Часть 5

                1971 – 2013 г.


            Кубинский учебный центр создавался для подготовки специалистов зенитно-ракетных войск ПВО и противовоздушной обороны (П. Р. О). К 1970 году многое уже безнадёжно устарело. Появились новые уникальные системы противодействия потенциальному противнику, которые соответствовали современной стратегии и тактике. Командующий войсками генерал Вотинцев,  воспитанник Ворошилова (ныне его именем названа улица нашего военного городка), решил совершенствовать учебную базу, повысить квалификацию преподавательского состава, приблизить его к войскам. Он решил пополнить преподавательский состав опытными и грамотными офицерами из войск, одним из которых оказался я. На представление к своему будущему начальнику генералу Самоделову я прибыл на своей машине. Участок дороги перед Галицинским перекрёстком мне особенно понравился, он был недавно отремонтирован, и я прибавил скорости. Подъезжаю к перекрёстку, пристраиваюсь к впереди стоящему грузовику, притормаживаю, а машина ползёт вперёд. В последний момент успел отвернуть вправо, но левым крылом всё же подъехал под грузовик. Милиция уже тут, как тут. Требует, чтобы я съехал с перекрёстка, а у меня помятым крылом заблокировано колесо.  Вместе мы освобождаем колесо, я подъезжаю будке. Гаишник уже пишет протокол. Моих оправданий не потребовалось – пока  писали протокол,  с дороги в кювет съехало еще три машины. Выдавая оправдательный документ, милиционер назидательно сказал мне опасаться плохо отремонтированных дорог. Приехав на приём, машину я оставил за пределами городка. Думаю, что Самоделов не заметил моего огорчения. Он представил меня своим заместителям: генералу Джиоеву и полковнику Славному, и поздравил с назначением на должность начальника электромеханического цикла. Затем, поинтересовались моей работой в системе СПРН, поговорили о моих бывших командирах и о генерале Вотинцеве. По решению Самоделова, через неделю я должен прибыть и приступить к исполнению обязанностей. За неделю я отремонтировал свой автомобиль и на нём  приехал  на новое место службы. На представлении офицерскому составу части  он добавил: «Вот прибыл еще один Рокфеллер». Так  он любил называть офицеров, имеющих автомобиль. Первое знакомство с  преподавателями цикла электромеханического оборудования (Э.М.О.) прошло в несколько напряжённом состоянии. Старший преподаватель, энергетик, капитан Резун и старший преподаватель, механик, капитан Новицкий больше отмалчивались, проскальзывало какое-то недовольство. Позже преподаватели, рассказали, что и тот, и другой готовили кресло начальника для себя. Штатная должность начальника была подполковник. Остальные преподаватели тоже были переростками. Они тоже давно выслужили сроки своих воинских званий, но штатная структура мешала их дальнейшему росту. Поэтому все были недовольны службой. Эта картина наблюдалась и на других циклах. Такое положение дел оказывало отрицательное  влияние и на  учебный процесс. Но штабные офицеры этого не замечали.

         Начальник политотдела генерал Джиоев (неизвестно как оказавшийся на полковничей должности) в основном занимался своими личными делами. Рабочий день начинал с телефонных разговоров со всеми своими родственниками и знакомыми. Он очень гордился тем, что он единственный генерал в Осетии. Однажды, его заместитель по культработе рассказал нам по секрету, как он устанавливал на Новодевичьем кладбище мраморный памятник Джиоеву, с указанием даты рождения. Ежегодно летом Джиоев отдыхал в лучших санаториях страны. По случаю окончания службы ему подарили его служебную автомашину Волгу. Через год после увольнения, Джиоев,  приезжал в автопарк для замены изношенных покрышек для автомобиля на новые, но ему это не удалось.
Первый заместитель Самоделова, полковник Славный, уже слыл большим любителем выпить. Многие видели, как его выводили под руки из машины и невменяемого проводили домой. Загуливал он и в своём гараже.  Однажды ночью его гараж загорелся, огонь быстро перекинулся на соседние гаражи.  Пожарным его погасить не удалось, не хватило ресурсов. Тогда сгорело три автомобиля. Велось следствие, но причину возгорания не установили. Появилась необходимость возвести очистные сооружения для нашего городка Кубинка и Полигон (городка НИИ бронетанковых войск). Велся спор о том, где вести строительство на нашей территории или на Полигоне. Самоделов был категорически против строительства на нашей территории, он опасался нарушения экологии. Но когда он находился в санатории, Славный в пьяном состоянии подписал  документ, разрешающий строительство очистных на нашей территории. Это обстоятельство вызывало возмущение у жителей гарнизона. Всё критиковали безволие начальника гарнизона Самоделова. И правда, он был мягким и добродушным человеком. Он мало вмешивался в дела гарнизона, любил выпить в дома и поиграть в шахматы. В хозяйственном взводе, обслуживающем мой цикл, служил молодой солдат, имеющий  первый разряд по шахматам. Ежедневно, в конце рабочего дня, Самоделов звонил мне с тем, чтобы я послал к нему на десять мину шахматиста. Если солдат был в наряде и я напоминал об этом, Самоделов говорил: «Ну что Вы, не знаете, как освободить от наряда солдата на десять минут!» На другой день я спрашивал шахматиста, как прошли десять минут, он отвечал: «Как обычно, две блиц партии выиграл генерал, одну я».

Для улучшения морального климата в хозяйстве Самоделова, был принят ряд мер. К преподавательской работе были привлечены лучшие офицеры, имеющие хороший опыт работы в действующих войсках. Все преподаватели побывали в командировках и стажировались в составе дежурных расчётов. Были произведены и некоторые изменения в окружении Самоделова. Но самое важное заключалось в том, что были повышены оклады преподавателей и появилась возможность повышения их воинских званий. Все начальники циклов стали привлекаться в комиссии плановой проверки боевой и политической подготовки личного состава действующих войсковых частей. Генерал Вотинцев стал нас чаще навещать. Во время посещения он всегда читал лекции о международном   положении и о развитии средств космического контроля. Ежегодно он проводил в конференц-зале учебного центра сборы руководящего состава всех подчинённых ему частей. Представитель от каждой войсковой части выступал с докладом по своему направлению. На сборах я узнал, что уже строится система определения запусков баллистических ракет по пламени взлетающей ракеты. Параллельно строится её дублёр, загоризотная радиолокация. Во время сборов мне много времени уделяли мои шефы от Вотинцева, энергетик подполковник Костюкевич и механик подполковник Агафонов. С ними я решал вопросы совершенствования учебной базы и спецтехнических средств.

          Мне представилась возможность вновь побывать на дальних точках, но уже для проверки знаний и умения работать. Условия работы личного состава на вычислительной машине значительно отличались от работы на электрическом и механическом оборудовании. В первом случае, в дежурном расчёте были в основном офицеры и несколько солдат – уборщиков. Во втором случае, на весь машинный зал назначался один офицер и целое отделение солдат для непосредственной работы на оборудовании. На ЭВМ оборудование находилось внутри герметически закрытого шкафа, а в ЭМО вращающие электромоторы и вентиляторы гоняли пыль по всему огромному залу. На итоговых заседаниях комиссии, мне удавалось доказать, что оценка ЭМО должна производиться по отдельной шкале, а значит лично мною.  Таким  образом,  отделы ЭМО получали достойную оценку. Интересно, как меняется поведенческая психология человека, в зависимости от обстоятельств. Раньше на точках, меня встречали, как нужного гостя помощника. Теперь же, я член комиссии, и со мной нужно обращаться настороженно и даже заискивающе. Такое отношение было ко всем членам комиссии, но это не всегда играло положительную роль.  На очередную проверку мы прибыли в Скрунду (Латвия). Закончилась проверка, на следующий день подведение итогов. Командование части решило устроить нам хороший отдых.   На бывшей латышской усадьбе истопили баню с парилкой и под яблонями поставили стол с закуской. Непременным атрибутом на столе стояла пятилитровая канистра со спиртом, разбавленным известным Рижским Бальзамом.  После парилки один из членов комиссии, ополаскиваясь водой, тазиком случайно дотронулся до электрической лампы, укреплённой на потолке. Последовал возглас и шум падения умывающегося. Соседи помогли ему выйти из бани, и поднесли стакан бальзамированного спирта. Пострадавший быстро пришёл в себя. Товарищи этот случай превратили в шутку и продолжили застолье. Так забота командира части едва не превратилась в трагедию.

Постепенно дела мои налаживались. С помощью шефа из штаба Вотинцева подполковника Костюкевича, на цикле обновилась учебная база. Протекция Командующего и мои деловые качества вскоре были замечены.  Мне предоставили приличную трёх комнатную квартиру в четырёхэтажном кирпичном доме, и в1972 году я перевёз свою семью на новое место жительства. Правда, с квартирой произошла неурядица. Выехавший из неё старший офицер медлил с выплатой нам, положенных на ремонт денег. Самоделов знал об этом, но никаких мер не принял. Помог случай, кто-то от имени Марины написал об этом жалобу Командующему Вотинцеву. Неожиданно, Самоделов вызвал меня в штаб и упрекнул в том, что не предупредив его, моя жена написала о квартире жалобу Вотинцеву. Я  знал, что никаких жалоб мы не писали, и пытался в этом убедить Самоделова. Не знаю,  поверил он мне или нет, но на другой день нам на квартиру принесли деньги, а позже все узнали, кто оказался моим «благодетелем».

        В этом же году, мне присвоили воинское звание, подполковник. Марина устроилась на работу в учебный отдел. Тамара училась в институте народного хозяйства, а Людмила заканчивала десятилетку. Уже тогда чувствовалось напряжение в снабжении продовольствием и товарами широкого потребления. В этом вопросе нас выручал испытанный в поездках Москвич-408. Каждый выходной день мы проезжали по выбранному маршруту за покупками.  Нашим любимым был маршрут Кубинка – Голицыно – Таманка – Селятино – Наро-Фоминск  - Кантемировка, и маршрут Кубинка – Тучково – Дорохово - Руза. В этих случаях мы обязательно могли купить хорошую вещь и  продовольствие.   В отпуск теперь мы ездили всей семьёй на автомобиле. Проводили его либо в санатории, либо на диком пляже. В эти годы мы побывали несколько раз в Одессе на пляже Аркадия, посетили знаменитую Дерибасовскую, Потёмкинскую лестницу и катакомбы. В Крыму мы отдыхали в Ялте, и много раз в Евпатории. Проехали по маршруту Ялта – Алушта – Судак – Феодосия – Керчь (Паром) – Анапа – Новороссийск – Геленджик (дикий пляж). Много раз приезжали в гости к моим родителям в Пыталово и в Цимлянск к тёте Шуре. Однажды, из Цимлянска, мы возвращались   по маршруту Волгодонск – Волгоград - Саратов.   В Саратове посетили Кочубиных, сестру Марины Валентину и её семейство.  В  Кубинку мы вернулись через Пензу и  Москву.  Ездили на грязи в Бердянск. Всё не перечесть, но можно увидеть на фотографиях.
Семидесятые годы мне запомнились и печальными событиями. В 1975 году заболела и вскоре  умерла моя мама Мария, а через несколько лет умер и отец, Фёдор Иванович Баринов-Барановский. Он жил один и по неосторожности отравился угарным газом. Сестра Валентина с мужем Кириллом и сыном Олегом жила в Огре, в 20 километрах от Риги. Отслужив в армии, Олег вернулся домой. На одной из дискотек латыши его сильно избили, в результате чего он стал инвалидом. Женился на латышке и живёт в Огре до сих пор. Валентина после случившегося с Олегом заболела – нарушилась психика. Впоследствии, в больнице она умерла. Кирилл уехал из Огре на родину в Кемеровскую область, там и живёт до настоящего времени. В 1978 году я выслужил свой должностной срок, сорок восемь лет,  и в звании подполковника вышел в запас – на пенсию.

        Теперь нужно было решить, чем я займусь на гражданке. Это будет новый период моей жизни. На Старом городке, возле Кубинки, расположен Авиационный завод по ремонту истребителей МИГ-23. Надеялся, что там найдётся для меня работа на выбор, с этой целью я пришёл в заводской отдел кадров. Начальник отдела кадров стал вслух читать мой послужной  список и как только дошёл до электростанции, электрооборудования и котельных, в разговор вмешался гражданский мужчина со словами: «Такой специалист очень нужен мне, в энергомеханический отдел». По реакции кадровика я понял,  что на заводе Други вакантных мест для меня больше нет. Поразмыслив, я согласился, потому что это мой только первый шаг, а там будет видно. Мне предложили возглавить участок системы охлаждения и компрессорную станцию. Эта должность хорошо оплачивалась, и была уважаемой на заводе, в каждом цехе нужна была и охлаждающая вода и сжатый воздух. Для меня, это было важно, потому что я теперь мог посещать любой цех в любое рабочее время. Этим я не замедлил воспользоваться.

         Работа мне была хорошо знакомой, на рабочих местах дежурили добродушные старички. Вскоре я был знаком со всеми офицерами – начальниками цехов. Поскольку я увольнялся с правом ношения  формы одежды, для важности на первых порах в цехах я появлялся военной форме, с погонами подполковника на плечах. Посетил я и конструкторский отдел. Конструкторским отделением руководил инженер Дедов, с которым мы уже встречались однажды. С ним мы ближе познакомились, и позже стали друзьями. Дедов недавно вернулся из двухгодичной командировки в Ирак, там он передавал свой опыт работы. Он хвалился, что там можно было купить хорошие заграничные вещи, и он купил Кубинские полуботинки. Вернувшись из магазина он обнаружил, что изготовителем обуви оказался наш Кубинский завод. В то время Кубинский завод выпускал высококачественную обувь для кремлёвских работников и на импорт. Так что Дедов ни чем не пострадал. Вернулся он с сертификатом на автомобиль, и здесь купил чёрную Волгу. В последствии она его здорово выручала, таких машин уже в то время гаишники  остерегались и не останавливали. Посетил я и цех, осуществляющий плановые ремонты электрического и механического оборудования и автоматики. В беседе с гражданским начальником цеха  Александровым  выяснилось, что у него очень трудно с ремонтом устройств автоматического регулирования аппаратов аргонной сварки. У бригадира Ивана Христус автоматикой занимается всего один человек, и тот бывший десятиклассник. Такого специалиста как я он не мог упустить, и попросил меня не отказываться от перевода в цех ЭМО.  Я дал согласие, и через месяц мне обьявили о переводе в цех Александрова. Автоматикой занимался молодой человек,  Владимир Грязев. Познакомившись с ним я понял что не всё плохо. Грязев родился в семье военнослужащего.  Несколько лет с родителями прожил в ГДР. Затем его призвали в армию, а теперь он с родителями живёт на Новом Городке. Поступил на работу на завод и самостоятельно повышает свои знания. Он много рассказывал о жизни в военном городке в ГДР.
Вот один курьёзный случай. В выходной день семьями поехали на выбранное по карте ближайшее озеро. Заехали на пляж и о, ужас! Все отдыхающие, и старики, и дети играют в волейбол в чём мать родила. Приехавшие на озеро,  особенно женщины, в шоке быстро вернулись в автобус, на этом и закончился отдых.  В то Советкое время русским было незнакомо слово «нудисты».

         Владимир охотно у меня учился. Мне с ним было легко работать.  Когда я вел ремонт агрегата, мне не надо было просить, чтобы он подал нужную деталь.  Только поднимешь руку, как  необходимый ключ или деталь уже подана. Готовился переход на ремонт истребителя МИГ- 29. Заменялись испытательные стенды и методики ремонта отдельных узлов. Накапливались горы старой кабельной продукции с позолоченными разъёмами, и радиоплат с полупроводниками, содержащими большой процент драгметаллов. Как всегда, государство с большим количеством отходов не справляется, а бомжи жируют. И на заводе нашлись умельцы утилизировать дорогие отходы. Нарастал объём работы и у нашей бригады. Я предложил бригадиру Христус принять на работу двух молодых военных пенсионеров из нашего городка, Будюка и Грицына. Они имели высшее радиотехническое образование. Они составили вторую пару классных специалистов – по одному работать не разрешалось. Христус умело организовал работу по утилизации отходов. Начальники цехов поставляли ему отходы, Христус с помощью своей бригады разделывал и где-то нелегально продавал их.

          С работы домой, я возвращался с Александром Дедовым. До Кубинки шли пешком, а там, как придется. Иногда, свою усталость снимали стаканчиком красного вина и шли до дома. Дедов любил выпить и никогда от предложения не отказывался. Хвалился своим отменным здоровьем и никогда на него не обращал внимания. Однажды утром на работе он пожаловался, что ему что-то нездоровится. Я порекомендовал ему зайти в заводской медпункт. Оказалось, что у него очень высокое давление, однако никаких выводов из этого он не сделал и продолжал выпивать. Двигатель у моего Москвича отработал свой ресурс, надо было купить новый. Дедов согласился в выходной съездить на Волге за покупкой. Встречу назначили утром в его гараже. Утром, в назначенное время, в гараж Дедов не пришёл. Пришлось идти к нему домой, узнать в чём дело. Оказывается, что у него сильно болит голова после вчерашней вечеринки. Подумав, он добавил, что поедем, если я буду за рулём. Так я впервые поехал на чёрной Волге. Оказалось, что органы управления на Волге такие же, как и у Москвича. Я без труда одолел Маршрут в Одинцово и обратно, помогла и чернота его машины.
По работе, мне приходилось встречаться с начальником радиоцеха. В это время рабочие цеха изучали радиолокационный прицел истребителей  МИГ-29, на которых ныне в 2013 году, летает группа лётчиков, называемая Стрижами.  Начальник цеха готовил команду для поездки в Рязань, на завод изготовитель. У меня еще не прошла ностальгия по радиотехнике, и я напросился в поездку с ними. За две недели учёбы я дважды приезжал домой к семье. В поездке я узнал, что такое «колбасная электричка». Утром поезд был набит пассажирами-рязанцами с сумками, нагруженными колбасой. Говорили, что такие «колбасные электрички» курсируют и на других направлениях.  Первый круг в моей жизни, от любительской  радиотехники до  профессиональной, замкнулся. В радиоцехе я с удовольствием   проработал до 1993 года. В 1991 году СССР, с окончательно и бесповоротно построенным социализмом, в одночасье развалился. Отдельные Социалистические Республики получили самостоятельность и независимость. Разрушились политические и экономические связи. В стране, а вместе с ней на заводе, наступил кризис. Потребности в ремонте самолётов сократились. На заводе пошло сокращение рабочих мест. Такое сокращение коснулось и меня. Дедов уволился значительно позже. От безделья он стал чаще заглядывать в горлышко, заболел и в результате перенес инсульт. В двухтысячных годах я заходил к нему.  Он сильно переживал, и  плакал. Его жена посоветовала мне реже навещать Дедова. Через год его похоронили. Я не мог жить в безделий. Мне казалось, что если я не работаю,  значит я уже никому не нужен. Мне предложили работу на очистных сооружениях, тех самых, строительство которых разрешил  заместитель генерала Самоделова, полковник Славный. Юрий Семёнович Матюхин, старожил в нашем военном городке, грамотный и опытный специалист в области электромеханики    в  очистных, работал с начала их строительства. Фактически, он вёл контроль за строительством. Хорошо изучил химию очистки канализационных вод. После ввода очистных сооружений в эксплуатацию, он обучал лаборанток и в дальнейшем их консультировал. Принял в эксплуатацию станочный парк и сделал распилочно-строгальный станок и аппараты, для сварки металла на постоянном и переменном токе. Он выполнял персональные заказы для начальства и остался на должности инженера - электрика. По его протекции меня приняли на должность оператора очистных сооружений. Матюхин интересовался и вычислительной техникой. У него я впервые увидел простейший персональный компьютер и такой же приобрёл сам. В это время внуку, Каткову Юрию, исполнилось десять лет.  Он охотно увлёкся компьютерными играми, а позже  в Москве он уже самостоятельно начал совершенствовать знания работы с компьютером. В настоящее время, в его работе компьютер занимает первое место.   

           Моя работа на очистных сооружениях была сменной,  сутки работа, трое суток отдых, и заключалась в поддержании  режима обработки канализационных вод.  Для меня такая работа, вращение задвижек казалось лёгкой, да и между сменами оставалось трое суток свободного времени. Эта работа меня прельщала еще и тем, что на очистных сооружениях была хорошая ремонтная база. Была мастерская оборудованная токарным, фрезерным и сверлильным станками, и отдельное помещение – слесарка. В отдельном здании находился строгальный и распилочный станок, и в пристройке - сварочные агрегаты.  Такая, ремонтная база позволяла мне производить необходимый ремонт автомашины и готовить стройматериалы. Её использовали и начальник очистных сооружений, и вышестоящее начальство, нашими руками, конечно. К этому времени я приватизировал шесть соток на берегу речки Тросна, в десяти минутах ходьбы от дома.  Я  охотно занимался огородничеством. Невольно возникла мысль построить на земельном участке  временный домик.  Её поддержал муж дочери Людмилы, Александр Воропаев, и активно включился в  осуществление задумки. В лесу за железной дорогой мы нашли  участок сухостойного леса, заготовили трёх метровые брёвна и Москвичом вывезли их на участок. Основа для домика заготовлена. В следующую зиму Саша почти каждый свободный от работы день приезжал из Москвы, и мы в любую погоду уходили в лес на заготовку сухостойных брёвен.  За зиму,  мы заготовили достаточно леса, на постройку домика, осталось весной вывезти его из леса к очистным сооружениям и там обработать. Во время заготовки Александр Петрович в лесу утерял свои подарочные наручные часы. Жаль, конечно, сразу мы их не нашли. Весной, когда половина снега растаяла, я вспомнил об утерянных часах, и пошёл в лес. Прошёл по старым следам и к счастью без труда их нашёл. Как только сошёл снег, мы вывезли брёвна из леса к очистным сооружениям. Там их обработали и сделали заготовки для сборки домика. Во время ночных дежурств я изготовил из толстой проволоки скобы и через пару недель на участке стоял красивый домик. Этот временный домик стоит и служит нам до сих пор. Правильно говорят, что самое постоянное – это временное.

          Наш начальник уволился, и на его место пришёл новый, Сафронов.  Он оказался своенравным и непорядочным человеком. Рабочий дань начинал с пустых придирок. Как всегда у мало знающих начальников главным являются пустяки.  Жил он на Полигоне. Для себя и  для друзей, не бескорыстно, на территории очистных изготовлял ворота для гаражей.  Монтаж и сварку делали знакомые Сафронову  прапорщики с Полигона. В помещении вместе со сварочными аппаратами хранилась и катушка кабеля, который мы использовали для удалённых сварочных работ. После очередной работы прапорщиков, ночью кабель был украден. В обязанности дежурных охрана кабеля не входила, поэтому кража обнаружилась только через неделю. Начальник нашёл постой выход, он лишил всех дежурных операторов прогрессивки за месяц. Прошёл месяц, и снова мы лишены прогрессивки. Тогда я об этом подал рапорт вышестоящему начальнику. Не знаю, какая реакция была на рапорт, только на другой день начальник перестал меня замечать. Мне и лучше, я стал избегать встреч с ним. Деньги за второй вычет вернули. Так длилось довольно долго, пока Сафронов не заболел. Говорили, что он серьёзно болен раком, а позже прошёл слух, что Сафронв умер. Сафронов у предшествовал мало разбиравщийся в сантехнике, добрейший человек Виноградов. Он подружился с работницей очистных, Валентиной Сдержиковой. Возле её места работы на КНС он помогал ей пасти коз. Перед выходом на пенсию, он поставил Валентину на высокооплачиваемую должность, в то время это практиковалось. Это влияло на величину пенсии. У лаборанток очистных оклады оказались ниже, чем у Валентины. Обо всём  узнала жена Виноградова, и побила стёкла на КНС. Виноградову пришлось уволиться. Валентина благополучно работает на старом месте до сих пор и получает повышенную пенсию. После Сафронова начальником назначили хорошо  мне знакомого офицера в запасе Расшивалова. Сразу почувствовалось, что он не на своем месте. Работу свою он начал с ревизии кладовых. В моё дежурство он набрал кучу ломаных стульев и распорядился, чтобы я их сжёг. Я  посоветовал ему предварительно выяснить, может быть они еще не списаны, оказалось, что я прав. Не долго прорабов, Расшивалов уволился по собственному желанию. На смену пришёл тоже мне хорошо знакомый отставник Шестаков Николай Константинович. Ранее он командовал  каким-то подразделением, и никакой техники, кроме своего Жигуля не знал.  Поэтому в своей работе он полагался на электрика, мужа своей сестры Могилевского,  свою жену Татьяну лаборантку, и своего друга слесаря Зиновъева, бывшего  прапорщика. Не сложились у меня отношения с Зиновъевым, он много важничал и мало знал. Кляузничал на меня Шестакову. А Шестаков безгранично ему верил. Нависла тень и над моими взаимоотношениями с начальником. Мне надоели его мелочные придирки,  и я поставил ему условия. Если оставит меня в покое, то я через полгода сам подам заявление об увольнении с работы. Он согласился, а я в намеченный срок подал заявление. Начальник уговаривал меня остаться на работе, но я почувствовал, что мне пора идти на заслуженный отдых.  Шестаков и сейчас начальствует, а его жена Татьяна уже на должности старшей лаборантки. Кроме меня в то время на должности операторами работали Костин (он и сейчас работает), Николай Митронов и молодой Юрик Митяев. Вечером, прихожу сменить Митронова, все двери раскрыты, Митронов крепко спит на топчане, только подёргивает усами, мух сгонят. Приходится будить. Митронов приоткрывает глаз и спрашивает, кто дежурит. Узнав, что я пришёл на смену, бурчит – валяй домой и продолжает спать. Будить бесполезно. Я дежурство беру в свои руки и ожидаю, когда за своим Колей придёт, жена Люба. У Юрика была другая особенность. Он часто с похмелья  забывал, что сегодня ему дежурить. На эту пару острослов написал пародию.  Например: «Крошка Юрик подошёл и спросил Митроха, что такое хорошо и что такое плохо. Если пьянствовал весь день, дорогой Митроха, очень трудно отличить хорошо от   плохо». Митронов пьянствует до сих пор, а Юрик в пьяном состоянии отморозил руки и ноги, и теперь инвалид. Шестакова постигла неудача по другому случаю.  Инженер от Словянки запланировал очистить от грязи первый водоём. Вместе с Шестаковым  произвели замеры и определили стоимость работ. Потянуло на миллион рублей. Инженер нанял рабочих. Те  за две недели  выполнили план.  Наряд был закрыт, инженер купил автомобиль, а Шестаков долгое время находился в расстройстве. Ходили слухи, что за работу по очистки водоёма ему не уплатили.

          Не сложились отношения у меня с Зиновъевым. Шли годы очистные сооружения ветшали. Всё та же Славянка решила построить новые очистные, но уже на территории Полигона. Работы начались энергично. Я видел уже построенное красивое здание очистных. Но почему-то затянулась поставка и монтаж оборудования. Сейчас  от новых  очистных сооружений остался один разломанный фундамент. Старые очистные на столько разрушились, что готовятся к их закрытию. Только еще не определили, насколько ухудшится  экология, когда начнут выпускать нечистоты прямо в речку Тросну.

       Тридцать шесть лет Москвич  служил нам  безотказно. Домик был построен, интенсивность движения автотранспорта на дорогах сильно увеличилась, а со старостью реакция уменьшилась. Пришлось с автомобилем расстаться. Зато воспоминания о нём остались навсегда. Покупая машину я мечтал, что во время дальних поездок управлять машиной я и Мария будем поочерёдно, и сразу предложил ей научиться вождению. Она охотно согласилась, но потом решила, что  она с этим не справится.  Зато на переднем сидении место справа от меня зарезервировала навсегда. Фактически, она стала моим штурманом. Сидела с атласом дорог на коленях, внимательно следила за дорожными знаками и подсказывала, когда будет наш поворот. Когда поняла, что мне не нравятся её комментарии о дорожных знаках, она выбрала друю тактику, сделала вид, что изучает дорожные знаки. По пути она тихонько проговаривала, что означает приближающийся знак. Думаю, что при этом она следила за тем, чтобы в пути я не уснул, ведь  настоящий водитель не должен спать за рулём.  Можно добавить: «Если, на сердце сплошное блаженство. Райские птички порхают кругом. Значит,  товарищ неважный  водитель. Значит, водитель уснул за рулём». И еще: «Если заездил вторую машину.  Довольны соседи, родня и весь дом. Значит, шофёр настоящий  водитель. Значит, водитель не спал за рулём». Мне казалось, что на всё происходящее в пути, Мария реагировала сильнее, чем я, и очень уставала. При этом она никогда не отказывалась от поездок. А причины для переживания в пути всегда были. В то время поездки были не безопасны. Опасность создавали и климатические условия, и человеческий фактор. Помнится, ехали в Цимлянск в дождливую погоду. Впереди еле движется несколько фур, пылят так, что обгон невозможен. Неожиданно, впереди оказался чистый промежуток, и я легко обогнал фуры. Тут же последовал свисток постового. Оказывается, впереди был перекрёсток, который из-за дождя я не заметил. Вот он, человеческий фактор. Утром, после небольшого снежка, ехал по Минскому шоссе в Москву. Решил обогнать медленно идущую автомашину. Только поравнялся с ней, как меня крутануло так, что я оказался на встречной полосе задом наперёд. Хорошо, что на встречке не было машин – это было везение. В другом случае, весной, на трассе Электросталь-Черноголовка я медленно делал крутой левый поворот, из поворота машина не вышла и  уткнулась в сугроб. Мы вышли из машины и обсуждаем случившееся. Вдруг, из-за поворота вышел самосвал и боком движется на нас. Перед нами он с трудом вышел из поворота, едва не зацепив Москвич. Трудно представить, что было бы, если самосвал повторил бы мой манёвр. Нельзя не припомнить еще несколько случаев. Ехали в гости в Цимлянск. Перед съездом с шоссе влево у меня машину потянуло вправо так, что едва удержал машину на обочине. Оказалось, что у поставленной перед поездкой новой шине лопнул корд, и колесо разбортовалось. Хорошо, что колесо разбортовалось именно в этот момент, а не в другой, более сложный. И еще один случай, в назидание мне и читающему. В Закорпатье  перед небольшим затяжным подъемом я решил обогнать грузовичок. Впереди, вдалеке, навстречу с уклона спускалась легковушка  ГАЗ – 69. Не успел я закончить обгон, как увидел, что на большой скорости легковушка идёт мне навстречу, лоб в лоб. Пришлось мне досрочно свернуть вправо,  на полосу идущего сзади грузовичка. Послышался лёгкий удар по заднему крылу, и грузовик исчез из поля обзора зеркала заднего вида. Я ,притормаживая машину, остановился на обочине и рассматриваю отметины на заднем крыле. Водитель грузовика подъехал поближе, и давай меня отчитывать в грубой форме.  Мне к счастью, пришлось только извиняться и благодарить его.

         Всё это время мой штурман, Мария, сидела на своём месте и спокойно мысленно прокладывала наш дальнейший маршрут. До сих пор по этому случаю от неё я не слышал ни одного упрёка. Этот случай мы стерли из своей памяти навсегда.

        В 2009 году я и старшая дочь Тамара  ехали на такси из госпиталя в Подольске до нашего городка. Тамара меня сопровождала. (Случилось несчастье, через день Тамара трагически погибла на платформе в Филях). Таксист всю дорогу рассказывал о местных достопримечательностях, размахивая правой рукой, как дирижёр палочкой, так что с заднего сидения мне плохо просматривалась дорога впереди. Что он делал при этом левой рукой и как он управлял машиной, и совершал, манёвры по дороге я не видел. Всю дорогу, я, волновался,  переживал и думал, как бы чувствовала себя Мария, проехав рядом с ним целый день. Я так за час в пути очень устал.  После случая с обгоном еще было несколько опасных случаев. Ни по одному дорожному происшествию Мария не сделала мне ни единого замечания. На всех наших поездках Мария мысленно сидела за рулем, и  так же, как и я читала дорожные знаки, волновалась и переживала, а может быть и больше, чем я.  При всём при этом, она еще, и не позволяла мне, уснуть за рулем. Так мы проехали вместе путь, равный восьми оборотам вокруг Земли по экватору. Как говорится, старость не радость, нам уже стало трудно заниматься огородом, мы передали его в собственность дочери Людмиле Воропаевой. Недавно нас навестила умница, красавица, внучка Мария  Александровна Воропаева. 29 декабря ей исполнится двадцать два года. В следующем году она закончит Московский медицинский институт.               

            Сегодня, накануне нашей бриллиантовой свадьбы, 12 сентября, я могу с уверенностью сказать, что, прожив совместно 60 лет, Каршина-Барановская Мария Дмитриевна совершила настоящий подвиг.