В реанимации...

Записки из 2018, еще не было корона-вируса, но жуткая пневмония, правда без ИВЛ, слава Создателю. Зато четыре месяца с плавающим диагнозом и НЕРАСПОЗНАННОЙ инфекцией. Три больницы, десяток врачей, весь спектр антибиотиков, анализы на всё.
Дело шло к ВТЭКу, но вдруг неожиданно хворь отступила.

Итак...

Мир - как огромный вращающийся диск, где-то шершавый, где-то совсем гладкий. И центробежная сила постепенно сбрасывает с него уставших, не сумевших зацепиться, зазевавшихся нас, избавляясь. А по обрезу этого диска расположены эдакие пограничные уловители, люди с сачками. Это и есть реаниматологи. Они ловят глупые шевелящиеся комочки, вынимают из сетей, шлепают их по попкам, и забрасывают обратно на диск, ближе к центру. Барахтайся дальше!.

Идиллия? Да. Пока ты сам не побывал в сетке, в скользкой, вонючей, блеющей шевелящейся массе оторвавшихся...

Здесь ты голый и одинокий.
Несмотря на то, что твою койку на колесиках постоянно толкают, передвигают, стукают по бортам всякими ужасающего вида агрегатами. Чтобы понять, что у тебя внутри, не разрезая пополам и не выворачивая наизнанку, все что нужно в тебя засунут и посмотрят.
Вокруг толпы исследователей, а ты - один.

В реанимационном отделении жёсткая логистика. Они не могут позволить себе брать всех подряд, с любой хворью, иначе не хватит места.
Поэтому на приемке всегда худая громкая стерва. Она кричит на бедного фельдшера скорой, который получил разнарядку от своего диспетчера, согласно его же исходных данных - клиент сам не совсем жилец.
Она кричит на больничную приемку, которая не проверила данные фельдшера, и пропустила каталку прямо в чистилище.
Она кричит на персонал, который слишком медленно тащит рентгеновский аппарат.
Но, не переставая кричать, администратор уже просканировала тебя взглядом опытнейшего профессионала. Как ты смотришь, дышишь, выглядишь... Цифровые данные ей понадобятся лишь для мгновенного подсчета количества необходимых препаратов, чтобы ты начал трепыхаться, если перед этим по какой-то причине вдруг перестал.
И пока чёрный клуб бредовых мыслей заполняет череп, неожиданно решение принято - ты под опекой...
И жернова начинают своё вращение...

Здесь нет классических коек. Только каталки, функциональные, с механизмами приведения твоего тела в любое мыслимое положение, для доступа к нужному органу. Матрасы неопреновые, надувные, секционные, похожие на плавательные, из множества поперечных валиков. В спокойной ситуации можно даже кнопками поддуть тот или иной валик, найдя более комфортное давление снизу на твою голую тушку. Но обычно лечь как дома не получается. Потому что в руке уже торчит игла от капельницы, а в более сложном случае ты подключен проводами к контролирующим мониторам, которые непрерывно пищат.

Но даже наличие стационарной стойки с гроздью бутылок не гарантирует статичности. Реанимационная палата - как сортировочная станция на железной дороге. Каталки со страдальцами постоянно перемещают, согласно служебной необходимости. Кого-то переводят в отделение, как миновавшего кризис, кого-то только готовят к переводу, освобождая место для следующего несостоявшегося беглеца. И хорошо, если ты в этот момент рассматриваешь тоннели, летаешь среди призрачных силуэтов, с дрожью прикидывая, какие тебя заберут - темненькие или светленькие. Ну или просто висишь в темноте. То есть сознательно не участвуешь в этой дурацкой земной толкотне. Злая ирония, однако в некоторые моменты, глядя на привязанного к каталке соседа, который ни разу не очнулся, немного ему завидуешь. Потому что сам отключиться не можешь.

А хочется именно отсоединиться от собственных ощущений. От паники. От безнадёжности. От невозможности ускорить время. Обратная сторона суеты - полное затишье. Да, поначалу кажется, что движуха никогда не кончится. Что медсестры и медбратья не перестанут ставить бесконечные капельницы. Что бесцеремонные санитарки, крупами расталкивающие персонал и каталки, круглые сутки будут елозить своими швабрами. Что разносчицы еды, невзирая вообще ни на какие чины и должности, просочатся к тебе со своими тарелками и таки накормят. У каждого своя задача, своё поле боя. И как то они умудряются выполнять работу одновременно...

И вдруг...никого! Схлынули, как бурлящий пенный поток между камней после отлива. Попискивающая приборами палата, кусок пустого коридора в широком проеме входа без дверей, и все. Некоторое время наслаждаешься покоем. А потом...
Обнаруживаешь, что из-за головы, со стороны окна, дует холодным воздухом с улицы. А ты нещадно вспотел, промочив простыню под собой, одеяло и подушку. И все это начинает охлаждаться. На фоне пневмонии, когда любая простуда сводит на нет усилия врачей, ощущение не из приятных. Твой мочеприемник, что висит на подлокотнике кровати, этакий пластмассовый кувшин, почти полон, и остаётся надеяться, что специальные санитарки его освободят, иначе больше ходить по маленькому некуда.

Здесь возможность пациентов физически передвигаться отсутствует в принципе. В реанимации положено лежать. В туалет либо в кувшин, либо в судно. Если в сознании. Для остальных предусмотрены катетеры и памперсы.

И вот ты повисаешь в безвременьи, трепетно прислушиваясь к организму. А вдруг в туалет? А некуда. А вдруг лихорадка от переохлаждения? А вдруг... И сразу там свербит, здесь колет, а везде колотит крупной дрожью. И опять один посреди целого больничного корпуса... Случись что, некому пожаловаться. Закрываешь глаза, и накатывает ощущение, что больше их не откроешь и провалишься в невозвратное. И вновь пялишься в проем. Один из приборов в процессе само тестирования издает звуки, похожие на шлепания задников тапочек по кафельному полу. Которые поначалу давали эффект идущего по коридору человека. И вот вот он покажется в поле зрения. Но - отнюдь. Никого. Нет даже неупокоенных духов, которые, согласно фильмам, должны, слепо тыкаясь, искать свои потерянные оболочки.

Когда основные назначения выполнены, уколы поставлены, ёмкости опорожнены, медперсоналу совершенно неинтересно шляться среди подопечного контингента. Молодежь либо спит по очереди в своих служебных помещениях, либо пьёт кофе. Для них это обычная рутинная работа. Менять загаженные простыни, ворочая тела, протирать им пролежни и задницы, уворачиваться от выпадов конечностей особо неспокойных персонажей. И это далеко не всегда здоровые неадекватные мужики, которым приспичило чуть очнувшись пойти погулять. А вовсе даже старушки с неожиданно хорошей растяжкой ног. Одной такой пригрезилось посягательство на её обнаженную тушку, и двадцатилетний санитар едва успел отклониться назад, пропустив перед носом желтую пятку. С левой ноги, без замаха, она била его в голову, стоящего с правого бока. Он хотел просто поменять ей бельё. Потом её конечно спеленали, и впоследствии она оказалась вполне спокойной особой.

И вот из таких мелочей состоит работа сестёр и братьев милосердия. Они дежурят сверхурочно, выдергиваются не в свои смены, ставятся в неудобные графики. Все как везде. Работа. И они обычные трудяги. Поэтому какое то личное, человеческое отношение к пациентам в их обязанности не входит. Да и не успевают они его сформировать. Слишком высока текучка контингента.

Пациент реанимации вообще субъект особенный. Он либо вообще отсутствует в этом мире, либо сознательный и послушный, либо приходящий в сознание и неугомонный. Что, в принципе, довольно естественно для живого организма. Ему сразу хочется двигаться, куда-то идти, чаще всего в туалет. Но этого как раз делать нельзя, потому что трубки, провода и датчики. И во избежание несанкционированных передвижений пациент фиксируется за запястья специальными обвязками к бортам каталки. Но вот что странно. Верхняя часть торса остаётся не закреплённой. Поэтому прийти в сидячее положение ему не составляет никакого труда. Даже при привязанных руках. Простым сокращением мышц пресса. И сразу трубки, провода, датчики оказываются в одном мгновении от обрыва.

Конечно, молоденькие санитары и санитарки тут же принимаются возвращать его в исходное положение. Что чаще всего удаётся. Но например, привезенный в совершенной алкогольной интоксикации индивидуум, довольно плотный и физически развитый, и хорошо прокапанный живой водой, совершает попытки побега каждые два часа, даже не приходя в сознание. А по правилам, фиксировать торс через плечи и грудь нельзя, потому что... Почему то. Может, чтобы не допустить удушья. Вот и ругается мелкая пигалица на здорового невменяемого лба, укладывая его на место. Кстати говоря, по классике, здоровые лбы как раз мелких пигалиц и слушаются. Если, конечно, хоть что то соображают в этот момент.

Если пережил ночь, жди обхода врачей. Ходят они большими группами, но обязательно под водительством гида-экскурсовода, должностного лица реанимационного отделения, которое знает про пациентов все. И обстоятельно доносит эту информацию до сопровождаемых. Интересна ли она этим важным господам в белых халатах - не очень понятно. Их лица по большей части равнодушны. Только иногда, если клиническая картина пациента выходит за рамки статистической, какой-нибудь узкопрофильный специалист задаст пару уточняющих вопросов, видимо в копилку своего опыта. В остальных случаях экскурсия переходит в следующий выставочный зал без комментариев.

В течение дня по отделению потерянно шарятся одинокие, отбившиеся от стаи доктора. Они заходят в палаты, читают распечатанные на принтере и прикрепленные к вашей каталке листы с фамилией пациента, диагнозом и датой поступления. Иногда сверяются со своими записями. Иногда, не найдя для себя ничего интересного, следуют по одним им известному маршруту далее. Но даже если искомый пациент найден, его осмотр (опрос/диагностирование) сводится к скороговорному монологу.
Такой-то?
Добрый день.
Как себя чувствуете?
Пошевелите этой ногой!
Теперь этой!
И, совершенно не ожидая ответов на свои реплики, убегает так же стремительно, как и появился возле койки растерянного больного.

Возле входа был прикован к каталке дедушка, с травмированным позвонком, срезанными наискось пальцами на левой руке, и каким-то сложным недугом пищеварительной системы, не работала перистальтика. И никто не мог определить причины. Так вот к нему осуществлялось просто паломничество. Всех уровней и специализаций врачеватели искали подход к его болезни. Более опытные и солидные конечно сперва проявляли участие, нащупывали психологический контакт с пациентом, располагая его к себе. Поначалу он подробно рассказывал, как шаровая опора крана оттяпала у него пальцы. День рассказывал, два... Глядя в пустые глаза интервьюеру. Потом до него дошло, что судьба его отношений с техникой безопасности ровным счётом никого не интересует. И вопрос "Что с рукой?" не подразумевает ответа, подобно расхожему "Как дела?" у американцев.

Что только с несчастным дедом ни делали. Клизмы, уколы, зонды... Сегодня не ешьте ничего, будем делать рентген. А сегодня ешьте. Тетя Маша, есть что нибудь с горчичкой? Надо пациенту пищеварение стимулировать. Зачем вы его кормите???!!! Кто распорядился? Все, все, тётя Маша, нормально, пусть покушает...

Вот его нещадно кантовали, и складывали в разные геометрические фигуры. Хорошо, он заранее наладил контакт с сестричками, и ему ставили обезболивающие уколы. Мне иногда казалось, что дед не спит вообще никогда. Как на него ни бросишь взгляд днём или ночью, все смотрит в потолок, и жестикулирует культей. Героический старик.

Вообще, позже, когда меня перевели в общее отделение, я убедился, что старшее поколение обладает невероятным запасом прочности. То ли закаленное лихими годинами, с детства привыкшее зубами и когтями цепляться за жизнь, но выполнить поставленную задачу. Мне довелось лежать в одной палате с двумя ветеранами, 86 и 87 лет. Один вполне крепкий, сам себя обслуживал, правда ходил плохо, имел личное судно для тяжёлых отправлений, которое ставил на стул, и раз в сутки устраивал нам химическую атаку, отчего все тут же разбегались по коридорам.
Второй, частично недвижимый, в молодости был падок на женский пол, и это единственное, что осталось в его голове. Он реально слабым голосом предлагал медсестрам уединиться, любил их всех и даже тянул руки к известным их местам.

При взгляде на этих железных мужчин, становилось стыдно за себя, вдвое меньше прожившего, и зацикленного на собственной, пусть и серьёзной хвори. Что же я буду из себя представлять, если доведется дожить до их лет???

Возвращаясь к реанимационным будням, хочется заметить, что там действительно работают профессионалы своего дела. Хотя это обычные живые люди, выполняющие рутинную по сути работу. Но черт возьми, выполняющие её хорошо!Возвращая вольных или невольных беглецов из-за барьера. Худые стервы жёстко осуществляют логистику. Рукастые врачи вовремя втыкают то, что нужно туда, куда нужно. Младший медперсонал без особых эмоций колет, меняет, подтирает, обрабатывает. И, если попросить, приносит воды в пластиковой бутылке, а затем регулярно её тебе наполняет.

Да, порой пациенты прыгают в неизвестность слишком резво, и не всегда удаётся их поймать. Но некоторые вещи все же изначально находятся в иной компетенции. За гранью человеческих полномочий. И тем не менее, здесь за вас борются. До конца..