На пути к истокам

               
               
               
               
                ЗдесьГосподь нас берёг от напастей,
                Здесь помог нам осилить беду,
                Здесь я бегала девочкой Настей,
                Даст Бог,  бабкой Настасьей пройду.

               
                Анастасия  Соколова, 1975 год,
               
                село Морозовы-Борки
               

      Всем известно, что  детская память способна навсегда запечатлевать  как самые яркие,  так и незначительные события. Воспоминания и впечатления от увиденного и пережитого в  первые годы жизни  остаются столь же яркими и отчётливыми и много лет спустя, как будто те или иные события произошли лишь вчера.
      Одним из самых незабываемых событий моего раннего детства стала поездка   на родину  моих предков, в  рязанское село Морозовы-Борки  к бабушкиной восьмидесятисемилетней матери, моей прабабушке Дарье.  Там,  в старинной  деревянной избе-пятистенке,   она  проживала  с дочерью Марией и  сыновьями Иваном и Борисом, инвалидами Первой Мировой и Великой Отечественной войн.
      Шёл 1951-й год.  К своим четырём годам я была уже опытной путешественницей. Переезды  вместе с родителями   из Горького в Балтийск, а затем в Москву  для  меня, дочери военнослужащего,  были нормой жизни и не пугали   трудностями и неудобствами,  которые неизбежно встречались нам в пути.

      За день до отъезда я с радостью начала  готовиться к предстоящему путешествию, в которое я отправлялась вместе с  дедушкой Николаем, бабушкой  Людмилой  и их сыном, тринадцатилетним  семиклассником Виктором.    В  небольшом чемодане нашлось место  и для моих любимых игрушек,  и  для альбомов для рисования с наборами цветных карандашей, и для необходимых для летнего отдыха вещей. Нам предстояло проехать по российским дорогам не менее четырёхсот километров на грузовой машине с открытым кузовом.  Своего автомобиля у нас не было,  более удобного транспорта  мы тогда не смогли найти, поэтому  были довольны и этим.   Настроение у всех было «походное».   Пропитанный свежестью  тёплого июльского дождя воздух  вселял в нас какую-то особую бодрость.  Ранним утром, одевшись по погоде, в назначенное время мы вышли на улицу.        С этого момента   я продолжу  свой рассказ не только по своим воспоминаниям, но и по воспоминаниям  моих попутчиков, бабушки и Виктора,  в памяти которых  долгие годы
сохранялись мельчайшие подробности нашей поездки.
         
      Шофёр подогнал грузовик прямо к нашему подъезду.   Погрузив в кузов вещи и накрывшись брезентом,  мы покидали Москву в надежде на то, что дождь скоро прекратится.   Но наши  надежды оказались напрасными. На протяжении  почти всей поездки нас нещадно, без преувеличения, как из ведра,  поливал дождь.  Машина часто застревала в  скользком  густом   рязанском чернозёме,  ломались какие-то детали. Мы были вынуждены простаивать часами то на трассе, то  в деревнях,  а то и  вдали от населенных пунктов,  посреди бескрайних просторов Рязанщины.
      Брезент  быстро промок. Меня пересадили в кабину, но и туда просочилась вода.   
      К счастью, к  середине дня   дождь  стал постепенно ослабевать   и через некоторое время прекратился совсем.  Все  решили,  что отныне  наши злоключения закончились, и мы сможем, наконец,  беспрепятственно продолжить свой путь.  Под палящими лучами июльского солнца мы  преодолели не один десяток километров  и уже  не сомневались в том, что  до наступления ночи успеем прибыть к месту назначения. Но  мы ошибались.

       Неожиданно  поднялся порывистый ветер,  вечернее небо покрылось нависшими над землёй облаками,  и вскоре началась гроза.  Сияющие  зловещим блеском молнии, казалось, выбрали нас мишенью и вот-вот поразят цель.  Беспрерывно грохочущие громовые раскаты, вполне сравнимые с  залпами множества артиллерийских орудий, заставляли сжиматься наши сердца. Было страшно, но я не роптала, а смиренно претерпевала все неудобства.  «Вела себя, как взрослая» - вспоминала потом бабушка.  Да, мне было страшно, но   я была уверена в том, что с нами ничего плохого не случится, потому, что мы едем вместе с дедушкой, который  обязательно защитит нас от любой напасти.
       А гроза всё набирала и набирала силу. Стена дождя окружала машину со всех сторон, отрезав нас от остального мира.  Сильно похолодало.  Сидя в  насквозь промокшей, отсыревшей  одежде мы мечтали о горячем чае. Но  наш большой  красивый китайский термос  был  уже опустошён.   Да и кто, собираясь в дорогу, мог предположить, что вместо шести-семи часов, мы проведём в пути сутки, оказавшись в плену у разбушевавшейся стихии.   

      Мы и не заметили, как   и откуда  к  нашей  забуксовавшей и  остановившейся  на просёлочной дороге  машине   подошел худой высокий старик. Он был облачён в чёрный длинный плащ.   Держался  он прямо, опираясь на посох.   Я  хорошо запомнила его  спокойное лицо и  взгляд – пристальный и строгий.  Наши взгляды встретились только на мгновение, но  и этого  краткого мгновения было достаточно, чтобы  навсегда  оставить след в моей памяти.
      Дедушка  с шофёром  вышли  навстречу незнакомцу.  Старик сказал,  что до ближайшей деревни рукой подать, но  предупредил,  что продолжать путь  на автомобиле   в грозу по размытой небывалым ливнем просёлочной дороге   невозможно.  Шофёр   не скрыл  от незнакомца   опасений  за наши жизни,  ведь  оставаться в грозу в автомобиле  посреди чистого поля  под прицелом  сверкающих со всех сторон электрических разрядов  было крайне опасно, последствия  небывалой грозы могли  быть печальными.
      Своим  ответом старик  одновременно успокоил  и озадачил всех:  «Вам нечего бояться. С вами ангельская душа едет».   Попрощавшись,   он   продолжил свой путь  и  вскоре скрылся под завесой непрекращающегося дождя.
       Прошло  совсем немного времени,  как   на месте   незнакомца  стояла немолодая,   по-деревенски  одетая женщина. Она держала в руках крынку с молоком.   Что мне особенно запомнилось в её одежде, и уже тогда показалось чем-то необычным,  так это, обрамляющий ее лицо  и выступающий из-под капюшона  белоснежный платок, не вписывающийся  в мрачные краски  немилосердной непогоды.  Женщина протянула дедушке крынку, и  её доброе простое лицо озарилось улыбкой. От предложенных денег  она также с улыбкой, покачав головой, отказалась.  И также  тихо и незаметно  пропала из виду.
       Наконец, израсходовав весь свой могучий арсенал, гроза закончилась.  В кромешной тьме    мы стали дожидаться рассвета.  Сумрак заставшей нас в пути  короткой  летней ночи  постепенно начал отступать, растворяясь в лучах раннего июльского рассвета.  Продрогшие за ночь, мы вышли из машины на луг,  чтобы  погреться под лучами  ласкового утреннего солнца.
      Вдали  всё ясней стали проявляться очертания  крыш  расположенной на возвышенности деревеньки.  В низине, неподалеку   от деревеньки, паслось  небольшое   стадо. После перенесённых  нами в ту  ночь  испытаний, представшая перед нами  картина  сельской пасторали казалась  миражом, сказочным видением. Дедушка тогда  нам сказал, что  мы находимся неподалёку от его родины  -  села Михеи. Немного придя в себя, мы  заехали в деревню,  где  хозяйка  первого же дома, в который мы обратились за помощью,  напоила нас чаем и  наполнила  кипятком наш  давно опустевший термос. Пожелав нам доброго пути,  она  провожала нас  взглядом, стоя на дороге, пока наш грузовик   не выехал из деревни,  и,  свернув  в сторону Сапожка, продолжил путь  по скользкой,  ещё не успевшей просохнуть после небывалого ливня дороге.
                ______________
      
      Когда  ранним  утром на линии горизонта   показался  озарённый лучами восходящего июльского  солнца купол Покровской церкви, душа моя замерла от восторга! И  сколько бы раз на протяжении семи последующих    десятилетий я не  возвращалась в  Морозовы-Борки,    это,  исполненное благодати чувство, вновь  посещает меня.   
      В селе нас давно  и с беспокойством поджидали.  Ведь  по дороге  мы не имели возможности предупредить родных о нашей вынужденной задержке. Как только наш  грузовик подъехал к  Базарной площади,  я увидела, как  нам навстречу бежит  Маруся, бабушкина  младшая сестра.  Маруся  постоянно жила в деревне, ухаживая за своей беспомощной матерью и одинокими братьями-инвалидами Борисом и Иваном.  Забыв о личной жизни, эта красивая сорокалетняя женщина,  разделила со своими родными людьми   все тяготы самого  трудного  отрезка  их жизни  –   в скорбях телесных и душевных  наступившей старости, и долгие годы  была для  немощных стариков незаменимой  поддержкой и опорой.
      Прабабушка Даша,  страдающая  от разбившей её  на девятом десятке лет болезни суставов,  ожидала нас в избе, лёжа  на кровати.  Мы поднялись  на  красивое  резное крылечко  и вошли в сени. Переступив показавшийся мне  тогда очень высоким и труднопреодолимым  порог, я  вдохнула кристальной чистоты воздух хорошо протопленной деревянной избы,  и,  осторожно наступая на домотканые разноцветные половички-дерюжки,  приблизилась к  стоящей под  божницей   высокой кровати.
      Старушка с любовью   смотрела на нас, покачивала головой и счастливо  улыбалась.  Моя бабушка  первая  подошла к постели своей  матери,  обняла и  нежно её поцеловала.  Затем, подведя меня поближе для знакомства с прабабушкой, объяснила  ей, что я  - Раина дочка Настенька  и услышала в ответ: «Хорошо…».  Старушка  всех нас осенила крестным знамением.
      Тем временем  Маруся  радостно суетилась у печи,  подогревая заранее
приготовленные  к нашему приезду  деревенские угощения.  Весть   о    нашем    приезде    мгновенно    разлетелась по селу.  К  нам,  на Церковную  улицу,  стали стекаться  родственники и соседи.  Заняв места на  длинных струганных лавках,  вокруг большого дубового стола, мы готовились приступить к трапезе.   Всем  гостям бабушка вручила  загодя приготовленные  небольшие подарки. А собравшихся у крыльца деревенских ребят  мы угостили   конфетами.
       Помню, как прабабушка  подозвала к себе Марусю с просьбой помочь  ей встать с постели.  Поспешили  выполнить просьбу старушки и Витя с дедушкой. Со счастливой улыбкой на устах, превозмогая боль,  прабабушка  встала,  подняла   вверх  тоненькую, измождённую  руку, в которой держала белый платочек,  и тихим, прерывающимся голоском  запела: «Ба-а-ры-ня, ба-ры-ня, су-да-ры-ня-ба-ры-ня…», поводя платочком в такт песне и слегка приседая.  Это продолжалось  всего лишь секунды.  С обеих сторон Дарью Семёновну поддерживали Витя с дедушкой.   Все  мы встали и,  аплодируя, дружным хором запели, нет, грянули «Барыню»!  Такого приветствия гостям  от древней, измученной болезнями  старушки,  уже  никто   не  мог ожидать!   До конца своих дней она  сохраняла ясную память, всех нас любила и давала  нам мудрые советы.
      Стол ломился от  угощений.    Маруся  рогачём  (ухватом)  достала из печи  чугунный горшок с  картошкой, приправленной  свежей зеленью и подсолнечным маслом.  Я вдыхала  незнакомые мне ранее ароматы засоленных грибов   и  деревенского  светлого  мятного  кваса.   Гостеприимная хозяйка   подавала к столу  ржаные высокие пышки и приготовленные на опаре оладьи,  молоко в керамической  крынке и  испечённый в  нашей сельской пекарне чёрный ржаной хлеб с хрустящей корочкой.  А когда очередь дошла до чаепития, то на стол  был торжественно водружён наш  большой старинный  медный самовар,  уже только от одного взгляда на который становилось  на душе тепло и спокойно.   Из  заварного чайника  Марусенька  разливала  по чашкам заварку, состоящую их сбора  целебных трав,  ягод и листьев земляники, малины и чёрной смородины.  Изба наполнилась медвяным  ароматом  рязанских  полей,  лесов и садов.  Мы  наперебой благодарили  и хвалили  хозяйку   за   её  любовь и заботу о нас.  И  Маруся вся светилась от счастья!
       И я была счастлива, осознав себя  частичкой   открывшегося передо мной  большого, светлого мира.  Тогда  я  сердцем  почувствовала,  что здесь, а не в благоустроенной московской квартире, мой настоящий, отчий  дом,  и  что здесь,  в Морозовых-Борках, отныне и навсегда поселилась моя душа.
                __________________          
    
       Бабушка рассказывала, как,  сидя за праздничным столом,   окружившие  дедушку земляки-односельчане,  делились с ним воспоминаниями   о жизни  деревни  в  военные и первые послевоенные  годы.  Вспоминали   и события  тридцатилетней давности, как  после окончания Гражданской войны, мой дедушка,  тогда  двадцатичетырёхлетний  агроном,  Николай Васильевич Жильцов, вернулся с Польского фронта и   был назначен  руководителем Морозово-Борковского совхоза.   Не стёрлись из памяти односельчан и воспоминания о дедушкиной  свадьбе. Избранницей  директора совхоза  стала всеми уважаемая, молодая   сельская  учительница, выпускница  Санкт-Петербургской гимназии,  Людмила   Григорьевна Максимкина,  моя будущая бабушка.

       Разговорам, казалось, не будет конца.  Зашёл   разговор и о  таинственной встрече                с незнакомцем и женщиной, угостившей нас молоком.   Некоторые гости посчитали, что это были  просто  добрые люди, жители той деревеньки, что оказалась неподалёку.  Но большинство  сидящих  за столом односельчан  назвали эту встречу чудом, а незнакомца  - не иначе, как Старцем.   И сразу же  принялись наперебой рассказывать о многих чудесах,  издавна и по сию пору   происходящих  в окрестностях  города   Сапожка и села Михеи.
      Ангельской душой единодушно посчитали меня,  тогда невинного    четырёхлетнего ребенка.   Я  же  не понимала  ни значения,  ни глубины произошедшего с нами в ту ночь.   Ничему не  удивлялась и  ничему не придавала значения.
      Однако  с годами  подробности  той  давней встречи   время от времени всплывали в  моей памяти, и в памяти моих попутчиков – бабушки и Виктора,  и,  напоминая о себе, заставляли  нас  глубоко  задуматься   над   тайным  смыслом  произнесённых  незнакомцем слов. 
      Я думаю, что не мудрено в младенчестве  иметь ангельскую  душу.   А вот  сохранить свою душу в чистоте, живя в греховном,  искушающим  соблазнами   мире,  могут   только  единицы, сильные  верой и духом люди. 
      Таким  человеком до конца своих дней оставался мой дед. Труженик-землеустроитель, он оставался таким и тогда, когда в военные  годы  Родина доверила ему,  сорокатрёхлетнему народному комиссару земледелия РСФСР, руководство сельским хозяйством России, и тогда, когда в  первые послевоенные годы,  он  приступил к руководству   Горьковской областью, где на нижегородских землях, в  городе Сарове, в  секретных лабораториях одного из научных центров нашей  страны  советские учёные  успешно трудились над созданием ядерного щита Родины.
      Опальные 50-е  подорвали здоровье, но не сломили дух моего деда,  уроженца села Михеи,  русского человека,    жившего по совести христианина.  Рязанская земля  врачевала  его  слабеющие силы и всю нашу, тогда многочисленную  и  сплочённую семью.               
                ______________
   
      А  места в окрестностях села Михеи  и Сапожка и  поныне славны многими чудесами.   Господу было угодно осенить   благодатью    эти  древние, исконно русские, рязанские земли.
      Промысел Божий  привел монахов  ставропигиального  Свято-Данилова  монастыря     в    село  Михеи,  к  храму    Архангела Михаила.    Почтила братия своим присутствием и сёла:  Морозовы-Борки, Собчаково и Можары.
      В  1992 году  Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II  благословил  «первому на Москве»  ставропигиальному   Свято-Данилову монастырю открыть в селе  Михеи     монастырское  Патриаршье     подворье   при    храме  Архангела Михаила.   Братия и местные жители принялись за восстановление  божьего храма,   разрушенного   атеистами в годы богоборчества.   Ровно через  год после начала реставрационных работ   в   храме   были возобновлены богослужения. 
      Главной святыней храма становится прижизненный портрет     великого  подвижника Русской Церкви, одного  из самых почитаемых монахов в её истории,  преподобного   Серафима   Саровского.  Портрет святого Саровского Старца  был передан храму  братией Свято-Данилова монастыря, по благословению  Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.    Величайший святой, удостоившийся видения Господа Иисуса Христа и двенадцати явлений Пресвятой Богородицы и   наделённый Господом даром чудотворения, святой Серафим помогал при жизни и помогает по смерти всем, притекающим к нему   с  искренней  молитвой.   Пронизанный  светом всеобъемлющей любви  и  неземной благодати чтимый портрет-икона преподобного Серафима Саровского   ныне  славен многими чудесами исцелений.   
      В середине прошлого века,  четверо местных жителей деревни Кривель, что неподалёку от села Михеи, стали свидетелями чудесного явления. Добрых полчаса   они  наблюдали, как    на вершину огромного живописного холма в сумерках с  неба  опустилась  блистающая  лестница, по которой  кто-то  нисходил и восходил  к небесам.  Чудесное явление  было воспринято  свидетелями  не иначе, как божественное знамение.    
      Неподалёку от Кривеля, в окрестностях Сапожка, до конца 70-х  жила местная старица, монахиня в миру,  Екатерина Михайловна Хлуденёва.   Незадолго до  смерти  благочестивая старица  пророчила, что  скоро придёт время  и храмы будут восстановлены.   Указав  в сторону Кривеля,  на горку за  рекой Парой,  старица сказала:  «А здесь монастырь будет».
       Пророчество прозорливой старицы сбылось.  В  Кривеле, на том месте,  где  местным жителям явилось  чудесное знамение,  братией Свято-Данилова монастыря  в 1992 году был основан  деревянный   скитский храм  во имя   игумена земли Русской, преподобного Сергия Радонежского. Известно, что   святой собиратель русского народа доходил до Рязани, дабы примирить  враждующих князей.  Преподобный  Сергий сам и его ученики  основывали святые обители по всей Руси. Ныне,  возведённый в скиту  храм во имя преподобного Сергия Радонежского, напоминает первый храм, который  всея России чудотворец   сам построил на Маковце.  В храме,  в специальном   мощевике,   хранится частица мощей  святого.   Ныне  скит  во имя преподобного  Сергия Радонежского  составляет часть  Патриаршьего монастырского подворья  Свято-Данилова монастыря при храме Архангела Михаила в селе Михеи.
 
       В  Михеях, Можарах, Морозовых-Борках  и многих других сёлах Сапожковья   идут работы по восстановлению и реставрации разрушенных храмов.
      Украшающая  село Морозовы-Борки  каменная  церковь Покрова Пресвятой Богородицы,  признанная  одним из красивейших творений русских зодчих,  после закрытия полвека использовалась под склад и постепенно разрушалась.  В планах  властей был снос божией обители. Но жители Морозовых-Борков не  позволили вандалам совершить очередное злодеяние,  и всем миром  с молитвой встали на защиту  святыни.  Водители стянутой к храму  техники    не решились вступить в схватку  с  людьми.
       В  начале 90-х,  в   полностью разоренной  Покровской   церкви  было возобновлено богослужение.   Постепенно,  со времени открытия  и  по сей день,  в  церкви проводятся реставрационные работы,  в основном силами и на средства прихожан и  людей, ратующих за возрождение духовной жизни  нашего Богом хранимого Отечества.   
                _____________


       Со времени моей первой поездки в Морозовы-Борки прошло семь десятилетий. Но, также  как и в раннем детстве  при приближении к родному селу, я начинаю жадно вглядываться вдаль, боясь пропустить первое мгновение, когда на горизонте появится купол   величественной Покровской церкви.  И меня вновь посещает  то благодатное чувство сопричастности  к   истокам,  которое я впервые ощутила, будучи четырехлетним человеком   с  распахнутой душой и добрым любящим сердцем  начинающим  жизнь.

                Анастасия Соколова, 2020.