Ценность творчества Ивана Бунина

Об авторе: доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы ГОУ ПГУ им. Т.Г. Шевченко (Тирасполь, Молдова).

Аннотация: В статье рассматривается ценность творчества великого русского писателя И.А. Бунина, призывающего современного читателя к пониманию и осмыслению действительности, к поиску смысла жизни, который для Бунина выражался в Любви и творчестве, способных преодолеть смерть. Именно И.А. Бунин, его бессмертное словесное творчество, заставляет искать истоки своего пути и своей жизни, помогают определиться с ценностями нашего бытия. Обращение внутрь себя во все времена было основной философской и филологической ценностью. Великий русский писатель и совершал это обращение, приглашая читателей в круг своего времени и пространства, где рождался особый психологический тип, способный разрубить гордиев узел будничного существования.

Ключевые слова: познание, осмысление, человеческое лицо, память, любовь, смерть, аксиология, духовный мир


Разговор об Иване Бунине, о восприятии его творчества всегда наводит на серьезные размышления о смысле бытия. Эпоха Бунина – это время крупных перемен, разлом и перелом сознания, совершаемый на рубеже веков. Литературный процесс в России волнообразно совершал свое удивительное движение, преображаясь и переплетаясь в многообразных жанрах. Очень точно и емко обрисовал ситуацию, в которой пришлось жить и творить Бунину, Л Долгополов: «В одних случаях осознание своей полной причастности к историческим и социальным изменениям давало возможность личности (будь то писатель или его герой) активно включиться в процесс пересоздания действительности и реальных человеческих отношений. В других, напротив, порождало мысль о фатальной подверженности человеческой судьбы вне ее лежащим воздействием, что, в свою очередь, приводило к концепции безысходности и обреченности. В третьих случаях возвышало личность до осознания трагического величия своей судьбы, когда понимание полной причастности к происходящему в «большом» мире порождало мысль о необратимости и единстве исторического процесса и, следовательно, о неизбежности грядущих сдвигов и потрясений. В четвертых – ставило писателя во враждебную по отношению к происходящему во внешнем мире позицию, поскольку на первый план выдвигалось стремление сохранить свою индивидуальность, не дать ей раствориться в том бурном потоке превращений, столкновений крайних позиций и точек зрения, которым оказалась захвачена жизнь России в начале века» [2, с. 23-24].
Характерно, что Ивана Бунина трудно вписать в ту или иную систему литературных координат. Кто он? Реалист или натуралист? А может быть неореалист или символист? Какой метод был более продуктивен для бунинского творчества? Наверно, правильно было бы назвать писателя частью природы и человека, в которых совместились все пути познания и узнавания. Это ему принадлежат слова:
Я человек: как Бог, я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен.

Это он в конце жизни воскликнет: «Я все физически чувствую… Я всегда мир воспринимал через запахи, краски, свет, ветер, вино, еду – и как остро, Боже мой, до чего остро, даже больно» [1, с. 5].
Но эта острота и боль рождалась в творчестве Бунина, потому что его духовный камертон был настроен на многозвучие Вселенной. Издетства Иван Алексеевич ощущал себя, говоря словами Е. Эткинда, «одиноким человеком, стоящим перед лицом Вечности» [4, 87].
Уже в зрелые годы Бунин писал: «Я рос одиноко. Всякий к юности к чему-нибудь готовится и в известный срок вступает в ту или иную житейскую деятельность, в соучастии с общей людской деятельностью. А к чему готовился я и во что вступал? Я рос без сверстников, в юности их тоже не имел, да и не мог иметь: прохождения обычных путей юности – гимназии, университета – мне было не дано. Все в эту пору чему-нибудь, где-нибудь учатся, и там, каждый в своей среде, встречаются, сходятся, а я нигде не учился, никакой среды не знал» [1, с. 5].
Писатель в какой-то степени лукавил. Он прошел мимо системы образования, которую Василий Розанов называл сумерками просвещения, но прекрасно знал жизнь исконной Руси, жизнь природную и народную. Он чутко улавливал дух русской природы, и этот дух тесно переплетался в дворянской усадьбе и крестьянском дворе, где у него были настоящие друзья. «Надо было жить в деревне круглый год, близко общаться с народом, - справедливо писала В.Н. Муромцева-Бунина, - чтобы все воспринять, как воспринял он своим редким талантом… У него с самого раннего детства… были друзья, сначала среди ребятишек, а потом из деревенской молодежи, с которыми он коротал много времени, бывая запросто в их избах, знал до тонкости крестьянский язык. Оскудение помогло ему глубоко вникнуть в натуру русского мужика» [1, с. 5].Среди усадебной России, в полуразрушенных замках уходящего мира, Бунин пытался понять русского человека, его психологию, его философию бытия.
Одиночество объективно рождает желание высвободить поэтический голос. Причем, этот голос не фальшивит. Бунинские строки пронизаны предметностью природы, он царствует в русском вечере, передавая нам, читателям, его удивительный аромат. Юный, шестнадцатилетний Иван Алексеевич, пишет в своем дневнике: «Вечер. На дворе, не смолкая, бушует страшная вьюга. Только сейчас выходил на крыльцо. Холодный резкий ветер бьет в лицо снегом. В непроглядной крутящейся мгле не видно даже строений. Едва-едва, как в тумане заметен занесенный сад. Холод нестерпимый.
Лампа горит на столе слабым тихим светом. Ледяные белые узоры на окнах отливают разноцветными блестящими огоньками. Тихо. Только завывает метель да мурлычет какую-то песенку Маша (младшая сестра – С.З.). Прислушиваешься к этим напевам и отдаешься во власть долгого зимнего вечера. Лень шевельнуться, лень мыслить.
А на дворе все так же бушует метель. Тихо и однообразно протекает время. По-прежнему лампа горит слабым светом. Если в комнате свершено стихает, слышно как сипит керосин. Долог зимний вечер. Скучно. Всю ночь будет бушевать метель и к рассвету нанесет высокий снежный сугроб» [1, с.4]. Сопричастность поэта и природы удивительна! Он часть ее, а она часть его. «Для меня природа так же важна, как и человек, - писал Иван Алексеевич Бунин много позднее. – Если не важнее. И всегда так было. Вот я недавно перечитывал свои юношеские записки. Ведь я писал их только для себя. Мне и в голову не приходило их показать кому-нибудь, даже брату Юлию. А сколько в них описаний ветра, облаков, травы, леса, сколько в них встреч с природой! Я писал о природе гораздо больше, чем о людях, с которыми сталкивался. Я любил, я просто был влюблен в природу. Мне хотелось слиться с ней, стать небом, скалой, морем, ветром. Я мучился, не умея это выразить словами. Я выходил утром страстно взволнованный и шел в лес, как идут на любовное свидание. Как остро я любил жизнь и все живое, до страсти. Пастернак назвал свой сборник стихов «Сестра моя, жизнь». Но для меня жизнь была не только сестра, а сестра, и мать, и жена – вечная женственность» [1, с.4]. В этом ценность бунинского мироощущения. Совершенно очевидно, что его ощущение невероятно созвучно эпохе, в которую творил великий мастер.
Вечная женственность обращает наше сознание на творчество Владимира Соловьева, который на этой сущности выстроил целую философскую систему, мировоззренческий комплекс отношений, русское интеллектуальное жизнестроительство, мифотворчество и миротворчество. И как не вспомнить замечательные творения Александра Блока, этого верного рыцаря, воспевавшего Прекрасную Даму, верной поступью идущей по Руси.
Это ощущение мира писатель сумел удивительным образом передать в своих прозаических произведениях. Кто не помнит удивительный запах антоновских яблок?! В этих запахах русский мир с его бесконечной тоской и безудержной любовью, которой по-осеннему ушиблен помещичий охотничий дух.
Охотник в какой-то степени странник и бродяга, затерявшийся среди снежных полей и лесов. Искатель неведомого жемчуга. Бунин вышел из этой среды мелкопоместных искателей, жаждущих неведомого романтического вдохновения, средь белого снега, заметавшего путь-дорогу.
Рассказ «Антоновские яблоки» был написан в 1900 году. Один век уходил, другой – не наступил. Но Бунин, с его удивительной чувствительностью, предзнает, что ждет Русь в страшном ХХ веке. Его крестьянские лики «Деревни» и «Суходола» проходят перед современниками, ужасая и потрясая их. Но в этих ликах Бунин показывает страшную правду русской жизни. «Есть два типа в народе, - замечал Бунин. – В одном преобладает Русь, в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из дерева, - и дубина, и икона, - в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает… »» [1, с. 7].
Эта правда явит себя в годы русской революции, которые для Бунина станут окаянными днями в русской истории, когда в человеке «проснулась обезьяна». Бунин не примет разрушительной стихии русской революции, потому что в ней увидит, прочувствует уничтожение человека. Это чувство выльется в дневниковые записи, названные писателем «Окаянные дни». Несмотря на жесткое отношение к русской действительности, Бунин возносит трагическую хвалу Сущему, как писал его друг и философ Федор Степун.
Писатель покинет Россию, чтобы вернуться обратно возрожденным русским словом, выявляя уникальную самобытность стиля. В Европе не угаснет талант Ивана Алексеевича. Потому что истинный талант не зависит от общественных ситуаций: «Вот говорят, - писал Бунин, - что в эмиграции слишком тяжело живется для того, чтобы тут можно было хорошо писать. Но… ведь мировая литература, если вчитаться в историю ее, есть продукт страдания, неудовлетворенного стремления к идеалу. А где же их больше, этих страданий, этих неудовлетворенных стремлений, как не в нашем эмигрантском быту?..» [1, с. 12].
Находясь вдалеке от России, Бунин все более и более углубляется в собственное творчество. «Умерли люди, написавшие книги о своем земном существовании, но что мне до того? Во все времена и века, с детства до могилы томит каждого из нас неотступное желание говорить о себе – вот бы в слове и хотя бы в малой доле запечатлеть свою жизнь – и вот первое, что должен я засвидетельствовать о своей жизни: это нерасторжимо связанную с ней и полную глубокого значения потребность выразить и продлить себя на земле… Печаль пространства, времени, формы преследуют меня всю жизнь. И всю жизнь сознательно и бессознательно, то и дело, я преодолеваю их. Но на радость ли? И да – и нет. Я жажду жить и живу не только своим настоящим, но и своей прошлой жизнью и тысячами чужих жизней, современным мне и прошлым, всей историей всего человечества со всеми странами его.. Я непрестанно жажду приобретать чужое и претворять его в себе. Но зачем? Затем ли, чтобы на этом пути губить себя, свое я, свое время, свое пространство, - или затем, чтобы, напротив, утвердить себя, обогатившись и усилившись чужим?..» [1,  с. 11-12].
»Несмотря на тоску по Родине, он, в отличие, например, от А.И. Куприна, будет строить свой творческий путь, познавая человеческое естество в его пограничном состоянии. Этим состоянием для Бунина всегда была любовь и связанная с неё тесными узами смерть. Никто так не писал до Бунина о любви. «Нет разлук и потерь, доколе живет моя душа, моя Любовь, Память! В живую воду сердца, в чистую влагу любви, печали и нежности погружаю я корни и стебли моего прошлого…» («Роза Иерихона») [1, с. 12]. Две ипостаси человеческого бытия, заставляющие задуматься над смыслом того, что называется жизнь. Бунин вместе со своими героями совершает внутренний исповедальный монолог.
В монологе с самим собой и своими воспоминаниями будет рождаться один из самых  проникновенных циклов рассказов «Темные аллеи». «Герой наедине с собой размышляет, вспоминает, анализирует ситуацию. Подобный прием использование внутреннего монолога и внутренней речи вообще имеет особое значение. Внутренний монолог – важнейший прием психологизма, заключающейся в «прямом, полном и глубоком воспроизведении мыслей» персонажей. Он строится на том, что душевные «движения», переживания героя, находящиеся в реальной жизни внутри, в литературном произведении выводятся наружу. Автор как бы подслушивает их, делает достоянием для наблюдателя (читателя). Как правило, в подобной ситуации отсутствуют свидетели, собеседники, и герой получает возможность быть максимально правдивым, абсолютно искренним. Именно в подобных обстоятельствах «открывается духовный, моральный, идейный облик героя в истинном виде», как отмечает В.А. Кухаренко. У И.А. Бунина в «Темных аллеях» подобный монолог нередко имеет характер исповеди. Поводом к цепи размышлений героя всегда служит событие внешней жизни, отталкиваясь от которого, герой по ассоциации обращается к какому-то моменту в прошлом. Так, герой «Руси» вспоминает о своих отношениях с молодой художницей, увидев в окно поезда знакомую станцию, а герою «Позднего часа» подобным поводом служит приезд в город, в котором он не был очень давно » [3, с. 247].
Совершая свой внутренний монолог, Бунин, тем не менее, приглашает читателей к диалогу. Он прекрасно понимает, что ценность литературного процесса заключена в общении, и это общение способно пронизывать время и пространство, связывая словом одно поколение людей с другим, отсюда глубокое и проникновенное отношение к писательским дневникам, которые для Бунина представляли даже большую ценность, чем произведения того или иного писателя.
Ценность бунинского творчества – в способности понимать и помнить. Умение совершить нравственный выбор отличает героев писателя, даже если сами персонажи находятся на распутье. Бунин подводит нас к главной мысли своего творчества, которое может стать смыслом жизни для каждого: сможем ли сказать подобно моряку Бернару из одноименного рассказа: «думаю,  что я был хороший моряк» [1, с. 546].
Обращение внутрь себя во все времена было основной философской и филологической ценностью. Великий русский писатель и совершал это обращение, приглашая читателей в круг своего времени и пространства, где рождался особый психологический тип, способный разрубить гордиев узел будничного существования.
Поэтому, когда обращаемся к творчеству Бунина, то, безусловно, должны выявить основные аксиологические моменты его духовного мира. Они помогут взглянуть на русского писателя Рубежа веков как на человека, искренне беседующего о смысле бытия с нынешним поколением. Разве не заставляет рассказ «Господин из Сан-Франциско», пока еще изучаемый в современной школе, задуматься над своим отношением к жизни, к сути происходящего вокруг, когда теряется человеческое лицо, когда герой даже не удостаивается личины, имени, превращаясь в «пустующую глубину», по выражению Максимилиана Волошина, современника И.А. Бунина. Писатель тщательно и выверено изображает вещи, роскошную обстановку, в которой обитают люди, не имеющие лица, но обладающие неплохим финансовым состоянием. У тех, кто не обладает лицом, нет никакой радости бытия, они не способны любить, но только играть в любовь; они не способны жить, но не только жить, но даже готовится к жизни, потому что утеряли драгоценную связь с Сущим, отдав душу дьяволу, стерегущему плывущую «Атлантиду» и «следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем» [1, с.298].
Бунин ненавязчив, но он затрагивает те нравственные струны, которые есть абсолютно в каждом человеке. Уже говорилось выше, что мимо любви и смерти невозможно пройти обыденно. Это те сущности, которые производят в человеке внутренний духовный переворот. Конечно, этот переворот может носить как отрицательный, так и положительный характер, но нравственный выбор можем совершить только мы сами. Солнечный удар, способный как воскресить, так и убить.
Задача сегодняшней словесности, как и вчера, выявлять фундаментальные ценности бытия. И именно И.А. Бунин, его бессмертное словесное творчество, заставляет искать истоки своего пути и своей жизни, помогают определиться с ценностями нашего бытия.
               
                Литература
1. Бунин И.А. Повести и рассказы. / Сост., предисл. и комм. А. Сааканц. – М.: Правда, 1982. – 576 с. 4 л. ил.
2. Долгополов, Л. На рубеже веков. О русской литературе конца ХIХ - начала ХХ века [Текст] / Л. Долгополов – Л.: Сов. Писатель, 1985. – 352 с.
3. Щербицкая И.А. Особенности монологов и диалогов в цикле И.А. Бунина «Темные аллеи». Проблемы диалогизма словесного искусства: Сборник материалов / Отв. ред. И.Е. Карпухин // Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. 18-20 октября 2007 г. Стерлитамак, 2007. – 302  с.
4. Эткинд, Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии XX века [Текст] /       Е.Г. Эткинд. – СПб.: Максима, 1997. – 568 с.