Сказание о роскошном житии

Пустоозёрские старцы (а они, как известно, самые осведомлённые старцы на свете) так говорили:
«Существуют разные земли, но две из них – райские.
Одна на востоке лежит, другая на западе.
Всё в землях тех роскошно, и жизнь – сплошное веселье. А зовутся они Аркадия и Егория.
Аркадия – благонамеренный рай. Там блаженствуют праведники, лаская ухо музыкой сфер и вдыхая амброзию.
А Егория… Она для пьяниц, лентяев и обжор предназначена.
Там всякий вволю ест и вволю пьёт, и можно спать довольно и прохлаждаться любовно, и ничего тебе за это не будет».
 
Стало быть, вот…

Нет, не о том говорю. По-другому сказка должна начинаться.

Скажем, так:
В некотором царстве-государстве, в некотором месте насиженном, жили-были два брата - Фома и Ерёма. За един человек лицом, а приметами  разные.
 
Или, может, не были они братьями?
Да, скорее всего, что и не были!

Начнём по-другому:
Жил-был Ерёма…

Нет, лучше так:
Жил-был Фома.
 
Ничего себе жил, припеваючи.
Рос, как все растут: ходил ходуном, гонял голубей, обучался в гимназиях филькиной грамоте.
А как вырос Фома, так сделался купцом - покупал подешевле, чтобы продать подороже. Клиентов, конечно, дурил – как без этого? Но не шибко, а в меру.
В церковь ходил по престольным праздникам, на Пасху копейку дарил калеке убогому, потому и прослыл в народе человеком приличным и набожным.

Любил Фома бруснику, овсяный кисель и ватрушки с визигою.
А ещё любил в леса уходить, чтобы глядеть, как птицы витают, а звери скитаются.
Но пуще всего он маму свою обожал. А мама – божьего угодника Петра Дамиана, святого покровителя шахмат и шашек.
Так и жили они.

И вот, как-то раз…
Собрался Фома в далёкое странствие за три синих моря по делам коммерческой надобности. Взвалил рюкзак на плечи, нахлобучил картуз, взял мамашу за грудки и спрашивает:

- Матушка, что привезти вам из тридевятых земель? Чем порадовать вашу безгрешную душеньку?

А та ему в ответ:
- Никаких мне, голубчик, подарков не надо, а вот привези ты мне кусочек святых мощей божьего угодника Петра Дамиана. Больно люб он мне.

Обнял отзывчивый сын на прощанье мамашу, и говорит:
- Замётано!

Три года странствовал Фома по землям чужим.
Три года выспрашивал у встречных и поперечных про мощи Петра Дамиана, святого покровителя шахмат и шашек – всё бес толку.
А время идёт!
Ну, делать нечег - завил он горе-печаль верёвочкой и поплёлся в родные края.
А как к дому отчему стал подходить, совсем ему совестно сделалось.
Как же так?
Попросила мама пустяк привезти, а я с пустыми руками воротился?
Не хорошо!
 
Тут видит Фома – собака лежит на обочине. Дохлая.
Даже не собака, а так - смердящие мощи.
Подумал он, подумал, да и отломил кусочек от плоти скудельной. В тряпочку его обернул и в карман себе сунул.

Мамаша глазками скорбит - не почует подвоха.
Дамиан, не Дамиан… Какая ей разница?
Важен не сувенир, а внимание, верно?

И точно, так всё и вышло,
Мама, как кость увидала, чуть в обморок не брякнулась от содрогания радостных чувств. Спрятала реликвию в пузырёк и поставила в угол - к иконам, на самое почётное место.
Денно и нощно молилась она на святыню подложную.
Денно и нощно долбила доски паркетные набожным лбом, поклоняясь чудодейственной псине.
Словом - и смех и грех!

Миновал, значит, год.
Возвращался как-то Фома с гулянки. Припозднился слегка.
Кругом ночь Варфоломеевская, темно, как у чёрта в кишках - ни зги не видать.
Еле-еле дом сыскал.
А как в горницу зашёл – матерь Божья!
Коленки подкосились, ручонки задрожали, глаза затряслись.
 
И было с чего - горница  вся как будто в огне.
Засияла собачья кость!
Заблистала!!!
Намолила мама Фомы сыновей сувенир, оживила мозглявый тлен непритворною верою.
Вот оно как…

Пустоозёрские старцы так говорили:
«Роскошное житие – это не то, когда у тебя амбары полны или деньги в чулке под матрасом припрятаны.
Роскошное житие – когда веруешь во что-нибудь шибко и искренне.
Вера горами движет!
И сердце людское может согреть, и косточку собачью светиться заставит».

*   *   *   *   *


Пустоозёрские старцы (а они, как известно, самые знатные пустобрёхи на свете) имели дерзость утверждать, будто миром правят два ангела – Холь и Лель.
Блаженных праведников ангелы эти балуют - холят почтительно и регулярно лелеют. А всякую шантрапу держат в ежовых рукавицах и время от времени кажут ей - шантрапе этой - кузькину мать.
 
Стало быть, вот…
 
Хотя, ну их к лешему, ангелов этих.
Я про братьев хотел рассказать.
 
Двое их было.
Я-то сперва забыл, а теперь вот припомнил – точно, двое.
И имена у них те же: Фома да Ерёма.
И жили они там же.
И мама, которая обожала Петра Дамиана, покровителя шахмат и шашек, у них тоже была.
 
Всё тютелька в тютельку!

Только в дальнее странствие за три синих моря Ерёма ходил, потому как был он купец, удалец и мореплаватель.
А Фома дома сидел - баклуши бил и попу отращивал.
Ужасный запечник был этот Фома. Разгильдяй и лежебока.
      
Словом, жил Фома вольготно, в своё удовольствие.
Однако же, не совсем припеваючи.
Имелся в его экзистенции муторный минус – мамаша с моралями.
Всю плешь она ему прокушала, все уши ему прожужжала: мол, братец его, Ерёма, и умница, и красавец, и за три моря таскается, а он, Фома, куль-кулём. Нос не дорос, зато зад шире плеч.
 
А как Ерёма мощи святого Петра Дамиана домой притаранил, совсем Фоме житья не стало.

На брата он зла не держал.
Брат, что – кулёма! Подкаблучник родительский.
А вот матушка набожностью своей хуже горькой редьки его задолбала.
 
И замыслил тогда Фома штуку одну – каверзу вероломную.
Купил за пятак у барышника фосфору и натёр втихаря косточку святого покровителя шахмат и шашек.

Матушка, как в горницу вошла да узрела сияние потустороннее - тут же охнула, на коленки бухнулась и окочурилась от восторга возвышенных чувств.
А бесчестному Фоме только того и надо. Стал себе дальше жить-поживать.
Даже в ус, наглая морда, не дул, потому что усы на харе его отродясь не водились.
 
А мощи святого Петра Дамиана в церковь отнесли.
И народ с округи стал в эту церковь приходить, чтобы реликвии сей поклониться.
Фома же в церковь совсем не заглядывал, только рядом гулял да посмеивался.
От того и прозвали его Фомою Неверующим.
 
Вот как всё было на самом-то деле.

А про райские земли, Аркадию и Егорию, я пошутил.
Нету таких земель!
И ангелов, Холя и Леля, тоже нет.
Набрехал я про ангелов.

Вы уж простите меня, люди добрые...