КРАХ

                КРАХ

Рассказ.  Политическая фантастика.


Истинно, истинно говорю вам: Кто не дверью входит во двор
Овчий, но перелазит инде, тот Вор и разбойник,      
Евангелие от Иоанна.
Гл.10, стих 1.



Кузьма Ильич проснулся от голода. Он встал с кровати, заглянул в холодильник, хотя прекрасно помнил, что там ничего нет. Да и отключен он давно, чтобы не мотать попусту электроэнергию.
 
Кузьма Ильич не ел уже двое суток, поэтому решился, наконец, -  голод ведь, как говорится, не тетка - оделся и пошел в ближайший универсам возле дома.  Отстоял огромную очередь за ливерной колбасой, но по закону подлости,  за два человека перед ним она закончилась. За картофельными очистками сил стоять уже не осталось.
 
Дома, в почтовом ящике,  его ожидал  очередной  неприятный сюрприз – конверт с официальным уведомлением  о выселении  из квартиры.  Кузьма Ильич  громко выругался вслух, надел последний оставшийся пиджак с орденами и медалями  и  поехал разбираться. Он прекрасно понимал, что все  это бесполезно, но уж очень не хотелось терять такую хорошую квартиру.
 
Ехать нужно было на метро, Как же давно он не был в метро!  И как же много здесь  народу!
 
Проехав несколько станций, Кузьме Ильичу  нужно было сделать пересадку, Но здесь, прямо на  платформе он повздорил с каким то подвыпившим мужиком – этот кретин посмел толкнуть его плечом.  Кузьма Ильич  был очень зол от всех свалившихся на него невзгод,  и в ответ, в ярости, стукнул мужика кулаком.  Тот едва не свалился на рельсы.

- Ты чего, гад, делаешь? – схватил  мужик  Кузьму Ильича  за грудки
- Как ты посмел меня толкнуть, мерзавец!
Мужик прижал Кузьму Ильича  к мраморной колонне. Вокруг них собрался народ:
- Дай, ему, дай!
- Из бывших, наверное, прямо и не толкни его совсем.
Кузьма Ильич попытался отбиться:
 - Да вы знаете, кто я такой? Я член… Я заслуженный человек,  орденоносец…
Но его перебили:
- Засунь ты все свои погремушки себе в …
- Не влезут, - усомнился кто-то  из зрителей.
- У меня геморрой! Сволочи! – пришел в ярость Кузьма Ильич.
- Гляди, да это же Кузьма Ильич.
- Какой?
- Тот самый.
Мужик, бивший Кузьму Ильича, тоже узнал его:
- Кузя! Мать твою…- Закричал он радостно.

Из толпы зевак вылез еще один мужик , тоже пьяный:
- Где он? Дайте, дайте я тоже его…Сука! Это из-за тебя мы все сосем.…  И,  он, совершенно не стесняясь присутствующих рядом женщин и детей, сказал на все метро, чего мы все сосали вместо водки, начиная с первого года перестройки.
 
Мужики, на пару, стали избивать Кузьму Ильича. Тот кричал,  звал на помощь, но кругом все только  смеялись и подбадривали мужиков.

  На шум прибежали два милиционера с резиновыми палками, и  помятыми и опухшими лицами  - видимо родились с такими. Они очень быстро и вежливо расшвыряли толпу зевак,  и добрались к дерущимся:
- Что  такое?
- Кто разрешил?

И, схватив драчунов, тоже очень вежливо, за шиворот, потащили их наверх, в комнату милиции. А там,  когда узнали кто он такой, на Кузьму Ильича составили протокол, в котором записали, со слов мужиков,  что  он хотел броситься под  поезд  в метро, но двое честных и добропорядочных граждан, с риском для собственных жизней, предотвратили этот хулиганский акт.

Добрые стражи порядка даже налили бдительным мужикам по сто граммов водки, достав початую  бутылку из сейфа.  Те с благодарностью выпили, и  ушли строевым шагом и обнявшись, напевая песню про службу, которая и опасна и трудна.

А Кузьму Ильича продержали  несколько часов в специальной железной клетке для задержанных с двумя пьяными и вонючими бродягами.  А потом выгнали. Один из милиционеров вежливо схватил его за ворот пиджака, и поволок на улицу. По дороге он простым русским языком  давал Кузьме Ильичу бесплатные полезные советы:
- А ежели ты надумал лишить себя своей паскудной жизни, то вешайся, или из окна выпрыгивай без свидетелей,  штоб за тебя, гниду, никто ответственности не нес. Если я тебя, козла вонючего, увижу еще хоть раз в метре, то ноги повыдергиваю, штоб дома сидел. – И он, от всей  своей широкой милиционерской души, врезал чуть пониже спины бывшему члену политбюро,  казенным сапогом.
- А! - Кузьма Ильич отлетел метров на пять и, не устояв на ногах, грохнулся об асфальт.
 
- Сука! Прямо по геморрою. – И завыл  от боли.
Через несколько минут, когда боль немного отступила, он поднялся  и пошел куда глаза глядят, громко ругаясь очень нехорошими словами.

Был уже поздний вечер. Народу вокруг встречалось мало.   Кузьма Ильич  совершенно не знал этот район, да и вообще Москвы не знал. Денег на такси у него не было, а в метро он возвращаться боялся.
«Сволочи! Узурпаторы!» - скрежетал он зубами в бессильной злобе. «А вот  назло всем возьму и повешусь – чем так жить, лучше в петлю.  И повешусь!»

Перед глазами Кузьмы Ильича  в одно мгновение понеслась вся его жизнь. Ах, какая у него была жизнь! Какую карьеру он сделал, какой славный путь прошел!
Будущий член политбюро родился в захудалой деревушке в глухой провинции. Родители его были простыми, полуграмотными колхозниками, и ничего, кроме революционного отчества, дать ему не смогли.  Молодой Кузьма не захотел идти по их стопам, и социализм открыл для него все пути  Его талант   проявился уже в школе, где он хоть и не мог похвастаться успехами в учебе, скорее даже наоборот, зато в общественной работе ему не было равных.  После школы, Кузьме удалось, как сейчас говорят, «откосить»  от армии, устроившись инструктором в райком комсомола. Для дальнейшего карьерного продвижения требовалось наличие высшего образования, или, хотя бы документов, подтверждающих это.
И он поступил, без отрыва от основной работы, в Урюпинский филиал Крыжопольского заборостроительного института. Это учебное заведение славилось тем, что в свое время его заканчивали многие наши крупные партийные деятели.
 
Здесь же , в  институте, Кузьма Ильич встретил Екатерину. Особой красотой она не отличалась, скорее наоборот… Однако  были у нее и неоспоримые достоинства: папа – второй секретарь обкома одной из крупных областей, и дядя – большая «шишка»  в Москве, в министерстве не то внутренних, не то иностранных дел. Такого случая Кузьма упустить, конечно же, не мог: подобный шанс бывает раз в жизни, да и то далеко не у каждого, а только у избранных – все  равно, что жар-птицу за хвост поймать.

Еще до свадьбы,  будущий тесть написал ему рекомендацию в партию – Кузьма Ильич просто не мыслил своей дальнейшей жизни без партии,  И дела его с этого момента, совершенно непонятно почему, вдруг резко пошли в гору.

 Вначале он занялся сельским хозяйством: председатель одного колхоза, другого, третьего, директор совхоза… И везде, куда его не посылала партия, он блестяще выполнял ее установку на развал сельского хозяйства, и уничтожения крестьянства, как класса. Везде, кроме, пожалуй, первого колхоза, который уже до Кузьмы Ильича был в таком состоянии, что сам Карл Маркс, вместе со своим товарищем Фридрихом  Энгельсом,  вряд ли смогли бы  добиться здесь больших успехов в реализации своего гениального учения.
 
Столь ценного работника не заметить было просто  невозможно, тем более, с такими родственниками. И Кузьму Ильича с хозяйственной работы перевели на партийную. Вначале секретарем обкома комсомола, потом все выше и выше по ступенькам номенклатурной иерархии. На посту первого секретаря одного из обкомов партии он задержался, правда, непривычно долго – ждал очередь в Москву,  где никак не образовывалась вакансия для столь выдающегося руководителя.

Наконец, за особые достижения в деле построения коммунизма в отдельно взятой области , партия призвала  Кузьму Ильича заведовать отделом сельского хозяйства в своем центральном комитете. И здесь он тоже лицом в грязь не ударил.  Но тут эта гребаная перестройка, как серпом по одному месту…
Нет, поначалу все нормально было. Кузьма Ильич даже повышение получил за то, что  во многом благодаря его чуткому руководству, страна, за короткое время почти в два раза увеличила импорт канадской пшеницы. После этого стало ясно, что такому человеку можно доверить идеологию. Вот где его талант раскрылся в полной мере! Один антиалкогольный  Указ чего стоит, за который он сегодня так незаслуженно пострадал.  Но с другой стороны даже приятно – помнят  люди Кузьму Ильича.

Соответственно и забота со стороны государства о таком замечательном человеке была особая.  Все сплошь с приставками  «спец» и  «гос»:  дача, квартира, мед обслуживание, телохранители, магазины с ценами до тридцать шестого года...  Была, конечно же и собственная членовозка  - красивый  черный персональный автомобиль. Все было…

Но потом, после всем известных событий 1991 года, партия власть потеряла.  Со всеми вытекающими отсюда последствиями: всех тех, кто не успел, или не захотел  перестроиться и примазаться к новой демократической власти,  с теплых и насиженных мест повыгоняли коленом под зад.  Блага тоже, естественно, все похерили – крутитесь  дальше сами, дорогие товарищи, как хотите, И скажите спасибо, что в тюрьму никого не посадили.

Впрочем, Кузьма Ильич  предвидел такую метаморфозу,  и готовился к ней  заранее. И подготовился, надо сказать, основательно – и в рублях,  и в валюте – довольно кругленькая  сумма в одном из швейцарских  банков.
Казалось бы Кузьма Ильич  предусмотрел  все, и обеспечил себя и своих детей  до конца жизни.  Но удар он получил оттуда, откуда совершенно не ожидал.
Жена Екатерина, тоже, видимо, почувствовала грядущие перемены в стране, и еще до путча сбежала к лидеру какой то неформальной, не то  сионистской, не то антисемитской  организации. Сбежала, да и черт бы, как говорится с ней – не велика потеря,  но она прихватила  с собой все накопления    Кузьмы Ильича, записанные на нее. Сука!  Без денег этот лидер ее не взял бы  ни за что.
 
И остался Кузьма Ильич, в буквальном смысле,  у разбитого корыта.  Новые власти назначили ему, издевки ради, пенсию на общих основаниях по возрасту,  все равно, как какому ни будь инженеру, или дворнику. На  такую пенсию нормальному человеку прожить совершенно невозможно. А вот теперь и квартира   Кузьмы Ильича понравились какому то  высокопоставленному «демократу», и его хотят выселить в бомжи.
«Нет, чем так жить – лучше в петлю.»
- И повешусь, - громко закричал бывший член политбюро.
 
Он отвязал бельевую веревку во дворе обшарпанного  жилого дома, сорвал с нее  и побросал на землю застиранное белье, и пошел искать подходящее место.
Его внимание привлек сквер перед каким то учреждением. Кузьма Ильич влез на спинку скамейки и накинул веревку на толстую ветку растущего рядом дерева.
  – «Вот все завтра проснуться, и увидят… Да разве это быдло сможет оценить, какого человека не уберегли? » - Кузьма Ильич решительно всунул голову в петлю.
Вдруг, откуда - то сверху на землю упали два луча света. Кузьма Ильич поднял голову и увидел что-то непонятное: дискообразный объект с двумя яркими прожекторами. Это нечто быстро снижалось и через несколько секунд приземлилось на газон в двадцати метрах  от бывшего партийного руководителя.
  Открылся люк, из объекта  вышли два человекообразных существа и направились к  Кузьме Ильичу.
 «Летающая тарелка», - наконец сообразил тот и в испуге дернулся бежать. Петля на его шее затянулась, и он едва не сорвался, ухватившись двумя руками за веревку, и балансируя ногами на узкой спинке.
Существа подошли к нему:
- Вы что делаете? – спросило одно из них по русски, правда с весьма характерным акцентом.
- Ничего! – прохрипел Кузьма Ильич и, нашел, наконец, более менее устойчивое положение. – Дышу перед сном свежим воздухом. Кто вы такие?  По какому праву тут приземлились? Разрешение у вас есть?
 
- Мы прилетели к вам с другой планеты, - ответило все то же существо. – Не хотите полететь с нами?
- Зачем? – испуганно спросил Кузьма Ильич, и снова потерял равновесие.

Пришельцы помогли ему освободиться от петли и спуститься на землю.
- А партия на вашей планете есть?  Партию у вас там не разогнали?
- У нас все есть.
- Тогда летим, - не задумываясь сказал бывший член политбюро. Раз есть партия, то я согласен  хоть на край света. Не желаю больше жить на этой вонючей антикоммунистической Земле. – И он пошел впереди инопланетян, к их космическому кораблю.
 
Люк за ними закрылся, и тарелка улетела, оставив на газоне круглое пятно пожелтевшей травы.

Лишь в летательном аппарате Кузьма Ильич как следует рассмотрел пришельцев с другой планеты. Они мало чем отличались от земных людей, были только ниже ростом, и казались очень хрупкими. Еще у всех у них была непропорционально большая, по земным представлениям, голова. Впрочем, существами они были довольно симпатичными.
Всего в тарелке их оказалось пятеро. На груди у каждого висела небольшая коробочка, из которой во время разговоров с Кузьмой Ильичем, доносилась их речь – автоматические переводчики.  Между собой они говорили на непонятном языке, необычно низкими для своей комплекции, голосами.

Из рассказов инопланетян, Кузьма Ильич понял, что летят они к какой то звезде, в каком то там созвездии, на планету с названием Гелея.
Еще ему пытались объяснить, что дорога по прямой не всегда является самой короткой. Например, по убеждению землян к их планете нужно лететь несколько десятков световых лет. Но гелейцы знают какой то научный секрет  и во время полета совершат, как бы, прокол в пространстве, благодаря чему время в пути сократится всего лишь до нескольких земных суток.
Однако Кузьма Ильич ровным счетом ничего не понимал в этом. Ему было совершенно безразлично куда лететь, и сколько времени это займет  - лишь бы там, куда они летят, была партия. Он развалился в специально приготовленном для него кресле, и крепко заснул.

На Гелее летающую тарелку с Кузьмой Ильичем ожидали с нетерпением.
Некоторое время назад, один из разведывательных космических кораблей,  которые были посланы отсюда в разные концы Галактики, сообщил, что обнаружил очень интересную планету. На ней обитали очень похожие на гелейцев существа,  отличающимися только более крупными размерами тела, и тем, что находились на гораздо более низкой стадии развития.

Жители Гелеи были очень любопытны, и снарядили для изучения диковинной планеты несколько космических кораблей. Одним из основных заданий их экипажам было поручено попытаться привезти человека -  живое недоразвитое гелееобразное существо. Ну, хотя бы, на некоторое время, чтобы изучить его.
Причем гелейцы были противниками насилия, в какой  бы форме оно не выражалось. Поэтому, о том, что бы украсть землянина, запугать, гипнотически, или психологически воздействовать на него, не могло быть и речи. Человек должен был согласиться лететь на Гелею по доброй воле. Уж  так эти существа  были воспитаны. 
Летающие тарелки разделили Землю на сектора, и приступили к уговорам недоразвитых существ.
Экипажу одного из кораблей досталась огромная, покрытая  лесами, пустынями, и горами мусора  страна. На территории  которой происходили какие-то очень бурные политические процессы, разобраться в которых , пришельцы, как ни старались, так и не смогли. Настолько нелогичными и абсурдными они им казались.

И существа здесь жили странные… Нет, улететь отсюда хотели практически все, к кому бы не обращались инопланетяне. Но только в какую то там Америку, или в какой то там Израиль. А на Гелею, ну ни в какую – хоть ты тресни, никого заманить не удавалось. – «А может у вас там тоже все по талонам?»

Наконец пришельцам, когда они совсем было отчаялись, повезло. В одном огромном городе, больше похожем на помойку, им необычайно легко удалось уговорить одного бывшего крупного начальника - они выделили его по каким-то своим инопланетным соображениям, и за которым следили перед этим несколько дней.

Когда летающая тарелка приземлилась на центральном космодроме Гелеи, и Кузьма Ильич вышел наружу, то увидел, что встречать его собралась огромная толпа жителей этой планеты. Он даже растерялся от  неожиданности, когда гелейцы окружили его со всех сторон. Все ему улыбались, что-то говорили на своем непонятном языке. Судя по всему, это были веселые и безобидные существа. Каждый из них старался потрогать столь загадочного и большого гостя. Особое удовольствие доставляли им его награды, и тот звон, который они издавали, если провести по ним рукой.
 
- Не надо. Ну, перестаньте, что вы орденов не видели? – вяло и нерешительно отбивался от них Кузьма Ильич. – Можно я речь скажу? Дайте мне выступить.
Бывшему члену политбюро, бывшей партии, прикрепили на грудь автопереводчик, он забрался на летающую тарелку, как Ленин  на броневик ,в 1917 году, и стал говорить:
 - Уважаемые… - запнулся, однако, на первом слове, Кузьма Ильич,  - «Как этих вьетнамцев называть? Товарищи? А может они вовсе не товарищи, а господа? Но партия то у них есть – значит товарищи.» - Уважаемые товарищи планеты Галантерея! Я прилетел к вам с далекой и прекрасной планеты Земля. Там есть великая и тоже прекрасная страна Советский Союз. Зовиет Юнион. Первое в мире государство рабочих и крестьян. Так вот,  я оттудова. У нас там сейчас происходит такое… Да вы, наверное слышали, читали в своих гелентерейских газетах. А все этот Горбачев, будь он трижды неладен со своей демократизацией и новым мышлением…

Кузьме Ильичу казалось, что все его слушают раскрыв рты. На самом же деле большинство гелейцев смотрели на него примерно так, как в свое время, европейцы на папуасов Новой Гвинеи. Но бывший партийный начальник этого не замечал:
- Я у вас поживу немного. В силу, так сказать, некоторых политических обстоятельств. Поэтому, мне нужно встать на партийный учет. В каком районе я могу встать на временный учет? Где у вас Центральный комитет находится?
 
Поселили Кузьму Ильича в отдельном небольшом домике,  построенном по земному образцу, специально для предполагаемых гостей с далекой планеты. Кормили его земной пищей.
Приставили к не6му, так же, двух гелейцев: мужчину и женщину. Кузьма Ильич думал, что в качестве личных секретарей. На самом же деле это были, выражаясь по-нашему, ученые - наблюдатели, которые фиксировали каждый шаг, каждое слово, каждую мысль инопланетянина. Одновременно они выполняли и обязанности гидов.

На следующий день местные жители стали знакомить  Кузьму Ильича со своей планетой. Как же прекрасна была Гелея! Здесь жили чудесные, умные, добрые существа. Плюс к этому красивая природа, удивительная техника, великолепная архитектура… И во всем полная гармония. Никаких проблем: ни политических, ни экономических, ни экологических. Вообще никаких! Здесь не было границ – вся планета  одна страна. Государства, как такового, тоже не существовало – то есть ни полиции, ни армии, ни тюрем – гелейцы ни с кем не воевали, и не совершали преступлений. Управляло планетой небольшое  всенародно выборное правительство из наиболее уважаемых  граждан, во главе с президентом.
Очень хорошо здесь было. Лучше даже чем в Швеции - Кузьму Ильича как - то, когда он еще заведовал сельским хозяйством, возили туда для обмена опытом.
Все бы хорошо, и даже прекрасно, но не было на Гелее марксистской партии. Нет, здесь существовало множество всевозможных объединений по интересам, которые при переводе на русский язык, именовались партиями: партии любителей различных видов искусств, спортивные партии, туристические, экологические, фольклорные, научные, и множество других. Именно их и имели в виду гелейцы, когда уговаривали  еще на Земле Кузьму Ильича лететь с ними, а он задал им вопрос про партию. Политических же партий не было ни одной – ни к чему они здесь были.
Бывший коммунистический функционер отказывался понимать это: - «Как же так, - думал он, - на такой планете, и нет партии?  Вон в Швеции… Почему она достигла таких успехов? – Да потому, что там целых две компартии. Вот почему! А тут нету ни одной. Не может и не должно такого быть. Лозунг даже такой был в свое время в Советском Союзе: ТАМ ГДЕ УСПЕХ, ГДЕ ПОБЕДА – ТАМ И ПАРТИЯ. А здесь успех налицо: почитай при коммунизме живут, а партии у них нету. Непорядок!»
Кузьму Ильича с утра до вечера возили его сопровождающие по музеям, театрам, картинным галереям, стадионам… Поначалу ему это нравилось, но потом надоело. Он пытался заводить разговоры с гелейцами о политике, перестройке у них на планете, прощупывал их настроения, взгляды, в надежде найти хотя бы следы какой ни будь, пусть даже подпольной партии,  ну, или хотя бы организации. Но этих милых существ политика не интересовала совершенно. Они с упоением рассказывали гостю о своих достижениях и увлечениях. Интересовались состоянием искусства и науки на Земле. А в политике, ну не в зуб ногой! У Кузьмы Ильича зародилось даже жуткое, кощунственное подозрение, что большинство гелейцев плохо знакомы с работами классиков марксизма – ленинизма!

На третий день, после осмотра какого-то очередного музея, Кузьма Ильич заявил категорически:
- Все! Не хочу больше с буржуями общаться. Надоело. Везите меня к рабочим.
- К кому? – не поняли гиды.
- К рабочим. Ну, это те, кто строит вам дома, выращивает хлеб, подметает улицы…
- Гемоны?
- Да, да гегемоны! -  обрадовался Кузьма Ильич.
- Гемоны… Ну как бы это вам сказать… Мы хотели вам показать самое интересное, а гемоны…
- Нет, я хочу к товарищам, - решительно перебил бывший член политбюро.
- Хорошо, если вам это будет интересно.
- Очень интересно!

И Кузьму Ильича повезли на гелейский завод. Это было, по земным представлениям, огромное предприятие. Что здесь производили гость не понял, но сам процесс ему понравился. Красивые агрегаты и станки работали слаженно и бесшумно. Между ними ходили, и что - то делали какие-то существа в форменной одежде.
- Это и есть гемоны, - пояснили сопровождающие.
-Да? Я так и понял. Можно я с ними поговорю? Скажите им, чтобы они собрались, где ни будь. В парткоме, например, можно. Устроим митинг.   
- Что такое партком? Здесь такого нет.
- Нет, так будет!

Около пятидесяти гемонов собрались вокруг бывшего партийного руководителя. Были они такого же роста, как и все гелейцы, только широкоплечие, с сильно развитой мускулатурой, и очень маленькой головой – не больше кулака Кузьмы Ильича. Их крошечные карие глазки без зрачков не выражали абсолютно ничего.
Увидев их вблизи, Кузьма Ильич уже не сомневался кто перед ним:
- Товарищи! Я прилетел к вам с Земли, и рад приветствовать братских галантерейских гегемонов. Хочу передать вам пламенный привет от всех земных трудящихся. Пролетарии всех планет объединяйтесь!
Бывший член политбюро рассчитывал, что  после этих слов ему будут долго аплодировать. Но гелейские пролетарии никак не прореагировали на его приветствия. Несколько смущенный этим, он, все же, продолжал в том же духе:
- Товарищи, я вот уже несколько дней, как прилетел к вам и уже успел осмотреться. Возили меня по всяким там музеям, театрам и прочим интеллигентским притонам. Показывали, как нетрудовые элементы развлекаются.  Не по душе мне все это пришлось, и я сразу понял, что здесь что-то не так. И действительно… Поэтому я стал искать встречи с рабочими. И вот я среди вас, товарищи!  С другой стороны я хочу сказать несколько, может быть даже и не очень лицеприятных для вас, но справедливых слов критики. Братья! Как вы живете? Вы неправильно живете! Мало того, что вас угнетают как хотят, так ведь я с удивленьем узнал, что у вас нет партии. Ну, куда это годиться? Так жить дальше нельзя. Разве можно без партии?  Такое положение надо исправлять, товарищи. Партию нужно создавать, и немедленно. Я предлагаю это сделать сейчас – нечего откладывать такое важнейшие мероприятие.
Далее, безо   всякого перехода, Кузьма Ильич продолжал:
- Среди вас евреи есть?
Гемоны ничего не ответили.
- Евреи среди вас есть, я спрашиваю? Евреи везде должны быть, без них никак нельзя.
Наконец один из гемонов, может самый сообразительный, а может самый любопытный, спросил очень скрипучим и неприятным голосом:
- А что это такое? Мы незнаем.
- Не что, а кто. Евреи… Ну, жидо-массоны?
- У нас нету,  мы гемоны.
- Плохо. Очень плохо. Без евреев я не знаю, как революцию делать. С ними бы вначале сделали бы октябрьскую революцию…
Тот же самый гемон что-то пробурчал. Кузьма Ильич понял это как: «А потом?»
 - Потом? Потом видно будет, - усмехнулся бывший член политбюро. – Придется некоторым из вас, товарищи, записаться в евреи. Хотя бы временно. Кто желает?
Гемоны молчали и боязливо жались в кучу.
 - Что, никто не хочет? Вот ты, - Кузьма Ильич подошел к самому сообразительному, и ткнул его пальцем в живот, - будешь Троцким!
- Зачем? – испуганно попятился тот.
- Самый умный, потому, что. Как твоя фамилия? – Кузьма Ильич достал из кармана записную книжку, авторучку, и стал записывать «Троцкого».
Видя, что в записи в евреи ничего страшного нет, к нему стали подходить и другие гемоны:
- Моя пиши.
- Мой тоже.
- И моя хотит в ивреи.
- Хватит, товарищи, хватит. Не все. Нужно соблюдать процентный состав. Русские гегемоны тоже должны быть. И других национальностей.

Фамилий у гемонов почему-то не было. Только семизначные номера. Кузьму Ильича это нисколько не смутило.. Записав всех отобранных, он сказал:
- А сейчас, товарищи, мы с вами должны принять историческое решение об образовании на Галантерее партии большевиков. Советую вам всем вступать не откладывая. Чем раньше вступите, тем больше у вас будет привилегий и льгот, когда мы построим с вами развитой социализм. Ну, там, пенсия персональная, дачи, спецпайки… Без очереди там чего купить, колбаски вареной, например. Кто за образование такой партии, прошу проголосовать. – Кузьма Ильич поднял правую руку. – Поднимайте руки, товарищи. Все поднимайте.
Следуя примеру бывшего   крупного партийного начальника, все гемоны подняли руки, а некоторые даже обе сразу.

- Единогласно! Поздравляю, товарищи. Я думаю, что никто не станет возражать, если мы выберем меня генеральным секретарем? А вновь записавшиеся евреи будут членами политбюро? Спасибо, товарищи, мы постараемся оправдать ваше доверие. Потом, после революции, после перестройки, я… То есть мы выберем меня президентом. Генеральным президентом, или президентским генера… Ну, это не важно. А пока можете называть меня просто Ильичем.
 
На обратном пути с гелейского завода, приставленные к Кузьме Ильичу  его сопровождающие, рассказали,  что гемоны, это дикое племя, которое раньше жило в лесу, и находилось на грани вымирания. Как ни пытались более высокоразвитые гелейцы, выражаясь по нашему, окультурить их, но так ничего и не смогли с ними сделать. Настолько умственно недоразвитыми и ущербными те оказались. Пришлось пристроить гемонов на промышленные предприятия, хотя с технологической точки зрения необходимости в этом никакой не было. Зато здесь они находились под постоянным контролем. Их  кормили, поили, следили за здоровьем. Пытались также заниматься с ними:  учили читать и писать. Но все эти попытки оказались тщетными – с огромным трудом их удалось лишь научить разговаривать на гелейском языке, да и то не всех.
Но Кузьма Ильич слушал гелейских ученых плохо:
- Ерунда все это. Я заметил, что товарищи плохо знают работы классиков марксизма – ленинизма, а вы их читать – писать учите. Пролетариат, вооруженный революционной теорией, способен на многое. На все способен. Я создал партию, а это главное. В свое время в России все начиналось с двухсот социал - демократов . У меня пока всего пятьдесят, но я все равно переверну весь ваш галантерейный мир. Я попрошу вас привести с Земли кое – какие книжки. Ну, там «Капитал», конечно, «Людовик Фейербах, как зеркало русской революции». Я вам составлю список. Мои можно сочинения. Правда, у меня их не так много, как у Ленина, или Брежнева, но ничего, я еще напишу свои «Малую землю» и «Возрождение».
 
С этого дня Кузьма Ильич зачастил к гемонам. Их оказалось больше, чем он предполагал, и это его радовало. Гемоны работали на заводах, а жили отдельно от остальных гелейцев в специальных поселениях – резервациях, как назвал их Кузьма Ильич.

Он развил бурную деятельность – пригодилась отличная земная школа, и через некоторое время большинство взрослых гемонов стали членами Гелейской коммунистической партии большевиков – сокращенно ГКП(б). Причем работа доставляла Кузьме Ильичу истинное наслаждение. Он проводил всевозможные собрания, митинги, конференции, организовывал боевые дружины…   Занимался с новыми товарищами изучением  теоретических работ – то что в них они понимали еще меньше, чем он сам, бывшего члена советского политбюро нисколько не смущало.
Гелейцы, поначалу никак не препятствовали Кузьме Ильичу, и даже помогали кое в чем. Им было очень интересно, что же удастся сделать землянину с гемонами.

Любопытство и сгубило их. После принятия Кузьмой Ильичем и одобренном членами гелейского политбюро решения о подготовке  вооруженного восстания, было уже поздно что либо предпринимать. Да и что они могли сделать? Без армии, без полиции? Попытались, правда, отправить Кузьму Ильича обратно на Землю, но тот, узнав от этом, ушел в подполье.
   
И вот, наконец, назначенный день настал. Вооруженные кольями, заточенными металлическими прутьями, а так же оружием пролетариата – булыжниками, толпы гемонов с красными знаменами окружили Дворец правительства.  С пением «Интернационала» и лозунгами «Вся власть советам», гемоны по команде Кузьмы Ильича бросились на штурм.

Лишь президенту Гелеи каким то чудом удалось спастись. Все остальные члены местного правительства были убиты. Пролетариат одержал полную победу.
По этому поводу срочно был созван третий съезд гелейской партии большевиков. На нем с речью выступил генеральный секретарь. К этому времени он отпустил характерные усы и бородку. Зажав в руке картуз, Ильич начал, почему - то сильно картавя:
- Товагищи! Пгогетагская геволюция, о необходимости котогой столько говогили большевики, свегшилась! Уга  товагищи!
Постепенно Кузьма Ильич заговорил нормальным языком:
- Сегодня мы взяли Зимний дворец. Керенский, правда, убежал, переодевшись в женскую одежду. Товарищи, то, что мы сделали сегодня, это только начало. Мы с вами уничтожим всю эту буржуазную мишуру и на ее месте создадим свою, пролетарскую культуру -  Союз писателей, кинематографов и другие. Да, да не удивляйтесь.  Вот сейчас, к примеру, из вас никто ни писать, ни тем более читать не умеет. Но нужно, чтобы из ваших рядов вышли писатели. И выйдут! Я верю, что будут у нас свои Горькие и Маяковские! И правдиво, так как нужно отобразят все то, что мы тут с вами свершили. Это нужно для построения светлого будущего. Мы вам поможем в этом. Я вот, например… Думаете, я всегда был генеральным секретарем? Нет, я родился простым помощником комбайнера, но социализм открыл мне все двери. И теперь, если меня кто спросит, я с гордостью отвечу, что и на Галантерее строил социализм.

Да,  гелейцы явно недооценили способности гемонов: в течении нескольких недель гелейские цивилизация и  культура были полностью уничтожены. Причем местные пролетарии действовали в строгом соответствии с привезенной с Земли Кузьмой Ильичем марксистко–ленинской теорией, прошедшей в свое время, обкатку в России.

В результате кровавой вакханалии все инакомыслящие были уничтожены, храмы науки и культуры разрушены. Оставшиеся в живых гелейцы превращены в безвольное стадо рабов. И над всем этим гордо реяло красное знамя революции.

Некоторым гелейцам, правда, удалось эмигрировать на другие планеты. Среди них, как считали, был и президент. Но так только считали. На самом же деле он остался на Гелее. С большими предосторожностями ему удалось пробраться в секретный бункер, расположенный в горах. О его существовании знали всего лишь несколько гелейцев, но все они погибли. В бункере находилось специальное устройство – нечто похожее по нашим представлениям, на машину времени. На всякий, так сказать, непредвиденный случай. Сейчас случай был именно такой.
 
Президент запрограммировал машину «отмотать» время до того момента, когда гелейцы пригласили столь коварного гостя посетить их планету, и решительно нажал на рычаг. И побежало время в обратную сторону…


Кузьма Ильич влез на спинку скамейки и накинул веревку на толстую ветку растущего рядом дерева.  – «Вот все завтра проснуться, и увидят… Да разве это быдло сможет оценить, какого человека не уберегли? » - Кузьма Ильич решительно всунул голову в петлю. Немного подождал, и с тоской посмотрел вверх, но небо было покрыто сплошными темными облаками без единого просвета.