Нож с головой волка

 


- Тебе больно? – спросил Саша, увидев Светочкину закушенную губу.

Спросил участливо, даже ласково. Но, лучше бы он не спрашивал. С разочарованием обнаружил, что он своим злополучным вопросом сбил ее настроение. До его, неуместного вопроса Светочка, немного прищурив глаза, смотрела куда-то в потолок, на люстру. А услышав его слова, словно очнулась, спорхнула с люстры, вернулась в реальность. И поглядела на него так, словно ожидала увидеть рядом кого угодно. Может быть мужа? Но только не его 

-Давай, давай. Не отвлекайся, -  поторопила его Света.

Но он отвлекся. А коли отвлекся, так уж отвлекся. Он повернул голову, проверил, куда же она смотрела. Может быть, там видеокамера пристроена? Сейчас, в век высоких технологий, на люстре маленькую финтифлюшку пристроить - раз плюнуть. А комнату он, зайдя, не подумал осмотреть. А, как говорится, доверяй. Но проверяй. Сама же Светуля считает, что никому верить нельзя.  Хотя, если, например, она имеет в виду, что ему верить нельзя, так ради бога. Пусть не верит. Он и не скрывает, что все у него с нею проходяще. Суета сует.  Он на ее счет никаких планов не строит. И иллюзий не имеет.

А вот, что у нее на уме? Всяко может быть.  Он ее начальник. Если Светка такая же, как ее близкая подружка из планового отдела, Тома, так той палец в рот не клади.  Перед главным на цирлах ходила. Планировала раскрутить. Светка сама говорила. А главный-то - толстячок метр с кепкой. Но при деньгах и возможностях выше ее пропихнуть. Но видать у Томы что-то сорвалось. Никуда ее не пропихнули. Но вот на него, на Сашу, совсем не карлика и, вроде бы, приятно й наружности, Тома глаз не вострила.  Наверное, он по своим пропихным возможностям ниже ее интересов.  Хоть и начальник, да не Томиного полета. Не из тех, кого стоит раскручивать. Правда, он - Светкин   непосредственный начальник. Но когда начальник непосредственный, то в делах продвижения, чаще всего, фигура посредственная. Нужно надеяться, Светка понимает, что к чему, и насчет продвижения через постель планов не строит. И остается тешиться тем, что он ей просто нравится как мужчина.

Как бы там ни было, на люстре он не заметил никаких дополнительных приборов. Когда он встал и подошел к окну, Света еще нежилась в кровати.

- Отойди. «Не дай, бог, увидят», - произнесла приглушенным голосом:

Ее опасения его даже позабавили. Неужто она боится больше, чем он? Хотя, ей тоже нужно бояться не меньше, а может быть, и больше. Того же мужа. Он усмехнулся, подумав о себе и Свете: хороша парочка.

- Ничего смешного, - заметила Света.
- Кто увидит? – Саше напоследок хотелось выглядеть лихим.  На сегодня уже все завершилось. Пора сворачиваться.  Если не был для нее лих в постели, так хотя бы у окна показать себя бесстрашным, - Со двора тебя в кровати никак не увидишь. А чтобы из окон напротив, ну, тут подзорка нужна. И терпение.

- Да тише ты. Маринка говорит в доме у стен уши. Стены тонкие. Одно название, что кооперативный.  А соседи любопытные.
- Соседи всегда любопытные, - согласился он. Но, ты же сама говорила, что она тебя просила и почту вынимать, и свет включать, и на кухне потарахтеть, и бачок пару раз спустить, чтобы не догадались, что она уехала.
- Так, то я, а то ты. Мужчина в окне не должен появляться. Тем более, в таком виде. Трясешь своим хозяйством.
- Чего на меня смотреть?

Он посмотрел на нее, почти не прикрытую. Есть на что посмотреть. Соседи не отказались бы посмотреть на такое. А уж что до пируэтов на кровати, какие только что вытворяла эта женщина – тут тебе не сковородкой погреметь и не бачок спустить. Но, никто, нужно надеяться, про ее сегодняшние пируэты не узнает: ни ее муж, ни подруга Марина, ни соседи в этом доме, ни те, кто живет в доме напротив. А он грешный и неодетый никого не интересует.  Даже жену не особенно. Так что его жене о нем неодетом никак не прознать.

А подглядывать за Светиной подругой с какой стати?  Она, что звезда эстрады? Лично Саша то, что видел на фотографии на столе у ноутбука, так там ничего особенного. До Светки, как до Луны. А если ради нее какой-нибудь ее сосед-извращенец в доме напротив настраивает оптику, так это ее проблемы.

- Соседи всегда любопытные. А у них в доме сверхлюбопытные, - продолжала Света, - Тут же кооператив. Отгрохали прямо рядом с парком. Представляешь?  Квартиры куплены за бабки. За живые деньги. Никакие тебе не очередники, там, или передовики с орденами, или инвалиды труда. Элементарно за бабки. Как картошка. Представляешь?
- Представляю, - улыбнулся Саша.
- Что ты представляешь? Представляешь, что такое на квартиру накопить?
- Я -то копил.
- Ты - то копил. Ты сколько копил? А? Ты сам говорил, свою купил, когда старшая школу кончала. И где твоя квартира? В спальном районе. А у Маринки впритык к парку. Тихий центр. Все рядом. А она чуть меня старше. И одиночка. От мужа ушла. А у меня и муж - стаж какой-никакой, зарабатывает вроде. И все равно квартира – слезы. А тут– Эрмитаж. Развелась, ушла с дитем от мужа, и тут же эту резиденцию отхватила. И все включено. Под ключ. И окна, и сантехника. С голубой каемочкой. За какие такие красивые глаза?
- За какие? – улыбнулся Саша.
 - Она мне говорила, что случайно так попало. Мужик продавал, уезжал за границу навсегда.
- Еврей?
-Понятия не имею. Но Марина среди такого именно контингента крутится. Отъезжающих. Там такие попадаются, кого и пощипать не зазорно.
- Евреев, что ли?
- Почему обязательно евреев? Отъезжающих. Она в таможне работает.
- И может щипать? Но где таможня, а где квартира.

 Связи с евреями Сашу больше бы убедили в удачной покупке, чем связь с отъезжающими. Его старшая сестра была замужем за евреем. Не бедным, хотя прижимистым. С десяток лет назад они уехали.  Все что смогли продали. Что не смогли, государству оставили.  Саше не оставили даже фотографии на память. Тогда, он помнил, они тряслись от одного слова таможня. Правда, с тех пор правила отъезда изменились. Но Саша считал, что про кухню отъездов и бодунья с таможней, он хорошо знает.
   
- Какая там связь, не нашего ума дело, - сказала Света, - Но Маринка заливала, что купила горящую по дешевке. Какой-то паре срочно нужно было продать. Уезжали. Врала, конечно.  Она соврет – не дорого возьмет.

Хороши подруги, подумал Саша.  И кому в жизни проще, красивой Светке с нудной неприбыльной работой в его отделе, ютящейся в тесной квартире с детьми и законным непьющим мужем, приносящим зарплату, старающейся как-то найти возможность пересечься с   любовником, и возможно, не единственным. Или лучше этой вот самой Марине, не красавице, без мужа, но в хорошей упакованной и подозрительным образом купленной квартире с дорогими обоями и цветочками на окнах.  Сложный вопрос.  А отсюда следует один ответ: Светка на все сто права: верить никому нельзя.  Даже лучшая подруга лучшей подруге не во всем верит. И та которая цветочки приходит поливать, и та, которая доверяет ключи. Света, понятно, в Маринины сказки, про случайную удачную покупку квартиры не верит. А Марина ей верит, когда дает ключи, поливать цветочки? И тут Сашу прошиб озноб. А вдруг в квартире где-то скрытая камера? Вот будет весело! Он отошел от окна и стал пристально осматривать все углы. Ничего.

-  Это дело темное. Но не нашего ума, - продолжила Света, - Но и не соседей. Нам так не жить. Мы ведь не лезем к ней со своим любопытством. А они, мало что шикуют, так еще и лезут под матрасы. Понятно, почему.  Все тут одним миром мазаны. Крученые. Чуют за собой грешки. Вот и вынюхивают на всякий случай. Следят друг за другом. Каждого подозревают, присматриваются, прислушиваются. Маринка жалуется, никакой личной жизни.  Только кого закадрит – уже весь дом в курсе. К подъезду идет, как на голгофу. Со всех сторон рассмотрят. И с балконов, и с окон. На окна, замечала, со двора посматривают. Нервы на пределе. Она даже себе пугач купила на всякий случай.
- Может быть любуются.
- Чем там любоваться? Любоваться там нечем.  Хотя она, стерва, до мужиков охочая. Особенно до чужих. У подруг отбивает.
- Ты меня предупреждаешь?
-  Я тебя о другом предупреждаю, чтобы нас с тобой ненароком не засекли. Нам это вообще ни к чему.
 
Он подошел к книжному шкафу и, ожидая, когда Светка закончит свои сборы у зеркала, стал неторопливо осматривать корешки книжек. Скажи мне, какие книги ты читаешь, и я скажу кто ты. На полках - модные издания. Но, судя по корешкам, не читанные. От догадок, что же собой представляет эта Марина и на какие бабки она купила квартиру, его отвлек предмет, лежавший поверх книг.

- А это что такое?  -  спросил он. Света прекратила красить губы, посмотрела на то, что он держал в руках и пожала плечами.
- Не знаю. Мало ли.

Света, вполне понятно, не знала. Саша мог дать гарантию, про этот предмет мало что знает и хозяйка квартиры. Но он знал. Он знал, что хозяйка квартиры этому предмету никакая не хозяйка. Этот нож из слоновой кости с серебряной ручкой в виде головы волка он прекрасно помнил с самого детства. Он повернул нож и увидел знакомое черное тиснение на гравировке по кости, причудливо переплетенные буквы с завитушками. Те самые буквы. Первые буквы имени и фамилии или дедушкиного отца, или дедушкиного деда. Чьи конкретно, этого даже Сашина бабушка не знала.

Бабушка не любила вспоминать, какими ураганами гражданской войны прибило ее   к дедушке. Или дедушку к ней. Но Саша знал от бабушки, что этот нож - один из тех немногих предметов, что остался его дедушке от разбросанной, разоренной давней безжалостной войной семьи. Бабушка говорила, что след своих родных дедушка потерял. Долгое время даже искать след было опасно. По крайней мере, бабушке не привелось видеть никого из дедушкиной родни. Нож – то немногое, что осталось. Как память.

Дедушка погиб во время Отечественной войны. Раньше, чем Саша родился. Так что Саше о дедушке напоминали редкие фотографии и некоторые дедушкины вещи, которые бабушка хранила, как реликвии, до самой своей смерти. После смерти бабушки нож достался Сашиной маме. А потом мама отдала его, Сашиной сестре, когда та стала взрослой.

 Буквы на ноже, что он сейчас держал в руках, те же, что он помнил с детства. Прежде чем понял, что это переплетенные буквы, воспринимал их как загадочный замысловатый узор, как-то связанный с серебряной ручкой, изображающей оскалившегося волка. Он понял, что это буквы, только когда пошел в школу, и то после долгих маминых объяснений.

 Ошибки быть не может. Это тот самый нож, которым он, приезжая к бабушке в гости, играл, воображая себя солдатом. Тогда ему было обидно, что нож не настоящий. Бабушка объяснила, что это нож не для войны, не для фехтования, а для разрезания бумажных бумаг. Были очень давно такие времена, что для всяких канцелярских дел требовалось ровно разрезать лист бумаги. Вот таким не очень острым ножом и резали. И попутно бабушка рассказала, что слоновую кость добывают из бивней слонов.

 - Все! Я готова, - Света оторвала его от воспоминаний, - Выходим.  Ты первым и меня не жди. Выйдешь, и, если путь чистый, подойдешь к тем качелям на площадке и махнешь. Понял? Мне из окна видно. Я тебе махну в ответ. Увидел, что я твой знак заметила и линяй. Посмотри, ничего не оставил?
- Отпечатки пальцев.
- И отпечатки лучше стереть, - сказала она, - Нож положи на место, как лежал. Ты Маринку не знаешь. Это Шерлок Холмс. Сразу заметит. Она на таможне все насквозь видит.  Профессионал. И мужа своего профессионально застукала, прямо в кровати.

Саша шел к остановке и думал о том, что теперь остается достойно вернуться домой. Выглядеть так, чтобы жена ничего не заподозрила. Ну, слава богу, она не такая, чтобы принюхиваться.  А у него совещаний после работы достаточно.  Она привыкла.  А что до этой Марины - понятная история. Одинокие женщины отводят душу на цветах и путешествиях. А теперь умотала куда-то развеяться. С дочкой? Может быть и с дочкой. Или дочке не доверяет пустую квартиру. Может быть, оставила с бывшим мужем. Подруге поручила поливать цветы.

 Подруга же новой нагрузке только обрадовалась. Вспомнила, что у начальника в кабинете стоит несколько горшочков, которым, кстати именно она не дает завянуть.  Так п она не позволит пропадать ни Марининым цветам, ни себе. Это решение нужно довести до сведения начальника, то есть Саши. И Света зашла к нему в кабинет и все изложила очень доходчиво: растениям полезно, когда их поливают вдвоем.

 В Маринкиной квартире их роли менялись. Тут Света верховодила. Тут она звала его не как на службе Александром Николаевичем, а просто Сашей. Можно было бы поливать цветы хоть каждый день. Но цветам столько не нужно. Да и Светка - ужасная трусиха. Мужа боялась. Разговоров на службе боялась. Высчитывала дни, чтобы все было тики-тики по всем ее параметрам. Да и у Саши случаются совещания после работы. Не сидеть же Светке, его ожидаясь. А Саша и не рвался к ежедневной поливке.   

 Перед вторым появлением на конспиративной квартире Света заблаговременно проинструктировала его, действовавшего в первый раз слишком безрассудно, чего нельзя делать, а что можно. И все же вторым посещением она осталась не удовлетворена.  Настолько не удовлетворена, что даже огорченно спросила, что с ним случилось. Как подменили. Саша уверял, что все в порядке. И Света списала все на его производственные проблемы. На долгие выяснения у нее времени не было. Пора домой. Но Света почувствовала верно. Его подменили.


После первого визита к Марине Саша полазил по интернету, и во второй раз, вооруженный пока только теоретическими знаниями, ждал, когда Света потеряет бдительность. А она потеряла ее в ванной. В шикарной Маринкиной ванной, о которой ни в сказке сказать, ни пером написать. Даже пописать в унитаз такой снежной белизны страшно. Марина была, видно, аккуратисткой.  В такой ванной, совмещенной с туалетом. по словам Светы, хочется запереться и не писать, а стихи писать, и просить политического убежища. И это не единственное. В такой ванной так и подмывает отдаться. И удерживает от этого шага только отвратительная звукоизоляция. Но сразу после Светиного исчезновения в ванной у Саши в руках оказались слепки ключа от квартиры Марины. Света заперев входную дверь на ключ, его не вынимала.

 Зачем ему ключи? Он приличный человек. Он не собирался грабить квартиру. Он должен был вернуть дедушкин нож. Но рассказать Светке историю ножа и, как бы, взять ее в сообщницы и после этого просто реквизировать нож Саша не мог. Светке его проблемы не нужны.  Забрать нож тайком, чтобы Света не знала, он тоже не мог. Приедет Марина. Хватится ножа. И все претензии к лучшей подруге. Кому это надо?

Нет, мы пойдем другим путем, решил Саша.  Следующие пару вечеров он провел в гараже, орудуя надфилями. Пришлось вспомнить, как еще до института немного слесарничал на кроватном заводе.

Он вылизывал надфилями ключ, отдаваясь делу так, как давно не отдавался в супружеских делах. Он склонялся над зажатой в тисках заготовкой и думал: Марина поступила с одной стороны верно, а с другой - совершенно глупо. В ее двери он заметил два замка. Один посложнее, другой простой, с обыкновенным ключом. Простой ключ Марина вручила подруге. И уезжая, заперла дверь только на соответствующий замок.  Наверное, тайну сложного ключа побоялась доверить даже подруге. Попросила ее заходить периодически после работы, поливать цветы, вынимать почту, вечером включать свет, спускать бачок. Чтобы соседи не догадались, что хозяйка уехала. Ну и глупо.  Если кому за это время придет в голову открыть ее хату, так один простой замок легче открыть. Хотя, мастеру и два открыть недолго. Но все-таки возиться придется. С другой стороны, Марина поступила мудро.  Вот приходиться ему торопиться с ключом. Не успеешь подогнать, вернется хозяйка, станет запирать дверь на оба ключа – пиши пропало.

 И вот, ключ практически готов. Код замка в подъезде он помнил. Оставалось самое сложное и опасное -  ключ подогнать. Если сразу подойдет – великая удача. Но не станешь же стоя, у двери в парадном, подгонять ключ.  Саша поступил иначе.  На третье свидание он явился с набором надфилей.  Первым делом он должен был снова подобрать ключик к Свете, развеять ее сомнения, доказать, что его абсолютно не подменили. А потом уделить время и замку в двери.  И пока Светка балдела в ванной, он вынул из замочной скважины вставленный Светкой ключ и стал доводить свой экземпляр.  Времени не хватило.  Светка быстро помылась. Саша намекнул, почему бы четвертое свидание не сделать прямо завтра. Ему требовалось работать со Светой, как минимум, пока не заработает ключ

Ты чего таблеток заранее наглотался?  Еще на жену хватит, –шаловливо улыбнулась Света и сказала, что частые свидания вызовут подозрения, и на работе, и у ее мужа, и у его жены. И нужно сделать паузу в два-три дня.

  В другой раз он бы согласился. Но время уходило. Хозяйка квартиры могла вернуться раньше, чем он закончит работу. На четвертом свидании, как только Света ушла в ванную, он продолжил свое грязное дело. И вот уже близок, близок миг победы. Уже язычок замка стал лениво, неохотно отзываться, подобно человеку, приходящему в себя после обморока. Но, окончательного апофеоза не получилось. Света вышла из ванной раньше апофеоза. 

 И бог с ним. Теперь Света ему не нужна. Остались штрихи, которые он и со стороны парадной доделает. Завтра же. Но назавтра совещание затянулось. И это даже лучше. Дождь?  Нет ничего лучше плохой погоды. Люди без дела лишний раз из дома не выйдут. А он напялит капюшон рабочего плаща, - каждому начальнику выдали такой, чтобы ходили по объектам. И если даже его прихватят на попытке открыть чужую дверь, прикинется пьяным. Перепутал. Как в известном фильме.
 
 В парадном было пусто. Он в секунду поднялся к заветной двери на втором этаже.  Всунул ключ. Стал аккуратно проворачивать. Замок поддавался, сопротивляясь. Тут насилие – опасное дело. Ключ можно поломать. Он вынул ключ, смазал пастой, снова попробовал повернуть, снова вынул, увидел, где нужно допилить, достал надфиль, сделал несколько движений, снова попробовал провернуть ключ. И тут дверь открылась. За дверью стояла Марина в домашнем халате. Но в руке пистолет.

- Какие гости! – насмешливо произнесла хозяйка.
- О! – воскликнул Саша, изобразил недоумение, огляделся, - Я, наверное, домом ошибся.
- Наверное, - усмехнулась Марина, - Ну заходите. Гостем будете, - и так повела пистолетом, что у Саши не осталось выбора.

Он испугался. Может быть это тот пугач, о котором говорила Света. А может быть и настоящий. Кто же эту Марину знает. Пальни она в него -  все на ее стороне. Он на пороге ее двери. У него ключ, надфиля. Натуральный грабитель. И он проследовал в комнату под нацеленным на него дулом.

- Садитесь, устраивайтесь поуютнее, - сказала Марина, не сводя с него оружия. Вежливое приглашение диссонировало с ее стальным голосом, - Ну что?  Поговорим?
- О чем? – спросил Саша. Мозги лихорадочно работали. Пистолет или пугач? Ребенка в квартире нет. Вряд ли бы при ребенке она стала проделывать подобные штуки.

- Есть, о чем, - сурово произнесла Марина, -  Посидим, кино посмотрим. Откройте ноутбук.
 Саша подчинился командам хозяйки дома.  Засветился экран ноутбука. Он увидел себя и Свету. Все-таки в комнате была спрятана камера. Но она была, наверное, малого охвата. И не в спальне, а в гостиной, нацелена не на кровать, а на ее шкаф с книгами, где за какой-нибудь двойной стенкой, нужно думать, были спрятаны ценности. Так что, хоть он и Света в камеру то и дело попадали, и догадаться, чем они тут занимались, было можно, но, слава богу, это не был откровенный развратный отпад. В этой киношке между прочим было видно, как Саша, уже одетый, слава богу, долго крутит в руках нож с головой волка. Саша произвел в уме простые геометрические расчеты, скосил глаза. И теперь обнаружил глазок камеры.

 - Ну что будем делать? – спросила Марина, - Хороший у моей подруги приятель. Хороша подруга. Ничего не скажешь.
- Житейское дело, - сказал Саша.
- Житейское? А зачем ключ подгоняете?
- Вы мне понравились. На фото. Вот и …
-  Что-то вы странно начинаете. Для этого можно просто позвонить в дверь.
- Во мне ничего криминального, что вы там себе навоображали, нет, -   наконец признался Саша, - Мне нужно мое. Вашего не нужно.

И Саша рассказал Марине о ноже. И добавил, что, если на то пошло, неизвестно, кому еще хуже будет. Он сможет доказать факт незаконного присвоения чужой вещи, фамильной вещи, грубого должностного нарушения, за которое ее по головке не погладят. Так что лучше решить дело полюбовно.

- Полюбовно? – усмехнулась Марина, - В моей кровати кувыркались. А теперь полюбовно.
- С кем не бывает, дело житейское, - повторил Саша, - Отдайте мне нож, а я вам отдам ключ и разойдемся красиво. Забудем друг о друге.

Он встал, протянул руку с ключом. Марина наивно купилась на его жест доброй воли. Забыв на минуту про пистолет в руке, она протянула свободную за ключом. И тут Саше пришлось вспомнить, чему в молодости его учили в секции самбо. И в долю секунды он отобрал пистолет и прижал женщину к себе, чтобы не вздумала рыпаться. Слабая дамочка даже не помыслила вырываться. Саша дошел так, в обнимку с нею, сначала, до камеры. Потянулся рукой и вырвал с корнем своего коварного врага, потом дошел до ноутбука и вытащил флешку.
 
- Надеюсь, это все, - произнес он грозно, - Если окажется, что не все, придется наведаться снова. И тогда вам уже будет хуже, - не выпуская свою пленницу он, дошел до шкафа и достал свой нож, -   Таким ножом даже не зарежешь, - добавил Саша, - Ну все мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
- Разве мавр сделал свое дело? –  улыбнулась ему Марина.

 И, увидев ее улыбку, Саша только сейчас обнаружил, что не столько он обнимает ее, сколько она умудрилась развернуться в его тисках и прижаться к нему. И не намерена вырываться. 

Невысокую, суховатую Марину, конечно, не сравнить со Светкой. Вспомнилось Саше на единую минуту про Самсона и Далилу, про Юдифь. Вспомнил он бессмертные строки Грибоедова заученные со школы, «Когда в делах я от веселий прячусь, когда дурачиться дурачусь. Но смешивать два этих ремесла есть тьма охотников. Я не из их числа».  Вспомнились Саше Светкины слова, что Марина охоча отбивать кавалеров у своих подруг. Ну что же, отбывать, так отбивать. Посмотрим, что за отбивные получатся.

Он возвращался домой от Марины. На прощанье приглашала и завтра ее навестить. В это же время. В другие дни уже будет труднее. Она дочку от родителей из деревни заберет.  Но с другой стороны она работает по сменам. Так что бывает дома, когда дочка в школе. И, главное, пусть он не думает, что она такая развратная. Просто ее на это фильм подтолкнул, где он главным героем. А Света, она надеется, ее простит.

 Приходить завтра? Стоит ли приходить к женщине, у которой в доме скрытая камера и пугач.  Светка и тут не обманывала. И потом, со Светой этой таможеннице ну никак не сравниться. 

Весь следующий день он боролся с желанием пойти вечером к Марине. И с облегчением вздохнул, когда секретарша сообщила, что после работы у главного начнется совещание с подрядчиками.

 Несколько дней Александр Николаевич ждал, что Света принесет новости. Но новостей не было.  Наконец он сам спросил, не стоит ли наведаться на конспиративную хату.

- А поезд ушел. Марина вернулась.  Финита ля комедия. Я ей ключ отдала. - сказала Света. Сказал так обыденно, что Саша понял, Марина пока ей ничего не сказала.


 Елена Николаевна, женщина деловая и целеустремленная, своему супругу постоянно напоминала, что коли она добровольно и осознанно вышла замуж за еврея, и взвалила на свои хрупкие плечи ту же тяжкую ношу, которую ему выпало нести по факту рождения, то она по поводу выезда имеет такое же, если не большее, право голоса. Напоминала, напоминала, и, наконец, проела плешь. Достучалась. Они свалили.

Теперь, спустя с десяток лет после отъезда, она тихо осела в одной из благополучных малых стран объединенной Европы. С мужем, выполнившим свою роль, она без скандалов рассталась. Жила спокойно, скромно, но не бедствовала. И мужчины ее, умную и еще не совсем растратившую былую красоту, не забывали. Дети изредка навещали. Она и тут общалась с бывшими россиянами.  Пару раз приезжал и брат из России.  Остальное время она переписывалась с ним по интернет - почте. И вот увидела письмо от него.

Лена, ты рассказывала, как когда ты уезжала, таможенница у тебя отобрала дедушкин нож, - писал брат.

Елена Николаевна тут же вспомнила.  Молодая въедливая таможенница при досмотре вещей увидела нож и решительно отложила его в сторону.
 - Это нельзя.

Елена Николаевна была неприятно удивлена. Она ведь заранее исходила    экспертов, и те сказали, что ее нож, хоть и старый, но не являющийся художественной ценностью, не запрещен к вывозу. Они нож и не думали прятать среди вещей. Однако, наслышанные про таможенные свирепости, были готовы к любому исходу.  И вот нож не пропускают. Обидно. Но, нет, так нет. Они – люди предупрежденные. Их в аэропорту провожал брат мужа.

-  Раз нельзя, - сказала Елена Николаевна, -  Мы отдадим эту вещь  родственнику. Он нас провожает. 
- Это изымается в пользу государства, -  сказала таможенница.
- Как это? – попробовала удивиться и возмутиться Елена Николаевна.
- Так это! – глядя прямо ей в глаза своими строгими бесцветными глазами, сказала таможенница, -  Хотите неприятностей? Можем доставить.  Мы вас можем и задержать за вывоз ценностей.
 
Кто хотел неприятностей на таможне? И нож уплыл в неизвестную даль.

И вот память вернула давно забытое. Брат писал, что он увидел их старый фамильный нож в одной квартире, куда он попал совершенно случайно.  Нож там, не скажешь, что красовался на всеобщем обозрении, но и не был скрыт от глаз гостей.  Может быть, хозяйка хвасталась им, своим гостям. Правда Саше она им не хвасталась.  Но определенно, что нож у нее оказался совсем не случайно. Хозяйка квартиры работает в таможне. И, вполне возможно, это та самая особа, о которой ему говорила сестра. Она невысокая, сухощавая, белобрысая. И вот теперь, спустя много лет, сделав круг, нож вернулся к нему. И как только Лена посетит Россию, он ей нож отдаст.

 Елена Николаевна написала в ответ, что, по его описанию, дама похожа на ту. Что забрала нож. А нож уж пусть остается у него, раз он его добыл. Она его мысленно похоронила. Но как ему удалось вернуть нож? Она на себе познала хватку русских чиновников. А сейчас. Говорят. И того хуже. Она просто не представляет себе, как это Саша смог убедить эту женщину вернуть нож. Дамочка была, как она помнит, крутая. С такой не поговоришь, на козе не подъедешь.

От брата пришел короткий ответ.

-  Не переживай о дамочке. Разошлись полюбовно.