Совсем другой человек

[22.12 3:17]
    Завтра будет ровно пятнадцать лет, как умерла Джейн. С тех пор я не покидал квартиру.
    Теперь это уже почти удобно — не сравнить с тем, что было раньше. Тогда ко мне раз в неделю приходили соцработники. Сейчас же все товары почти из любого магазина доставляют прямо к двери в квартиру. Музыка, фильмы, книги — всё есть онлайн. Можно общаться по видео — только что касаться друг друга пока что ещё не можем. Хотя мне теперь и не кого.

    Всё равно я хочу пройтись ещё раз по Центральному парку. По улицам с  Рождественскими украшениям и блюющими от наркоты Санта Клаусами. Ещё раз вживую полюбоваться на Статую Свободы. Даже один. Как было и до того, как мы встретились.
    Статистика нам говорит, что большинство самоубийств совершаются в главную праздничную ночь. Что ж, у меня есть ещё пара-тройка дней в запасе, если на человеке эта дрянь не сработает.

    Вначале я пытался рассчитать, сколько виски нужно, чтобы загасить это пламя страдания и боли в сердце… нет, в душе! В конце концов, сердце — всего лишь внутренний орган, который заставляет циркулировать кровь. Боль же была намного глубже. Во мне. В самом я. В том, что делает человека личностью.
    Пытался как-то соотнести с количеством воды для тушения лесных пожаров. Например, по объёму, стоимости и так далее. И я тогда называл себя учёным?! Наивный юный глупец! Соотносить нужно было с количеством воды, чтобы потушить всё пламя Ада.

    Интересно, на что это будет похоже? То есть, да, нейронные связи разрушатся, мозг перестроится немного — я всё это уже наблюдал на моих соседях.
    Я перевёл взгляд на мышей. Красти спал. Крабс что-то вынюхивал на дне клетки.
    Но каково это будет почувствовать? Этого я не могу у них спросить. Только результаты данных. Что ж, пора приступать. Я ненавижу и боюсь вспоминать это… это… даже мимоходом. Но каждый день жить с тенями прошлого я больше не могу. Просто не выдержу ещё одного Рождества с ними.
    Сегодня придётся встретиться.

    Я взглянул ещё раз в зеркало, чтобы убедиться, что все электроды прикреплены правильно. Оттуда на меня смотрел лысый старик. Синяки под впавшими глазами, морщины по всему лицу, тонкая кожа едва не рвалась, натянутая на выступающие кости.
    И это я ещё не пил и не кололся последние восемь лет!
    Конечно, электроды были закреплены хорошо. Но мне нужно было ещё чуть-чуть оттянуть решающий момент.
    Да, в этой жизни у меня почти ничего нет. Я боюсь выйти из дома, у меня больше нет друзей и родных, но… ведь сейчас я могу потерять самое последнее...

    Я закрыл глаза и ударил кулаком по кнопке старта, не проверяя в сто первый раз выставленные параметры.

    Запах макарон с сыром. Не только тех, что я сейчас поел, но и остатки, гниющие в мусоре. Звук проезжающих машин такой громкий. Даже громче поезда метро в Бруклинской квартирке, которую когда-то снимал. Всё так чётко выражено. Как будто все чувства усилили на порядок. Если сейчас открою глаза, то ослепну?
    Надо вспомнить тот день.

    И я начал вспоминать.
    У меня был выходной, а Джейн ещё не нашла себе новую работу, так что весь день мы посвятили друг другу. Вернее, ночь, утро и часть дня.
    По телевизору шёл… Как же я ненавижу иронию, сука! Мы смотрели “Вечное сияние чистого разума”. В который раз. Чем-то нам с Джейн понравился этот фильм. Сейчас был как раз тот момент на льду…

    Мы сидели на диване. Вернее, Джейн сидела, а я лежал головой у неё на коленях, ноги перекинув через подлокотник — диванчик был узкий. Одну её руку я держал на груди… у сердца. Наши пальцы были сплетены. Я механически поглаживал её. Второй рукой она зарылась в мои волосы. Её нежная кожа. Чуть холодные руки, хотя в квартире и было тепло. Эти нежные движения...
    Сейчас детали были настолько чёткие, что я вдруг захотел остаться здесь навечно. Тут, в этом слишком явном сне. Может, все эти пятнадцать лет я потратил впустую? Мне не нужно было стараться стереть память. Мне нужно было сделать машину, которая воскресит её навечно!

    Оглушительный хруст дерева и наша входная дверь влетела в комнату, выворотив замок и петли прямо из стены. Высокий толстый амбал с пистолетом в руке. От неожиданности, Джейн вскочила с дивана. Выстрел.

    У меня, как всегда, перехватило дыхание. Обычно тут моё воспоминание и заканчивалось. Я блевал прямо на себя и на дрожащих ногах шёл в ванную, чтобы смыть с себя холодный пот и переодеться.
    Но сейчас я остался в воспоминании. Что мне помогло, машина? Нет времени думать, надо дожить до конца эту сцену.

    Не медля и секунды, амбал разбил стекло и выскочил на пожарную лестницу.
    Я держал Джейн на руках. Её свитер из розового быстро стал красным. Я пытался зажать её рану, кричал, чтобы она очнулась, рыдал.
    Где-то спустя вечность, прибежал полицейский. За ним — другой. Раньше я не мог вспомнить, что они кричали, что им от меня нужно было. В моих воспоминаниях это просто был какой-то гул. Неравномерный, но конкретные слова я понять не мог. Похоже на контузию от близко взорвавшегося снаряда. Если верить фильмам, конечно.
    Но сейчас я отчётливо воспринимал их речь.
    — Сэр, вы в порядке? Девушка жива? Грэг, останься с ними и вызови медиков. Похоже, он воспользовался лестницей. Я за ним.
    — Сэр, преступник побежал на лестницу? — он хотел добавить что-то ещё, но тут же осёкся.
    Я даже могу вспомнить его лицо.
    До этого, каждый раз я видел только пятно телесного цвета. Странное пятно. Чем-то напоминающее звёзды, на картине Ван Гога. С тех пор я его картины и разлюбил.
    А сейчас я видел его чётко. Молодой, сначала такой сосредоточенный, когда спрашивал про преступника. Но тут же… Испугавшийся? Поникший?
    Он вызвал скорую, затем подошёл к нам и проверил пульс на шее Джейн. Покачал головой. Положил руку мне на плечо и сказал, что сочувствует.

    Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Я так больше не могу. Это было слишком, для одного раза.
    Дышалось тяжело, руки дрожали. Я сорвал с себя электроды и пошёл в ванную. Глаза были красные лицо — мокрое от слёз.
    Я открыл холодную воду и умылся. Открыл форточку. Стало чуть легче. Вышел в комнату, сел на диван. Но я ведь никогда не садился на этот диван. Почему?
    Я тут же вспомнил фото, которые мне показывали в полицейском участке. Фото девушки, которую Убили на этом диване. Она так похожа на Джейн! Нет, это и есть Джейн! Её убили прямо тут!
    Я вскочил с дивана, как будто это меня должны были убить, просиди я ещё хоть немного на нём.

    Машина работает. Конечно Почти десять лет я на неё потратил, она обязана работать!

    Я вновь лёг в кресло и начал подключать себя. Я должен закончить с этим сегодня.

    Было тяжело, но я вспоминал всё. Как медики констатировали смерть, как полицейский пытался брать у меня свидетельские показания. Как страдал Джим Керри на экране — телевизор так и не выключили. Он шёл на фоне всё это чёртово время. Вспоминал, как меня везли в участок. Как пытались добиться, чтобы я опознал подозреваемого. И как я ничего им не смог ответить. Я не помнил его лица. Как и лиц полицейских.
    Благодаря этой машине, я отчётливо увидел его лицо, каждый волосок, каждую пору кожи на его лице. Я мог бы помочь его поймать и ему бы дали пожизненное. Но нет, машина помогает мне это вспомнить, делает невыносимо чётким каждую деталь только для того, чтобы стереть это из памяти навсегда.
    Если её немного переделать, она принесла бы великое благо? Может, стоит что-то сделать с этим позже.

    Я вспомнил каждый приход полиции, каждый их звонок ко мне. Всё, что было связано с этим делом. Это было утомительно. Я отключил прибор и лёг спать.

    Проснувшись на следующий день, у меня, впервые за пятнадцать лет, было хорошее настроение. Я встал рано и полный сил. Меня не мучили ночные кошмары, я не просыпался ночью от любого шороха. Всё было просто отлично!
    Единственный вопрос — почему для меня это так непривычно. Насколько я помню, у меня эти проблемы полжизни были. Я ведь постоянно чертовски не высыпался. Я что, таблетки начал пить?
    Нет, я изобрёл машину, которая удаляет воспоминания и воспользовался ей. Вот почему я чувствую себя отлично. Ещё бы, Джейн всегда говорила, что я гениален. Кстати, где она?
    У меня в груди что-то сжалось. Всё. Всё сжалось.

    Я начал расхаживать по комнате.
    Её больше нет в моей жизни. Я живу один. Мы поссорились? Она меня бросила? Наверняка. Уж точно не я её. Я бы никогда так не поступил. Я что-то наделал? Что? Как я мог её обидеть?!
    До меня начало доходить. Я сделал нечто настолько ужасное, что она ушла от меня, а я не смог с этим смириться. Поэтому я сделал машину и стёр себе память. Что могло быть настолько ужасно?

    Я попытался напрячься и вспомнить, что я натворил. Голова сильно разболелась. Может, стоит позвонить её сестре?
    Боже, я переспал с её сестрой?! Нет, я не мог так поступить. Точно ведь не мог?

    Я остановился. Комната была небольшая и я сделал много кругов по ней. Голова немного кружилась.
    Нужно думать логично. Если я потратил столько времени, чтобы стереть себе память, то на это была веская причина. И мне не следует ей узнавать. Может, я забыл её, но я точно помню сюжет “Олдбоя”.
    Похоже, нужно воспользоваться моим изобретением ещё раз. Помню, что я хотел пройтись по нарядным улицам города, но эта мысль не будет давать мне покоя. Кстати, а почему я не выходил на улицу столько времени? Неужели я сделал что-то настолько ужасное?!

    Мне не хотелось продолжать думать об этом. Я лёг в кресло, навесил все электроды, и не перепроверяя, начал стирать воспоминания.
    Нужно было удалить все воспоминания о Джейн. До единого. Я не должен оставить и мельчайшей улики о её существовании, чтобы не начать расследование.

    Впервые я увидел её в парке. Мне тогда было двадцать два года. О, юношеские года.
    Я погрузился в это воспоминание и почувствовал ту самую юность. Я был на пробежке. Никакой боли в коленях, никаких покалываний в боку или одышки. Напротив - адреналин, заряд энергии. Сейчас я мог бы пробежать марафон!
    И вот она. Сидит на этих камнях, читает книжку. Отсюда не видно какую. На ней выцветшие джинсы и красная кожаная курточка.
    Тогда я влюбился в неё с первого взгляда. И сейчас влюбился с первого раза ещё раз.
    В её рыжие волосы, веснушки на лице, голубые глаза.
    Да, я не стал вспоминать, как подхожу к ней. Пусть эта картина останется со мной. Вспомню только наше знакомство и жизнь. Но её образ я хочу сохранить навечно.

    Она читала “Айвенго”. Тогда я сразу признался ей, что хотел бы познакомиться более оригинально, как джентльмен, используя цитату или отсылку на эту книгу, или вроде того, но не смогу. Она тогда ответила, что всё равно больше любит рыцарей и подарила мне улыбку, которую… Которую я сейчас забываю.
    Слёзы потекли у меня из глаз. Не здесь, а где-то далеко в реальности. Тут же я был самым счастливым человеком. Ведь она не послал меня! Она назвала своё имя. Мы долго ещё просидели там, наслаждаясь обществом друг друга. Под конец, мы съели по самому вкусному хот-догу в нашей жизни.

    Я продолжил вспоминать наши свидания, беседы обо всё и ни о чём, волшебные ночи и утренние возвращения к реальности. И продолжил плакать от того, как было хорошо и от того, что я всё это уничтожаю на корню.
    Остались ли у неё эти воспоминания? Может, стоило бы позвонить ей…
    Что же я такого наделал?!
    Отправить ей эту машину и инструкцию, как пользоваться, чтобы и она смогла забыть всё, что я с ней сделал. Смогли бы мы быть вместе после этого?

    В итоге, я вспомнил всё и мне не пришлось всё переживать. Я как-то наловчился удалять воспоминания целыми блоками, не погружаясь в них. В ином случае, это заняло бы у меня годы.

    Лечь спать и ни о чём не думать…

    На следующий день я ужаснулся, в какой помойке живу. Повсюду мусор, протухшая еда в холодильнике. Везде грязь. Диван с дыркой и непонятно чем облитый.
    Прибрался. Помыл полы, вынес мусор и пошёл прогуляться.

    Рождественская ночь уже завтра, а я не закупился подарками. Хотя кому покупать? В последнее время я жил каким-то затворником. Где все мои друзья? Я сто лет ни с кем не общался. А выйдя сегодня из дома, вообще спугнул свою соседку. Она как будто беса увидела и сразу же проскользнула за дверь.

    Ноги сами принесли меня в Центральный парк. Не знаю, почему, но мне сейчас вспомнилась одна сцена… Я увидел рыжеволосую девушку, сидящую на камнях летом в этом парке. Она читала какую-то книжку и на фоне этих небоскрёбов… Хоть я и не был художником, мне сразу же захотелось увековечить это в картине. Помню, я подошёл, чтобы познакомиться с ней, но… Но дальше не помню - хоть убей. Жаль. Я ведь влюбился в неё с первого взгляда. Не знаю, почему.

    Стоп. Это был не мусор, сегодня утром. Это было моё изобретение для стирания памяти. И я не помню, что было дальше, потому что я нарочно это забыл. Зачем же я тогда оставил её образ? Я хотел вспомнить её? Я тогда что-то не так сделал и опозорился? Я решил стереть себе память, но не её, чтобы дать себе ещё один шанс? Не может быть. Это было десятилетия назад!
    Что же тогда произошло такого, что я решился стереть её из своей жизни? Столько боли причинил мне её отказ? Почему я на ней так зациклился?

    Я побежал домой, чтобы успеть достать из мусора мою машину. Я должен стереть этот образ, потому что не смогу жить, зная о её существовании.
    Почему? Почему это чувство к ней настолько сильное?!
    Я не смог долго бежать и перешёл на быстрый шаг. Однако и это изматывало.

    Я вновь настроил машину и забрался к себе в голову.

    Что удалять? Её образ. Я даже не знаю имени этой девушки, но чувствую, что она для меня - всё. Она как будто бы определила всю мою оставшуюся жизнь и меня самого как личность.
    Надо забыть её и забыть про машину, стирающую память, которую я изобрёл, могу поклясться, из-за неё!

    А что тогда от меня останется? Старик, который прожил бесцельную жизнь, не наполненную ничем?
    Может, попытаться её найти? В одном из самых населённых городов мира? Девушку, которую видел лишь издали…
    И не просто ведь так я намеренно забыл о ней.

    Я всё представлял, как подхожу к ней тем летом. Так близко, что уже чувствую аромат её духов… Слишком чётко. Машина мне помогает. А значит, я вспоминаю её в последний раз.