Современные тюркские народы. Тофалары

 Современные тюркские народы. Тофалары               
В дореволюционной русской и зарубежной литературе тофалары известны под названием карагасы, хотя самоназвание их — туба (тофа, тыфа, тыпа). Оно восходит к древнему письменному названию «дубо», которое встречается в китайских летописях Вэйской (V в.) и Танской (VII-Х вв.) династий (Бичурин, 1950: 348). В них говорится, что туба «..кочевали к востоку от хагасов, к северу от уйгуров; земли их примыкали к Косоголу (Хубсугулу. — М. Тофалары и сойоты: историко-этнографический очеркМ.). Разделялись на три аймака. Ловили рыб, птиц и зверей и употребляли их в пищу» (там же: 439, 447). Г. Е. Грумм-Гржимайло полагает, что туба являлись аборигенами Саян, «не покидавшими в историческое время этой горной страны» (Грумм-Гржимайло, 1899: 75).
Этноним дубо–туба встречается и в «Сокровенном сказании монголов», в рассказе о покорении сыном Чингисхана Джучи местных народов Саяно-Алтайского нагорья применительно к одному из них (Козин, 1941: 175). Подтверждение тому мы находим и у Рашид ад-Дина, который пишет, что туба (тубасы) постоянно пребывают в лесу, однако в век Чингисхана их земли стали принадлежать монгольским племенам, с которыми те смешались. Рашид ад-Дин относит туба к числу тюркских племен, которых в то время называли монгольскими (Рашид ад-Дин, 1952: 150).
Этот этноним дожил до наших дней в виде самоназвания тофаларов — тофа, тувинцев — тыва и названия рода туба (тумат) в составе племенного объединения качинцев и, возможно, тувинцев.
Исследования С. И. Вайнштейна показали, что у восточных тувинцев этноним туба был известен еще во второй половине I тысячелетия н.э., но в качестве самоназвания тувинского народа он выступил значительно позднее (Вайнштейн, 1961: 35). Об этом, в частности, свидетельствует следующее. Предки тофаларов, находившиеся с ХVII в. в составе Российского государства, в ХVIII в. были отделены от родственных им племен Восточной Тувы, оказавшихся в составе Китая в период владычества Цинской империи. Это привело к образованию отдельной народности тофаларов с самоназванием тофа.
Тофалары являются потомками населения, входившего в ХVII в. в пять административных улусов «Удинской землицы» Красноярского уезда: Карагасский (род Сарыг-Каш), Кангатский (род Каш), Югдинский (род Кара-Чооду), Сильпигурский (род Ак-Чооду или просто Чооду) и Маньчжурский (род Четпей), возникший на месте распавшегося Кубалитского улуса (Рассадин, 1971: 4–5). Это деление сохранялось вплоть до 1960-х годов, т.к. за каждым родом при кочевой жизни был закреплен определенный район кочевания и охотничьих угодий. Тофалары старшего поколения до сих пор помнят свою принадлежность к тому или иному роду: Хааш, Сарыг-Хааш, Чогду. Кара-Чогду  и Чептей.
Раньше тофалары кочевали по таежным пространствам северного склона Восточных Саян, в верховьях рек Уда, Бирюса, Кан, Гутар, Ия и левых притоков Оби. Они живут в Нижнеудинском районе Иркутской области. Их территория примыкает к территории Тоджинского кожууна Республики Тыва; тувинцы-тоджинцы и тофалары очень близки по происхождению, языку и многим элементам культуры. Например, относительно их антропологического сходства ученые отмечают, что тоджинцы и тофалары обнаруживают своеобразное сочетание ряда признаков, отличающих их от тувинцев степных районов еще более слабым ростом бороды, сравнительно мягкими волосами, более сильно выступающими скулами, более тонкими губами. Этот антропологический тип, названный «катангским», распространен также у западных эвенков, чулымцев, селькупов и ненцев. На счет их языка Н. Ф. Катанов пишет: «…несомненно то, что в 1890 г. они (карагасы. — М. М.) говорили совершенно почти одинаково с урянхайцами (сойотами) Северной Монголии и звали себя так же, как и они, т.е. туба»; в начале 1900-х гг. их численность была не более 300-400 человек (Катанов, 1909: 285).
Учеными также установлено, что шаманский костюм тувинцев-тоджинцев, отличаясь по ряду признаков от распространенного в других районах Тувы, Тофалары и сойоты: историко-этнографический очеркимел большое сходство с тофаларским: у тех и у других на костюмах изображался скелет и имелся нагрудник. На тоджинских бубнах, как и на тофаларских, как правило, не было рисунков, характерных для бубнов шаманов других районов Тувы (Вайнштейн, 1961: 26). Шаманы у карагасов, как отмечает Н. Ф. Катанов, были весьма могущественны, они могли вызвать град по необходимости и поразить неприятелей, задумавших что-то против них (Катанов, 1909: 286).
Тофалары были близки к тувинцам-тоджинцам и по родовому составу. Тофаларский род чогду (чооду), по преданию, записанному Н. Ф. Катановым, пришел к тофаларам с верховьев Уды, левого притока Ангары, род хааш — из Урянхайской земли, с верховьев Енисея, сарыг-хааш произошел «от одного мальчика, которого нашли играющим на речке Оденге, приток Большой Бирюсы, четпей «произошел от двух худых людей, пришедших сюда от озера Косогол» (там же: 285), т.е. из района, где издавна жили самодийскоязычные племена. Отсюда понятно, почему часть тофаларов говорила на самодийском языке (Паллас, 1788: 523–526). Род под названием чооду есть среди тувинцев и алтайцев, чот – среди шорцев (Потапов, 1953: 158). Этот же этноним в форме тйоди был отмечен В. Радловым у сагайцев  и А. Кастреном у койбалов (см.: Кастрен, 1860: 392).
Название рода хаазыт, часто встречающееся у тувинцев-тоджинцев, является монгольской формой множественного числа этнонима хаас (хааш), который в свою очередь сопоставим с  другим самодийским этнонимом — каса. Родовые названия тофаларов хааш и сарыг-хааш, по мнению некоторых авторов, восходят к самодийскому каса (Вайнштейн, 1961: 21).
Другим важным этническим признаком, указывающим на древние связи тофаларов и тоджинцев с самодийскими племенами является оленеводство самодийского типа. Оно, как убедительно показали исследования Г. М. Василевич и М. Г. Левина, генетически связано с саянским типом оленеводства, распространенным и в других районах, прилегающих к Саянам. Оленеводство саянского типа хорошо знакомо на территории Монголии цаатанам и дархатам (Василевич, Левин, 1951: 76–77), в состав которых, как утверждает И. В. Рассадин, вошли многие тюркоязычные этнические группы, родственные тофаларам и тувинцам (Рассадин, 2000: 132); а также бурятоязычным сойотам, ведущим происхождение от тюркоязычных оленеводческих групп, родственных цаатанам и тофаларам, ныне живущим в окинском районе Республики Бурятия.
Мнение ученых по поводу тофаларского языка долгое время было неоднозначным. Одним из его первых исследователей был Н. Ф. Катанов: в 1890 г. он совершил поездку к тофаларам и записал у них 67 песен, 536 стихов, 26 устных рассказов, 9 преданий, 9 загадок, 29 сказок, которые затем издал с переводом на русском языке (Радлов, 1907: 614–657). Но, к сожалению, Н. Ф. Катанов не создал ни грамматики, ни словаря тофаларского языка. Однако его фольклорные тексты, собранные у тофаларов, стали теперь уникальными памятниками.
В конце ХVIII в. П. С. Паллас доказывал, что язык карагасов, т.е. тофаларов относится к самодийской группе (Паллас, 1788: 524–526). Но позже, в середине ХIХ в. М. А. Кастрен нашел их уже тюркоязычными и, более того, признал тофаларский язык очень близким к тувинскому языку и качинскому диалекту современного хакасского языка (см.: Рассадин, 1982: 105). Н. А. Баскаков считал тофаларский язык диалектом тувинского языка (Баскаков, 1969: 317). С. Е. Малов относил тофаларский язык, как и современный тувинский, хакасский, шорский и языки памятников древнетюркской и древнеуйгурской письменности, к другим тюркским языкам (Малов, 1951: 7). По классификации А. Н. Самойловича, тофаларский язык относится к подгруппе «д» — диалектов северо-восточной, по основному языку — уйгурской, группы тюркских языков, к группе «бол» — диалектов (Самойлович, 1922: 8–9).
Позже В. И. Рассадину удалось подытожить и обобщить результаты всех произведенных ранее исследований по тофаларскому языку и с максимальной полнотой описать строй современного тофаларского языка, произвести сравнение элементов строя с таковыми других тюркских языков и, опираясь на полученные данные, определить как статус этого языка, так и его место в системе тюркских языков. Отдельно им исследовалась лексика тофаларского языка.
Исследования В. И. Рассадина, которые велись беспрерывно с 1964 по 1980 гг., показали, что строй тофаларского языка свидетельствует о его самостоятельности. Об этом же говорят, как он считает, и факты экстралингвистического характера, к которым относятся, например, такие, как осознание тофаларами себя как самостоятельного народа со своим языком, своей территорией, своим типом хозяйства  и самобытной культурой, хотя и во многом схожей с культурами других народов Сибири. «Хотя их язык в некотором отношении и близок к тувинскому, — пишет он, — но взаимопонимание между тофами и тувинцами, даже тоджинцами затруднено, о чем свидетельствуют как сами тофы, бывавшие в Туве, так и тувинцы, приезжавшие к тофаларам» (Рассадин, 1982: 33–34). Он полагает, что имеющаяся близость между тофаларским и тувинским языками является следствием того, что эти языки образовались за счет обособления и длительного самостоятельного развития осколков распавшегося некогда их единого языка-предка (там же). Этот вывод лишний раз закрепляет известный тезис об общем этногенезе тувинцев и тофаларов.
Тофалары и сойоты: историко-этнографический очеркИсследования убедительно показывают, что отличия между тофаларами и тувинцами-тоджинцами появились в начале ХVII в., когда на реке Удэ в районе расселения тофаларов был построен Удинский острог (в 1648 г.) и тофалары вступили в общение с русскими, испытав заметное  их влияние, в то время как тувинцы-тоджинцы остались под властью маньчжуров и почти не соприкасались с русским населением. Со временем отличия между ними лишь усиливались и, наконец, привели к обособлению тофаларов, к их «отпочкованию» от тувинцев.
После установления советской власти в Сибири начался процесс советизации всех сторон жизни и быта тофаларов. В 1927 г. район их расселения был выделен в особую национальную единицу — Карагасский родовой Совет. Территория данного района и охотничьи угодья составляли Центральное Саяно-Карагасское охотничье хозяйство с центром в с. Алыгджер. В 1930 г. родовой Совет был преобразован в Карагасский туземный Совет и выделен как самостоятельная административная единица с  непосредственным подчинением Восточносибирскому краю. С 1934 г. Карагасский туземный Совет стал называться Тофаларским национальным Советом, т.е. было устранено название «карагасы» и официально утверждено новое — «тофалары». С 1939 г. национальный Совет был реорганизован в Тофаларский районный Совет депутатов трудящихся, районным центром стало с. Алыгджер. Но в 1950 г. Тофаларский район был упразднен и на его месте создано два сельских совета в составе Нижнеудинского района Иркутской области: Тофаларский с центром в с. Алыгджер и Верхне-Гутарский с центром в с. Верхняя Гутара. Это административно-территориальное деление сохраняется и в настоящее время (Рассадин, 1971: 5–6).
В 1927–31 гг. в хозяйстве и быте тофаларов происходили коренные изменения. Известно, что различия в хозяйственно-культурном типе, образе жизни, культуре заметно сдерживают процесс этнокультурного сближения разных народов. Но вместе с тем процесс этот весьма противоречив и опыт тофаларов тому яркий пример. Оказавшись оторванными от основного этнического массива, они продолжали жить в схожей с родиной естественно-географических условиях, долгое время сохраняли традиционные трудовые навыки и культурные традиции. Быстро растущее по численности русское окружение заставило тофаларов адаптироваться к новым условиям, перенять рациональный опыт хозяйствования новых соседей, что, естественно, наложило своеобразный отпечаток на структуру их занятий и сформировало своеобразные черты тофаларского хозяйства. От русских тофалары заимствовали орудия труда, одежду и другие элементы русской народной культуры; от русских они получали хлеб, ружье, порох, свинец и т.д.; у русских научились разводить крупный рогатый скот, косить сено и заниматься огородничеством.
Одновременно с освоением русского быта происходило и оседание бывших кочевников. Первыми на оседлость перешла западная группа тофаларов в Алыгджере и восточная — на р. Уткум (правый приток Ии, к юго-востоку от Алыгджера), селясь в непосредственной близости от мест охоты, летних оленных пастбищ, луговых угодий и богатых рыбой озер. Позже начала оседать гутаринская западная группа. К лету 1928 г. осело 20 хозяйств из 95: в 1932 г. процесс оседания был полностью завершен (Народы Сибири, 1956: 536–537). Тофалары поселились в трех поселках: Алыгджер, Нерха и Верхняя Гутара, которые являлись центрами трех колхозов, объединивших оленеводов: «Красный охотник» (с. Алыгджер), им. С. М. Кирова (пос. Нерха) и «Кызыл Тофа» (с. В. Гутара) (там же: 536).
При переходе на оседлость тофалары получили готовые рубленые из бревен дома крестьянского типа с надворными постройками и приусадебным участком. Переехав в эти дома, они стали учиться у русских соседей жить в них. В то же время довольно долго возле изб стояли чумы, крытые лиственничной корой. Они выполняли роль летнего жилища, особенно для пожилых членов семьи, привыкших с детства жить в чумах (Рассадин, 2000а: 31).
В 1960-х годах в связи с развалом хозяйства тофаларских  колхозов, потерпевших большие убытки, они были реорганизованы в коопзверопромхоз, хозяйственная деятельность которого тоже была ориентирована на оленеводство, охотпромысел, заготовку кедрового ореха и лекарственного сырья. Из членов колхозов тофалары превратились в рабочих, к чему они, как показал последующий опыт, не были готовы. Они лишались работы и соответственно охотничьих участков; среди тофаларской молодежи стала расти безработица.
Наряду с этим происходила и значительная утрата многих элементов этнической культуры тофаларов. С уходом из жизни представителей старшего поколения, носителей традиционной материальной и духовной культуры, с возрастанием количества смешанных браков, в жизнь и быт тофаларов все активнее стали проникать черты, характерные для русского населения. Из быта стала исчезать тофаларская домашняя утварь, заменяемая заводской, купленной в магазине. Даже такой, казалось бы, консервативный обряд, как погребальный, стал полностью напоминать христианский, перенятый у русских. Постепенно в упадок пришел и сам тофаларский язык (по данным 1989 г., его считали родным всего 42,8%), т.к. все школы, равно как и административные органы, работали на русском языке.
Созданием письменности для тофаларского языка занимался известный тюрколог В. И. Рассадин, на счету у которого были серьезные исследования по тофаларам, в первую очередь по их языку. Его исследования практически позволяли строить на них преподавание тофаларского языка; их можно было также использовать в разработке вузовских курсов по сравнительно-исторической тюркологии и создании сравнительной грамматики тюркских языков. Опираясь на них, профессор В. И. Рассадин и создал тофаларскую письменность в 1986 г. В 1989 г. был уже издан букварь и начато изучение тофаларского языка в начальных классах средней школы. В эти же годы был создан тофаларский фольклорный ансамбль «Тыырык ибилер» (Быстрые олени), а также организован Центр этнической культуры (там же: 33).

В настоящее время тофалары, по мнению И. В. Рассадина, представляют собой старый этнос, но с измененным образом жизни, с создаваемой заново материальной и духовной культурой, представляющей фактически симбиоз некоторых черт традиционной культуры и видов хозяйственной деятельности с новыми, русскими по происхождению.Этот их новый образ жизни и культура находятся пока еще в стадии становления (там же: 37).
Монгуш Марина Васильевна


Википедия.
Тофалары, тофы (прежнее название — карагасы, самоназвание — тоъфа, тофа, топа, тоха, множ. число — тофалар) — тюркоязычный малочисленный народ России, проживающий в Восточной Сибири.х
Проживают на территории Тофаларии, юго-западной части Нижнеудинского района Иркутской области, в бассейнах рек Бирюсы, Уды, Кана, Гутары, Ии и других на северо-восточных склонах Восточного Саяна в основном в созданных в 1920—1930-х годах населённых пунктах Алыгджер, Верхняя Гутара и Нерха, куда были принудительно переселены при переведении на оседлый образ жизни. Транспортное сообщение с этой территорией осуществляется только по воздуху, зимой возможно добраться также на специализированной технике по льду реки.
Расселение на территории России (2010).
С конца XVII века до 1925 года численность тофаларов неизменно составляла от 400 до 500 человек.