Эпиляция

 Утро было обычным. Я подпрыгнул с постели, чтобы первым «захватить» ванную комнату. В планы входил душ, а мужчины обычно в душе и… Ну и, конечно, чистка своих и странным образом размножающихся искусственных зубов, а также бритьё. После душа, обмотав нижнюю часть туловища полотенцем, я выдавил пену на ладонь и начал обильно наносить её на лицо уже не юного, но ещё не древнего мужчины. Что-то тихонько поскреблось в закрытую дверь. Животные?
         - Папа Андрюша, пусти… я писать хочу, - сонным голосом промямлила Женька, бодая лбом дверь в ванную.
     Я щёлкнул задвижкой, и в совмещённый санузел с закрытыми глазами, шлёпая босыми ножками по кафелю,  вошла Женька. Всё так же, не открывая глаз, она подошла к унитазу, развернулась, сняла штанишки пижамы и усадила голую попу на унитаз. Размазывая пену по лицу, я старался не смотреть в её сторону, чтобы не смущать детёныша во время интимного процесса. Женька пожурчала секунд пять, потом тихонько пукнула и… опять пожурчала... Но меня смутила пауза. Я медленно повернулся в сторону унитаза и увидел странную картину. Женька неотрывно смотрела на мои ноги. Смотрела, смотрела… Потом встала с унитаза, подошла ближе, присела на корточки, продолжая пристально рассматривать мои голые ноги широко распахнутыми глазищами. А закончилось это тем, что ребёнок медленно – медленно протянул свою маленькую ручку и, крепко зажав между своими цепкими пальчиками самую длинную волосинку на моей ноге под коленкой, резко дёрнул…
          - Ай, бл… - не выдержал я, от неожиданности.
     А Женька, зажав в пальчиках вырванный волос, с криком недетского отчаяния побежала в спальню:
            - Мама, мама, ты это видела?
     Я рванул за ней, спрятался за дверью, прижался уже бритой правой щекой к дверному косяку и стал слушать.
            - Ма, смотри… - плаксивым голосом заныла Женька, поднеся к лицу Ксюши мою волосину.
            - Жень, я спать… Ой, что это? – с омерзением в голосе вскрикнула Ксюша, подскочив от неожиданности.
            - Волос. У него все ноги такие… Представляешь? – с безнадёгой в голосе спросила Женька.
            - Ну? – не понимая сути вопроса, отодвинулась подальше от Женьки её мама.
            - Я всё знаю, мамочка. Дети должны быть похожи на своих родителей. Значит когда я выросту, буду похожа на вас. Это что же получается? У меня скоро такие же на ногах появятся?  Длинные и чёрные? - начала понемногу поскуливать Женька.
             - Ну не обязательно… - нерешительно начала успокаивать Ксюша, - может, пронесёт ещё.
             - А если – нет? Буду лохматая ходить? – уже в голос рыдала дочь, с ужасом представляя себе эту картину, - как дальше жить, мамочка?
      Ксюшка накрыла голову подушкой, сверху навернула одеяло и билась в истерике, вероятно не в силах оценить весь масштаб трагедии. А Женька лежала на кровати со спущенными до колен пижамными штанами и выла, глядя на потолок. Громко, жалобно и протяжно. Вот так они и лежали, дрыгая ногами от нахлынувших чувств, и фантазий, искренне обливаясь слезами. Одна от безысходности  и неумолимо надвигающейся трагедии, а вторая от счастья обладания такой не по годам взрослой дочери. К завтраку я надел длинные спортивные брюки, а рубашку застегнул на последнюю пуговицу. Эти две дурочки с красными глазами в мою сторону не смотрели. А когда Женька пошла с печальным видом собираться в свой детский сад, Ксюша, чуть слышно шепнула в мою сторону:
              - Эпиляция…
              - Эвакуация? Не понял… - прошептал я растерянно, прислушиваясь к всхлипываниям из спальни.
              - Эпиляция, Андрюша, только эпиляция!