уехать и ждать 3 месяца. Это было не нужно ни мне, ни Сальваторе.
Я наивно надеялась сделать документ на другой работе, а Таню оставить в этом ресторане. Но она не захотела, нашла старушку и по утрам ходила к ней на два часа. Их десятилетняя история закончилась печально для Тани. Альфонсо все искал любовь, Таня ему не нравилась, была старше, он мне жаловался на неё, она на него. Потом оказалось, что одна наша общая знакомая ждёт ребёнка, и Альфонсо собрался на ней жениться. Уехала в Россию Таня, никому не пишет, что с ней, мы не знаем...

- А какие они еще, эти южане?

- Итальянцы юга очень доброжелательны, общительны, здесь заговорить с незнакомым вполне нормально. Говорить очень любят. Не раз учили меня жить: «Надо радоваться всему: хорошей еде, красавице, солнечной погоде, а вы русские почему такие хмурые?» Правда, поговорить с ними о тенденциях парадоксальных иллюзий не удастся! Разговоры очень простые, главное - про еду! В Италии всего 20 процентов жителей имеют высшее образование. 

В маленьких городках все что угодно – событие. А если событий мало, придумают. Например, мы, иностранки. Сплетничать о соседях опасно, передадут обязательно, а мы такие хорошие мишени! Если кто-то подвёз, значит, любовник. Если разговариваешь на улице, - любовник, так же, если с кем-то в кафе сидишь.
Надо сказать, лет за 8 до моего приезда репутация наша была очень подпорчена. Поведение первопроходимок до сих пор ещё вспоминается очень негативно.

- Как начало всё меняться к лучшему? Где вы еще успели поработать?

- Когда я уходила из ресторана, сказала: «Ну, коллеги! Будете теперь меня обслуживать!» Так и получилось, сейчас это любимый ресторан всех моих туристов. Пишут, приветы передают Сальваторе. А посуду после моего ухода долго мыл парень из Ливии, теперь там тоже мужчина, вроде, итальянец.

Потом работала в семье с маленькими тремя детьми. Днём, а вечером ехала в Равелло гладить белье. Потом в монастыре на вечерних концертах и презентациях подавала напитки. Потом была вечерняя работа ещё в одном ресторане, куда почти никто не ходил. Потом была работа в Позитано. Большая гостиница, а мой этаж среднего класса, это значит, убираешь комнату, и уже несут чемоданы новых жильцов! Только успевай поворачиваться, а в комнатах джакузи, на балконах цветы полить не забыть, а хозяйка с белым платочком проверяет ещё раз все поверхности... А в то лето было 40 градусов жары, весь день в сыром чёрном платье с белым фартуком. Ох уж это ужасное платье! Я думала, таких размеров не бывает, 64! Причём резать не разрешили, только ушить. При моих швейных способностях тоже непросто из 64 размера сделать 44. Как-то вечером встретила на остановке гей пару из 10 номера, они видели меня каждый день в течение недели и очень приветливо здоровались. А тут в ответ на мое приветствие уставились, как на незнакомку. Я поняла, каким чучелом носилась по своему этажу.
В самом начале работы мне как-то дали 45 евро 3 женщины из большого номера.
Бывало, оставляли мелочь, и я понимала, что это для меня, но 45 евро! Я, глупая, спросила про деньги у хозяйки. И много позже узнала, что она предупредила всех клиентов, чтоб деньги для Алины оставляли ей, конечно, никаких чаевых у меня больше не было. И тут тоже меня несколько раз прятали в прачечной, ждали проверки.

На автобусе в 6 утра в Позитано было просто доехать, а вернуться в 18 вечером большая проблема. Уже в Сорренто автобус заполнялся и часто проезжал мимо, не знаю, почему я тогда про пароходики не думала. Ездила много автостопом.
Чаще всего меня подвозил Луиджи из Атрани, хотя теперь я жила немного дальше, на горе, он всегда доставлял до места! Однажды спросил: «Когда осенью закроют гостиницу, где ты будешь работать?» Вот уж вопрос... Я и сама об этом думала со страхом. 

Все это время я посылала деньги и посылки мужу. Он отдал долги, купил новый автомобиль. И уже весной 2007 года по туристической путевке приехал ко мне на неделю. Снял фильм на видео, показал в институте, нарядился во все итальянское.
Вызвал разные виды зависти!

- Ваш сын какое-то время после отъезда из Йошкар-Олы жил и работал в Сочи. Как и почему он принял решение переехать в Атрани? Он учится в Неаполитанском университете и довольно успешно реализовывает знания и навыки в туризме. Что вы об этом думаете? Он человек мира? Как ему было адаптироваться к жизни в другой стране?

- Грише денег не посылала, он отказался! В Сочи устроился, наверное, как хотел, ему было совсем непросто после домашней жизни. Но у него была хорошая профессия, он всегда занимался тем, что нравилось. Я отправляла Грише посылки 
с одеждой, радовалась, когда он писал, что все подошло и понравилось. 
В 2010 году мы с мужем приехали его навестить. Через 4 года я увидела моего единственного мальчика, такого взрослого, почти незнакомого...
Он был занят не на одной работе, казалось, его все устраивает, друзья, подруги, развлечения. Я не представляла, как бы он в наших местах работал, например, официантом. Здесь, на юге, правительство Италии, желая оставить молодёжь, сделало специальную программу «Оставайся на юге». Если молодой человек (до 40 лет) подаст интересный бизнес-план, ему дадут на развитие 50 000 евро! Очереди нет, молодёжь все равно уезжает в Швецию, Англию. 
Когда через несколько лет неожиданно мой сын сказал, что хочет жить в Италии, что все в Сочи ему надоело, я могла предложить только туристическую визу. Нелегалов на работу больше не брали. Среди разных Гришиных способностей меня особенно поражает одна: решать неразрешимые задачи, всегда находить выход из всего! Когда мужу сделали операцию на сердце здесь, в Италии, с нами был Гриша, нужно было каждый день ездить за 40 км в больницу, автобусов туда нет, машину я не вожу, а у Гриши виза кончилась. Он нарушил визовый режим, остался, мы ездили, делали, все, что было надо. И такую сложную проблему с этим визовым режимом он решил сам. И когда собирал документы, чтобы поступить в Неаполитанский университет, тоже все сам, один! Сейчас он главный работник у нас, все может совмещать, учебу в Неаполе, работу в доме, поездки с туристами. И часто говорит мне о том, что теперь я не одна, и нечего хвататься за всё! Цветы и подарки, и добрые слова – это все мой дорогой Григорий! 

- Ваш муж по-прежнему живет в России или переехал в Италию?

- В 2014-м муж окончательно оставил институт, где был заведующим кафедрой, и начал здесь, в Италии, делать разные онлайн-работы по приглашению туристов и общению в сетях.

- Вам удалось стать легальным работником. Как это происходило? Сильно забюрократизирована Италия? А что все же можете выделить хорошего, с чего можно и нам брать пример?

- На всех моих работах документ сделать не удалось. Надо было ждать государственной легализации, которая называется «санатория», когда работодатель сам ведёт работника в квестуру и заявляет, что хочет легализовать его и платить контрибуты. Везло мне на людей, на события! Однажды утром в позитанской гостинице меня встретила девушка, которая работала на люксах: «А как ты сегодня проехала? Почему тебя не арестовали?» «А что я такого сделала?» «Сегодня проверяли все автобусы, без документов всех высаживали». По дороге я видела, как карабинеры остановили маленький автомобиль, обогнавший наш автобус, и мы проехали!

В начале ноября, когда я уже везде поискала безуспешно работу, пришла в дом Луиджи, куда он меня не раз приглашал: «Маме 80 лет, ей уже давно надо помогать». Сеньора Кармелина оказалась настоящей сеньорой: белые волосы аккуратно причёсаны, прямая спина, спокойная и тихая речь. Она послала Луиджи принести печенье с верхней кухни и тихо сказала мне: «Мой сын не для иностранок». Я рассказала ей про своего сына и про мужа заодно, чем очень 
удивила. Луиджи вернулся и тоже слушал мой рассказ, сеньора недоумевала: «Если у женщины есть муж, разве она может куда-то отправиться одна?»  
Правда, в основном эмигрантки были одиноки или недовольны мужьями.

Сеньора успокоилась, я стала работать. И в эту зиму наконец провозгласили «санаторию». Причём не надо было с документами стоять у почты всю ночь, 
чтобы оказаться первыми у заветного окошка. А в 8 утра подготовленные онлайн документы отправить в открывшееся онлайн окно! Это было начало небыстрого процесса. В 2009 году, в начале лета у меня было пермессо ди соджорно, документ о работе в Италии. Есть ещё два документа, по которым можно остаться: студенческий билет и свидетельство о браке. Интернет, новые телефоны, сначала скайп, потом вотс-ап изменили существенно эмигрантскую жизнь! Близкие стали доступны в любое время! Для меня снова большой радостью стали книги, которые теперь были в аудио формате, и слушать их можно было даже на горе. Первым делом нашла Вергилия и с удовольствием прослушала обе поэмы: «Буколики» и «Георгики», над морем, среди старых оливок при сильном ветре, как это было чудесно! Теперь доступно все: лекции, концерты в любом исполнении, авторские вечера, экскурсии по галереям, сколько новых интересных людей можно найти! Например, Михаила Казиника или Татьяну Черниговскую, или Наталью Басовскую...

Моя подруга из Атрани сбежала. Ее муж, тут рождённый и выросший, с трудом оставил это место. Она же говорила иногда: «В этой Атрани может жить только Алина, остальные умрут со скуки!» И правда, не знаю, почему мне никогда не было скучно, а в Атрани особенно всегда полно дел, одна забота, как бы все успеть! 

Дом Луиджи в два этажа, с большой террасой на крыше. Он часто рассказывал, что хочет сделать небольшую гостиницу, но мама не даст и сестры не поддерживают идею. А я поддержала! Первый этаж был полужилой, склад всего, что жалко бросить. Я таскала на мусорку, мыла, белила, отыскала в сарае старые портреты и картины, даже мандолину с двумя струнами. Прикупила недорогие комплекты постельного белья, полотенца. И пригласила наших друзей из Москвы. Так началась моя настоящая работа. В то время сеньора уже была больна. Альцгеймер заглушил ее память, узнавала не всех. Состояние быстро ухудшалось. А умерла она через год в доме своей дочери. Какая трагедия была для всей семьи! У Луиджи 4 сестры. Оплакали и схоронили на скале, где маленькое красивое кладбище над морем.

Я оформила документы, стала предпринимателем, появилась возможность 
использовать дом как бед энд брекфаст, делать экскурсии. Много потрудилась, чтоб дом выглядел достойно, много делала сама. И до сих пор справлялась без помощников.
Вот тут и мой муж согласился приехать. Он не желал есть мой хлеб, говорил, 
что бесполезный он в Италии человек. Документы ему я тоже сделала в 2012 году, когда сняла другое жилье с обязательными 45 метрами на двоих. Опять в Атрани.
Все эти годы он приезжал летом, в длинные студенческие каникулы, много раз на новом автомобиле четыре тысячи километров. Иногда мы ехали вместе, если это были зимние каникулы, иногда он привозил Гришу. Иногда они прилетали на самолете.
Но самое ужасное здесь – бюрократия! Она громоздка и невыносима! Любой пустяк превращается в проблему. Вот из последних примеров: в октябре я потеряла банковскую карточку, 8 раз ходила на почту, подписывала бумаги. Потом ушла с этого банкапочта, расторгла договор, уже декабрь, а я ещё не могу получить оставшиеся на той карточке деньги. И очень высокие налоги, все куда-то плачу и плачу! 

Что бы перенесла в Россию? Обслуживание! Такая атмосфера в большинстве ресторанов! Будто только тебя и ждали! Еда из качественных и свежих продуктов. Отношение к туристам тоже замечательное, не зная языка, вполне можно ехать и все получить. Одна наша туристка, выйдя на вокзале, стала кричать: «Амальфи, Амальфи!», посадили на нужный автобус и подарили билет. 

- Ваши наиболее любимые места в окрестностях Амальфинатнского побережья или еще где-то в тех местах. Почему они?

- У меня много любимых мест: Салерно, Сорренто, где ещё есть неизведанные церкви, виллы, мой город, Равелло, где свежий воздух гор всегда наполнен ароматами бесконечно высаживаемых цветов, туда хожу пешком по многим лесенкам. В каждом месте неповторимая своя атмосфера. 
И в море тоже есть любимое место – бухточка недалеко от Амальфи, там меня когда-то сильно изжарили медузы, но вода очень глубокая, сверху бирюзовая, снизу синяя, там приятно лежать на спине или нырять, обычно отправляюсь туда утром на своей байдарке.

- Когда откроются границы, вирус ослабнет, люди поедут и полетят в другие страны активнее. В том числе в Италию. В том числе в Кампанию: в Неаполь, в Сорренто, Позитано, Амальфи… Что они там найдут для себя нового? Вкусную еду и хорошее вино? Огромные лимоны и красивые закаты? Места паломничества? Как вы можете им помочь узнать и полюбить те места еще лучше?

- Почти сразу после войны, в начале пятидесятых, на нашем берегу процветал туризм, ничто не могло поколебать желание людей увидеть древние красоты, получить хороший сервис. Мировые знаменитости и люди обычные ехали и ехали, часто было невозможно принять всех желающих. Мне особенно приятно было встречать людей из России, которые, наконец, смогли выезжать! А наших бывших соотечественников разбросало по всему миру, столько разных интересных историй они мне рассказали. 
И вот впервые за всю историю Амальфитанского туризма почти пустой год! На всем побережье каждый житель ждёт возвращения туристов. И мы готовимся, составляем новые интересные туры, предполагаем обучать художников и поваров. Устраивать новые фотосессии в лимонных садах. Открывать особенные Места Силы.