Первая любовь. гл. 13. Изолятор

               
                Изолятор

          Перед вечерней линейкой, когда я шёл со спортивной площадки, на тропинке за столовой путь мне перегородил Боб.
Я обернулся: сзади стоял Витёк. Ничего не говоря и не объясняя, Боб ударил меня несколько раз по голове и
в грудь.
          Я попытался отскочить назад, но Витёк, свернувшись калачиком, присел за моей спиной. Поэтому, когда Боб меня толкнул, я просто упал на спину. Боб начал бить меня ногами. Один удар пришёлся по голове. Со лба потекла кровь. Я потерял сознание...

         Очнулся я уже в изоляторе. Все мои друзья: Дафнис и Хлоя, Эсмеральда и Лягушонок, -- сидели рядом у моей кровати. Здесь же находился и наш фельдшер Семён Семёнович. Голова моя была забинтована. На тумбочке в глубокой тарелке лежали фрукты: яблоки, груши и персики.
        -- Ну наконец-то! -- произнёс Женька, когда я открыл глаза.
        -- Что со мной? – спросил я.
        -- Небольшое сотрясение мозга, -- ответил фельдшер.
        -- Это надолго?
        -- Минимум двое суток. А будет ухудшение -- отправим в больницу.
        -- Мы всем отрядом вместе с Полиной Аркадьевной ходили к директору лагеря, -- сообщила мне Лариса. --
Он подписал приказ об отчислении Боба из лагеря с сегодняшнего дня. Этот молотобоец больше не будет никому угрожать. Витька тоже перевели в другой отряд.
       Тут только я заметил, что у Лягушонка сильно покраснели глаза. Она постоянно вытирала их платочком.
      
       Двое суток меня не выпускали из изолятора. Фельдшер обслуживал ещё и соседний лагерь, так что я видел его только по утрам. У Эсмеральды был плотный график репетиций. Поэтому ко мне прикрепили Галку. Она стала моей официальной сиделкой, ей даже выдали белый халат.

      
       Более дотошной врачихи я в жизни не встречал. Она каждые два часа мерила мне температуру. Заставляла есть протёртые овощи. Кормила меня с ложечки.
       -- Это за маму, -- говорила она. – Это за папу.
       Из помещения она меня не выпускала даже на прогулку.
      -- Больной, вам прописан постельный режим! -- железным голосом барабанила она. -- Будете нарушать,
я пожалуюсь фельдшеру. Вас отвезут в больницу,
      Эта угроза меня так пугала, что я был вынужден подчиниться всем её требованиям...
   
        В первую ночь Галка даже не пошла спать в наш блок, а осталась со мной в изоляторе. Попросив меня подвинуться,
она легла рядом со мной на одеяло.
        Галка держала мою руку за запястье, следила за моим пульсом и тщательно прислушивалась к моему дыханию.
Когда я дремал, она доставала своё маленькое зеркальце и прикладывала его к моим губам. И лишь убедившись,
что зеркальце запотевает, успокаивалась. И где только она понабралась этой медицинской премудрости!
        На груди этот юный эскулап для солидности всегда носила стетоскоп. «Чтобы лучше слышать работу твоего сердца», -- говорила она.
      
        Чтобы как-то оправдать свои действия, Галка убеждала меня в том, что как раз первые часы после травмы самые опасные.
        -- Нередки случаи, --  по словам Семён Семёновича, говорила она,  -- когда именно в это время внезапно останавливается сердце.

        -- Вот и у тебя один раз пульс совсем пропал, -- вытаращив глаза, убеждала она меня. -- Пришлось несколько раз
с силой надавить на грудную клетку.  Хорошо хоть, что всё обошлось и он восстановился. Кстати, у тебя очень плохо прощупывается пульс на руке. А вот на шее -- хорошо.
        Она обняла меня за шею и положила голову мне на плечо. Я с ней уже не спорил и со всем соглашался.

        Через два дня меня выписали. Жизнь в лагере между тем вошла в привычную колею. Распорядок дня стал для всех непреложным законом. Начались спортивные соревнования между отрядами по футболу, волейболу, баскетболу.
С погодой тоже повезло: дни стояли солнечные, безветренные, ясные. Или, как говорят, погожие.               
        Поэтому первую половину дня почти все проводили на пляже. Чувствовалось, что из-за этой благостной погоды народ несколько обленился. Даже излюбленная забава девочек -- снимать панамки с дремлющих мальчиков -- не доставляла прекрасному полу былого удовольствия.
        И тут как нельзя кстати подоспели женские войны.


http://proza.ru/2020/12/31/1421