7 Тайка. Ничего не говори

7 Тайка
Четвертый курс. Дневное отделение. В издательстве хозяин слинял за бугор, хозяйками стали две бывшие секретарши, женщины недалекие. Почему не поделили акции на всех основателей непонятно. Кидалово стало обыденным явлением. Тираж падал, зарплаты урезались, уже не было такого ажиотажа, как в девяносто пятом. Но дело катилось по хорошо накатанным рельсам, каждое издание держалось на одном человеке, раскрутившем его. Опасные своенравные работники, с ними надо было ладить, чтобы сохранить бизнес, а не придираться за поздние приходы и вольности ненормированного рабочего дня. Конечно, мама знала свою силу, но не спешила мстить по мелочам. На выставках ее пытались переманить в смежные журналы с зарплатой на порядок выше. Понятно, что вместе с ней перетекла бы информационная база клиентов, составляющая сам ежемесячник на двести страниц. Но кто по доброй воле станет тратить час на дорогу в один конец? Никто. После Машки еще старые хозяева взяли рекламистку, за эти годы мама натаскала ее на славу. Слётанной парочкой они отрабатывали выставки, наличкой компенсируя бухгалтерские недоплаты в командировках. Номера авторские и рекламные они не раздавали, как принято у всех, а продавали по сто баксов. Ловкий шахер-махер.
Работы у меня не было, а карманные расходы росли. Как всегда, мама свела меня с приятелем, художник готовил детей к поступлению в Строгановку, ему требовалась натура для занятий.
В мастерской мне понравилось, амбициозные шестнадцатилетние барышни, сыночки богатеньких, четыре сеанса по сорок пять минут, двести-триста рублей в кармане. Девочки стреляли глазками на мои плавки, мне было все понятно и смешно наблюдать за ними с подиума. В пятнадцатиминутные перерывы пили чай, Ник-Ник беседовал на отвлеченные темы, он преподавал дизайн автомобилей. Один паренек постучался в дверцу бытовки, где я прилег отдохнуть, настойчиво просил посмотреть наброски.
- Ох уж мне эти сынки знаменитостей, - вздохнул художник, - заходи, Илья. А ты заметил, Егор, что барышни начали пирожные приносить, раньше такого не было.
- Да-да, - подтвердил Илья, - взрослые парни им интересней, чем я.
Четыре года разницы в юношеском возрасте много значат, это я уже прочувствовал, мне казалось странным этакое бесстыдство. Мы в шестнадцать лет вообще не задумывались об этом, столько интересного вокруг. И наши девочки, избалованные вниманием мальчишек, были зазнайками.
Ник-Ник восхитился рисунками фантастического автомобиля с обтекаемостью торпеды. Я тоже проникся  уважением к интересной концепции, мысленно прочерчивая детали корпуса, антикрыла… Разумеется мы подружились надолго. Я действительно увлекся машинами и чертежами, Илья приходил и ко мне домой, и к маме. С отчимом мы обсуждали возможность создания реальной машины. Как-никак первое образование у него МАДИ , а потом уж МГУ журфак.
- Это гоночный болид, как ни крути, в тридцать шестом, кажется, Скудерия Феррари представляла похожую модель, чисто внешне, конечно. И, знаете, вид сбоку мало о чем говорит, ребята. Думайте-думайте, что вы хотите увидеть… На какую скорость рассчитываете? А, впрочем, чушь, в России нет таких дорог, чтобы разогнаться.
Да, дорог как не было, так и нет, который век. Ник-Ник тоже урезонил нас тем, что любой дизайн, пока дойдет до серийного производства похерится в целях экономии. Сам по молодости обжегся на этом. Я, конечно, оторвался от своих одноклассников, попав в новую группу, но и там оброс друзьями, привел Илью и Миху в гаражи. Элвис тренькал на гитаре, Ринго подпевал, Фредди копался в моторе дедовой «Победы» и мечтал прокатиться. Кабанчик приехал на велосипеде, он взял за правило прогулки, как лекарство от больного сердца. Миху однажды и навсегда наказали предки. Он не явился в 23:00 домой, а дверь в три часа ночи ему не открыли, старики закрывались на щеколду. Остаток ночи он провел с продавщицей в круглосуточном киоске и ни о чем не жалел. Он жил в маёвской общаге, буквально в двух шагах, он пригнал свой мотик, и мы пропали, глядя на его выкрутасы на площадке у леса. Он перевелся в МАИ из института гражданской авиации. Это был уже не первый поиск себя. Зачем он менял институты совершенно непонятно, перед нами был прирожденный гонщик.
Михе удалось завести «Победу» и, выбравшись на карьеры, он нам показал головокружительные трюки. Наша стая пришла в дикий восторг. Мы тоже так хотели! Он был немногим старше, но по опыту матерым вожаком. И мы повелись на жажду адреналина. Элвис, затем Фредди обзавелись старенькими тачками и купленными правами. Не хватало времени, а сезон запрещенных гонок был на исходе. Сам собой сформировался новый круг общения с одноклассниками и сокурсниками, а будущий дизайнер был нашим подопечным. Впрочем, Илья приехал однажды на крутейшем черном бимере, подаренном папой на восемнадцать лет. Дорогой подарок стал инструментом управления сыном. Едва он начинал дурить с учебой, папа отбирал ключи, а оставшись без машины, мы начинали вправлять ему мозги.
Кстати, среди знаменитостей тоже встречаются приятные люди, легкие в общении, если они действительно чего-то стоят. Я вошел в особняк, на просторной кухне на тумбе рядом с плитой сидел огромный кошак, похожий на рысь, курильский бобтейл с невозмутимыми раскосыми глазами. Я не смог пройти мимо, потрепал его за лохматые щеки. Хозяева изумились, таких нежностей независимый котище не позволял никому. Мачеха Ильи быстро покинула нас, накрыв на стол. Мы говорили об Илье, его папа был очень рад, что парень обрел нормальных друзей, он внес меня в страховку, чтобы я тоже мог тормознуть баловника, как старший друг.
Мама говорит, что у меня папино обаяние на лице светится, и язык подвешен, как у второго отчима. Сознательно я не выбирал друзей, это же не вещь. Близкие по интересам или по духу люди сами притягивались в круг общения, уже независимо от возраста.
Да, я совсем забыл о Тайке, черные чулки на кружевной резинке, татушка на бедре, короткие юбчонки и сексуальная озабоченность. Она напросилась с Ильей ко мне в гости, когда я подрабатывал натурщиком. Бабушка ничего дурного не подумала, сестренка и сестренка, мало ли… Мало иль нет, а полтора года мы прокувыркались в постели, пока она не приехала жить ко мне. Она так решила! Но ее родители думали иначе. Злые, скандальные. Несовершеннолетняя!
А мама предупреждала… За каждой невестой неудобоваримой гурьбой встают родственнички, надо сто раз подумать, а нужны ли они? Нет, конечно. Сначала предки хотели просто забрать ее, но она стала упираться и получила леща от мамы, потом от папы. Они перешли на хохляцкий язык, я мало что понял, набрал маме, попросил поговорить. Предки немного успокоились, но Тайка не хотела быть обломанной. Я еще раз набрал маме, «невеста» рассказала, как сильно она меня любит и прочую ахинею. Ладно бы, если я был первым у нее, а то… впрямь принц на белом коне, а не бедный студент.
- Если любишь, Тая, так послушайся родителей, вернись домой и жди восемнадцати лет. Ты же не хочешь, чтобы твоего принца посадили за совращение несовершеннолетней?! Хочешь быть рядом, так не создавай ситуацию, когда ты долго не сможешь его увидеть.
Тайка сдалась, когда предки заверили, что бить не будут… Уехали!
- Что им было надо? – Спросила бабушка. – Московской прописки захотели?
- Ой, бабуль, они уже давно купили хоромы, мы им по деньгам не подходим, что ж тут непонятного.
- Хоромы?! Это я родилась в хоромах, потолки по четыре-пять метров! Вахтанговы, Веснины жили в нашем доме*! Мансуровская студия рядом... Подселенцы проклятые! Я и вижу, что торгаши с рынка, а ты врал, что девочка – художник. Что-то ни одной картинки не подарила тебе. Илья машинки рисует, а она что?
Я обнял бабушку, с уходом Тайки гора с плеч свалилась. Надо ж так вляпаться, меня аж передернуло от отвращения. Вот бы женился, она так бы и крыла меня, не хуже мамочки своей. Привычное для их семьи общение. Действительно язык бывает грязным, но я прежде нигде не слышал и не видел.
- Ну и, Слава Богу, - перекрестилась бабушка и я вслед за ней.
Я не на шутку испугался, что уж скрывать… Мы пили чай с бабушкой, радовались тишине и покою. Тайка больше не позвонила, передавала приветы через Илью, пока не уехала на лето в Харьков. Осенью у нее был другой хахаль, а у меня свои заботы. Я не помню ее лица, глаз, цвета волос, только кружевную резинку чулка и татушку на бедре. Легкодоступные женщины не интересны, и пусть они уходят, и никогда не возвращаются.
Всегда готовая к отрыву вместительная машина Ильи решала множество задач перемещения. Где мы только не побывали! Иногда нас сопровождал Миха на мотике, показывая погоню гайцов за нарушителем, понятно, что его не поймали. Он стоял в «кармане», дожидаясь нас. Так мы узнали лазейки и сквозные дворы, через которые легко было уйти от преследования. Поочередно мы садились за руль бимера, Миха учил нас мгновенным разворотам на сто восемьдесят градусов, не сбрасывая скорости, заныриванию в кювет и подъемам по крутому бездорожью. Заброшенное колхозное поле мы перепахали рытвинами и колдобинами, возвращались потные, голодные, веселые. Несмотря на хулиганство, Миха постоянно задавал нам задачки на местности по правилам дорожного движения. Потрясающая школа от Михи! Потом, все мы, ездили без штрафов и приключений на дороге. Впрочем, пару раз меня задерживали на чужой тачке. Я закрывался и набирал Элвису, он забирал из Шереметьева хозяйку машины, чью-нибудь подружку, и все четко разруливалось.
Илья затащил нас на выставку ретро-машин. Потрясающие экземпляры и фанаты. Мужик под сорок лет – Ростик надолго стал моим приятелем, консультантом по реставрации. Из рисунка Ильюшкиной торпеды мы сваяли в гараже знатное антикрыло к бэхе, оставалось покрасить, цвет немного отличался от всей машины. Мы шарили по автосервисам, где бы нам правильно подобрали краски, и наткнулись на Джина. Он вынырнул из ниоткуда, с интересом разглядывая конструкцию, окликнул нас. Наверно, выглядели мы, как два богатеньких дурашливых лоха.
Появились мастера в боксе и долго объясняли, что из такого дерьма не тюнингуют, что это дерьмо скоро развалится, что смысла нет красить сейчас, а конструкцию надо изготовить у них - специалистов, ненароком спросив, а нет ли у нас чертежей. Мы не заметили подвоха, я привык легко и просто завязывать контакты, привык доверять увлеченным людям, как себе.
Они показали собственную технологию штамповки деталей из стеклоткани и эпоксидки. А мы-то мучились вручную! Подтянулись еще ребята, вроде приятели-заказчики. Вышел на чашечку кофе и хозяин, лысоватый пузан, добродушно предложил подрабатывать бедным студентам в их автосервисе. Илью папка не баловал, жил он с мамой довольно скромно, как и я с бабушкой. Илья кипел идеями, я мог начертить свой космический корабль, а не только порожки да рожки. Но учились-то мы на дневном, пришлось бы лекции пропускать или не спать, сервис круглосуточный. Ребята охотно показали спектр нужного цвета, Илья запомнил, мы уехали без покраски, да и цены кусались. Я еще раз из аэрографа для моделей прокрасил антикрыло, швы крепления. Дешево обошлось и красиво смотрелось, и держалось оно как родное. Иногда звонил Джин, он там работал как проклятый, мой сверстник, а ничего не заканчивал. Джин единственный, с кем я дружен и по сей день.
 Я сдавал курсовые, практику, экзамены, бродил по интернету в поисках новостей по моделированию, технологиям, входившем в моду тюнингу, рассматривал полуголых девчонок, оставляя комментарии. А почему бы и нет? Ноги от ушей считались критерием красоты. Два метра костей акселераток выглядели смешно, честное слово. Жорику, помнится, за его рост ставили диагноз дистрофия, он переживал, что не пройдет по здоровью в высшее военное училище. «Неоперившийся птенчик, кошачьи глазки», - подписал я внизу и забыл блондинку. Солнце была каштановой кисой…
_______________
* Денежный переулок, 12, доходный дом М.Журавской (1907, архитектор В.Адамович), жили академики архитектуры братья Веснины, режиссёр Мансуровской студии Евгений Вахтангов.