Дочь короля Артура. Глава 10. Иделисса

                Деревня пылала. Со всех сторон доносились крики страха и отчаяния, по освещённым огнём улицам метались люди в попытке спастись от надвигающегося стихийного ада.

                Для молодой девушки, бегущей по деревне, сосредоточием страха и беспокойства была её семья. Найти! Боги, где они?!

                Навстречу бежала женщина, в которой девушка с облегчением узнала свою мать.

                — Мама! Где Эретан?! 

                — Я не знаю, Иделисса. Я потеряла его в толпе! — состояние женщины близилось к панике. — Если первой найдёшь Эретана, тут же бегите отсюда!

                Девушка упрямо покачала головой:

                — Нет, я не брошу тебя!

                — Глупая девчонка, делай, что тебе велят! — разозлилась женщина. — Если найти удастся мне, мы будем ждать тебя возле рощи. Если же ты — немедля бегите!

                — Но куда бежать?!.. — в отчаянии простонала дочь. — Разве есть такое место на свете, где бы они нас не нашли?

                — Есть. Это — Камелот… 


                * * *


                Утро в Камелоте началось с обычного громкого крика Арлеты: «Элида!!!» Похоже, принцесса вновь была недовольна своей новой личной служанкой, которая работала у неё уже почти полгода. Стоит отметить, что девушка продержалась дольше своих предшественниц: больше двух месяцев в услужении принцессы никто обычно не задерживался. И так уже не первый год практически каждый новый день в замке негласно начинался с недовольного и громогласного пробуждения Арлеты Пендрагон. С её взрослением ситуация только усугубилась: никто из бедных девушек в качестве личной прислуги не был способен полностью угодить нуждам столь требовательной госпожи.

                — В Камелоте скоро закончатся девушки, подходящие на должность служанки принцессы! — не выдержав, пожаловалась Мерлину Гвен во время их совместного утреннего обсуждения текущих дел. — И что прикажешь делать: начать их искать в других королевствах? Едва ли Арлете повезёт так же сильно, как в своё время Артуру с тобой.

                — Ну, во-первых, я сам пришёл в Камелот, — ответил на это придворный маг, — а, во-вторых, придя сюда, совершенно не думал, что стану чьей-то прислугой, тем более избалованного сына самого Утера. С такими талантами, как у меня, более умный человек держался бы от королевского двора как можно дальше.

                — У Артура всегда были большие сомнения насчёт твоих умственных способностей, Мерлин, — улыбнулась Гвиневра.

                — Как и у меня насчёт его собственных, — тот вернул в ответ улыбку, приправленную хитрыми искорками веселья в глазах. — А вот мне всегда было любопытно, сколько у Артура успело смениться слуг до моего появления?

                — Дюжина или, может, даже больше. Я уже и не помню точного количества. Но Джон, твой предшественник, сумел продержаться дольше всех.

                Мерлин прекрасно помнил того парня: если б он тогда прошёл мимо и не заступился за него, то и не познакомился бы тогда с Артуром. И разве мог волшебник подумать, что вскоре окажется на месте того бедняги и будет также, как и он, бегать по тренировочному полю в качестве «движущийся мишени», а в него станут бросать ножи и копья?!

                Теперь по прошествии стольких лет эти воспоминания вызывали лишь лёгкую тоску и грусть. Мерлин был готов выдержать целый день беготни с тяжёлым щитом наперевес, лишь бы увидеть вновь живого Артура и услышать из его уст бесконечные колкости и шутки в свой адрес! Но время, увы, никому не дано повернуть вспять, даже если ты являешься самым могущественным магом на этой земле…

                — А вот Арлета определённо давно уже превзошла своего отца по числу сменившихся слуг, — продолжила тем временем королева.

                — Всё будет хорошо, Гвен, вот увидишь, — Мерлин ободряюще похлопал женщину по руке. — Иногда нужно просто подождать, и решение отыщется само.


                * * *


                Какой красивый и величественный замок!.. Невероятный, воздушный, словно парит над землёй!..

                Ничего более прекрасного Иделиссе ещё не приходилось видеть в жизни. Она так бы и стояла с открытым ртом, пялясь на строение, но тут рядом раздался не менее восхищённый возглас Эретана, и это привело девушку в чувство. Каким бы замечательным не был королевский замок Камелота, им обоим следовало держаться от него подальше, особенно её непоседливому младшему брату.

                — Там ведь живёт великий Мерлин, да? — спросил он.

                — Да, — ответила сестра.

                «А ещё там живёт королева Гвиневра, которая двадцать лет назад приговорила нашу мать к виселице, и где погиб наш дед-колдун при попытке вытащить свою дочь из темницы», — мысленно добавила она, но произносить этого вслух Эретану, разумеется, не стала. Да и ни к чему двенадцатилетнему мальчику знать такие подробности. Узнает когда подрастёт, как и она в своё время. К тому же он так сильно восхищается Мерлином, как и любой юный чародей…

                М-да, а вот с этим могли возникнуть проблемы. Необычный Дар Эретана почти наверняка заинтересует придворного мага, а им ни в коем случае не следовало привлекать к себе внимание — особенно Мерлина.

                «Держитесь подальше от королевского двора, постарайтесь не выделяться, — вспомнила она напутствие матери. — Возможно, они давно забыли обо мне, ведь прошло уже столько лет. Но лучше не рисковать. Я не хочу, чтобы мои дети отвечали за мои грехи. Постарайся найти себе работу в Нижнем городе и присматривай за братом».

                — Лисса, что с тобой? — выдернул её из печальных мыслей голос Эретана.

                — Всё в порядке, — вздохнула девушка, — просто я вспомнила о маме.

                — Она ведь не умрёт, да? — голос мальчика дрогнул.

                — Конечно, не умрёт! Как тебе такое вообще в голову пришло?! — возмутилась Иделисса. — Всё будет хорошо, слышишь? Мама скоро придёт сюда. И мы будем снова все вместе. Просто нужно немного подождать, вот и всё. А пока нам следует найти жильё и работу, — добавила она, осмотревшись вокруг.

                Но как не затеряться и не пропасть в таком большом городе, как Камелот, одинокой девушке и маленькому мальчику из деревни, раньше не уходившим от дома так далеко?!

                Всю свою жизнь Иделисса прожила в родной деревне, отправляясь вместе с родителями разве что на ежегодную летнюю ярмарку, да ещё торговала овощами на рынке, который находился за пару сотен миль от дома. Так что многолюдный и шумный Камелот её просто поразил.

                Вокруг буквально бурлила и кипела жизнь. Со всех сторон до детей доносилось множество голосов прохожих, которые куда-то спешили, бежали по своим делам...

                И совсем неудивительно, что Лисса с Эретаном в итоге заплутали и очутились на городском рынке. Здесь шум, казалось, достиг своего апогея: торговцы зазывали прохожих, громко расхваливая свой товар, возле серого каменного здания двое эмоционально выясняли, кто прав, долговязый мужчина в смешной шапке показывал фокусы, попутно комментируя свои действия... Здесь, на рынке, их внимание привлекла одна сцена: очень красивая белокурая девушка, явно благородного происхождения, судя по богатому платью и высокомерному поведению, отчитывала свою служанку. И чем громче и оскорбительнее становился голос госпожи, тем ниже та опускала голову.

                Мама не единожды говорила Иделиссе: «Когда-нибудь твоё стремление вмешиваться в чужие проблемы сослужит тебе плохую службу. Научись закрывать глаза и просто проходить мимо. Всем вокруг всё равно не поможешь, а неприятностей себе только наживёшь».

                Вот только, несмотря на наставления, она никак не могла пройти мимо чужой беды и спокойно смотреть на унижение бедной девушки, как это делали все вокруг.

                — Довольно! — резко произнесла Иделисса, подойдя ближе к знатной особе. Та медленно повернулась: на красивом холеном личике явно читалось удивление.

                «Похоже, не привыкла, чтобы её перебивали», — подумала Лисса, ощущая вдруг внутри огромное моральное удовлетворение. Впервые за эти несколько страшных и утомительных дней появилась возможность выплеснуть хоть на кого-то свой гнев и отчаяние. Пусть это было и несправедливо по отношению к совершенно чужому человеку.

                — Ты не могла бы повторить, то, что сказала? — карие глаза незнакомки нехорошо так сузились, даже почудился стальной блеск клинка.

                — Я сказала «Довольно!», — отчеканила Лисса. — То, что вы из знати, не даёт вам права так обращаться с людьми! Не сомневаюсь, даже принцесса Камелота лучше обращается со своей служанкой, чем вы.

                — Так уверенно об этом говоришь? — в глазах незнакомки отчего-то появилась насмешка. — Неужто ты встречала саму принцессу Камелота?

                — Нет, не встречала. Я только сегодня прибыла в Камелот, — ответила Лисса, мысленно обругав себя за то, что начинает отчитываться перед неизвестной ей особой. — Но, полагаю,  даже избалованная и высокомерная принцесса куда лучше вас!

                После этих слов на базаре вдруг воцарилась такая тишина, что, кажется, можно было услышать испуганное дыхание людей. А ведь от них действительно так и веяло страхом.

                По коже Иделиссы пробежал холодок: кажется, она перегнула палку, случайно оскорбив ещё и наследницу Камелота.

                — Я… я вовсе не хотела оскорблять принцессу, — она попыталась хоть как-то исправить положение, — Я так о ней совсем не думаю!

                Знатная особа вновь посмотрела на девушку, и ей захотелось вдруг съёжиться, стать незаметной под этим пристальным и внимательным взглядом:

                — Что ж, я передам принцессе твои искренние извинения. Как тебя зовут?

                «Передаст мои извинения? — подумала в панике Иделисса. — Неужели она живёт при дворе? И может даже состоит в свите самой принцессы! Вот тебе и «Не привлекайте внимание!». В первый же день здесь умудриться оскорбить придворную даму!», — а вслух ответила:

                — Лисса, миледи. И прошу прощения, если я вас оскорбила, но всё же вам следует быть помягче со своей служанкой, ведь она тоже человек, — всё-таки она не сумела сдержаться в конце.

                — Я учту твой совет, спасибо. И добро пожаловать в Камелот, Лисса, — с этими словами незнакомка покинула базарную площадь. Последнее предложение показалось неким намёком на будущую встречу, но Иделисса тут же отогнала от себя эту мысль. Можно подумать, знатной даме есть дело до какой-то деревенской девчонки! Да она имени её даже не вспомнит, как только вернётся в замок.

                «Хорошо если так оно и будет, — неуверенно прозвучал в голове внутренний голос, — а если нет?»

                Лисса решительно отмахнулась от назойливого внутреннего собеседника. Не до него сейчас… Нужно было сперва найти ночлег и еду, а завтра с утра заняться поисками работы в Нижнем городе. Благо, маме из пожара удалось спасти деньги и кое-что из вещей: на ужин и комнату в таверне им с Эретаном должно было хватить.

                Кажется, она ещё упоминала таверну «Восходящее солнце». Спросив у прохожих, дети довольно быстро её нашли, вскоре оказавшись перед деревянной вывеской с изображением солнца.

                «Ночлег и пищу мы уже нашли, осталось отыскать работу, — подумала Иделисса, прежде чем войти с братом в таверну. — Мама, как ты там? Удалось ли тебе сбежать от них?» — тревожные мысли о матери не оставляли возможности хоть сколько-нибудь расслабиться.


                * * *


                Женщина прекрасно знала, что ей не сбежать, да она и не пыталась этого сделать. Важнее для неё было то, что её дети были в безопасности. Смерти она не боялась, она уже давно не та девчонка, что когда-то сбежала из Камелота, оставив там тело отца. А она ведь даже не знает, где находится его могила и существует ли она (ведь колдунам не ставили надгробий, что уж говорить о тех, кто покушался на жизнь короля).

                Женщина лишь надеялась на великодушие королевы Гвиневры, что, несмотря на всё содеянное, её отец был похоронен, как подобает, а не как преступник и колдун.

                Наконец возле старого раскидистого дерева она увидела черноволосого  мужчину средних лет и постаралась гордо выпрямиться, насколько ей позволяли двое мужчин, крепко держащие её руки повыше локтей. Затем они грубо швырнули её на колени, когда он приблизился к ним.

                — Ну, зачем же ты так? — его голос прозвучал обманчиво мягко, с укором. — Я ведь присылал тебе приглашение, а ты вдруг решила его проигнорировать. Ты ведь всегда была такой умной и послушной девочкой, Сифа.

                — Я давно уже не такая, Лимарт, — насмешливо ответила ему та, собирая всю свою волю в кулак. — А вот ты, похоже, всё тот же мальчишка, что бегал за дочерью своего учителя, как собачонка, но получил от неё отказ!

                — Дрянь!.. — серые глаза Лимарта вспыхнули колдовским золотом, а левую щёку Сифы обожгла пощёчина. Её сила была такова, что голова женщины мотнулась в сторону, едва не сломав ей шею.

                — А ты и в самом деле изменилась, Сифа, — добавил он, немного успокоившись. — Раньше ты до смерти меня боялась и не смела пожаловаться отцу. Если бы тогда Руадан не вернулся домой раньше и не услышал твои крики, ты бы уже принадлежала мне!

                «А потом утопилась бы в ближайшей реке», — подумала она с отвращением. Ей бы следовало проклясть тот день, когда её отец привёл в дом Лимарта в качестве своего ученика.

                К сожалению или к счастью, Сифа не обладала магией (она всё же думала, что к счастью), будучи, как и её мать, простой смертной. Друиды редко женятся на обычных людях: уж слишком большая между ними разница в воспитании и образе жизни. К тому же всегда существовал глубокий первобытный страх перед магией, который живёт в каждом человеке. Порой тот страх оказывался куда сильнее любви. Но не в случае родителей Сифы.

                Друиды живут обособленно и закрыто ото всех, тщательно оберегая свои древние знания, обычаи и традиции. И эта одна из причин, по которой они предпочитают вступать в брак внутри своей общины, дабы все знания по-прежнему оставались в ней.

                Родственники уже выбрали Руадану невесту, но ради любви он отказался жениться и по собственной воле покинул общину. Старейшины даже вздохнули с облегчением: ещё в молодые годы он считал, что друидам следует сражаться с Утером, а не трусливо прятаться по лесам и ждать пока всё изменится само собой. В конце концов, разве не их племя всегда считалось самым сильным и уважаемым среди других волшебников?! И королю это тоже было прекрасно известно: именно друиды одними из первых в начале Великой Чистки подверглись жестоким преследованиям и гибели. В первые же дни было уничтожено немало поселений, где в живых не оставили никого. В своей слепой ненависти к магии Утер Пендрагон не ведал жалости, по его приказу вырезали всех, включая стариков, женщин и детей.

                Друиды были напуганы, они не зря считались мирным народом, веками используя в основном целительную магию. Они, как никто из волшебников, были тесно связаны с природой и Матерью-Землёй, что давала им Силы и знания. А она не терпела жестокости и насилия.

                Руадан, покинув родное племя, женился на любимой женщине. Вскоре у них родилась дочь, Сифа. Но мать девочки умерла, когда ей было шесть лет.

                Поскольку Руадан был магом, им с Сифой приходилось время от времени переселяться на новое место, скрываясь от людей короля. Пока дочь была маленькой, он старался понапрасну не рисковать своей жизнью, не желая оставлять её круглой сиротой, но ненависть к Утеру и Камелоту с годами только возросла и окрепла в его душе…

                А когда Сифе исполнилось пятнадцать, Руадан привёл домой мальчика лет тринадцати по имени Лимарт и сказал, что тот теперь будет жить с ними и станет его учеником. Отец старался не подавать виду, но девушка хорошо видела: его очень огорчает тот факт, что она не родилась волшебницей. Ни в раннем детстве, ни позже у Сифы так и не проявились способности к магии. А Руадану хотелось поделиться накопленными знаниями и опытом. К тому же, как и любой мужчина, он втайне мечтал о сыне, которому можно было всё это передать.

                Сифа не ревновала отца к Лимарту. Поначалу, ещё не познав по отношению к нему чувства страха, она относилась к юному ученику, как к младшему брату. Только вот тот быть им совсем не хотел. Лимарту с первого взгляда понравилась дочь его наставника, и он пытался добиться взаимности: сначала ухаживаниями, а потом, через несколько лет, — силой. Магической силой. Он не терпел применять физическую, считая, что для мага это низко и недостойно.

                Лимарт был живым воплощением колдовского высокомерия и спеси. И для него притворяться обычным человеком было невыносимым унижением.

                Лимарт люто ненавидел сначала Утера, а затем и Артура, мечтая о его смерти. Но ещё больше он ненавидел не получать того, чего так хотел. А хотел он Сифу, и это желание только росло с каждым годом в связи с неприступностью девушки. И однажды, когда Руадана не было дома, Лимарт наконец решил дать себе волю. А её страх перед его магией разжигал его страсть лишь сильнее. Всё могло закончиться очень плохо, если бы вовремя не вернулся Руадан…

                — Знаешь, Лимарт, — сказала Сифа, — о чём я сожалею до сих пор? Что спасла тебя тогда. Не позволила отцу свернуть твою поганую шею!

                Женщина ожидала новой пощёчины, но её не последовало. Вместо этого Лимарт громко расхохотался. Хохотал он довольно долго, но когда закончил его взгляд, обращённый на неё, стал холоднее, чем прежде:

                — Я знаю, чего ты добиваешься, Сифа. Ты нарочно меня провоцируешь. Думаешь, я не сдержусь и убью тебя? Надеешься тем самым спасти своих драгоценных деток? Но я уже и так знаю, где они.

                Она резко побледнела: «Нет! Он не может знать их местонахождения!»   

                Словно прочитав её мысли, колдун усмехнулся, а затем велел:

                — Поднимите её! — и добавил: — Негоже разлучать детей с матерью. Да и мне самому давно хотелось взглянуть на прекрасный Камелот поближе: так ли он теперь гостеприимен к волшебникам, как говорят? Вот мы и проверим, а заодно проявим должное почтение к великому Мерлину. Он надолго запомнит нашу встречу, если, конечно, её переживёт…

                На этот раз смех Лимарта поддержали и его люди.


                * * *


                День не задался с самого утра, и результатом тому стало испорченное настроение. Но та дерзкая девчонка с рынка всё-таки была права: ей не стоило срывать свою злость на служанке и следовало извиниться.

                — Элида…

                — Да, ваше высочество?

                — Я по поводу того случая сегодня утром… — слова давались с трудом. — Мне не стоило срываться на тебе.

                Судя по изумлённому выражению лица Элиды, она вообще не ожидала когда-либо услышать от своей госпожи подобные слова.

                — Скажи, я вправду похожа на избалованную и высокомерную особу?

                — Что вы, миледи, совсем нет! Вы из-за слов той деревенской девчонки так расстроились? Забудьте о ней! Пусть скажет спасибо, что не оказалась в темнице за оскорбление королевской особы!

                Арлета Пендрагон вдруг улыбнулась:

                — А знаешь, Элида, мне эта ситуация напомнила одну историю, которая произошла в Камелоте много лет назад. Один мальчишка, прибывший сюда из своей деревушки, случайно оскорбил наследника трона, заступившись за его слугу. Его, естественно, отправили в темницу, а затем и в колодки. Но на этом история не закончилась, а положила начало легенде о крепкой дружбе великого короля и мага.

                — Неужели это были…

                — Решай сама, кто это был, — принцесса пожала плечами. — А я хочу, чтобы ты побольше разузнала об этой девушке: кто она такая и где остановилась.

                — Остановилась она, я думаю, у моего дяди, — охотно ответила Элида. — «Восходящее солнце» — самая известная таверна и гостиница в Камелоте. Конечно, если ей хватит денег на постой.

                — Вот и узнай об этом у своего дяди, — велела Арлета. — А заодно выясни, не нуждается ли он в новых работниках. Девушка наверняка ищет себе работу.

                — Хорошо, миледи, — служанка поклонилась и вышла из покоев. А принцесса, оставшись в одиночестве, смогла, наконец, спокойно подумать.

                День действительно был испорчен с самого утра. Начиная с того, что Арлета с детства ненавидела вставать рано, и, заканчивая тем, что мать позвала её в тронный зал для «серьёзной беседы». Это могло означать лишь одно — объявился очередной претендент на её руку и сердце, (а, точнее сказать, на трон Камелота).

                Пока Арлета не была официальной  наследницей престола, от многочисленных женихов ещё удавалось худо-бедно отбиваться. Но теперь, после проведения церемонии коронации, когда все вокруг знали, что рано или поздно она станет королевой Камелота, это было практически невозможно. 

                Конечно, она прекрасно понимала, что ей придётся выйти замуж: королевству нужен наследник. Будущее материнство Арлету вовсе не пугало, она мечтала о сыне, который продолжит род Пендрагонов по мужской линии. О достойном внуке великого короля Артура. Но, чтобы появился ребёнок, сначала нужен муж, а в этом и заключалась основная проблема.

                Арлета хотела видеть рядом с собой того, кто будет понимать её, разделит с ней не только бремя власти, но и её помыслы и интересы. Мужчину, для которого она будет равной: не только женой и матерью его детей, а также другом и советчиком. Мужчину, похожего на её отца и даже равному ему. Но где же отыскать такого?!

                Мужчин, подобных Артуру Пендрагону, более не существовало… Впрочем, Арлета всё же знала одного: он был не только равен, но даже превосходил его. Тот, кто заменил ей отца, стал наставником и первым лучшим другом. Но вот как на мужчину она на него никогда не смотрела. Пожалуй, к счастью для себя самой и будущего всего Альбиона. Потому что прекрасно понимала: никто не захочет видеть его рядом с ней в качестве супруга, даже её мать, особенно она…

                «Великие боги, и о чём я только думаю?! — с возмущением Арлета встряхнула головой. — Что за дурацкие мысли лезут в голову?! Я и…»

                И тут в дверь постучали.

                — Войдите.

                В покои просочился Мерлин и деловито прошествовал к её рабочему столу. Что ж, значит, он уже узнал об утреннем происшествии на базарной площади. Временами его почти вездесущая осведомлённость раздражала. Но разве не таким и должен быть главный королевский советник?! Всегда быть в курсе всех событий, происходящих в королевстве и за его пределами... А если ко всему прочему он ещё и является могущественным чародеем…

                — Полагаю, ты пришёл поговорить о том, что случилось сегодня утром на рынке? Мама уже знает?

                — Пока ещё нет. Разрешишь? — после кивка принцессы Мерлин сел в кресло. — Сперва я хотел услышать эту историю от тебя.

                Вздохнув, Арлета принялась объяснять:

                — Рано утром меня разбудили и сообщили, что королева желает поговорить со мной в тронном зале. А ты же знаешь, как я ненавижу все эти официальные беседы! — не удержавшись, пожаловалась она. — Обычно они не предвещают ничего хорошего, и в этот раз предчувствие меня не обмануло. Мама начала говорить об очередном соискателе на мою руку и сердце. Можно подумать, их всех волнует моё сердце — это же просто смешно! 

                Мерлин про себя усмехнулся: ему ли не знать, как сильно Арлета терпеть не может все эти бесконечные «смотрины». Ведь именно ему она потом неоднократно жаловалась на своих несостоявшихся женихов, порой описывая их в таких красках, что, услышь они её, надолго бы забыли дорогу в Камелот.

                — Разговор прошёл не очень хорошо, — продолжила свой рассказ Арлета, — и настроение у меня испортилось окончательно. А когда мы с Элидой отправились за покупками на базарную площадь, я разозлилась на неё из-за какой-то мелочи (к собственному стыду, уже и не помню, из-за чего конкретно), а дальше появилась та девчонка и принялась отчитывать уже меня. И знаешь, Мерлин: я совсем на неё не злюсь! Ну, может быть, и злилась вначале, но сейчас — нет.

                Это оказалось даже забавным, — со смешком добавила наследница престола. — Похоже, она приняла меня за придворную даму из свиты принцессы Камелота. Будет интересно взглянуть на выражение её лица, когда ей станет известно, что я и есть та самая принцесса!

                — Только не доведи бедняжку до обморока, — посоветовал маг, улыбнувшись. — Вся эта история напомнила мне вдруг первую встречу с твоим отцом. Ты ведь помнишь, как я рассказывал тебе о ней? — девушка кивнула. — Правда, Артур отправил меня в темницу за дерзость. Ты же поступила сегодня более великодушно.

                — А вторая ваша встреча закончилась уже дракой и заключением тебя в колодки, — добавила Арлета.

                — У всего есть своя цена, — пожал плечами Мерлин. — Идея с колодками принадлежала Гаюсу, и, если подумать, я тогда легко отделался. Артур после драки велел меня отпустить и сказал: «Что-то в тебе есть, Мерлин. Я не хочу тебя бить». Столько лет прошло, а я до сих пор помню его слова.

                Маг слегка прикрыл глаза, как делал это всегда, когда вспоминал прошлое.

                — Мне, кажется, что уже тогда он увидел что-то во мне, почувствовал, но предпочёл отмахнуться. Артур был не из тех, кто верит в предчувствия, но своему чутью охотника он всегда доверял, хотя никогда бы и не признался в этом.

                Посмотрев на девушку так, словно видел перед собой не её, а кого-то другого, Мерлин задумчиво добавил:

                — Теперь, спустя столько лет, я почти уверен: в глубине души он догадывался о том, кто я есть на самом деле. Не мог не догадываться. Но предпочитал делать вид, что не замечает странностей, происходящих вокруг меня. Ведь так намного проще: всего лишь закрыть глаза и притвориться, что ничего не видишь… Иначе пришлось бы совершить нелёгкий выбор между долгом и дружбой. А я никогда не хотел, чтобы однажды Артур встал перед ним, по крайней мере, против своей воли.

                Воцарилось недолгое молчание, а затем Арлета произнесла:

                — Но ведь каждому из нас, хотя бы раз в жизни приходится делать выбор — это неизбежно, хотим ли мы того или нет. Отец выбирал между королевским долгом и любовью, и предпочёл любовь, прекрасно зная о последствиях подобного выбора. И всё же…

                Взгляд Мерлина вдруг стал очень внимательным и острым, и она поборола мимолётное желание опустить глаза. С самого детства наследница Камелота славилась тем, что всегда прямо и с достоинством смотрела в глаза другим людям и никогда первой не отводила взгляд.

                Хотя с Мерлином это всегда было сложно сделать. Арлета знала, какое гнетущее впечатление производил на многих людей проницательный взор придворного мага…

                — Что тебя так сильно волнует, Арлета? — наконец спросил он.

                — Волнует? — переспросила та. — Я и сама не знаю. Наверное, всё же моё будущее и будущее этого королевства, а также то, с кем мне предстоит его разделить.

                Я прекрасно понимаю, что рано или поздно выйду замуж (Камелоту нужен будет наследник, ведь я последняя из Пендрагонов). Но мне хотелось бы… Я хочу… — принцесса не договорила и замолчала.

                — Ты хочешь выйти замуж по любви, как и твои родители, — закончил за неё Мерлин. — В этом нет ничего плохого.

                — Только никто мне не позволит этого сделать. Я ведь не великий Артур Пендрагон, а всего лишь его дочь, даже не сын.

                Мерлин тяжело вздохнул: он хорошо знал, как это тяготит Арлету. В том, что она родилась девочкой, а не мальчиком не было её вины, но, тем не менее, она будто чувствовала, что не сумела оправдать чужих надежд уже в самом начале своей жизни. Да, весь Камелот с нетерпением ожидал появления на свет принца (включая саму королеву и придворного мага), но родилась принцесса. Но от этого и мать, и народ не перестали любить её, а со временем ещё и уважать.

                Чего нельзя было сказать о знати… Женщина на троне их не слишком устраивала. В конце концов, они смирились с правлением Гвиневры, ведь у неё за спиной стояли рыцари Камелота и могущественный волшебник, к тому же сам король Артур назначил жену своей наследницей. Да и за прошедшие годы она показала себя умной женщиной и мудрым правителем.

                Теперь многие понимали, почему выбор Артура Пендрагона некогда пал на простую дочь кузнеца, а не принцессу голубых кровей. Принцесс не учат управлять государством, даже если они и являются единственными наследницами престола. Отцы-короли выбирали для своих дочерей подходящего принца и после свадьбы просто объединяли два королевства к взаимной выгоде обеих сторон, тем самым расширяя и увеличивая границы своих владений. К тому же подобные династические браки лишь укрепляли королевскую власть.

                Конечно же, после смерти короля правил его зять. А дочери оставалась роль жены и матери наследников престола, не более того. Их с детства обучали и готовили только к этому.

                Но всё же существовали исключения из правил: например, принцесса Митиан (ныне королева). Обладая не только редкой красотой, но и блестящим гибким умом, а также цепкой хваткой, она уже более пятнадцати лет твердой рукой правила Неметом. А помогал ей в этом любящий супруг — бывший первый рыцарь Немета, сэр Ирон.

                Королева Елена, дочь лорда Годвина, также благополучно управляла своим королевством при поддержке мужа. Обе бывшие невесты Артура были счастливы в своих браках и вполне довольны тем, как сложилась их жизнь.

                Но несмотря на столь удачные примеры женского правления, знать Камелота всё же опасалась того времени, когда Арлета Пендрагон сможет взойти на престол. И не последнюю роль в этом сыграла Моргана. Периоды захвата власти и её последующее краткое, но, тем не менее, жестокое правление многие люди до сих пор вспоминали со страхом. Женщины из рода Пендрагон показали себя далеко не с лучшей стороны. Кое-кто даже осмеливался сравнивать Арлету с тёткой-ведьмой, опять же у неё за спиной. Само собой, настроение от подобного сравнения у неё не улучшалось, как и характер…

                — Послушай меня, Арлета, — Мерлин тщательно подбирал слова, — я уже говорил тебе, что на твои плечи легла слишком тяжёлая ответственность. И легла она очень-очень рано, по сути, ещё до твоего появления на свет. Я знаю, каково это: моего рождения ждали более тысячи лет. Великий могущественный Эмрис и так далее и тому подобное. Я об этом не просил и никогда не желал. Нести подобную ношу безумно тяжело, а уж пытаться оправдать все ожидания, возложенные на тебя, и вовсе бессмысленно, поскольку у каждого человека существует своё представление о тебе и твоих поступках. Неудивительно, что многие испытывают жестокое разочарование, столкнувшись с живым воплощением из своих легенд и сказаний в реальности.

                Мерлин немного помолчал, чтобы перевести дух, а затем продолжил:

                — Сейчас твой отец больше похож на Королей Древности, таких как Брут и другие великие герои. Но он был когда-то и живым человеком из плоти и крови, который улыбался, злился, любил и ненавидел. И, конечно же, совершал ошибки, потому что невозможно прожить жизнь, не оступившись. Так не бывает.

                И ты должна прожить жизнь, не повторяя чужих ошибок. Поверь, тебе ещё хватит и своих собственных. А родители всегда служат для детей примером, и неважно, дурной он или хороший. Но это лишь пример, и не более. Ребёнок сам должен решить, следовать ли ему или нет, потому что это только его жизнь и ничья больше!

                Принцесса подняла взгляд на мага, чувствуя, как где-то внутри неё от его слов зарождается нечто новое, коему она пока не могла дать объяснения.

                — Арлета, — продолжил между тем Мерлин, — ты — это ты, а Артур — это Артур. Как бы вы не были похожи внешне, вы с ним разные люди. Я хочу, чтобы ты поняла: другим человеком ты всё равно не станешь, что бы тебе не говорили и чего бы от тебя не ожидали.

                Маг вздохнул: этот разговор дался ему нелегко:

                — Много лет назад я сказал то же самое Артуру, после того как тот убил короля Карлеона и едва не навлёк тем самым войну на Камелот. А всё случилось из-за того, что Агравейн сказал ему, дабы тот действовал более решительно и поступил так же, как это сделал бы в подобной ситуации Утер. И всё могло закончиться плохо, если бы Артур не перестал слушать своего дядю, а поступил тогда так, как велело ему сердце, а не холодный голос разума. В итоге Камелот приобрёл в лице королевы Аннис не врага, а преданного друга и союзника на долгие годы.

                — Но ведь Агравейн был предателем и сторонником Морганы! И что же с ним произошло?

                — Я без колебаний его убил, — спокойно ответил Мерлин, — при этом впервые не почувствовав никакого сожаления или раскаяния. — Я сделал то, что должен был.

                — А отец когда-нибудь спрашивал тебя, что стало с его дядей? — Арлета не ожидала от мага таких откровений.

                — Нет, — покачал тот головой. — Его вполне устроила версия, что Агравейн погиб в той пещере вместе со своими людьми. А как именно погиб… Думаю, Артур и не желал этого знать. Он слишком тяжело переживал предательство дорогих и близких ему людей: своего отца, сестры, дяди и… твоей матери.

                Арлета знала об истории любви между Артуром, Гвиневрой и сэром Ланселотом. Также знала, что вовсе не отец был первой любовью матери. Но об этом было прекрасно известно и её тётке — ведьме Моргане, чем она и воспользовалась, дабы расстроить свадьбу её родителей.

                Мерлин говорил, что, скорее всего, она точно знала, что Гвен предстоит выйти замуж за Артура и стать королевой Камелота, поскольку была Провидицей и могла видеть будущее в своих снах. И пыталась предотвратить его всеми силами, не гнушаясь при этом использовать какие угодно средства для достижения цели.

                Именно поэтому Моргана и призвала бедную страдающую душу благородного Ланселота из Мира Духов (не дав ему возможности обрести такой долгожданный покой, которого у него не было при жизни) и сделала его Тенью — покорной марионеткой, подчиняющейся лишь её воле…

                Мерлин всегда с болью и гневом рассказывал об этом, и его чувства можно было понять: Ланселот был его лучшим другом, одним из тех немногих, кто был посвящён в его самую главную тайну, однако не отвернулся, а продолжил принимать мага таким, каким он есть. Его настоящего….

                Но именно тот факт, что фальшивый Ланселот не знал о тайне Мерлина, помог волшебнику достаточно быстро его разоблачить. Однако это отнюдь не помешало Моргане добиться желаемого: королевская свадьба была расстроена, а Гвиневра отправлена в ссылку из-за своей «измены». И даже теперь, годы спустя, над нынешней королевой Камелота по-прежнему висело клеймо «неверной жены». И некоторые из знатных лордов любили напоминать об этом остальным время от времени.

                Сама же Гвен давно смирилась с подобным отношением и относилась ко всему спокойно.

                «Я не была принцессой по крови, как ты, Арлета, — рассказывала она, — а всего лишь дочерью кузнеца. И я прекрасно понимала, что меня ожидает, если я выйду замуж за Артура (кажется, даже лучше, чем осознавал он сам). Наверное, поэтому и тянула с ответом твоему отцу, как могла, после смерти Утера. К тому же в то время ещё внезапно объявился его дядя, лорд Агравейн, ну, а что было дальше, знает уже весь Камелот».

                Но Арлету подобные низкие нападки и сплетни, что постоянно окружали её мать со стороны знати, по-прежнему раздражали и  выводили из себя, хотя она уже давно не была ребёнком и научилась прекрасно владеть собой (пусть временами это и давалось ей с трудом, как например, сегодня). 

                Тем временем Мерлин уже уловил резкую смену настроения своей подопечной и поспешил возвратиться к первоначальной теме их беседы.

                — К тому же никто не рождается великим: будь то король или волшебник, — сказал он. — Им можно только стать, годами развивая свои таланты и навыки. И Артур в этом преуспел. А тебе, Арлета, просто нужно отыскать свой путь к величию. Он есть у каждого человека, но лишь немногие находят к нему дорогу.

                Ну, а что касается любви… Я уверен: скоро ты встретишь того, кого полюбишь. В конце концов, ты ведь дочь своего отца, а Артур всегда умел добиваться своего. Спроси хоть у матери. Но, а мне уже становиться жаль твоего будущего избранника, — добавил маг с лёгкой насмешкой.

                — Мерлин! — воскликнула принцесса с раздражением. — Вечно ты надо мной насмехаешься!

                — Но тебе это нравится, — парировал тот и спросил: — Как ты намерена поступить с той деревенской девушкой с рынка? Похоже, у тебя на неё есть планы, иначе бы ты не просила Элиду устроить её у дяди в «Восходящем солнце».

                — Ты прав, — с готовностью ответила Арлета. — Давно я не встречала таких дерзких людей, если не считать тебя, Мерлин. Вы даже с ней в чём-то похожи.

                — Похожи, говоришь? — переспросил волшебник, задумчиво потерев висок. — Что ж, мне тоже стало любопытно взглянуть на неё.


                * * *


                Работа в таверне «Восходящее солнце» хоть и оказалась тяжёлой и утомительной, всё же была довольно интересной. Столько новых лиц, что приходили сюда каждый день, Иделисса, пожалуй, не видела за всю свою жизнь.

                Но бывали и постоянные посетители, которые со временем стали относиться к новой служанке приветливо и с теплотой. Собственно, Лисса с детства была весёлой и общительной, умея находить подход почти к любому человеку. К тому же от природы она обладала остроумием, с помощью которого защищалась от приставаний грубых и назойливых завсегдатаев таверны. Ну, а где не выручал острый язык, на помощь приходил сам хозяин и его крепкие сыновья.

                Он заботился о своих работницах и не заставлял их подрабатывать на стороне, торгуя ещё и собой, в отличие от других заведений подобного рода. У «Восходящего солнца» была хорошая репутация, его каждый вечер посещали рыцари Камелота, к слову, и покойный король Артур больше двадцати лет назад вместе со своим тогда ещё слугой Мерлином.

                Впрочем, Иделисса не боялась встречи с придворным магом Камелота, поскольку тот был слишком занят и заходил в таверну крайне редко. Так что за безопасность Эретана (мальчик работал вместе с ней) она была спокойна.

                Уже прошло три недели с тех пор, как они с братом жили в Камелоте и работали в «Восходящем солнце» за еду и жильё. Оказалось, что служанка той знатной дамы, за которую Лисса ненароком заступилась тогда на рынке, доводилась родной племянницей хозяину таверны, где они временно остановились. И она, желая хоть как-то отблагодарить девушку за заступничество, попросила дядю взять Лиссу и её брата к себе.

                Да, не думала Иделисса, что её случайная помощь обернётся такой удачей, наоборот, ожидая лишь неприятностей от этой встречи. А теперь у них с Эретаном есть еда и кров над головой. Если бы только и с мамой было всё хорошо, но от неё до сих пор не было никаких вестей. Хоть бы она была жива... А если жива, то где сейчас находится?..

                Этот день не отличался от других: как всегда, в таверне было много людей, заказы сыпались, словно из рога изобилия. Откликнувшись на очередное «Лисса!» звонким «Уже иду!», девушка поспешила к владельцу заведения, как вдруг дверь открылась и вошла та самая знатная девушка в сопровождении двух богатых одетых мужчин, а также нескольких рыцарей.

                — Ваше высочество! — воскликнул хозяин и поспешил навстречу гостям: — Господин Мерлин, Мортос, рад вас видеть. Пожалуйста, присаживайтесь.

                «Это принцесса Камелота, а вместе с ней придворный маг и его первый ученик!.. — Иделисса готова была упасть замертво от ужаса. — Боги, за что?!.. Что мне делать?!»

                Тем временем принцесса со своими спутниками села за стол и кивнула на Лиссу:

                — Я хочу, чтобы эта девушка обслужила нас.

                — Конечно, миледи, — мужчина учтиво склонил голову, — сейчас всё будет исполнено.

                И тут же направился к замершей от страха бедной Лиссе.

                — Не стой столбом, — зашипел он прямо ей в ухо. — Не видишь, гости ждут! Ступай живее!

                «Они просто пришли сюда отдохнуть, — попыталась убедить, скорее, саму себя Лисса. — Посидят немного и уйдут. Успокойся и возьми себя в руки!»

                — Чего благородные господа желают? — спросила она ровным тоном, стараясь не выдать своего волнения. Принцесса с любопытством посмотрела на неё:

                — Не узнаёшь меня, Лисса?

                — Прошу прощения, миледи, — девушка смиренно склонила голову. — Это был мой первый день в Камелоте. Я не знала, что вы принцесса, и ни в коей мере не хотела вас оскорблять. Ещё раз прошу прощения.

                — Ну, поскольку, ты заочно уже принесла мне свои извинения, даже не зная, кто я на самом деле, то… так и быть, я тебя прощу, — слегка улыбнулась та. — Тем более что извинения были искренними.

                — Весьма благодарна вам, миледи, — Иделисса была готова вздохнуть с облегчением, что всё обошлось, но тут заметила Эретана, выходящего из задних комнат.

                Он ещё не увидел Мерлина, но почувствовал его, и его собственная магия откликнулась на зов (и, как всегда бывало в подобных случаях, начала стремительно выходить из-под контроля). Вся посуда, что была в таверне, вдруг взлетела вверх и закружилась в воздухе. В помещении началась паника. Неожиданно растерявшуюся девушку едве не снесло одним из завсегдатаев таверны, который весьма резво рванулся к выходу. В наступившем хаосе вдруг громко и спокойно прозвучал голос придворного мага:

                — Fehk basd!

                Все вещи в мгновение ока вернулись на свои места целыми и невредимыми, даже суп в миски — и тот вернулся. А народ продолжил обедать, как ни в чем не бывало, стоило только Мерлину успокаивающе кивнуть.

                — Подойди! — велел он ласковым, но при этом достаточно властным тоном испуганному ребёнку, и тот безропотно подчинился приказу, на негнущихся ногах подойдя к их столу. Увидев это, Иделисса упала на колени и взмолилась:

                — Пощадите моего брата, умоляю! Он ещё ребёнок и не научился владеть своей Силой! Он не хотел причинить кому-то вред! Прошу вас, господин Мерлин, я сделаю всё, что захотите, только отпустите Эретана!

                — Встань, — сказал придворный маг, недоуменно приподняв бровь на её причитания. — Я и не собирался казнить твоего брата. Он действительно ещё ребёнок, и от этого его Дар становится только опаснее, прежде всего для него самого. Пока он не научиться должным образом его использовать и контролировать, Эретану необходим присмотр и обучение.

                — А потому вы оба отправляетесь вместе с нами в замок, — добавила принцесса, до этого момента хранившая молчание и спокойно наблюдавшая за происходящим.

                — В замок? Но… — хотела было возразить Лисса, но тут же оборвала саму себя: — Хорошо, ваше высочество, как пожелаете.

                Не было смысла перечить. Сейчас им необходимо просто выжить. Итак, они всё же отправятся прямиком в замок: место, от которого мама велела держаться подальше. Что ж, не вышло. Прости, мама…



                * * *


                Вот уже несколько дней Иделисса и Эретан жили в замке, и все это время за ними внимательно наблюдал Мерлин. И не только он.

                — Похоже, тебя заинтересовал Эретан, Мортос? — полюбопытствовал придворный маг, заметив внимание своего ученика.

                — Он не просто маг, Мерлин, — нахмурился тот. — Я чувствую в нем Силу друидов.

                — Так он друид?

                Мортос покачал головой:

                — Я лишь сказал, что в нём течёт кровь друидов. Скорее всего, его дедушка или бабушка были из моего народа. Друидская магия от смешанных союзов чаще всего проявляется лишь через поколение. И я не удивлюсь, если кто-то из родителей Эретана окажется смертным. Но мне кажется, что ты и так это знал, Мерлин?

                — Возможно, — чародей пожал плечами: — Скажи, ты когда-нибудь слышал о друиде по имени Руадан? — спросил он.

                — Ещё бы, не слышал! — Мортос скривил губы: — Друид-отступник, приспешник Морганы. О нём много чего говорили. Ещё когда я был ребёнком, о нём ходила дурная слава. Так что меня не очень удивила весть о том, что он в конечном итоге примкнул к ведьме.

                Договорив, ученик снова не смог удержаться от кривой усмешки: славу Руадана сумел превзойти лишь Мордред. Дело в том, что друиды сильно пекутся о своей создаваемой веками «хорошей репутации». Даже слишком сильно… По этой причине отступники, как те же Руадан и Мордред, являются пятном позора для своего народа, так что упоминаются редко и в уничижительном роде, служа примером молодому поколению, так сказать, в назидание о том, как поступать не следует.

                Сколь бы друиды не являлись олицетворением доброты, великодушия и бескорыстия, им, как и всем людям, не чужды были лицемерие, гордыня и зависть. И это была одна из многих причин, по которой Мортос довольно редко предпочитал иметь дело со своими соплеменниками. Он не простил им того, что они так легко отреклись от его брата, а они ему — что он каким-то необъяснимым образом заслужил доверие Эмриса и получил величайшую честь стать сначала его самым первым учеником, а затем — доверенным лицом и правой рукой. Многие считали Мортоса будущим преемником Мерлина в качестве придворного мага.

                А он лишь усмехался, слыша подобное. Зачем ему это?! Он здесь ради Мерлина и своей семьи, судьба Камелота интересовала его мало. К тому же никто и никогда, будучи в здравом уме, не позволит брату убийцы короля, стать однажды придворным магом. Уж точно не жена и не дочь покойного Артура Пендрагона. Да он и сам не стремился на этот пост, прекрасно зная, что никогда не сможет сравниться с Мерлином. И едва ли у Камелота когда-нибудь ещё будет подобный ему великий чародей…

                Такие люди, как Мерлин, рождаются лишь раз в тысячелетие, и ожидание его появления определенно стоило всех этих лет. И Мортос вполне понимал чувства своего народа (и отчасти даже их разделял), что жили лишь его ожиданием с начала времён.

                Впрочем, это обстоятельство не мешало друидам продолжать завидовать Мортосу. А ему — продолжать портить время от времени настроение старейшин. Стоило хотя бы вспомнить собственную свадьбу… Мортоса тогда от души позабавили их вытянувшиеся от изумления физиономии, когда он заявил, что желал бы провести церемонию, согласно всем обычаям и традициям своего народа. Разумеется, сделал он это в присутствии Мерлина, который тут же его поддержал, сказав, что ни за что не пропустит подобное важное событие в жизни своего ученика, и добавил, что всегда хотел взглянуть на настоящую друидскую свадьбу. А что ещё оставалось делать бедным старейшинам: не могли же они отказать в просьбе самому великому Эмрису...      

                — В те времена выбор был невелик: либо стать сторонником Морганы, либо скрываться и ждать, пока всё измениться к лучшему, как это делал мой народ, — добавил Мортос.

                — Должно быть, ты меня осуждаешь за моё бездействие? — спросил Мерлин, искоса посмотрев на своего ученика. — Половина магов Альбиона ненавидит и называет меня предателем за то, что по их мнению, я все эти годы благополучно прятался под «крылышком» у Артура Пендрагона и защищал только его, позабыв о собственном народе.

                — Да, когда-то так и было, — не стал отрицать Мортос, — но это было до того, как я встретил тебя и узнал поближе. Те, кто так думает, ничего о тебе не знают. Не знают, как тяжело тебе пришлось, находясь так близко к Пендрагонам.

                «Нельзя так близко стоять к огню и не обжечься, — подумал он. — Но если бы эти раны не были бы душевными и не были столь глубоки, что никогда не смогут зажить…»

                Мортос давно перестал осуждать Мерлина за совершенные им когда-то поступки, с тех самых пор как оказался рядом с ним и смог ощутить всепоглощающее чувство вины, так сказать, на собственной шкуре.

                Он успел проклясть всех богов за то, что родился эмпатом, и за то, что однажды любопытства ради решился заглянуть в разум величайшего чародея (и это едва не стоило ему здравого рассудка).

                На счастье Мортоса, стальная воля и магия Мерлина вышвырнули его оттуда, прежде чем он успел сойти с ума от чужих душевных мук и страданий. Больше Мортос так не делал, да и Мерлин его не ругал: уж больно жалко молодой друид на тот момент выглядел и чувствовал себя соответственно.   

                Прошло уже немало лет, но он до сих пор спрашивал себя: неужели один человек способен нести внутри себя столько боли и при этом не сломаться?.. Неужели такое возможно? Но для Мерлина, казалось, не существовало чего-то невозможного. И это восхищало и пугало одновременно.

                Мортос понял, что в очередной раз, задумавшись о великой и непростой судьбе Мерлина, утратил нить их беседы. Кажется, они говорили о Руадане. Насколько ему было известно, друид-отступник нашел свою смерть здесь, в Камелоте, пытаясь спасти дочь от казни…

                И тут его осенило:

                — Кажется, у Руадана была дочь. Не хочешь ли ты сказать, что Эретан — его внук?

                Тогда становилось понятно, откуда у мальчика довольно редкая врождённая способность чувствовать чужую магию на расстоянии, а также же определять уровень Силы другого чародея. Ею обладают лишь немногие друиды в той или иной степени. Подобное могут делать и другие маги, но для этого необходима огромная степень концентрации и могущества (Мерлину очень повезло, что Моргана в своё время даже не подозревала, что он маг). Но Силу при желании можно скрыть.

                А вот от магических созданий спрятаться уже не выйдет: они всегда будут чуять твою истинную сущность...      

                — Я ничего не хочу сказать, — ответил Мерлин. — По крайней мере, пока не буду полностью уверен в этом. 

                Хотя сомнений по поводу того, что Эретан и Иделисса являются детьми Сифы и, соответственно, внуками Руадана, у него как раз не было. Уж слишком Лисса была похожа на свою мать: те же русые волосы, голубые глаза и то же милое личико. Только многолетнее пребывание при королевском дворе позволило Мерлину удержать эмоции под контролем и не открыть изумлённо рот при её появлении.

                Он словно вернулся на двадцать лет назад и вновь увидел милую робкую девушку. Хотя робости в Иделиссе как раз и не было. И чем больше придворный маг наблюдал за ней в эти дни, тем больше подмечал различий в характере матери и дочери.

                Когда-то давно Мерлину нравилась Сифа: нравилась не как друг, а как девушка. Пожалуй, после смерти Фреи она была первой, кого он хотел подпустить к себе так близко. И, возможно, со временем открыться ей и доверить свой секрет. Но не сложилось…

                Сифа на самом деле оказалась шпионкой, присланной во дворец с одной целью: передавать через своего отца все сведения Моргане. Мерлина с Артуром не было в Камелоте в то время, когда Гвен удалось разоблачить девушку и с её помощью поймать в ловушку друида Руадана.

                Несмотря на свой возраст, Руадан все же оказался опасным и грозным противником, хорошо владея не только магией, но и мечом. Что и доказал, когда они с Артуром встретили его в бою. Тогда король был ранен, но Мерлин успел вовремя увести его с поля боя (правда, тот не оценил подвиг слуги по достоинству, впрочем, как и всегда).

                Вернувшись обратно с Артуром и рыцарями в Камелот, он и узнал всю правду о Сифе и Руадане. Оказалось, что Гвиневра использовала девушку как приманку, чтобы заманить её отца в ловушку. И королеве это удалось: друид действительно пришёл, чтобы вытащить свою дочь из темницы. При попытке сбежать он был смертельно ранен Элианом. Его тело рыцари обнаружили позднее, а вот Сифу найти так и не удалось.

                Мерлин даже был рад этому: в конце концов, она была лишь пешкой, послушной дочерью, исполняющей приказы отца, не более. Девушка была молода и очень напугана. И Мерлин мог понять Сифу.

                Как понимал он сейчас и Иделиссу. Эта девушка также молода, напугана и готова пойти на всё, чтобы защитить брата. Но при этом она не является подобно матери робкой и тихой. У Лиссы живой ум и острый язычок, и при желании она легко может постоять за себя и Эретана. Арлета оказалась права: эта девушка напоминала его самого в юности.

                И это сходство отметила также и королева Гвиневра спустя пару недель после пребывания новых гостей в замке.

                — Будь она постарше и не знай я, что у вас с Сифой ничего не было, — сказала она тогда Мерлину, — я бы могла подумать, что Иделисса — твоя дочь.

                Мужчина вспомнил, как внутренне подобрался, приготовившись к серьёзному разговору, хотя предположение Гвен его изрядно позабавило.

                — О чём вы, ваше величество? — спросил он как можно более невинным тоном, решив прибегнуть к своей излюбленной тактике, которая не раз его выручала в юности. — Я не вполне вас понимаю.

                — А по-моему, прекрасно понимаешь, — Гвиневра разгадала его уловку. — И перестань прикидываться деревенским дурачком, меня не проведёшь подобным. Я тебе не Артур! — она повысила голос. — Ты думал, я не догадаюсь?! Девчонка — вылитая Сифа! Мне хватило всего одного взгляда, чтобы понять, чья она дочь.

                Сифа ведь была моей личной служанкой, и я общалась с ней ближе, чем ты. А её младший сын… Похоже, что он унаследовал способности своего деда.

                — Так тебя волнует, что Эретан и Лисса — внуки Руадана? — спросил маг серьёзно. — Или то, что они пришли в Камелот, дабы отомстить тебе?

                — А тебе не кажется странным, что в этом замке собралось слишком много родственников тех, кто когда-то желал зла королевству? Сначала брат Мордреда, а теперь ещё и внуки Руадана...

                — Нет, не кажется, — отрезал Мерлин. — Не стоит путать совпадение и судьбу. Между ними тонкая грань и очень легко ошибиться, совершив непоправимое. А потому нам нужно просто понаблюдать за ними какое-то время. Кроме того, — добавил маг, — Сифа — не тот человек, что станет воспитывать в своих детях ненависть и жажду мести. У меня сложилось впечатление, что Эретан и Иделисса скрываются здесь от кого-то.

                — Но почему именно в Камелоте? — обескураженно спросила Гвен. — Ведь Сифа не могла не знать, какому риску их подвергала, отправляя сюда.

                — Похоже, у неё просто не было другого выхода. Меня мама тоже отправила к Гаюсу не забавы ради, а чтобы защитить.

                — Если подумать, то это оказалось самым лучшим её решением, изменившим судьбу целого королевства, — сказала Гвиневра. — Разве Утер догадался бы искать мага прямо у себя под носом?! Мудрость Хунит всегда меня восхищала. А ещё её самоотверженность и сила духа, которую ты унаследовал вместе с добрым сердцем, — уже мягче произнесла она, но тут же добавила: — Но не позволяй сердцу затмить голос разума. Я знаю, Мерлин, что тебя до сих пор терзает чувство вины из-за поступка с Мордредом, ведь именно поэтому ты и взял когда-то его младшего брата к себе в ученики, однако…

                — Это была одна из многих причин, — перебил королеву маг, — но отнюдь не самая главная. А ты по-прежнему не доверяешь Мортосу, хотя прошло уже более двадцати лет? Он верен Камелоту!

                — Нет, он верен тебе, Мерлин, — возразила Гвен, — а это разные вещи!

                — Ну, поскольку я верен Камелоту, то и верность Мортоса не подлежит сомнению, — холодно ответил Мерлин, тем самым давая понять, что разговор окончен.

                Откровенно говоря, он давно устал от этой темы, что уже неоднократно поднималась за последние несколько лет. Может, королева Гвиневра и согласилась, чтобы молодой друид остался жить в Камелоте, но так и не смогла простить преступление его старшего брата и не доверяла ему. Каким бы великодушным и всепрощающим человеком она не являлась — это всё же было выше её сил… И в чём-то она даже права: Мортос действительно был больше верен ему, чем королевству.

                И Мерлин порой думал, что вовсе не заслужил подобной преданности. Ведь именно он, так или иначе, приложил руку к гибели последнего близкого для друида человека.

                — Делай, как знаешь, — сказала, наконец, Гвен. — Но поскольку именно ты предложил понаблюдать за детьми Сифы, ты этим и займёшься!

                — Об этом вы могли бы и не просить, ваше величество, — Мерлин поклонился королеве и покинул тронный зал.


                * * *


                Работа в замке оказалась тяжелее, чем в таверне, но Иделисса и не думала жаловаться на свою судьбу. Они с Эретаном были живы-здоровы, не угодили на плаху или на костёр, оба оказались при деле, у них была крыша над головой да вкусная еда прямиком из дворцовой кухни.

                Главное — постараться как можно реже попадаться на глаза королеве с принцессой и придворному магу, и тогда всё будет хорошо. Правда, вскоре она нарушила собственное правило, случайно встретившись в коридоре замка с самой Гвиневрой. Реакция женщины показалась Лиссе странной: та испуганно шарахнулась от неё, как будто увидела призрак. Но тут же взяла себя в руки, ответив кивком на приветствие девушки, и молча прошла дальше.

                Больше она королеву Камелота не видела, но это было к лучшему.

                Всё было хорошо до того момента, как в комнату вбежал напуганный Эретан. 

                — Лисса! — закричал он. — Они здесь… в Камелоте! Я чувствую их магию!

                Уронив шитьё, девушка осела на пол, так как ноги перестали её держать. Их всё-таки нашли…

                — Лисса, Лисса! — брат звал её по имени и тряс за плечи. — Что с тобой?! Ответь мне!

                Так, нужно было немедленно взять себя в руки, разогнать в голове туман и успокоить Эретана, иначе на его крики сейчас сбежится весь замок. Или случится ещё что похуже. Такое уже бывало…

                — Со мной всё хорошо, — Иделисса заставила себя подняться на ноги. — Видишь? Успокойся.

                — Что нам делать? Он ведь придёт за нами!

                «Обязательно придёт, чтобы отомстить», — подумала Лисса, а вслух произнесла:

                — Я всё улажу. Всё будет хорошо. Ты мне веришь?

                — Да, но…

                — И никому ничего не рассказывай, особенно Мерлину. Ясно?

                Эретан покорно кивнул, но тут же вскинулся:

                — Я могу тебе помочь, Лисса! Я уже неплохо научился управлять своей магией, и…

                — Нет! — резко перебила его сестра: — Ты останешься в замке и будешь ждать меня. Ты не должен ничего предпринимать самостоятельно, это тебе понятно?..

                Когда он, наконец, ушёл, девушка осталась одна и присела на кровать, чтобы всё хорошо обдумать.

                Ей не было нужды искать Лимарта, он сам её найдёт, когда посчитает нужным. Но ожидание всё равно было мучительным, а время тянулось невыносимо медленно.

                А ведь это была её вина, что он нашёл их тогда, в первый раз. И почему она так похожа на маму?!.. Вот Эретан, например, пошёл в отца, и никаких проблем из-за этого нет.

                Лисса поёжилась, вспоминая взгляд проклятого колдуна: похотливый, пожирающий с головы до пят. Словно она уже находилась в его постели обнажённой, и он имел на это полное право.

                От этих воспоминаний Иделиссу вновь всю передернуло от отвращения: переживать подобное вновь она не хотела, но у неё не было выбора...

                …Колдун позвал её, когда наступила ночь. Позвал не запиской и не прислал кого-то из своих людей, а мысленно. Когда Лисса впервые услышала его голос у себя в голове, зовущей её по имени, то сперва подумала, что сошла с ума. Уж лучше бы так и было!.. Но, увы, она по-прежнему оставалась в здравом уме и вынуждена была слушать его мерзкий голос, велевший ей прийти после третьего удара ночного колокола в одну из захудалых таверн в Нижнем городе…

                «Послушная девочка», — услышала Иделисса в последний раз мысленный голос колдуна, который не покидал её всё время, пока она, выйдя из замка, шагала по ночным улицам в направлении указанной  таверны. Лисса глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вошла туда, где её уже ждали. Зал был почти пустым, если не считать хозяина, дремавшего за стойкой, да одиноко сидящего клиента за столом в дальнем углу.  Иделисса мгновенно узнала этого сухопарого черноволосого мужчину и направилась к нему. Ладони вспотели от страха, и она быстро, пока тот не заметил, вытерла их о юбку.

                — Послушная девочка, — повторил вслух Лимарт уже своим обычным, как у других людей, голосом и добавил: — Не то, что твоя мама, которая за эти годы, похоже, забыла, что значит быть таковой. Но ничего, я тут немного освежил ей память.

                — Что ты с ней сделал?!.. — закричала, не выдержав Лисса. Всё напускное хладнокровие слетело с нее в одно мгновение.

                — Не кричи и сядь, — холодно велел Лимарт, а когда девушка, переборов себя, исполнила требуемое, неспешно отхлебнул из кружки, стоящей перед ним, и сказал:

                — Я ничего ей не сделал… ну, почти ничего. Да и не трону больше, если ты и дальше будешь вести себя как послушная девочка. Ну, а если нет… Что ж, у меня есть много вариантов. У меня были годы, чтобы тщательно их продумать. А не хватит матери, так у тебя ещё остался младший брат, чтобы сполна утолить мою месть.

                Лисса глубоко вздохнула и буквально вытолкнула из себя вопрос:

                — А что ты сделаешь тогда со мной?

                — Я говорил про утоление мести, но не упоминал про удовлетворение страсти, — колдун мерзко улыбнулся. — Сифа задолжала мне даже больше твоего деда, а кому, как не дочери, отдавать долги матери?! По-моему, это вполне справедливо, не правда ли?

                «Тебе ли говорить о справедливости! Ты даже не знаешь, что это слово значит!.. » — кричал голос в её голове.

                — Мне раздеться прямо здесь, или ты сначала отведёшь меня наверх, в свою комнату? — умом Иделисса понимала, что ей следовало перестать дерзить и замолчать, но не могла остановиться.

                — У тебя острый язычок, — хмыкнул Лимарт. — Уверен, что он способен не только дерзить. Но у меня ещё будет время это проверить, если ты не справишься. Пока что мне нужны «услуги» иного рода…

                — Какие?

                — Ты слышала о браслете Аргиланна? Хотя, если подумать, откуда?! Ты же не ведьма, а жаль… Они куда более темпераменты в постели, чем обычные женщины. Неудивительно, что Мерлин больше предпочитает колдуний. И, вероятнее всего, ты до сих пор являешься девственницей, что тоже всё усложняет. Но ради такого симпатичного личика, я думаю, он сделает исключение, если ты хорошо постараешься.

                Иделиссу внутренне передёрнуло: неужели он хочет, чтобы она…

                Но вслух спросила:

                — И какое ему до этого дело?

                — Видишь ли, если верить слухам, наш великий волшебник ко всем прочим своим недостаткам ещё и до отвращения по-рыцарски благороден, — пояснил Лимарт. — Он не спит с чужими жёнами и не бесчестит юных девиц, хотя, готов поспорить, многие из них с радостью оказались бы в его постели, если бы он только захотел, — мужчина презрительно скривился. — Надо же быть таким идиотом! Иметь такие Силы и возможности — и не пользоваться ими! Уж я бы знал, как ими правильно распорядиться…

                Колдун снова отпил из кружки и продолжил:

                — Но ближе к делу: я хочу, чтобы ты выкрала для меня у Мерлина тот самый браслет Аргиланна. И мне совершенно наплевать, как именно ты это сделаешь. Взамен я верну тебе мать живой и отпущу вас на все четыре стороны. Так и быть, идите, куда пожелаете, держать я вас не буду. Вот такой я добрый и великодушный человек. Ну, что скажешь? — в вопросе явственно прозвучала угроза.

                — Ты хочешь, чтобы я стала не только воровкой, но и шлюхой?

                — Чего не сделаешь ради семьи? — философски изрёк Лимарт — К тому же это самый простой способ подобраться к Мерлину поближе: он очень подозрителен. Но мужчина всегда остаётся мужчиной, будь он хоть трижды великим магом, — тут он усмехнулся: — Ну, а если тебе так страшно отдавать свою невинность незнакомцу, то я всегда к твоим услугам, только попроси.

                — Когда тебе нужен этот проклятый браслет? — обречённо спросила Лисса. Она ведь знала, что так и будет…

                — У тебя неделя, — ответил колдун. — Ты ведь хочешь, чтобы я как можно скорее исчез из вашей жизни?

                — Ты действительно отпустишь маму и оставишь нас в покое? — Лисса постаралась, чтобы в голосе не проскользнули детские просительные нотки.

                — Тебе что, на крови поклясться или письменно? — спросили насмешливо.

                — Достаточно будет устной… магической клятвы.

                О, этот момент определённо стоил ранее пережитых унижений!.. Иделисса знала, что будет до глубокой старости вспоминать его перекошенное от злобы лицо.

                — Откуда ты… — прошипел он.

                — Или ты боишься? — спросила девушка. — Ведь чародей, нарушивший клятву, навсегда лишится своей магии. А что может быть страшнее для колдуна, который превыше всего ценит Силу, вдруг потерять её и стать простым смертным?

                — Хорошо, чёрт бы тебя побрал! Я дам эту клятву! Но для этого тебе действительно придётся подняться в мою комнату, — Лимарт поднялся из-за стола. — Прошу вперёд.

                … Ритуал оказался болезненным, но прошёл быстро.

                — Теперь мы связаны с тобою, Лисса! — сказал маг и резко схватил девушку за левую руку: — А знаешь, что случается с обычным человеком, нарушавшим эту клятву со своей стороны? Он умирает, и не просто умирает, а в жутких мучениях. Кажется, этот момент ты упустила.

                Он крепче сжал ей запястье, и она с ужасом увидела, как на мгновение оно стало угольно чёрным, а от невыносимой боли потемнело в глазах.

                — У тебя неделя, — повторил Лимарт и отпустил её, — и ни секундой больше! 

                Иделисса на ватных ногах спустилась вниз и покинула таверну.

                «Соблазнить великого мага, а затем попытаться украсть у него могущественный артефакт, — подумала она. — Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, я умру, будучи женщиной, узнав, перед этим, что такое настоящее наслаждение. Если мне и предстоит сделать выбор между двумя колдунами, то я хочу выбрать сама!»


                * * *


                Мерлин с любопытством наблюдал за неуклюжими попытками Иделиссы заигрывать с ним. Учитывая, что всё это время девушка старательно его избегала, столь резкая перемена показалась магу очень странной. Эретан тоже начал вести себя необычно: весёлый и общительный мальчик внезапно стал угрюмым и замкнутым, сторонился сверстников, а особенно самого Мерлина.

                Придворный маг подумал, что это как-то связано с прибытием в Камелот трёх чародеев больше двух недель назад. А также с ночной отлучкой Лиссы из замка пять дней тому назад.

                В своё время Мерлин хорошо позаботился о защите Камелота от незваных гостей, а также от шпионов, таких как Сифа или Эйра. Повсюду находились специальные, незримые даже для опытного колдуна чары, оповещающие Мерлина о прибытии новых гостей (особенно это касалось других волшебников), а также о тех случаях, когда кто-то покидал замок поздно ночью, как это сделала недавно Иделисса.

                Мужчина чувствовал её страх: конечно, он мог бы проникнуть в разум девушки и тем самым всё узнать, но предпочёл этого не делать. Мерлин хотел, чтобы Лисса доверилась ему и сама рассказала правду.

                И такая возможность вскоре представилась. Лисса пришла к нему в покои поздно вечером, потому что он сам позвал её.

                Мерлин решил подыграть девушке. А почему и не воспользоваться таким шансом?! Разумеется, бесчестить дочку Сифы он не собирался, а вот выведать у неё всю правду...

                Так что, когда в дверь его покоев робко постучали, Мерлин уже надел на себя «маску» опытного искусителя, коим время от времени и в самом деле являлся.

                Иделисса сильно нервничала, хотя и пыталась казаться спокойной и даже раскрепощённой. Если бы Мерлин по-настоящему искал себе «девушку на ночь», то тут же отослал бы её прочь. Он ценил в женщинах естественность, когда, оставаясь наедине с ним, они открывали ему свою истинную натуру. Открывали свои глубинные потаенные страсти и желания, которые он потом с удовольствием воплощал в реальность...

                Сколько за эти годы он повидал таких фальшивых кокеток, единственным желанием которых, казалось, было поскорее очутиться в его объятиях. Но стоило им остаться наедине, как в глазах тут же появлялся страх, если не сказать ужас. В самом начале женщин к нему влекло отнюдь не влияние, не положение при дворе и не громкая слава, приобретённая со временем на любовном поприще, а его магическая сущность.

                «Ведь так любопытно провести ночь с могущественным придворным колдуном», — думали знатные дамы и даже некоторые лорды… 

                Именно любопытство поначалу и влекло женщин в объятия Мерлина, потом появлялся первобытный страх перед неведомой магией. Но в большинстве случаев удавалось их быстро успокоить и переубедить наглядно, что пусть он колдун, но по-прежнему в первую очередь был и остаётся мужчиной. Хоть и куда более страстным и темпераментным, чем любой другой.

                — Ты боишься меня, Лисса? — спросил Мерлин прямо, когда ему надоело наблюдать этот фарс. Он стоял перед девушкой, даже не касаясь её, но чувствовал, как та дрожит.

                — Что? Нет, совсем нет…

                — Ты боишься меня, — спокойно констатировал он. — И не надо этого отрицать, — добавил маг, когда Лисса открыла рот, чтобы снова возразить: — Я чувствую твой страх так же хорошо, как и хищник, что чует за милю страх своей жертвы. И для этого даже не нужно быть магом. Я вижу его в твоих глазах.

                Мерлин придвинулся к ней вплотную:

                — Ты боишься меня, но всё равно заигрывала и пришла сюда, в мои покои, сегодня в такой поздний час, стоило мне позвать тебя, прекрасно зная, что будет дальше. Так скажи, зачем? Что тебе нужно от меня: это явно не богатство и не власть. А может, тебе нужна защита для тебя и брата от тех магов, что прибыли в Камелот не так давно? 

                Он знает! Мысли пустились вскачь, и не было никакой возможности привести их в порядок. Так что, глубоко вздохнув, Иделисса просто призналась:

                — Мне велели соблазнить вас и украсть браслет Аргиланна, — отпираться не было смысла.

                Мерлин хмыкнул:

                — Похоже, у того колдуна, с кем ты встречалась шесть дней назад, неплохой вкус.

                — Вы и про это узнали. Он обещал, что отпустит маму и оставит нас всех в покое, если через семь дней я принесу ему этот проклятый браслет.

                Маг побледнел:

                — Так Сифа у него в плену?! Почему ты сразу не сказала?

                — А вы бы стали помогать предательнице и шпионке, чей отец был врагом королевства?! — вскинулась Лисса. — Мама велела нам с Эретаном держаться от замка подальше. Но как видите, не получилось…

                — Сифа была хорошим человеком, доброй и отзывчивой девушкой, — сказал Мерлин. — И даже когда-то мне очень нравилась… впрочем, сейчас это не имеет значения. Если бы ты сразу доверилась мне… Срок истекает уже завтра, не так ли?

                — Да! И я уже не знаю, что мне делать!

                — Тебе ведь велели для начала соблазнить меня, а потом украсть браслет, — улыбнулся маг. — Вот и следуй первоначальному плану. Сегодня ты будешь ночевать здесь и спать в моей постели, — видя замешательство Лиссы, он добавил: — А я расположусь поудобнее в кресле, мне не впервой там засыпать, так что не беспокойся обо мне.

                — Но эта же ваша постель и ваши покои! Я не могу вот так просто позволить хозяину спать в кресле, в то время как я… — и, покраснев, она вдруг предложила. — Кровать ведь достаточно большая, и мы могли бы поместиться там вдвоём.

                — Ну, если ты настаиваешь... — обронил Мерлин и отошёл за ширму, чтобы снять верхнюю одежду и обувь. Оставшись в рубашке и штанах, он подошёл к кровати, расправить постель.

                — Вам не нужна помощь? — робко спросила Иделисса, выглянув из-за ширмы, за которую тоже спряталась, дабы подготовиться ко сну.

                — Зачем? — спросил волшебник удивлённо. — Переодеться и расправить постель — не такое уж и трудное занятие. Всегда удивлялся, почему Артуру вечно требовалась моя помощь. Но у благородных свои причуды, особенно у венценосных, и со временем я привык.

                — Вы же были личным слугой короля Артура? — спросила девушка, выходя из-за своего укрытия. Она сняла только обувь, оставшись в платье.

                — На самом деле я стал его слугой ещё в то время, когда Артур был принцем, — Мерлин лёг в постель и откинул одеяло, предлагая Лиссе присоединиться к нему. — Не бойся, я и пальцем к тебе не прикоснусь, обещаю.

                — Я верю, — она тоже легла, и маг укрыл их обоих. — Лимарт говорил, что вы до «отвращения по-рыцарски благородны». А вот он ни за что не упустил бы такой возможности.

                Лицо придворного мага потемнело от гнева, а по коже Иделиссы пробежали мурашки.

                — Лимарт — тот самый колдун, что похитил Сифу? — когда она кивнула, он осторожно продолжил: — А он пытался как-то… прикоснуться к тебе?

                — Нет, только делал намёки один гнуснее другого да пожирал всё время глазами. Мне кажется, он видит во мне мою маму в молодости. Я ведь на неё так похожа, будь оно проклято это сходство! — обречённо добавила девушка.

                — Ты действительно на неё очень похожа, — произнёс Мерлин. — Когда я тебя впервые увидел, то подумал, что схожу с ума! А причём здесь Сифа?

                — В юности он был учеником деда, правда, недолго. Тот его вышвырнул, после того как Лимарт едва не надругался над моей матерью. Жаль, что не убил его тогда, сейчас бы мы так не страдали.

                — Значит, он был учеником Руадана, — задумчиво произнёс Мерлин, и на миг Лиссе почудился в его глазах азартный блеск. — Расскажи о нём всё, что знаешь.

                Разговор затянулся до глубокой ночи, затем маг стал расспрашивать её о семье, об умершем два года назад отце, о детстве, а также о том, в какие игры она любила играть, когда была маленькой. С ним было так хорошо и спокойно: они с Лимартом различались, как небо и земля, хотя оба и были магами.

                Уже засыпая, Иделисса почувствовала, как Мерлин её обнял, а она лишь сильнее прижалась к нему, желая быть ближе к его теплу. Последней мыслью перед тем, как окончательно провалиться в сон, было: «Хотелось бы засыпать так до конца своих дней»…

                … Пробуждение было приятным. Ей снилось, что они всей семьёй гуляли в золотистом осеннем лесу: она, мама, Эретан и… покойный отец. Он много смеялся и шутил, как бывало при жизни. Прошло уже больше двух лет, а тоска и боль утраты так и не покинули её сердце.

                — Прости, ты не могла бы немного подвинуться? — вырвал Лиссу из воспоминаний голос Мерлина. — У меня рука затекла.

                Иделисса подскочила, как ужаленная, и едва не свалилась с кровати. Боги, и как она могла забыть, что эту ночь провела в покоях придворного мага, в его постели!

                — Осторожнее! — Мерлин успел схватить девушку за руку, тем самым не дав ей упасть. А в следующий миг она очутилась на подушках, а мужчина навис над ней, опираясь руками о постель по обе стороны от её головы.

                Лисса не знала, что на неё нашло в тот момент, но она неожиданно для себя нежно провела ладонью по щеке чародея. Его синие глаза в одночасье потемнели, будто море в шторм, а затем он наклонился к ней и поцеловал. Медленно, тягуче, словно наслаждаясь вкусом её губ.

                Жар опалил всё тело от макушки до пят, свернувшись огненным клубком где-то внизу живота. Желание пока ещё неведомого только росло и крепло внутри, угрожая поглотить её целиком и без остатка. 

                Конечно, Иделисса была всё ещё невинна, но это не значило, что ей были незнакомы мужские прикосновения и ласки. Но несмелые поцелуи сверстников-парней в деревне меркли по сравнению с тем, что делали сейчас с её телом на этом самом ложе. И не только с телом, но и с рассудком тоже. Лисса не думала раньше, что может потерять голову лишь от одного поцелуя. Но она была уверена, что ни один смертный мужчина на свете не способен так целовать женщину!.. Может быть, и есть доля правды в тех злых языках, якобы утверждающих, что придворный маг Камелота, ко всему прочему, ещё и не совсем человек, по крайней мере, наполовину…   

                С губ сорвался невольный стон, когда поцелуй прервался, и она смогла, наконец, вздохнуть. В голове царил туман, и приходилось заново учиться дышать. И хотелось только, чтобы Мерлин не останавливался…

                Сам же маг поспешно встал с постели и отошёл как можно дальше. Вид у него был очень виноватый.

                — Прости, Лисса, мне не следовало так поступать. Когда ты прикоснулась ко мне, я просто не сумел сдержаться. Мне очень жаль.

                — А вот мне нет, — твёрдо ответила Иделисса, когда вновь смогла нормально дышать, а туман в голове хоть немного рассеялся, — это был самый лучший поцелуй в моей жизни! Я ведь сама к тебе пришла, помнишь? Думала, что все колдуны одинаковы, и соблазнить тебя будет просто. Но ты оказался не таким, как тебя описывал Лимарт. И если бы ты решил не останавливаться, я была бы совсем не против. Уж лучше ты, чем он.

                Мерлин помрачнел:

                — Я даже спрашивать не буду, каким он меня описывал! Но, пожалуй, приму это как комплемент, а не как оскорбление. Хотя сравнение с подобным мерзавцем не делает чести, — маг поморщился и произнёс. — Тебе нужно привести себя в порядок. Сейчас я позову своего слугу и велю принести воду для умывания и завтрак, — и, видя, что девушка пытается возразить, строго добавил: — Отказа я не приму, ты со мной позавтракаешь! А после я отведу тебя в сокровищницу за браслетом Аргиланна. Ведь сегодня последний день, когда можно спасти твою маму.

                Иделисса не знала, что сказать: слова благодарности застряли где-то в горле. Вместо этого она подошла и просто обняла Мерлина, положив голову ему на плечо.

                — Простите, что помешал, господин Мерлин, — момент разрушил приход личного слуги придворного мага. Лисса дёрнулась, попытавшись выбраться из объятий, но удивительно сильные мужские руки, что сейчас по-хозяйски обвили её талию, не дали этого сделать.

                — Генри, принеси нам завтрак, — велел Мерлин.

                Лисса, сгорая от стыда, осталась в его объятиях. А слуга, поклонившись, отправился на кухню. Кажется, он даже не обратил на девушку внимания.

                — Генри привык к тому, что в моих покоях довольно часто остаются женщины, — пояснил маг в ответ на её недоумённый взгляд. — Правда, обычно я встаю раньше них, да и позавтракать вместе не предлагаю. Разве, что поужинать, но это совсем другое.

                И за это маленькое представление тоже прости, но, наверняка, у Лимарта здесь есть глаза и уши, и он должен быть уверен, что ты выполняешь свою часть сделки.

                «И сколько женщин уже побывало в этих покоях и сколько их ещё будет?» — вдруг подумала Иделисса и, тяжело вздохнув, пошла умываться. Она не имела никакого права ревновать... 

                Немного позже настал черёд завтрака. Стол был уставлен всевозможными вкусными блюдами, каких Лисса отродясь не пробовала и даже не видела. А от вида мягких блинчиков и ароматных булочек с румяной корочкой у неё просто слюнки потекли.

                — Ешь, не стесняйся, — Мерлин пригласил девушку за стол. — Обычно когда я один, то завтракаю более скромно, но сегодня для своей гостьи решил сделать исключение.

                Завтрак прошёл в мирном молчании, а после маг, как и обещал, отвёл Лиссу в подземелье. Где остановился перед глухой голой стеной.

                — Zghj bdf, — произнёс он, и в стене вдруг появилась дверь. Мерлин открыл её, и они вошли внутрь.

                Иделисса обомлела: внутри комната оказалась в два раза больше, чем снаружи. По стенам были длинные и высокие книжные полки до самого потолка. Но они занимали три стены из четырёх: на последней висело оружие. А под ней стояли на полках в два ряда маленькие резные шкатулки.

                — Это моя личная библиотека, а также хранилище магических артефактов, что я собрал по всему Альбиону за эти годы, — объяснил Мерлин. — Хорошо что Эретана здесь нет, иначе ему было бы плохо. Твой брат пока что слишком остро реагирует на присутствие чужой магии. Но вот когда он научиться контролировать свои Силы...

                — И магические припадки тоже закончатся? — спросила Лисса, до сих пор со страхом вспоминая все те случаи, когда магия Эретана выходила из-под контроля и вокруг начинался хаос. 

                — Закончатся, — подтвердил Мерлин, — но до этого момента тебе следует поддержать его, а не боятся или избегать. Пойми, Эретану тоже страшно, даже страшнее, чем тебе. Потому что ты можешь отвернуться и сбежать, а он — нет. Да и как сбежать от самого себя? Многие пытались, да только ни у кого ещё не получилось. Так что ему как никогда нужна поддержка семьи и близких. Да, Эретан — волшебник, со временем, может быть, даже великий, но он навсегда останется прежде всего твоим младшим братом, Лисса, и этого не изменить. Смотри на него в первую очередь как на брата, а уже потом — как на мага. Поверь, мы — тоже люди, также смеёмся и плачем, чувствуем боль и страдаем, любим и ненавидим. Мы отнюдь не бездушные монстры и не всесильное божества, которыми, похоже, мнят себя такие, как Лимарт и другие. Но с фальшивой вершины падать даже больнее, чем с настоящей, и он очень скоро это поймёт.

                — Я постараюсь, — девушка пристыженно опустила взгляд. — Я просто не думала, что всё окажется так сложно. Эта магия... Но я больше не оставлю Эретана! — затем она посмотрела на вещи вокруг и воскликнула: — Как же здесь много всего!               

                — Большинство колдовских предметов, что ты видишь, я лично изъял на чёрных рынках Пяти Королевств после отмены запрета на магию, что неудержимо хлынули туда. Десятки, сотни! Я с ног сбился в поисках, забыв про еду и сон.

                Магическими предметами торговали и раньше, во времена Великой Чистки, потому как прибыль от их продажи превышала даже страх лишиться головы. Ну, по крайней мере, в то время их приобретали не для забавы, а использовали с ещё большей осторожностью, не желая сгореть на костре.

                А теперь представь, что подобную вещь мог бы купить каждый, кто пожелает. Ужасно, не так ли? Магия — не игрушка, и её нельзя использовать ради развлечения. Когда я мечтал о её возвращении в Альбион, я лишь думал о свободе для своего народа, о спокойной и мирной жизни, поэтому даже не предполагал, какие ужасные последствия это может повлечь за собой.

                Потребовалось несколько лет и принятие довольно жестких мер, чтобы исправить хаос, вызванный возвращением магии в эти земли, — Мерлин закончил говорить и вытянул правую руку по направлению к той самой полке со шкатулками. Сверкнуло расплавленное золото в его глазах, и шкатулка, что стояла посередине, поднялась в воздух, а затем неторопливо подплыла к магу, зависнув прямо перед ним.

                Он открыл крышку, и девушка увидела простой браслет из железа, весь покрытый какими-то странными знаками и узорами.

                — Это и есть тот самый браслет? — спросила она разочарованно.

                — Да, — ответил Мерлин, — Аргиланн был одним из самых выдающихся магов Древности. Но прежде всего он был отцом, что души не чаял в своём младшем сыне — Ардее. К сожалению, мальчик родился столь слабым магом, что почти не мог колдовать. И, в то время как два его старших брата учились и показывали немалые успехи на этом поприще, он был вынужден сидеть и просто наблюдать за ними.

                Но Аргиланн слишком любил младшего сына, гораздо больше, чем двух других, и не мог смириться с подобной участью, уготованной для Ардея. И тогда он создал волшебный браслет, что усиливал магию своего обладателя в десятки раз. На это ушло двадцать лет, его сыновья давно выросли. Но Аргиланн добился своего: с браслетом на руке Ардей смог начать колдовать. Со временем его Дар усилился и развился настолько, что ему уже не нужен был никакой артефакт.

                — Значит, с его помощью Лимарт надеется усилить свои способности, чтобы… — задумчиво произнесла Лисса.

                — Чтобы, по всей видимости, одолеть меня, — закончил за неё Мерлин. — Но даже если бы браслет давал Силу в тысячекратном размере, у него бы всё равно ничего не получилось.

                — Почему?

                — Потому что я — Эмрис…


                * * *


                На сей раз Лимарт назначил встречу в лесу, недалеко от Камелота. И с ним были двое его людей, а также…

                — МАМА!..

                — Не так быстро, девочка, — сказал колдун, и Иделиссу отшвырнуло мощной магической волной от прозрачного барьера, окружавшего Сифу. Она могла видеть мать, но не могла до неё дотронуться. Вид у женщины был очень измученный и больной, держалась она на ногах из последних сил.

                Лимарт подошёл к Лиссе ближе:   

                — Отдашь браслет — получишь мать.

                — Сперва отпусти её!

                — Хорошо, забирай, — разрешил мужчина, и снял барьер, но как только Лисса приблизилась, браслет вылетел у неё из кармана прямо в руки колдуну. А она сама оказалась заперта за барьером вместе с матерью.

                — Неужели ты и правда думала, что я отпущу вас обеих? — усмехнулся колдун. — Как только расправлюсь с Мерлином, то доберусь и до Эретана. Я пережил столько унижений по вине вашей проклятой семейки и так долго ждал момента, чтобы отомстить!

                — А как же клятва, что ты дал мне? — крикнула Лисса.

                Лимарт расхохотался:

                — Думала, она для меня что-то значит? Дура! Да я мог бы поклясться во всём, чем захочешь, лишь бы получить желаемое!

                — Только идиоты относятся столь небрежно к магическим клятвам, — раздался голос из ниоткуда, и на поляне вдруг появились люди: группа рыцарей Камелота с Мерлином и Мортосом во главе.

                — Чары сокрытия для такой большой толпы людей и на столь долгое время, — сказал Лимарт. — Вы и в самом деле очень могущественны, как и говорят, господин Мерлин, — он отвесил магу шутовской поклон. — Но мне всегда было любопытно, как далеко простирается ваша Сила, и так уж она безгранична, как говорят. Сейчас и проверим, — с этими словами он надел браслет на левую руку.

                В то же мгновение по телу Лимарта прошла волна нестерпимой боли, но так же быстро исчезла, как и явилась.

                — Сила! Я чувствую, как она выросла, — он счастливо засмеялся, а затем взглядом обратил одно из деревьев в пепел, оставив на его месте лишь обугленное пятно.

                — Весьма недурно, поздравляю! — насмешливо произнёс Мерлин. — В этом лесу ещё полно деревьев, тебе надолго хватит.

                Со стороны рыцарей послышались откровенные смешки.

                Как же перекосило Лимарта от злобы!..

                — Убейте их! — велел он двум другим магам. — А Мерлина оставьте мне! Я буду убивать тебе очень долго и мучительно, — обратился он к придворному чародею.  — Под конец ты станешь ползать на коленях, умоляя меня о смерти!

                — Не думаю, — лицо мага застыло, больше не выражая никаких эмоций, и от этого становилось не по себе всем вокруг. — Sdhj vbhdery cbhyr!

                Лимарт сумел отразить заклинание, но это потребовало от него усилий, что удивило его. Ведь он уже считал себя всемогущим.

                У Иделиссы, наблюдавшей за поединком со стороны, возникло чувство, что Мерлин просто играет с Лимартом, также как и кошка забавляется с мышью, прежде чем съесть её. Он легко уклонялся от его чар, не делая особых попыток защититься, и лениво блокируя их. А Лимарта это только сильнее бесило: даже с браслетом на руке он чувствовал себя полным ничтожеством, которого не воспринимают как серьёзного противника, а лишь делают одолжение из милости…

                Поединок продолжался уже больше десяти минут: за это время Мортос без особого труда убил одного из подручных Лимарта, а другого — тяжело ранил рыцарь со шлемом на голове. Затем он повернулся и прокричал придворному магу:

                — Может, хватит уже развлекаться, Мерлин? Заканчивай с ним поскорей! Только не убивай, для суда он нужен живым.

                — Но не совсем целым, — сказал задумчиво маг. — Bvfghbds! — заклинание прозвучало резко страшно, подобно удару хлыста, и показалось, что всё вокруг замерло. А в следующий миг Лимарт со страшным криком рухнул на землю, хватаясь правой рукой за обрубок левой, из которой фонтаном хлестала кровь. А отрубленную кисть уже держал в руках Мерлин, и снимал с неё браслет Аргиланна. Затем отбросил её прочь, как ненужную вещь.

                — Займись им, — велел он Мортосу.

                Тот склонился над воющим от боли Лимартом: провёл рукой над раной, что-то прошептал, и кровь тут же остановилась. А выглядела рана при этом так, как будто ей уже несколько недель.

                — Готово. До казни точно доживёт, — ответил друид, и отправился на помощь к другому раненому колдуну. А Мерлин подошёл к Лимарту, и склонился над ним.

                — Знаешь, что сгубило больше волшебников, чем Утер и его Великая Чистка? — вкрадчиво произнёс он. — Их собственная гордыня и спесь. Они никогда не думали, что обычный человек сумеет поставить их на колени.

                И дело было не в том, что Утер был королём и обладал властью, а в том, что мы возомнили себя всесильными, подобно богам, и думали, что нас никто не тронет.

                Но он доказал обратное: жестоко швырнул нас с небес на землю, прямо в грязь, и заставил утонуть в крови и слезах. Прошло уже столько лет, но до сих пор находятся глупцы, подобные Моргане, что думают, будто обладают Силой Небес. Но ты не бог, Лимарт, и ты умрёшь завтра.

                — Он умрёт уже сегодня, — подал голос тот самый рыцарь в шлеме, и остановился рядом с Мерлином. А затем снял шлем…

                — Арлета Пендрагон! — с ненавистью прошипел Лимарт.

                — Увести его, — велела принцесса рыцарям. А Мерлин тем временем убрал магический барьер, тем самым освободив Сифу и Иделиссу. И девушка, забыв про мать и других людей, кинулась к нему на шею:

                — Спасибо тебе… спасибо… спасибо…

                Мерлин гладил её по спине и шептал:

                — Всё закончилось, Лисса. Вы теперь в безопасности. И всё будет хорошо.


                * * *


                Прошло несколько дней с момента столкновения в лесу. Из-за множества неотложных дел у Мерлина не было возможности навестить Сифу, но, когда выдалась свободная минутка, он тут же направился к пострадавшей. У двери он столкнулся с Иделиссой, что было не удивительно: дочь старалась ни на минуту не отходить от матери.

                — Я не помешаю? — вполголоса спросил он.

                — Нет, мама не спит, — та пристально посмотрела на мага. — Я хочу ещё раз сказать спасибо за всё что ты сделал для меня и моей семьи. И спасибо за помощь с тем ритуалом.   

                — Пустяки, — отмахнулся тот. —  Просто оказалось, что Лимарт был не столь всеведущ в магии, каким хотел бы видеться другим. Он не причинил бы тебе никакого вреда.

                — Мерлин, я... — тут Лисса отчего-то смутилась и замялась, — я хотела с тобой поговорить...

                — Ты хочешь стать моей любовницей? — предложение прозвучало прямо и довольно грубо. Но Мерлин не видел другого выхода. Возможно, эта грубость отпугнёт её. Хотя какой смысл это скрывать: он хотел Лиссу. Ещё с того самого утра, когда Мерлин впервые увидел, как она на него смотрела, и не сумел сдержать свой порыв. Но он не имел права губить ей жизнь этой страстью, которая рано или поздно закончится.

                Повисла продолжительная пауза, а потом Лисса медленно кивнула:

                — Да.

                — Нет, не хочешь! — резко перебил её Мерлин. — И в глубине души ты это знаешь. Ты хочешь стать для меня кем-то большим, чем просто любовница. Единственной и любимой женщиной. Но я не могу тебе этого дать. А ты заслуживаешь любви: чистой, светлой и настоящей! А я больше не могу любить, да и не хочу. Потому что это слишком больно, а мне уже хватило боли до конца жизни. Да и какой женщине принесёт счастье любовь колдуна?

                Забудь обо мне, Лисса, забудь. Ты молода и обязательно встретишь того, кто будет достоин твоей любви.

                — Ну, конечно, ведь внучка друида-предателя не пара великому Эмрису! — произнесла та с горечью.

                Мерлин невесело усмехнулся:

                — Я последний человек на свете, кто бы стал осуждать только за происхождение. Взгляни на моё окружение! И если я когда-нибудь и полюблю, то мне будет глубоко безразличны её статус и происхождение! — Мерлин в последний раз с сожалением посмотрел на девушку, и, не дожидаясь её ответа, вошёл в покои к Сифе.

                Женщина была слаба и не вставала с постели, но выглядела уже намного лучше, чем несколько дней назад. Всё же Гаюс хорошо обучил Баэтиса, своего последнего ученика, а ныне приемника. К тому же бывший придворный лекарь Камелота по-прежнему жил в замке и всегда мог прийти на помощь, если что-то случалось.

                — Мер… милорд, — Сифа попыталась встать.

                — Даже не думай! Гаюс меня убьёт, если с тобой что-то случится! — Мерлин подошёл и помог ей удобнее сесть, поправляя подушки. А после сам сел в кресло возле кровати.

                — По-прежнему боитесь Гаюса? — улыбнулась женщина, явно вспоминая что-то хорошее из своей прошлой жизни.

                — Я всегда буду его опасаться, — ответил маг. — Но почему ты называешь меня «милордом» и обращаешься так официально?

                — Потому что вы теперь советник королевы и придворный маг, а я — шпионка и предательница королевства, — просто ответила женщина, постаравшись скрыть горечь в словах.

                — Не думаю, что Гвен вновь собирается приговорить тебя к смерти. Прошло уже более двадцати лет! К тому же тогда настоящим виновником был Руадан, а не ты.

                — Который был и остаётся моим отцом!

                — Прости, Сифа, я не хотел тебя обидеть или оскорбить, — вздохнул Мерлин. — Я всё понимаю. Для тебя он навсегда останется любящим отцом, кем бы он не был в глазах других. Но дети не должны отвечать за поступки своих родителей.

                — Так же как отвечали за меня Эретан, а особенно — Иделисса? — Сифа закрыла лицо руками: — Бедная моя девочка! Что же ей пришлось пережить из-за этого мерзавца!

                — Лимарт уже мёртв, — ответил Мерлин, — был казнен вместе с другим колдуном на закате этого же дня, как и обещала принцесса Арлета.

                — Знаешь, Мерлин, я никогда не думала, что когда-нибудь снова его увижу, — начала рассказывать Сифа. — Все эти годы я ожидала увидеть рыцарей Камелота на своём пороге, но никак не его. Я постаралась забыть о нём, как забывают дурной сон, едва проснувшись.

                Но он сам напомнил о себе спустя столько лет, постучавшись в дверь моего дома. И хуже всего, что первой его повстречала Лисса. Так он нас и нашёл.

                Поначалу я пыталась договориться с Лимартом оставить мою семью в покое, но он ничего не хотел слушать. Почему я не сбежала сразу, спросишь ты? Потому что слишком устала: первые пять лет после Камелота я только и делала, что бежала. Пока однажды не встретила Гариана, моего будущего мужа. Он-то и заставил меня, наконец, остановиться и посмотреть на мир вокруг…

                … Потом я начала игнорировать Лимарта: его послания и личные встречи. И это было даже в некоторой степени успешно. Но после того как я выбросила его последнюю записку, он поджёг деревню, где мы жили. И я отправила своих детей в Камелот, потому как просто не знала другого места. А сама решила остаться, так как больше не собиралась убегать. Ну, а, что было дальше, ты, наверное, догадываешься… — она замолчала, не желая дальше продолжать этот разговор.

                — Я знаю, что это слабое утешение, но Лимарт мёртв, а ты теперь рядом со своими детьми.

                — Надолго ли? — та испытующе посмотрела на мага. — Но я хотела спросить не об этом... Мерлин, какие у тебя отношения с моей дочерью?

                Похоже, этим вопросом она застала его врасплох.

                — Сифа, послушай… я…

                — Успокойся, Мерлин! Я знаю, что ты никогда бы не воспользовался наивностью и неопытностью юной девушки. Ты не из таких мужчин и ты благороден и честен для этого, чтобы о тебе там не говорили!

                — Даже слишком благороден, — вздохнул маг, — о чём порой иногда сожалею.

                — Но, как бы то ни было, я благодарна тебе за то, что нашёл в себе силы отвергнуть чувства Лиссы, — произнесла Сифа с явным облегчением. — Я случайно услышала обрывок вашего разговора за дверью… Хорошо что ты сделал это, пока её чувства к тебе не успели перерасти в нечто большее и не разбили ей в итоге сердце. Потом собирать его из осколков слишком больно.

                — Потому я и не хочу больше любить.

                Сифа неожиданно рассмеялась:

                — Какой же ты всё-таки глупый, впрочем, как и все мужчины, несмотря на всю свою мудрость и магию! Любовь всё равно придёт в твою жизнь, так или иначе. И ты не заметишь и не узнаешь её, пока не станет слишком поздно. Так было со мной, когда я встретила Гариана. Так будет и с тобой, рано или поздно, и никакие чары и заклятья тебя не спасут!

                Мерлин улыбнулся:

                — Но я всё же попытаюсь, вдруг мне повезёт. А ещё... Знаешь, Сифа, у тебя очень талантливый сын, — и Мерлин рассказал ей об успехах Эретана в учёбе, под конец добавив: — За последние годы я повидал немало одарённых юных магов, но он будет если не самым лучшим, то, по крайней мере, лучшим из себе подобных.   

                — Когда он родился, я так надеялась, что он, как и Иделисса, не унаследует Дар деда, — вздохнула женщина. — Но после смерти Гариана его магия всё-таки пробудилась. Это был тяжёлый удар для всех нас, но особенно для Эретана. Он просто обожал отца. Первые дни после похорон он почти ничего не ел и совсем не спал. Я очень боялась, что он заболеет с горя! А потом случился его первый магический приступ... Иделисса была так напугана, что мне пришлось всё-таки рассказать им о моём отце. Но я до последнего верила, что Эретана всё же минует сия тяжкая доля мага. Не вышло...

                — Я уверен, что ему уготована более счастливая судьба, чем была у Руадана, — ответил Мерлин. — Твой сын появился на свет в Золотую Эпоху Альбиона, когда время гонений и преследований волшебников уже закончилось. Эретану ещё многое предстоит сделать, чтобы построить этот новый мир для себя и своих будущих детей и внуков, но он справится.   

                Они ещё немного поговорили, а потом он ушёл, сославшись на срочные дела, на самом деле просто не желая больше утомлять Сифу.

                «А огромная Сила и власть его не изменили. Он всё такой же заботливый и чуткий, — подумала женщина, когда за магом закрылась дверь. — По-прежнему больше думает о других, чем о себе».

                Два дня спустя Баэтис и Гаюс наконец-то разрешили Сифе ненадолго вставать с кровати и ходить по комнате. Она как раз возвращалась к себе в постель, когда в дверь постучали.

                — Войдите.

                — Здравствуй, Сифа.

                — Ваше величество… — потрясение от визита неожиданной гостьи оказалось столь велико, что всё ещё слабые ноги женщины подкосились, и она стала оседать на пол. Сифа могла поклясться, что слышала негромкие ругательства из уст Гвиневры, прежде чем та позвала пару стражников на помощь.

                Когда Сифа вновь благополучно сидела на своей постели, а стража была отослана прочь за ненадобностью, воцарилось молчание.

                — Почему ты так внимательно смотришь на меня, Сифа? — спросила наконец Гвен. — Неужели я так сильно изменилась?

                Да, королева Камелота изменилась: очень постарела. В густых каштановых волосах явственно проглядывала седина. А вокруг глаз и на лице были морщины. Но так сильно Гвиневру состарили не столько годы, сколько пережитое горе и испытания, выпавшие на её долю после смерти мужа. А в карих глазах, что когда-то, казалось, лучились теплотой, теперь навечно поселился холод. Последний раз Сифа видела подобный взгляд, когда королева приговорила её к смерти.         

                — Да, ваше величество, — не стала отрицать женщина. — Но время безжалостно, и ему всё равно, кто ты: королева или крестьянка.

                — Как и смерть. Она забирает дорогих тебе людей, не глядя на твоё положение и статус, — произнесла Гвен. — Мы обе потеряли мужей и вынуждены растить своих детей одни. Не так уж мы и отличаемся с тобой, Сифа.

                «Но мои дети, по крайней мере, знали своего отца, — подумала женщина с внезапной жалостью к королеве. — Каково это — воспитывать дочь только на одних рассказах об её отце? Знать, что она никогда его не увидит и не узнает по-настоящему? Должно быть, это очень больно».

                Но вместо этого она сказала:

                — Я представляла нашу с вами встречу немного по-другому, миледи.   

                — И как именно? Неужели ты думала, что я явилась за тобой лично, чтобы сопроводить на эшафот? — холодно спросила Гвен. — Не слишком ли ты высокого мнения о своей персоне? Для этого у меня есть стража.

                Тогда ты была всего лишь наживкой, приманкой для более крупной рыбы. Я знала, что Руадан ни за что не позволит умереть своей дочери и попытается тебя спасти, даже рискуя собственной жизнью. Так и вышло.

                Правда больно хлестнула, будто пощёчина. Но нечто подобное уже приходило Сифе в голову и раньше. У неё были годы, чтобы хорошо обдумать своё положение. По сути, она была никем, простой служанкой. Да, её поймали на передачи сведений врагам королевства, но на этом всё. Но обвинить её ещё и в измене Камелоту — это показалось слишком суровым наказанием даже для членов Королевского Совета, которые особым милосердием не отличались Но поскольку она оказалась ещё и дочерью Руадана.... Что ж, теперь многое прояснялось.

                — Спасибо за откровенность, ваше величество. Как бы горька и неприятна была правда, она всё же куда лучше, чем ложь, — в конце концов, произнесла Сифа.

                — А ты не хочешь навестить его могилу?

                Её сердце учащённо забилось, на подобный подарок судьбы она даже не надеялась.

                — А разве у него есть могила?

                — Конечно, есть. Пусть Руадан и был колдуном, но он был также и человеком! В отсутствие Артура я распорядилась, чтобы его достойно похоронили, а после сообщили мне, где находится могила.

                Как только ты поправишься, я прикажу отвести тебя туда вместе с детьми и показать её. Внуки должны знать своего деда, пусть и после его смерти.

                К твоему сведению, много лет назад моего отца обвинили в сговоре с магом, и Утер приказал его казнить безо всякого суда. Но мне, по крайней мере, отдали тело и позволили его похоронить. А теперь их общая внучка навещает каждый год его могилу. Вот такое странное чувство юмора бывает порой у богов.

                — Вы так и не сказали, что ждёт меня, ваше величество.

                — Я не собираюсь казнить тебя, Сифа, — прохладно ответила королева. — Можешь и дальше жить в Камелоте вместе с детьми. Ваша деревня ведь сгорела, вам некуда больше возвращаться. А Эретану необходимо продолжать развивать свой Дар. Впервые вижу, чтобы Мерлин так хвалил кого-то из своих учеников.

                Гвиневра немного помолчала, а потом добавила:

                — Я хотела бы предложить тебе работу при дворе, если ты согласишься. Замок большой, и прислуги не всегда хватает. Увы, на старое место взять тебя не могу: я довольна твоей преемницей — Сионой, которая служит мне уже больше двадцати лет. Если бы и Арлете можно было найти такую хорошую служанку!.. — королева тяжело вздохнула, явно что-то вспомнив: — Так ты согласна работать здесь?

                — Да, миледи,  — Сифа склонила голову. Она по-прежнему прекрасно помнила придворный этикет.

                — Поправляйся, набирайся сил и можешь приступать к работе, — пожелала Гвиневра и ушла.

                А Сифа устало откинулась на подушки, и улыбнулась. Неужели этот кошмар, наконец, закончился, и она сможет жить со своими детьми тихо и спокойно, как и давно мечтала...