Мемуары мужа Сергея Ивановича

ДО 13 ЛЕТ. Часть первая
У нас речка протекала за огородами, противоположный берег был по круче и там были все строения совхоза (отделение №2). Летом в жару речка - ручей, но там где по весне разрывало плотину (а это бывало каждый год) вымывало яму. Для нас детей была возможность купаться, вода становилась мутной, но нам удовольствие это не портило.
     Наш огород был нижний и последний по течению, мы заходили в воду по колено и шли, ощупывая дно в верх по речке. Там, где в глиняном дне были ямки по глубже, в тине можно было найти штучки половодьем вымытые. Их несло, и в ямку заваливались - монеты (я их во сне находил уже взрослым много раз), патроны отдельно и в винтовочных обоймах по 5, шпоры, непонятные железки для детей. Находили винтовочные затворы, штыки и один раз лимонку - гранату, конечно взорвали в костре… Один раз я сунул руку в отверстие в берегу, а там досточки полу сгнившие и за ними обоймы патронные целый ящик… Конечно, хвастаться стал, постарше пацаны меня отвлекли и больше я этот ящик не видел. Монеты большей частью были царские - большие - они снились по чему то, и маленькие с не понятными картинками - узорами, и они также исчезали, не знай куда. Это конечно, ребята постарше по умней выманивали.
 Один раз маме принёс медную двушку, она из неё сама себе кольцо сделала - оно у меня сейчас храниться. И так быстро она его выковала на крыльце - пробила дырку, туда вставила кончик напильника и стала, покатывая монетку расширять отверстие ударами молоточка по напильнику. Она сказала, что так в деревне у них многие делали раньше кольца. Мой старший брат мне через много лет сказал, что монетки появлялись в тот год, когда плотину прорывало ближе к огородам, там летом заболачивалось обычно под плотиной.
 А про военные находки я уже взрослый, сочетая разные факты, понял, что был бой во время Гражданской войны и на обрывистом берегу солдаты лежали как в окопе - вернее всего "белые", по ходу наступления красных судя. Надо учесть, в то время там не было населённого пункта.  Земли эти обрабатывались по деду Романовыми - дядьями и братьями - семья была многочисленная. В Отечественную полегли все братья деда.
 Мама рассказывала: "Мужики собрали убитых и закопали. Место это в конце 50 -х оказалось под свинарником, построенным совхозом. Рядом с весовой (весы машины с хлебом взвешивать). Так в этом свинарнике, проходили чудеса во время ночных дежурств. Один раз сумасшедшая женщина с растрёпанными волосами, сверкающими глазами, открывала загородки выпуская свиней. Другой, солдаты шли строем по проходу."
Так вот на этой речке, вначале теперь существующего посёлка "Первомайский" был колодец - его мама называла "Дедов колодец". Михайло Романов и его семья жили в трёх километрах от этого места, в Батраковке. Один из братьёв был партийным в городе, и перед коллективизацией, после заседания по этому вопросу, прискакал ночью и предупредил: «Как приедут агитировать, всё отдайте в колхоз, шутить не будут!». Семья живой силой не пострадала..
 А посёлок образовался как "Милицейский" - сосланными после лагерей заселялся, теми кому не куда было возвращаться и средств на это не было. Строили для них бараки - и где работать - свинарники, конюшню, мельницу, кузню, школу для детей - начальную - в ней оказался мой отец (не ссыльный, судьба привела), где то в 1954-55г. -преподавал сразу (одновременно) 4-ём классам (в классе и один ученик мог быть) и жил при ней. Много жило в землянках, рыли в обрывистом берегу…
 И из соседних деревень местные на работу перебирались, и моя мама с сыном (моим старшим братом) в землянке оказалась, где-то в 1953, да пришлось взять 2 -х младших сестёр и братика. Из-за них то ей и пришлось бросить мужа (он не захотел оставить город, хорошую работу) - дети остались одни.
 Получилось так: когда она летом была в гостях у своих родителей её маму у радио убило молнией (внук Борис был на руках и не пострадал). А отец мамы, через некоторое время ушёл к молодой, и дети остались сами по себе (от 13 до 9 лет). Родители мои познакомились, в землянке я и родился. К зиме совхоз построил деревянный дом на 4 комнаты(у каждой свой выход на улицу и печка), одну выделили нам, но у зоотехника в семье тоже родилась дочь и он вселился первым, так и жили всю зиму две семьи с младенцами, мой сводный брат и мамины брат и сёстры. Потом председатель совхоза сделал моей маме чистый паспорт и мои родители расписались, сфотографировались с нами в городе – это первое наше семейное фото. Родители сидят красивые, я 2- 3 года, на руках отца, Борьке около 8, у мамы волнистые чёрные волосы, белая блузка, чёрный лакированный поясок, брошь в виде жёлтого листочка с гроздью прозрачных сверкающих камешков(я любил её разглядывать, пока камешки в ней не растерялись), у папы фуражка на голове, лысину прикрывает. Кольцо мама носила самодельное, золотое купили уже после постройки своего дома через 20 лет.
Продолжу про речку. Это Башкирия - весна, так весна - солнце греет, сосульки хрустальные, ручьи текут, каждая щепка - кораблик - бежишь за ним, запруду делаешь, сначала из снега… через несколько дней из земли. Домой приходишь мокрый, грязный - бедная мама… Речка наполняется водой - поверх льда, он ещё не растаял - идешь в сапогах как по дороге - лёд чистый, под ним пузыри воздушные играют, струи закручиваются, а снег по берегам и не выйдешь в любом месте - приключение первопроходца! Лёд взламывается, речка превращается в бурную реку - половодье, льдины несутся, на берега наползают, под их нагромождением, когда вода отступает, как в сказочной пещере! А во время ледохода, по льдинам несущимся - смелые, рисковые мальчишки прыгают с одной большой на другую, и на берег - герой! Плотину нашу всегда прорывало - водопадом из пруда вода уходит! – лёд, вокруг его исхода не крепкий уже… Мой двоюродный брат Сашка(лет 7) провалился и его подо льдом вынесло в обвал водопада, закружило в пене размытой ямы! Его вытащили, и это произошло так быстро, он даже не заболел… Когда вода большая ушла, я (лет 8) в этой вымоине решил сапоги пучком травы помыть, кувырнулся, был в ватном пальто и совершенно не способен выбраться сам, мой двоюродный брат (каскадёр) за воротник меня вытащил, я проболел долго…
Зимой наш пруд бывал прекрасен, ночной мороз в безветрие (в Питере не бывает) превращал его поверхность в стекло. Шайба летит, звенит, с одного берега до другого... Глядишь сквозь него, весь подводный мир твой - какие то дафнии дрыгаются, жучки не понятные, водоросли… рыбёшки. Воздушные пузыри подо льдом образуются, гвоздём пробьёшь и поджигаешь – горит синим пламенем! Коньки были в основном деревянные, железом обшитые снизу. Сыромятным ремешком к валенкам и поехал – барахло конечно… Толик Воробьёв, товарищ мой, упал и затылком ударился. Ослеп… его бабушка (родителей у него не было почему то) звала нас к нему, он дома был, не выходил – посидишь, скучно, говорить не знаешь как… Потом его на операцию увезли и он там умер – первая смерть близкая.
 И следующим летом, как раз под его домом (он на берегу стоял) купаться собрались с младшим братом другого моего товарища Кольки Снетко. Я его спрашиваю: «плавать умеешь?». «Да». Полезли, а он тонуть стал, я вытаскивать его; он меня схапал в истерике по рукам – всё… рук нет, носочком обрыв дна чувствую, и ничего не могу сделать… Мужик проходил вовремя, вытащил нас. «Весёлый» этого мальчишку дразнили – соответствовал!
 Два случая выживаемости рыбки, из нашего пруда, продемонстрировали. В мороз, старший брат Борис, наловил из проруби ковшом рыбы и она сразу замёрзла в ледяной ком. Дома в раковине серебряные, сверкающие, оттаявшие рыбки запрыгали фейерверком – сильнейшее впечатление детства! Другой случай был летом в жару, высохший пруд напоминал пустыню с растрескавшейся поверхностью. Мы с ребятами вынули несколько кормухов, и в не до высохшем до камня иле обнаружились живые рыбёшки!
  Зимой, мои родители пошли в кино через пруд, его за несло вьюгой, а тропа была. Мама спросила: «Деньги не забыл?». Отец полез в карман проверять, вытащил 25 рублей и их у него вырвало порывом ветра.. Большие деньги были для нас, и родители больше в кино не ходили.. Пруд у нас был как площадь в городе. На этом берегу ново построенные дома, магазинчик, в другом, обрывистом, остатки землянок, над ними дальше: клуб, школа, контора, баня общественная, барак многоквартирный(смешно, конечно комнатный),ещё дальше свинарники, мельница механическая - таинственное дух этажное (единственное в посёлке) здание с огромным количеством голубей, конный двор и кузница чёрная с горном, углем, огнём! Рядом с ней четыре столба с широкими, мощными ремнями между ними – свое образный подъёмник для подковывания лошадей. И площадка с сельскохозяйственной техникой, полазили мы по ней! Был дом странной постройки, там жил бывший москвич Сергей Сергеич, в честь него меня и назвали, хороший был человек, как родители говорили. Я маленьким был, когда его видел, с отцом к нему приходили валенки белые мне подшить. Он был специалист и добрый человек, кем он был до ссылки не знаю. Об этом в то время, при детях не говорили, мало ли где проболтаемся.. У нас в посёлке жили и прибалты (мой друг Артур), потом уехали на родину. И немцы (Шпрингер – ученик был у отца, самый ужасный из всех учеников, за его жизнь!) Много украинцев. И конечно, башкиры и татары. Для нас детей, национальностей не существовало. Мои друзья: Риф, Зариф, Залифа Гимрановы, Танзиля, Шамгун Сулейманов, Тимур, Коля Снетко, Толик Лобанов, Толик Мусин, Надя Лихман, Сашка Деркач, Нина Шерстнёва, Зоя Марданова и другие..

Продолжу про речку. Выше нашего посёлка по речке в 3 километрах, была раньше деревня Сарты и Батраковка по разным берегам. Мама моя родилась в Батраковке, от дочки бывшей местной помещицы Евдокимовой, Екатерины и крестьянина Александра Васильевича(Михаил - старший брат Василия) Романова – после революции так получалось.. Вот в доме(как в Тригорском у Осиповых, чуток поменьше) этой помещицы была школа, вся в зарослях сирени, в которой я учился с 5 го класса. Летом пешком ходили, иной раз в стог соломы залезешь поспишь, поболтаешь с товарищами и домой. А зимой, в санном домике к трактору гусеничному прицепленному, возили нас туда. Обратно пешком. Врезалось в память, как я книжку под лед топил в проруби – в классе стоял шкаф с книгами, я руку между стеной и им просунул, книжку зацепил, вытащил и спрятал. Домой иду, что будет думаю, отец увидит, позорища какая.. В прорубь засунул, под лёд – прозрачный и видно её.. Так и ушёл, голый вор -  униженным. И зачем она мне была нужна? Инстинкт какой то.. добытчика.
По среди дороги в школу, был мощный нефтепровод, когда его строили, по этим трубам внутри, мы на велосипедах детских ездили. Так вот, его как то зимой прорвало, у речки как раз, и нефть пошла по её руслу, по снегу и льду, мимо огородов посёлка нашего и дальше. Зажгли её конечно, огонь, чёрный дым огромный, а вот беды в деревне не было как то.
Это «дальше», куда речка текла, были «пески», «бур колодец», деревня Баскаково в 6 километрах от нас, где наша речушка соединялась с речкой с «названием» Кармасан – туда мы ходили рыбачить, на омут в основном.
Пески! Километра 2 идти.. Но для нас, ровного поля жителей, вид был необычен – ковыли под ветром волнами. Наш берег становился крутым, возвышенным, там песок брали для печей, строительства домашнего, дикий край для нас. Там граница проходила между совхозами и районами административная, дороги заканчивались.. С этого песчаного берега болото кочкастое с куликами постоянно зовущими, пиликающими открывалось - какое то чувство тоски с детства с ним связано, и русло речки нашей зарослями камыша заросшее. Песок, болото, камыши выше головы – все удивительно! Прыгали, лазили, в камышах бродили.. А от увиденных там лилий и кувшинок в голове появилось место, где потом окажутся слова: чистый, нежный, цвет, - запах кувшинок для меня и сейчас самый любимый. Кувшинками у нас назывались жёлтые цветы – кубышки по научному, лилиями – белые (нимфеи, «одолень трава»). Девочек водили туда, цветами прельщать ..
Бур колодец! Там, когда то пробурили скважину, провели к нам водопровод с колонками – проработал не долго, зиму не вынес морозную. Трубы были смешные Хрущьёвские, из двух соединённых выгнутых половинок жести. Может не мороз виноват, а трубы сплюснулись, но водопровода у нас больше не было.. Когда траншеи выкопанные были, меня бычок молодой туда сбросил, за пырял. А скважина так и функционировала – холодная, железистая – пол дороги до рыбалки.
Дальше речка растворялась в не проходимых зарослях тальника и окошках озёрок. Озерца маленькие, но чудо из чудес! Проберёшься по корням, топи – видишь под тобой, под тем где ты стоишь, вода чистейшая, кристальная – пиявки жирные плавают, щурята, водоросли таинственные! О том, что б рыбачить речи нет – выбраться бы..
И дальше дикие заросли вдоль речки нашей, уже не речки, а не знай что! – до самого Баскаково. И какой там божественный, ароматный воздух в поле вдоль зарослей! Заливные луга, наверное, называются. Травы не обычные растут.. На том берегу, не видимом и не когда не посещаемом отсюда, с нашего берега, а только из далека, с тыла если приблизится – по моим воспоминаниям два озера вдоль этих зарослей идут – правильной прямоугольной формы, вытянутые - но тоже не доступные.. Мне кажется сейчас, что это озёра «баскака» были в древние времена..
Часть вторая.
Но потом ходить на Кармасан, на рыбалку, стали по другому берегу речки, через поля – прямее на омут. Омут, у нас – это крутой изгиб реки, вытекающей из под нависших деревьев в высокий заросший берег и отбрасываемая им перекатом по мелким камушкам и песку прозрачными струями. Для нас это было, как другим Гоа сейчас – экзотика! Песчаная отмель, ракушки, цветная галька, косогор песчаный – чистая вода! Надо учесть, наш поселок на чернозёме, ни песка, ни камешков. Он был глубок – омут. На перекате пескари резвились, ниже место было, где только ерши клевали, а так краснопёрка, окуньки, голавлики, бакля попадались. В омуте вспрыгивали рыбёшки, кто то крупный их гонял. Туман над поверхностью - звуки от всплесков воды, журчание переката, голоса – всё необычно. Мой старший брат Борис, ловил один раз из зарослей под крутым берегом – клюнуло, и он вытащил большущую змею, напугался – бросил удочку и бежать. Дома отец объяснил – угорь был! Змеи почему то у нас не водились в округе. Рыбаки мы были конечно смешные, не опытные.. по мелочи! На кукан (на ивовую веточку под жабры насаживали и в глину втыкали, что б в воде были) или два наловишь и хорошо, крапивой переложишь в сумке и лопухом, и домой – уставшие, на солнце целый день. Перекус -сало, яичко, хлеб перед уходом и плетёмся, не до красот.. Один раз, мой младший двоюродный брат Петька, оказался у посёлка раньше нас, мы отдохнуть в овражке залегли, и надо было ему, моего отца встретить.. Он спросил: « Где Сергей?». Мозгов хватило сказать: « Утонул!». Папе плохо стало, мы показались во время, а он не мог понять - толи мы пошутили, толи Петька дитё не разумное.. Долго вспоминалось это.
 На рыбалку, я с мамой первый раз ходил, в Баскаково, меня брат не брал - маленький ещё, лет пять, шесть возится со мной, да далеко идти, а как он рассказывал, – мне очень хотелось тоже – «по рыбачить»! Ну она мою мечту осуществила – пол дня туда шли! Дождь начался, намокли, попросили крыши у местного учителя, он пустил в школу, там и переночевали, померзли мокрые.. Утром, после долгого дождя, берега глинистые, скользкие – мест, где рыбачить мама не знала. На маялись лазамши, удочки закинули, ни чего не поймали, и счастливые домой пошли. Охотку рыбачить, на долго мне сбили.
 Ещё, по речке, первые сухие места по весне на косогорах образовывались, там мы и играли, на полянках с молодой травкой. Если кто видел, как по весне, впервые скотину выпускают на выпас, на волю, после зимнего заточения в сарае – особенно телят народившихся этой зимой – хвост трубой, бегом, взбрыкивая! Тот поймёт нашу радость! Праздник весны обычно начинался в Пасху, к этому времени по непролазной уличной грязи появлялись сухие кочки, по краю колеи, у забора бугорок – перепрыгивая по ним, можно было дойти до школы. Одевали туфли и с лёгкими ногами, не в сапогах! Не в пальто!
Мама сшила новые штаны, с карманами, из чёрного ситца, резинки с низу, и на поясе– праздник! Дали крашеное яйцо и дали мелочи, играть в чику. Яйцо проиграл разбиванием носиков, мелочь тоже. Кто играет, складывает мелочь по одной или две монете, как договорились, столбиком, гербом вверх. Потом решался вопрос кто кидает первый чику – шайбу металлическую, специально отлитая, свинцовая была обычно, чуть больше пятака. Расстояние определяли, и всё это конечно споры, чуть не до драк. Нужно разбить столбик монет, и те монеты что перевернулись твои, и следующий удар чикой, уже на коленках перед рассыпанными монетками тоже твой. Стараешся ударить монету по краешку, что б перевернуть её, а нет – бьёт другой по очереди. В начале игр вроде всё демократично, интересно и выигрываешь бывает.. Потом выявляется специалист, или диктатор, который в спорах подавляет всех и на его условиях проигрываешь. Игры теряют интерес и заканчиваются в этот сезон. Так вот про штаны – по ползал на коленках в игре, потом пошёл вдоль канавы промытой весенним ручьём, в русле вымытые из чернозёма камешки разноцветные, особенно мокрые они красивы, по собирал, по проваливался с бережка.. Репьёв и грязи с прошлогодних лопухов набрал.. Иду домой, полон ощущений, погулял на славу! Чем ближе дом, тем тяжелее шаг.. Вечером будут гости, и где твои новые штаны?.. – это вопрос мамы...! По моему, такие штаны шароварами назывались. У меня были любимые, из плотного, серого материала, с них по высыхании грязь хорошо с шелушить можно было. В школу пошёл, брюки появились, не так удобно, но «прилично». Мама и рубашки шила нам, а соседкам на заказ платья по выкройкам. У нас овечки были и шерсть своя. Мама пряла и вязала носки, безрукавки, варежки. Какой то осенью, с похолоданием, одевают меня на улицу, а я за лето так вырос, что и голова не проходит в любимую безрукавку, ахи и охи в семье!
А игры от года к году менялись, добавлялись, уходили. Мушка–клёк была, лапта, чижик, вышибала – с возрастом интересы менялись, и волейбол, и мяч пиннали. Из города приезжал к соседям спортсмен, показывал, как копьё кидать. Догонялки, прятки, вот прятаться уж было где, кругом сараи, сеновалы с душистым сеном. Помню, как родители говорили: «Раньше надо домой загонять!» Это я уснуть не мог, всю ночь бегал, дрыгался.. Игры были и вдохновлённые фильмами, что в клуб привозил киномеханик на своей инвалидной машинке, как в «Операция Ы». Волнения в клубе, время вышло -кина нет, шли парни искать -вытаскивали и толкали после дождя в нашем чернозёме. Мы, дети, перед экраном, или за ним валялись, возились – боролись, бывало и без билетов как то пробирались. На следующий день после «Трёх мушкетёров» сабли, шпаги делали из палок, проволоки и вперёд, кто Атос, кто Дартаньян, слава Богу глаз не по выкалывали.. Взрослые, пробки на шпаги проволочные одевали. После «Седьмого приключения Синдбада» лук мощный стали строить на сарае, стрела - лопата штыковая – летела.. с крыши сарая до земли. А мы с братом двоюродным, большими ножами сражались, щиты – тарелки-блюда их алюминия узорчатые – как в кино! Ножи затупили, блюда изрубили, как пальцы целы остались? У меня сейчас дома, такое целое стоит на буфете, в память храню.
 От фильма ли, книги шпионской, был у меня бзик один. Отец загораживал огород горбылём, обрезки досок валялись. Дерево старое было - из которого доски на пилили, жучком под корой проточенные, мне было лет 7 и я этого не знал, не понимал. Я один обрезок поднял, рассмотрел, а там карта нашей деревни – река протекает, бараки!.. Думаю папка мой шпион! – врагам карту на рисовал.. Долго бродил я с этой «картой» в стрессе по лопухам, за деревней на пригорке сидел. Потом умаялся от таких мыслей, есть на верно захотел, к маме пришёл домой, ни-чего не сказал. На следующий день обострений не было, и всё забылось. И ещё против отца грех был. Он меня в школу будил по утрам: «Илё, вставайка!», трогал меня и я вставал. Усталость, недосып накапливался, и какая-то во мне ненависть возникла, мне захотелось развернуться и его ударить.. С рёвом плачущим встал, и жизнь пошла дальше своим чередом, таких желаний у меня больше не было.
Школа моя, в прямом смысле, до 4-го класса, прошла не заметно, не оставив следов. Помню у новой деревянной школы деревья сажали, как котята мыкались вокруг учительницы Надежды Андреевны и ям, которые не знай как и кто выкопал, саженцы с корнями наклоненные лежали.. И ужас, когда меня в пионеры принимать должны были, а я клятву пионера не выучил хорошо. Пока я болел, всех приняли, и я один перед классом мямлил. Ещё для меня невнятица и удар сознанию был с переходом письма с карандаша на перьевую ручку, я в классе аккуратней всех палочки и буковки писал и должен был удостоен первым перехода на ручку. Но оказалось, что мальчик не ходивший в школу, ногу он сломал на горке, дома выполнял работы лучше – и он первый! Были ещё работы в совхозе – переборка картошки в «буртах», уборка турнепса..
С 5-го по 8 класс мы учились в Сарт - Батраковской средней школе в 3-х километрах от нас. Там помнится случай, как старенькая учительница – ботаничка, с линейкой, плачем и руганью на меня набросилась, не разобравшись, или ей легче было на меня, излить свою ненависть к классу придурков. Я к ней относился хорошо и не мог её обижать, жалел её. Когда она к задним партам бегала разбираться и обернулась, я улыбался не знаю чему.. Ещё, меня один одноклассник головой в грудь с разбега ударил, я упал и дышать не мог некоторое время, потом легче стало, но запрягли лошадь и на санях домой отвезли. И позор мой, перед девочкой Лидой, которая мне нравилась, в этой школе случился. Школа вся была в зарослях сирени. Туалет – из досок на несколько дырок, без перегородок, и сидеть на корточках там, мне не захотелось, бумаги нет. В сирень, листиками.. и руки не помыл. На другой перемене возились, и я Лиде руку на волосы, голову положил. И она мне сказала: «Руки надо мыть!». Больше я к ней не подходил. Раньше, из-за неё, мы с Толиком Лобановым в раздор вошли - бороться, драться – повалил я его, а дальше бить надо, не смог, и ни кого, ни когда в жизни не ударил. А сыну досталось.. ремешком.. Был ещё в той школе молодой учитель, он восьмиклассникам рассказывал как с женщинами перемазаться кровью можно и когда что можно, и те не понимая, нам, меньшим - с пренебрежением передавали.
После 6-го класса, школу Сартовскую закрыли, и нам пришлось в 7-й класс оформляться в десятилетку, на Центральной усадьбе - там находилось управление нашего совхоза «Шемяк». Дорога дальняя, 5 километров в одну сторону. Пол дороги на подъём, вдоль посадки берёзовой папой с учениками посаженой. Дальше посадка смешанных деревьев, клёны, липы, акации и уже видна школа, и под склон, но ещё идти и идти. Классы большие, девчонки передние места занимают, и я на классной доске ни чего не видел. Обратно, когда доходишь до середины посадок, открывается вид на посёлок и дали, где Баскаково, Сарты, Кахновка, поля и посадки вдоль и по перёк, наша речка - для меня этот вид в памяти и сейчас сердце радует – Моя Родина! Учёба пошла на спад, как и здоровье. Помню, выписали какие то капли, витаминные наверно, отец дал их мне в школу, что б я перед выходом из школы выпил 10 капель. Выпил, по дороге ещё чуток, и так себя жалко было, какой я больной, что всё и выпил пока до дома дошёл.
Родители решили меня на постой не определять, жить к чужим людям, ближе к школе. Свои накопления, ещё заняли, и купили домик старенький ближе к городу, в деревне Жуково, на станции Авдон. Там десятилетняя школа в пяти минутах ходьбы от дома, куда я очень часто опаздывал.. , даже отца вызывали по этому поводу. А ему пришлось, с нашим переездом, дорабатывать до пенсии 5 лет в другой школе. Она находилась в 4-5 километрах от нас, в деревне Авдон. Он жил при школе опять, и так же один вёл 4 класса. Приходил к нам, домой, по воскресеньям, иногда мама ходила, что ни будь вкусненькое отнести. У него в школе бюстик Чапаева стоял, комдив там раненый в Гражданскую лежал.
Учёба моя стала поправляться, даже в 8 классе на олимпиаду по физике послали, но я ничего не смог решить (про журнал ,,Квант,, узнал позже). Там я встретил бывшего папиного ученика Рината Габбасова, он уже привозил своих учеников, потом я видел в научном журнале библиотечном, не помню физическом или математическом его статью, он уже был преподавателем в Белорусском университете. К моей гордости за отца, всегда были поздравительные открытки, что он получал от своих учеников. Помню от Лилии Каллимулиной.
Мой отец в жизни, школу ставил на первое место. Дрова заготавливал, ремонт, праздники устраивал в клубе с учениками.