Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 71

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


КСЕНДЗОВ ОСТРОВ

Приглашенные в 1539 году комиссары-межевики делили приозерные земли, очерчивая круг обитания лепельцев-лепунцев. Они «торили дорожку» новому собственнику, достоянием которого стало выигранное судебное дело и которого представлял подляшский воевода. Плебания, устроенная для нужд униатского костела Святой Троицы в Витебске, оказалась «под боком» у Ивана Сапеги, частного владельца и соседствовала с его приобретением - Белым.

Явившись с Запада, Сапеги внесли коренные перемены – можно сказать, «взорвали» край, с их появлением прагматический дух ворвался в доселе спокойную размеренную лепельскую жизнь. Мы покажем это на конкретных примерах ниже. А пока скажем, что мечты о солнечном городе, заложенные Кампанеллой, рассеились под напором капиталистической выгоды.   
 
Давайте перенесемся на 200 лет вперед и посмотрим, что произошло после размежевания на озере, после образования межи между сапеговским - частным владением и церковным братством в виде лепельской плебании.

Поможет нам в этом исторический документ, недавно обнаруженный среди рукописей библиотечного фонда Академии наук Литвы. Материал уникальный, можно сказать, эпохальный, так как вобрал в себя «послелитовский» период - время Речи Посполитой (интересно, что в слове «посполитая» присутствует намек на очевидность: «после литвы»). Как известно, через 30 лет после визита подляшского воеводы на лепельский берег, в 1569 году, Великое княжество Литовское обрело новую форму существования - форму унии, то есть единения с Короной, Королевством Польским.

Найденный документ называется визитация – то есть, инспекция церковного хозяйства. Ее осуществил в 1782 году полоцкий декан (окружной викарий) – доверенное лицо виленского бискупа Игнатия Масальского.

Сразу скажем, что речь шла о части религиозного обустройства. Вся лепельская округа принадлежала «паненкам святомихальским виленским бернардинкам» (они упоминаются в тексте). А визитация охватывала костельное хозяйство в центре – «месте Лепль» и восточное побережье озера, где костел получил дар: земельный надел от Сапеги, канцлера Великого княжества Литовского. Лев Иванович в 1604 году оформил часть своей собственности на католический храм под титулом Святого Казимира. Король Сигизмунд III Ваза 8 июня 1606 года утвердил приобретение - фундуш.

Отметим, что инициатива Сапеги укладывалась в его жизненные постулаты – он к тому времени определился с религиозными принципами, трижды сменив веру. 

Как бы подтверждая несомненность дарственного акта, автор визитации писал: «Фундуш имеется в архиве».

Не будем сомневаться и мы. Итак, что же зафиксировал декан – представитель бискупства в 1782 году (кстати, в период деления Речи Посполитой, часть ее в то время уже отошла Российской империи)?

Расшифровал рукописный текст и изложил доступным языком белорусский ученый Вячеслав Носевич. Привожу суть.

Начнем с костела. Его в то время не было. Он сгорел. Костел Святого Казимира сгорел в 1779 году, в сентябре, и получалось так, что прошло уже три года, а новый не строился. Не было денег?

Службы велись в уцелевшем сарае, где сохранились три алтаря. Один из них – знаменательный - устроенный в 1767 году Антонием Гущей, стародубским подчашим, с обязательством содержать капеллана (помощника священника) и проводить две мессы в неделю – по средам и субботам.

Функции плебана исполнял ксендз Антоний Томашевич, переведенный из Волковысского повета. Он сменил Станислава Унгерна. Томашевичу было 46 лет, сан приобрел, будучи иезуитом.

Рядом со сгоревшим костелом - напротив сарая (шопы) – располагалась плебания. Деревянная, десять саженей в длину и шесть в ширину, она подробно описана, и вызывает аналогию с «домом приездов», обрисованным нами в одном из предыдущих материалов – где говорилось о первоначальном религиозном образовании: для витебской церкви Святой Троицы. Тут тоже был отдельный домик для гостей: белая изба с коморой в три окна, сенями и пекарней (надо полагать, кухней), с «кафляной» печью и комином. В то время, при перемещениях на лошадях, не обойтись было без конюшни (стаенки), и она считалась «новопостроенной», была крыта дранкой. 

Поясним, что плебания и сгоревший костел – это «место Лепль», правостороннее побережье Уллы: где сейчас центральная часть современного города. Там же плебании принадлежали пляцы – отдельные земельные участки. Но использовать их костел не мог: о причинах будем говорить далее. Пока отметим примечательную вещь: «город, поставленный литовскими людьми», вбирал пространство, и земли не хватало. Костельские пляцы предназначались для школы, шпиталя и огородов, но волочная помера, устроенная Сфорцей, вылилась в чересполосицу, и мещане строили дворы, заселяя свободные участки.

Как видим, Флорентийская уния осталась декларацией. Идеи, заложенные королем Александром – строить жизнь, утверждая принципы веры и обогащая души верующих, независимо от характера поклонения, не реализовались. Мир повернулся в прагматическую сторону. Сближение с Западом превратило «послелитовское» государство в разряд светских, где доминировал капитализм.

Над озером висел туман - конфликты сотрясали побережье. Земля была распределена, и собственники «дрались» за передел. Документ зафиксировал тяжбы со смежными владельцами, в том числе с близкими по духу святомихальскими бернардинками. В разряд неподеленных попали мельница на Уле и сеножать Кулбы. Многие годы длилось судебное разбирательство, начиная с подкоморского декрета 1766 года.

Ясно, что трения возникали из-за нарушения границ владений. Священнослужители уже ничем не отличались от обычных землепользователей. Школа после пожара не строилась. И только благодаря органисту пану Корзуну часть детей училась – он организовал класс в своем доме. Да впередсмотрящие «жиды» (так в тексте) заботились о своем подрастающем поколении: для еврейских детей школа действовала.

У костела была земля – в виде фольварочного хозяйства, но использовалась она совсем не так, как рисовалось Кампанелле, королю Александру и, наверное, Сапегам.

Фольварк располагался за рекой – за Уллой, на расстоянии полмили от святилища. Миля - литовская мера длины, ничего не значащая в сравнении с английской. Она равнялась примерно девяти километрам, значит полмили будет 4-5 километров.

Фольварк назывался Белым, занимая отчасти восточный сектор приозерья. И сейчас там «посевы» с корнем «бель» - Беленица, Белоозерный. И даже целый озерный сегмент, в виде водоема-залива, носит название Белое. Его можно увидеть, минуя Лепель, по дороге на Витебск или Полоцк.

Там же - полуостров, занятый в настоящее время пансионатом «Лодэ». В обиходе тот «архипелаг» называют Ксендзовым островом. Перешеек, действительно, очень узкий, а континент, «вдавленный» в озеро и омытый со всех сторон, с виду как остров.

Теперь понятно, почему его назвали Ксендзовым. Повторимся, изначально там было Белое. То ли это Белое (Бяла), выделенное Сапегам по суду в 1533-м году, пока неизвестно. Первоначальная Бяла, которую межевали королевские комиссары в 1539-м году, могла находиться в другом месте.

Комментирует белорусский ученый Вячеслав Носевич: «Сапега не дарил костелу готовый фольварк, иначе он был бы указан в фундушевом акте. Его освоили позже, назвав по имени озера, к которому привязали. Видеть в нем старый двор Белое преждевременно. Таких дворов могло быть несколько на Лепельском озере. В 1599 году Лев Сапега писал о трех частях Белого».

Фольварк Белое граничил с Лепелями (так в тексте) «панен свято-михальских виленских» на юго-западе. На севере его оттеняли Завидичи пана Свяцкого, ротмистра оршанского (обратим внимание, что не Кусцинского, имя которого мы привыкли связывать с Завидичами). Восточнее лежали две деревни: Усовики Мосаржского имения и Сукневщизна пана Пржесецкого, чашника полоцкого. Усовики названы «по-иезуитские», что означает «были иезуитские». Таковыми они были с времен Батория – с 1584 года, а в 1773 году орден был упразднен, и новый владелец распоряжался поселением.

«В одном обрубе» с фольварком, то есть на одной территории, лежала деревня Лядно, и этот «дуэт» вполне устраивал плебанию. «Замен не надо», - расписывался декан.

Далее визитарь подробно описывал фольварочный фундуш. «Длина плебанского участка – миля, ширина – полмили, а кое-где и меньше». Озер собственных два, Белое и Лядно, плюс пруд один, заросший, но все они, жаловался священнослужитель, безрыбные. Наверное, лукавил, ибо в другом месте сообщал, что «сети неводовой с каждой оседлой полуволоки по три сажени отдавать должны». По фундушу, плебания имела еще «вступ в озеро Бобрицу», но всем озером владел другой собственник, и возникали трения. Приозерные территории использовались как сеножати – с них набиралось не более 80 возов корма.

Была земля, пригодная под расчистку, но сколько ее, замечал визитарь, неизвестно: не меряна. Лес годился только на дрова.

В целом фольварку досталось 30 волок земли, без учета лесов и болот.

Ориентировочно центральная фольварочная усадьба располагалась на берегу озера. Представляла она белое помещение - тоже на три окна, и тоже с кафельной печью и комином. При входе налево, в два маленьких окошка, были устроены алькерчик и еще одна комнатка, с малой печкой. В избе была дверь в склеп, а при нем – пекарня: старая, сбоку еще одна изба (истобка) для урядника, тоже на два окна и кирпичной печью. С другой стороны помещения - варивня (кухня), с печью пекарской.

Хозяйство включало в себя зернохранилище, двухэтажное, новое, «дверь к нему на завесах железных с замком навесным». Напротив жилой постройки располагались возовница и конюшня - под общей крышей, 3 старых амбара (свиренка) для зерна. Хлевов больших было 3, меньших - 4. Ближе к озеру «гумнишко», где внизу ток с осетью (овином) – «старый».

Весь фольварк был обнесен забором – «плотом огорожен».  Там же, над озером, «с приезду от деревни Лядно, по правой руке» отмечался «броварок» (винокурня либо пивоварня). Зачем католической плебании питейное заведение?

(Продолжение следует).

На снимке: титульный лист описания - своего рода визитная карточка Лепельского костела, плебании и фольварочного хозяйства (1782 год).


01.01/21