Крайстоун

1 мая.

- Мне снился сон, в нём были мы с тобой детьми.  В саду, что заперт был среди массивных гор, в какую-то свою, придуманную нами, играли мы игру…
Светило солнце, в его приветливых лучах, раскинув руки, ты танцевала. А я смотрел, в ладоши хлопал… Я помню наш с тобою звонкий смех, что трели птичьи заглушал… И блеск в глазах от радости и счастья…
Текли минуты, дни и годы. Не властно было время там над нами. Мы не придумали его… Мы всё играли, пели, танцевали… Радости нашей не было конца…
Мир отступил на задний план. Я, словно птица, воспарил, смотрел теперь на нас с тобою сверху… Мы играли… Поглощённые игрой, всё то, что окружало нас, не замечали…
Из леса вышел пёс, чернее смоли... И приминая траву, большими и мохнатыми лапами он плавно шёл в нашу сторону…
Мгновенье и я пропал, тебя одну оставив на поляне…
Удивление, а после и испуг, сменили радость на твоём лице. И ты звала, кричала моё имя… Но лапой мне закрыли рот, а сверху, придавив меня к земле своим горячим телом, лежал тот пёс, лишив меня возможности дать тебе ответ…
И ты ушла с поляны, где ещё недавно так весело нам было вместе… Ты плакала… И слёзы на землю падали…
Уход твой и печаль, о той разлуке, что наступила с ним, мне сил дала… Я выполз из-под пса, испачканный чужой и липкой кровью… И начал звать… Но лишь приглушённые птичьи трели ответом были мне… Тогда пошёл туда, куда ушла ты, нагнать, обнять, продолжить…
Упёрся в реку, что ранее тут не было, а, вспомнив о твоих слезах, я понял, что ты дала реке начало… И побежал вдоль берега… Успеть… Догнать… Успокоить…
Водопад…
Я не успел...
И прыгнул вслед...
- Знаешь, Джон, твой сон ничего плохого не сулит. – Эллис всё это время сидела неподвижно и внимательно слушала мой рассказ. Странно, но она всегда придавала столь большое значение снам… Никогда не мог этого понять… - Я где-то слышала, что собаки сняться к радости и приобретениям, к друзьям... Да и все остальные знаки… А то, что столь печальная развязка, так это лишь усталость последних дней, не более того, так ты с прошлым разрываешь связь, да к новому идёшь. – Послышался тихий стук. -  Слышишь? По-моему, кто-то пришёл к нам. Сходи, открой…
- Ты кого-то ждёшь, Эл?.. – В этот миг раздалось дребезжание звонка, прервавшее вопрос. Я нехотя поднялся из пригретого кресла и пошёл открывать дверь.
- Вам письмо, сэр. - Сказал посыльный. – Распишитесь. Спасибо, удачного дня...
- Странно, от кого бы оно могло быть?.. – Я не мог припомнить ни одного человека, что так, под конец года, решил бы о себе напомнить. Посмотрел на свою жену. Та, с интересом наблюдала за тем, как я кручу в руках маленькую бумажку, скрывающую собой буквы. – Ты не от кого не ждёшь письма?
- Да нет…
- Ладно… - Я вскрыл конверт, чтобы не томить себя догадками.

 «Уважаемый мистер Бэрри, Ваш дядя, граф Уизер, покинул нас на прошлой неделе. Приносим Вам наши соболезнования в связи с утратой.
Однако просим Вас завтра прийти к нам в офис, что расположен на  Чугунной улице, в доме №10, в 12 часов пополудни.
Также спешим сообщить Вам, что Вы являетесь прямым и единственным наследником графа, и мы всячески просим присутствовать Вас на оглашении завещания упокоенного
.
                Юридическая контора Пола и МакМафина».

- Что за бред? Какой ещё дядя, да ещё и граф? Все родственники, с которыми были хотя бы какие-нибудь отношения, простые люди… - Думал я… Письмо принесло мне смятение, нарушив собой тихий разговор, но гадать можно вечно…
- Что там, милый? – Жена была заинтригована больше моего. И, чтобы не томить её, я протянул ей письмо. Быстро прочила и посмотрела на меня. – Ты никогда не рассказывал, что у тебя есть родственники среди знати…
- Если бы я сам об этом знал…

2 мая.

- О, мистер Бэрри! Как я рад Вас видеть, хоть и такие печальные обстоятельства нас свели вместе… Проходите! Присаживайтесь, что вы стоите… Чай, кофе? - Проговорил заученным тоном открывший мне дверь человек.
- Кофе… - Ответил я, только бы прервать его рукопожатие, что нарушило моё пространство.
- Три… - Сказал куда-то в другую комнату этот человек. – А, пока нам его варят… Знакомьтесь, это Бэкстор, слуга покойного графа. – И он указал на сухого, бледного мужчину, что сидел в дальнем углу комнаты. На вид ему было лет тридцать. Хотя сложно сказать… Уж слишком много морщин на его лице… - Пожалуй, теперь все собрались…
- Ваш кофе, господа! – В двери вошла средних лет дама и поставила поднос с тремя чашками на маленький стол, разделявший всех присутствующих.
Поблагодарив, я взял чашку и начал с жадностью пить… Какая гадость…
-… И можно приступать...
Он достал из кармана конверт и очень медленно начал его раскрывать.
- Да, я забыл представиться, меня зовут Пол МакМафин. – Сказал впустивший меня в дом человек.
Читал он долго, монотонно… Дремота от такого голоса одолевает на раз… Сижу, пытаясь не зевать…
«…А Бэкстору я отдаю 10 000 фунтов золотом».
- Вот и всё. С Бэкстором, я думаю, можно попрощаться. – Сухой мужчина тихо встал. Подошёл к владельцу юридической конторы, взял у того какую-то бумагу, пожал ему руку и удалился… Создалось впечатление, что он специально не обращал на меня внимания… - А Вас, мистер Джонс, я попрошу уделить мне ещё пару минут Вашего драгоценного времени. Нам надо обсудить пару важных вопросов…
- Эм… Ладно, я в Вашем распоряжении. - Ничего не понимая ответил я. Да мне и спешить-то было некуда. Жена взяла детей и поехала с ними на ярмарку, так что и вопросы по визиту начнутся только вечером, когда они вернуться…
Чтение завещания заняло у мистера МакМафина не более пяти минут, однако в нём не говорилось обо мне ни слова. Так что возникал вопрос о моём сегодняшнем визите, который я и намеревался ему задать, но ждал подходящего, как мне казалось, момента...
Мы сидели друг против друга и молчали. Он достал второй конверт и положил его перед собой на стол.
- Как я полагаю, вы не аристократ, а человек из средних слоёв. – Прервав воцарившееся молчание, начал мистер МакМафин. - Мне стало известно, что у вас есть свой магазинчик и некоторые торговые дела на другом континенте…. Что у вас жена и двое детей. Поправьте меня, если я не прав…
- …
- Вот и хорошо. Вы прожили всю жизнь в Лондоне? Ладно, можете не отвечать... Как понимаете, я потрудился разузнать о Вас, прежде чем пригласить в эту комнату… Давайте же тогда перейдём к главному… Собственно говоря, Ваш покойный дядя был крупным землевладельцем... Поздравляю, теперь замок Крайстоун и принадлежат Вам. Поздравляю вас мистер Джонс, как только Вы подпишите здесь, здесь и здесь, - он перевернул лежащий на столе листок, мягко тыкнул в три разных места, указав где ставить подписи, - Вы станете счастливым обладателем 350 гектар Шотландской земли!.. И всех построек, что расположены на ней…


3 мая.

- Джон, тебе утром принесли письмо. Я не вскрывала, ожидая пока ты спустишься к столу. Тут не сказано от кого. Вот. - Эллис протянула его мне. И отошла на пару шагов. Остановилась и начала наблюдать за моими действиями.
Удивляться уже не хотелось, поэтому я просто взял помятый конверт… Ладно, распечатаю, там станет ясно.

И взойдёт в девятый раз луна,
Женщина мёртвое дитя родит.
И не заметит ни бог, ни она,
Как плод её поглотит.
И в сумраке, по коридорам,
Ты ночью один не броди,
На стене сидит ворон,
Он смертью в окна глядит.
А в час, когда услышишь
Ты стоны чьи-то в ночи,
Закрой дверь на засовы,
Залезь в угол, трясись и молчи...

Посмотрел на свою супругу.
- Что там? – Она была взволнована, видя ту озабоченность, что укрыла собой моё лицо после прочтения.
- Не знаю… Наверное чья-то шутка… - Хотя почему-то весело не было… Я убрал письмо и пошёл в столовую. Эллис проводила меня взглядом, видимо ожидая что я дам ей ознакомиться с содержимым помятого конверта… Но… Не в этот раз…

Эллис.

Со своей женой я познакомился  восемь лет назад. На самом деле жизнь сыграла со мной в очень неожиданную и приятную игру.
В то время я активно вёл дела по экспорту изделий своего маленького производства в Америку и часто плавал за океан для решения тех, либо иных вопросов, что не удавалось уладить по средствам телеграфа. 
И, в очередной раз, отправился из родного Лондона, по делам своей фирмы, в Нью-Йорк для заключения достаточно важного контракта.
Плаванье не задалось с самого начала. На второй день мы попали в шторм, продолжавшийся почти все дни плаванья, и прекратившийся лишь за пару часов до прибытия в порт, подарив такое долгожданное солнце и спокойную волну, что не в силах была раскачать громаду корабля... Даже не страдая морской болезнью, меня очень хорошо помяло. Так, выйдя на берег, я умудрился споткнуться и упасть на одну молодую особу, которую звали Эллис.
Вечером, в недешёвом ресторане, в который я её пригласил в качестве извинений за испорченное платье,  она рассказала, что работает журналистом в газете моего родного города, а в Америку приплыла для освещения одной «занятной», как она выразилась, выставки, связанной с археологией.
По воле случая мы поселились с ней в одном отеле, о чём узнали уже после завершения ужина и тёплого, но сдержанного прощания… Пару раз пересекались в холле, здоровались, но далее приветствий наш разговор не заходил. У неё свои дела, у меня свои. Никто не мог себе позволить тратить время на пустую, хоть и приятную, беседу…
Но рок не оставил нас в покое и на обратном пути, уплывали мы с ней на одном корабле. А, так как бежать нам уже было некуда, да и других пассажиров никто из нас не знал, то время мы коротали либо же в прогулках по палубе, благо что погода всё плаванье стояла прекрасная, либо незатейливых настольных  играх, да долгих разговорах обо всём, что прерывались лишь во время сна…
К пятому дню плаванья уже стало некоей традицией, что тот, кто просыпался раньше, заказывает завтрак на двоих. К десятому, последнему дню плаванья, мы уже держались за руки в своих прогулках по начавшему казаться безумно маленькому для нас двоих кораблю…
Плавность движений. Тонкость и изящество линий тела. Волнующая грация и сдержанная игривость правили Эллис. Выделяя и превознося её в моих глазах на фоне всех иных моих знакомых девушек…
Я испытал новое чувство. Чувство, которое провоцирует людей на разные глупости. Никогда не думал, что оно постигнет меня. Да, я, конечно,  думал о нём, мечтал даже… Но… Неожиданно…
Не ожидал от себя такого поведения, совсем… Мы стали видеться почти каждый день. Засиживались допоздна в уютных ресторанчиках, что в то время заполонили собой центр Лондона. Когда же кто-то из нас отсутствовал в городе по рабочим делам, мы писали друг другу письма, длинные, полные некоей доли романтизма и мечтаний... Они дарили тепло… Хоть и на расстоянии, но давали понять, что твоего возвращения ждут… И мысли… Мысли только о ней, вечный образ перед глазами… Мне раньше никогда не хотелось находиться всё время рядом c одним человеком, но у Эллис, видимо, было своё мнение на этот счёт… Моя защита очень быстро дала трещину, давая волю эмоциям и чувствам.
Спустя полгода от дня нашего знакомства, я, вернувшись из очередной поездки, понял, что не могу уже представить, чтобы наши с нею дни проходили отдельно друг от друга… Чтобы мы с ней расставались, желая доброй ночи, пускай и до следующего вечера…
Я хотел жить для неё, ради неё…
Но как это трудно и сложно… Особенно когда первые эмоции угасают и дела, дела, дела, постепенно начинают заполнять собой все твои дни, отодвигая ту, что была ещё недавно столь важна, на второй план…
Я продал своё маленькое производство, оставив только магазин. Она же ушла из газеты, оставив лишь связи. И то, что, казалось уже погребено под рутиной, начало возрождаться, но в новом, более мягком свете… И наши, такие разные жизни, стали одной… А следующие два года подарили нам двух таких разных, но любимых детей.
Первой у нас родилась дочь, назвали её Мэри. Со временем она всё больше начинала походить манерой поведения на свою маму. Юная леди. Строгая, но добрая, аккуратная, но игривая, она была везде своя. Играла с мальчишками, но не убегала и от девочек. Прилежно училась, мудро распределяя своё время между книгами и общением, уже в свои пять лет она могла рассказать про минувшие во времени города и отличать немецкую музыку от русской. Душа любой детской компании, что незаметно её возглавляла. Черты же лица у неё были мои. Острые и тонкие.
Сына назвали Майклом. Хоть он и был младше всего на год, но всегда заступался за старшую сестру. Маленький человечек, стремящийся познать жизнь опытным путём. Всё, что попадало к нему в руки, оказывалось тут же во рту, а после пятого дня рождения на его личном столе для познаний. Не имея усердия своей сестры в учёбе, он оставался непоседой и сорванцом, открытым для всего нового и захватывающего. Мечтатель, никогда не забывавший про ответственность перед своими близкими.
Время шло. Дети росли, узы крепчали, не оставляя и мига для сожаления… Радость наполнила эти восемь долгих лет…

10 сентября.

Дождь льёт пятый день.
- Красиво.- Сказала Эллис.- Знаешь, а, может, продадим твоё наследство? Шотландия… Как это далеко… Там всё чужое, боюсь, и мы там будем чужими…
- Но мы ведь даже не видели его, а ты уже хочешь избавиться. Не беспокойся, Эл, всё будет как надо, я тебе это обещаю… Да и детям должно понравиться, всяко там им будет просторней, нежели в Лондоне. Если не понравиться и хандра нас поглотит, мы всегда сможем вернуться обратно…
Деревья осунулись под тяжестью капель, и теперь метут, ещё зелёными листьями, бурлящую по брусчатке воду.
Свет от молнии на миг выхватывает крыши срытых в тумане домов, придавая им величественную таинственность в отражении луж… И утихает, возвращая миру уже привычную серость…
Редкая птица прокричит что-то из укрытого в ветках гнезда. Крик её огласит пустую улицу и растает в воздухе, оставляя после себя лишь шуршание капель.
- Дождь.
- Посмотри на эти капли, и ты поймёшь, что, и они одиноки в своём полёте к цели. Но потом… Ручейки и океаны наполняются ими. - Такая погода, да потрескивающий камин как ничто иное настраивают на какие-то философские разговоры… Дети ещё не вернулись из школы… В доме только мы… Эллис сидит у меня на коленях и мы оба смотрим на улицу… Гармония? Я не знаю… Но я безумно счастлив в такие моменты. - Свежесть утреннего ветра, переплетается в танце с влагой и дыханием неба. А земля лежит на своём вечном ложе и заворожено смотрит на этот дикий танец. Так и мы. Там, в том доме найдём тот покой и уединение, которого нам не хватает здесь. А о делах можешь не беспокоиться, я уже всё закончил. И передал их своему помощнику, да и, если что-то пойдёт не так, пару дней вы потерпите моё отсутствие? - Я посмотрел на жену, но она меня не слушала, погружённая в свои мысли, сомнения, продолжала наблюдать за каплями. - Так что в ближайшие дни мы можем спокойно отправляться в путь. Доберёмся, осмотримся, и, до прихода зимы, вернёмся… Если что… - Повторил я.
- Дождь…
Иногда мелькнёт спина, спешащего куда-то прохожего. Он жмётся под крыши домов, он боится…
- А дети?
- Дети? Дети будут рады. Им всегда интересно всё новое и захватывающее. Тем более мы будем рядом.

20 сентября.

А жить так хочется почему-то именно в том самом месте, где тишина, покой и нет суеты… Где дом стоит твой, окнами выходя на горы. Где сад есть дикий во дворе, в тени которого сидеть приятно и спокойно…
Серые стены замка вгрызались в небо старыми, местами осыпавшимися, зубами. Тень нависла над нами, закрыв серое небо и тусклое солнце древним камнем. Спрятав собой то уныние Шотландских холмов и болот, что уже третий день мы наблюдаем из окон своего автомобиля.
- Интересно, пап, нас кто-нибудь встретит… - Майкл, как всегда сгорал от нетерпения. Ему надоела эта тряска. Ему надоело сидеть и ничего не делать. Всё его естество просило движения. Мэри же, почти всю дорогу спала. Ей было скучно, а от книг, что она взяла с собой в дорогу, начинали болеть глаза и голова…
- А привидения там есть… - Сонным голосом поинтересовалась дочка.
- Пап, а пап… - Не унимался Майкл. Его воображение полностью было захвачено новым, неизведанным и таящим в себе столько секретов местом.
- Тихо, дети, давайте сначала осмотримся, а уже потом пойдём в наш новый дом. - Эллис взяла их за руки, что охладило пыл утомлённых дорогой детей. И плавно пошла вдоль стены, осматривать свои новые владения.
Тоскливо. Даже зайдя за угол, пейзаж не поменялся. Холмы, где-то вдалеке виднеется что-то на подобии небольшой скалы, но отсюда и не разглядишь… Камень там, или же всё та же скудная на растительность земля… Болото, видимо когда-то это было озеро, но годы забвения покрыли его тиной… Я обошёл замок с другой стороны. Облегчение. Есть деревья, что разбавляют собой столь меланхоличный пейзаж… Перед ними виднеются кресты, да полу обрушившийся мавзолей… Тоскливо… Возможно, когда пройдут осенние тучи, пейзаж будет более приветлив, показав нам окружение в новом свете… Наполнив его яркими красками… А так…
- Ну что, Эллис, как тебе здесь? – Я смотрел на ветхий камень, выглядел он достаточно прочным. За обитаемой частью замка следили. Заменяли старые камни новыми, укрепляли раствором. Да, неказисто, зато сразу понятно, что жить тут можно, не боясь того, что стены рухнут…
- Не знаю, Джон, как-то здесь мрачно и жутко. Тебе так не кажется? – На её лице читалась усталость от долгой дороги. Лондон она покидала нехотя. Хотя мы столько раз за эти месяцы проговаривали все малейшие детали, все нюансы. Сколько раз советовались с детьми, что уже, вроде как всё должно было разрешиться спокойно и плавно… Но… Привычка большого города быть среди людей в ней до сих пор жила… Мы договорились, что если будет совсем невмоготу, если я увижу хоть намёк на потускневший взор своей жены, то мы вернёмся обратно, в свой старенький дом… - Давай скорее войдём. А то стоять на пороге… Возможно там, внутри будет не так всё… Однообразно…
- Но мы ведь здесь как раз для того, чтобы украсить это место своей любовью. - Я обнял её и направился к двери. Со второй попытки, я, всё же, её отпер. Темнота и пыль ударили в лицо. Ничего необычного. Гигантский холл, лестница, гобелены, много маленьких настенных подсвечников, да большая люстра свисает с потолка.… Тишина…

21 сентября.

Осмотр замка продолжался.
В одной из комнат, мы нарекли её гостиной, на стене висела гигантская картина, изображавшая какого-то человека в нарядах середины XIX века. Прочитав надпись снизу, мы узнали предыдущего владельца замка, графа Уизера. Да необъятный деревянный стол, со стульями на восемнадцать человек…
Картина поражала умиротворённостью красок. Пастельные тона не вызывали раздражения у глаз, погружая, будто затягивали, в мир, изображённого на ней человека. А сам граф напоминал скорее спящего человека, нежели гордого аристократа…
Где-то к пяти вечера мы уже начали очень неплохо ориентироваться на первом этаже, состоящем из холла, гостиной (она же выполняла роль столовой) и кухни забитой утварью, название которой мы, горожане, даже и не знали.
- Папа, тут какая-то записка. Для тебя. - Сказал сын. И протянул мне лист.
- Странно, дай-ка посмотреть. – Очередной помятый конверт…

«Мистер Бэрри, я знал, что вы обязательно приедете в Крайстоун и не буду вас просить бежать как можно быстрей из этого странного места, хотя бы потому, что если вы провели в этом замке хоть одну ночь, то никто не заставит вас уехать оттуда. Он вас не отпустит…
Я приготовил для вас кое-какие припасы. Вы сможете найти их в подвале замка. Там же вы сможете найти дрова и свечи. Все ключи от запертых дверей, если вы их ещё не нашли, находятся на втором этаже в большой спальне, не потеряйте, либо изготовьте дубликаты, других таких нет.
Если вам что-то понадобится в городе, то обращайтесь к мистеру Найту, что живёт в доме №2 по Цветочной улице. И может привезти любые необходимые для быта вещи.
P.S. Не скупитесь на прислугу. С людьми в замке намного веселее.
С наилучшими пожеланиями, М. Бэкстор.»

1 октября.

Вот и выпал первый снег, укрыв синюшне-серую землю белым платком-саваном.
Томные очи Эллис теперь сияют из глубины шелков.
Ветер… Шум сквозняка ходит таинственным шорохом по коридорам замка, наполняя его эхом шагов незримых людей.
Удивительно, но, придумав когда-то время, мы теперь страдаем из-за его вечной нехватки, либо ждём в томлении назначенного часа.
А ведь как хочется иногда выйти вечером на улицу, освещённую луной. Луной, парящей средь звёзд. Луной в ореоле мороза. Выйти на улицу и мечтать о…
А после вернуться домой, заварить чай и, под звуки музыки, погрузиться в разговор с дамой сердца, либо с собой, если рядом никого нет, о великом и вечном…
Мы обследовали весь замок. Припасов, что оставил нам мистер Бэкстор хватит на пару месяцев. Плюс то, что мы привезли с собой.
Постепенно начали обживать те помещения, что стояли не один год без человека, выметая пыль, принося уют, пряча холодный камень за тёплыми тканями и коврами, которых оказалось в избытке в подвале замка. На семейном совете было решено оставить большинство комнат для возможных гостей, что, пока мы ещё находились в Лондоне, так просились к нам на Рождественские каникулы, а сами мы заняли три небольшие комнатки, разместив в них все свои пожитки и не понимая, от чего так много места осталось свободным…
Очень не хватало электричества. Нам было в диковинку пользоваться свечами и непривычен их тусклый свет. Но наши девушки решили, что в таком освещении есть некая романтическая таинственность, так что вопросы с электричеством было решено оставить до наступления тёплых дней.
И много-много мелочей, которые нас не касались пока мы жили в городе… Но, с каждым днём вопросов оставалось всё меньше, освобождая время для, пока ещё редких, прогулок по окрестным холмам, да первым поездкам в ближайший город и налаживанию связей с жителями.
 

3 февраля.

Две недели назад у моей Эллис случился выкидыш. Я похоронил не рождённое дитя на кладбище возле дома.
Говорят, что когда умирает твой ребёнок, то в твоём доме рождается надежда. Она шепчет тебе. Но ты её не слышишь. Она кричит тебе, но ты глохнешь от горя.
Смерть – это невосполнимая утрата. Смерть близкого – это, от части, смерть тебя самого, в особенности, если это смерть твоего ребёнка…
Дети, первое время, и не подозревали, что у них могла появиться сестра. Зимние одежды прятали изменившуюся фигуру их мамы от любопытных глаз. Но о том, что что-то не так они догадались сразу же. Та весёлость, что всегда била  ключом из их мамы, в какой-то миг сменилась дождём из слёз и серостью понурого лица. Она всё больше замыкалась в себе, избегая любого контакта с нами, сидя целыми днями перед окном и глядя куда-то за горизонт…
Мы слишком были связаны с детьми, чтобы они ничего не узнали. Чтобы они ничего не почувствовали… Нам даже не пришлось ничего говорить. В день, когда я хоронил своего ребёнка, когда я вошёл в дом, ко мне подошёл Майкл и задал обычный детский вопрос: «Пап, мы его никогда не увидим?» Он понял это по свежей земле, что осыпалась с моей обуви и грязным пальцам, что рыли промёрзшую землю, пытаясь скрыть под ней горе…
.
12 февраля.

Сегодня Эллис приснилось, что к ней приходила её девочка.
За завтраком дети говорили, что слышали, будто кто-то качал детскую кроватку и ходил по соседней с ними комнате...
Что это? У всех случилось помешательство? Я же не привозил детской кроватки в дом… Мы с Эллис решили, что до самого последнего момента будем хранить в тайне от детей это радостное событие… А в соседней с детьми комнате остались только старые, ненужные вещи…
После еды я пошёл туда и открыл дверь. Всё те же пыльные стулья… Всё тот же пожёванный временем балдахин над старой кроватью. Слой пыли, что успел вырасти на полу с момента нашей уборки, не таил на себе отпечатков ни чьих ног. Да и запах… Помещения, что было оставлено человеком, так же говорил о том, что сюда давно никто не заглядывал… Закрыл дверь…

13 февраля.

Эллис вновь приснился тот же сон.
Я начинаю беспокоиться. Смерть дочери стала трагедией для всей семьи. Но она, та что была с нею связана больше всех, не находила себе места…
Не могу представить, каково сейчас Эл. Тем более что дети всё время чего-то бояться и перешёптываются…
Вечером я её обнял и сел рядом с ней на колени. Её тело дрожало, но сил на слёзы уже не оставалось. Мы просидели так, в полной тишине около часа. Потом она отстранилась и посмотрела на меня.
- Я боюсь, Джон… Я боюсь засыпать… - В её глазах было столько мольбы и боли…
Я молчал… Дурак… Но я не знал, что сказать, как её успокоить…
Завтра надо поехать в город… И, если до этого момента я туда хотел ехать один, то теперь… Только все вместе…

14 февраля.

Сон продолжает приходить к Эл.
Сегодня мы ездили в город к доктору Эдвардсу. Он сказал, что ей нужен покой и постельный режим. Выписал какие-то лекарства, которые тут же продал мне.
- У вас дома есть прислуга? – Спросил Эдвардс.
- Вы знаете, мы хотели нанять несколько человек, но как-то не было времени. – Я думал о том, что новые люди, которые будут жить с нами в доме, пусть и не двадцать четыре часа в сутки, но помогут хоть как-то изменить ту гнетущую обстановку, что воцарилась в нашем маленьком мире…
- Я вам могу посоветовать пару людей, ранее работавших в замке. Они очень ответственно подходили к своей работе. Но, с уходом из жизни графа…
- О, я буду вам благодарен, ведь мы ещё так мало кого здесь знаем…

20 февраля.

Первый день недели и все, как всегда опаздывают. Правда, что можно ожидать от простых людей?
Первым в дверь позвонился мистер Браун. Учитель французского языка и географии.
А потом потихоньку пришли все. Две кухарки, горничные…
Больше всего детям понравился Грэг, наш дворецкий, нелепость движений чем-то привлекала их. Наверно мы слишком давно не смеялись…
И незаметно для нас самих замок наполнился жизнью и движением, что, казалось ещё вчера, покинула это место безвозвратно.
Даже Эллис, вышла из комнаты поприветствовать всех и, бледная кожа, потихоньку начала наполняться румянцем, лишь глаза всё так же оставались печальными и пустыми…

10 марта.

Жизнь вернулась в прежнее русло. Мы начали забывать тот странный кошмар, что проник в наши сердца со смертью Джейн. Теплота простого человеческого общения растопила замкнутые и закрытые горем сердца, даруя нам уже, казалось, забытую теплоту отношений.
Дети всё чаще уходили гулять за пределы замка. Эллис начала улыбаться. Пусть ещё не смело, но уже... Это грело… Я перестал чувствовать как она дрожит ночами. Я перестал вытирать её слёзы…
И даже разговоры всё более становились раскованными, с ноткой прежней игривости… Мы вновь позволили себе мечтать и думать о том, что же будет завтра и какие новые открытия нас ждут…


20 марта.

Она к людям приходит тише любого зверька.
Она не кусает дважды.
И тихонько на плечо ложится рука.
Мы все встретимся с ней однажды.
А те, кто испытал на себе её яд,
Не хотят уже жить дальше.
Они ждут пока костяная рука
На плечо ляжет... однажды...


Вчера мы похоронили Эллис.
Неделю назад казалось, что она ещё спит.
В одиннадцать она не встала, в час, в три, в шесть…
Доктор Эдвардс сказал, что она умерла быстро. Во сне сердце просто перестало биться, и она уснула. Навсегда…
Но разве от этого легче…
Я стоял и прижимал к себе детей. Молчание. Мы стояли и просто смотрели на ещё тёплую землю, отказываясь верить своим глазам. Отказываясь принять правду.
Вечер… Никто не издал ни единого слова. Каждый в доме просто делал свою работу. Молча. Лишь только сочувственные взгляды прожигали нас насквозь, добавляя боли…
Я… Мы… Не знаю… Я не знаю как теперь жить дальше, ведь вместе с моей милой Эллис ушло ещё что-то… Никто не понимает что, у нас просто нет таких слов, чтобы выразить это чувство нехватки…
Ночь… Дети спят… Я лежу и смотрю в потолок… Третья бутылка, опустошённая мной, упала на пол. Опьянения нет… Сна нет… Меня нет…

10 апреля.

Я начал много молиться. Со временем я стал замечать, что дети тоже ходят в церковь.
Удивительно, как быстро они взрослеют и принимают правила игры ещё им не знакомой …
Казалось, не так давно они беззаботно смеялись, а прошёл один день, и теперь они стоят на коленях перед богом и говорят, говорят, говорят ему о чём-то.
Иногда мне начинает казаться, что они поют. Поют какую-то грустную, но безумно красивую песню. Но, когда я начинаю прислушиваться, лишь их сопение долетает до меня.
Они ни разу не плакали. Они просто разучились. Либо же считают, что моих слёз достаточно.
А может слезами не помочь?..
Но для чего тогда нас учили, что Бог милостив и слышит нас?..

12 апреля.

- Послушайте, Джон, я не могу больше жить в этом доме, и я ухожу, я так решила. Знаете, я хочу и Вам посоветовать бежать из этого места как можно быстрее и дальше. Поверьте, нет ничего хуже, чем быть поглощённым ЭТИМ. Здесь всё окутано злом, и теперь вы находитесь на его пути. Бегите, пока ещё не поздно, иначе Вы потеряете всех и всё. То, что оно забрало Эллис, это было только начало пира… - Так со мной простилась мисс Браун, сиделка Эллис.

21 апреля.

Весь день лил жуткий дождь, но я всё равно поехал в город.
К середине дня мне начало казаться, будто небеса решили излить на головы людей всю ту ненависть, что накопилась у них за все те годы, что мы существуем. Но даже это не помешало мне заниматься тем, ради чего я приехал.
Только вот для чего я поехал? Неужели я так устал от своего дома, что готов уже убежать из него, бросив всё? Оставив детей на шее прислуги, оставив Эллис одну…
Нет, только не оставлять Эл! И я повернул назад, чтобы начать путь к дому.
Ещё из-за холма я заметил клубы дыма, что парили над замком…

22 апреля.

Детей и Грэга похоронили рядом с Эллис. Как рассказывали слуги, молния ударила в башню, где и жил мистер Браун. Дети были там же на уроке…
О, если бы я никуда не ездил, а просто остался дома… Тогда бы можно было сохранить жизни…
- Бог, где ты? – Я бегал по всем помещениям и безумно орал эту фразу. Только вот ответа на свой вопрос я так и не услышал…
Не знаю, сколько времени я бегал по коридорам, но никто не посмел остановить меня. И, под конец обессиленный я просто сел, прислонился к стене и уснул.
Пустота…

1 мая.

Ровно год назад я узнал о замке впервые. Крайстоун показался мне тогда загадкой.
Но ответ на эту загадку узнали не все.
О, если бы Эллис и дети сейчас были здесь…
Я отпустил слуг по домам, мне не хочется, что бы они видели меня пьяным. Дядя оставил погреб с хорошими винами…
Сегодня меня ждёт пронизывающий ветер и слякоть болот.
Накинув плащ, я вышел за ворота.
Как хочется жить, когда всё хорошо, но если смысл твоей жизни зарыт в земле, во что превращается жизнь?..
- Ты! Верни мне то, что ты отнял у меня! - Крикнул  я и бросил, что было сил бутыль в стену. Послышался звук бьющегося стекла.
Из города донёсся звук колокола. Часы отбили три часа и умолкли. В одной из комнат зажёгся свет…
По спине, как будто хлыстом прошлись, ноги подкосились…
Что это?
Мираж?
Неужели мой разум решил проститься со мной?
Тени.
Через пару минут я уже стоял в дверях этой комнаты.
Темнота. Тишина. Пахнет пылью, а не дымом от свечи.
Прошло полчаса, и мне уже было всё равно. Я был пьян, мне было хорошо и легко. Безразлично… До утра…
Я сел на диван в гостиной. Его купила Эллис. Зачем он ей понадобился?..
Напротив висела картина, изображавшая моего предка, красивая картина исполненная мягкими, пастельными тонами… Мне было наплевать.
- Ну что, за нас, дорогой дядя… - Я поднял руку с бутылкой в сторону картины и сделал глоток, опорожнивший добрую треть от содержимого бутылки.
Уснул я на том же диване.

«…Было что-то до этого момента, но я не помню, всё началось с того, что они бежали. Мать, отец и двое сыновей. Но вскоре семья разделилась… В окружающем мраке не сложно потерять друг друга…
Отец и сын добежали до какой-то двери и начали колотить по ней, с такой силой как будто от этого зависела их судьба…
Позади, послышались шаги…
- Что... Кто это? - Зашептал отец. - Полезай в подвал, в нём мы укроемся. – И приоткрыл тяжёлую дверь, что была скрыта от глаз в полумраке.
Мальчик полез в подвал, не проронив ни звука.
Отец постоял ещё мгновение, прислушиваясь к приближающимся шагам, и начал спускаться но, остановившись на первых ступеньках, бросил взгляд на одну из стен… Там, в душной мгле,  у противоположной от входа стены, явно виднелись силуэты людей.
Он залез в подвал и тихонько закрыл за собой крышку, чтобы не потревожить хозяев, давших ему временное укрытие.
Он взял сына за дрожащую руку и замер в тоскливом ожидании...
Шаги начали удаляться.
Прождав какое-то время, отец открыл крышку и взглянул на силуэты. Его охватило оцепенение. Кто-то приколотил людей к стене, придав им форму фрески в храме…
Он пересилил себя и повернулся к сыну, чтобы закрыть от его глаз эту картину, но тот даже и не думал смотреть в сторону силуэтов. Взгляд его был упёрт на измазанное кровью детское лицо, что изумлённо выглядывало из кучи тряпья, на которой они с отцом только что сидели, ожидая ухода преследователя.
Тишину разрывал звук капающей воды, но не крики из братской могилы…

…Она бежала со своим сыном по какому-то тёмному коридору. В полумраке сложно было что-либо разглядеть, зато слышно было всё. Хотя, что можно слышать, когда на тебя давят стены и вода, падающая  каплями, разбивается о пол…
Они добежали до какого-то зала. Стены перестали давить, и воздух стал немного свежее.
Мать, велев ребёнку остаться стоять в круге света, начала осматривать помещение. Пройдя пару шагов, она упёрлась в какую-то возвышенность, на которой стояла женщина.
- Кто вы, и что вы здесь делаете? – Удивилась мать.
- Я обычная служанка. Но я пришла, чтобы сказать вам кто убийца детей. Мать не удивилась, по-видимому, она тоже видела тела. – Я скажу это, но при одном условии, если вы сами попросите меня об этом.
- Хорошо, я прошу вас, скажите мне, кто убийца. – И она сделала шаг навстречу к женщине. Та же отошла во тьму.
- Многие побоялись бы даже говорить со мной, но вы хотите разглядеть меня… – Она подошла ближе.
На её бледном лице виднелись две бороздки от слёз. Две бороздки алого цвета. Она вытянула вперёд левую руку, показывая, что на ней нет двух пальцев – среднего и указательного,- раны были свежими и лоскуты размокшей кожи ещё спадали с краёв раны. Женщина положила изуродованную руку на плечо матери и  что-то сказала...»

Донёсшийся скрип выдернул меня из объятий страшного сна.
Что такое? Я же в доме один. Все двери лично запер, после ухода прислуги…
Я открыл глаза и прислушался. Тишина. Я огляделся. Напротив меня кто-то стоял и смотрел на меня.
- Уходи из этого места. У тебя есть срок до завтрашнего дня… - Голос говорившего растёкся у меня по голове… Я отключился…
 
2 мая.

Я проспал до восхода солнца. Пока назойливый луч не дополз до моих глаз. Прогнав из головы сон…
Какой прекрасный день выдался…
Скоро вечер…
Часов в шесть я поехал  в город.
Почему-то слова странного ночного гостя меня ничуть не испугали, даже наоборот, придали какой-то уверенности…
Возвращался я уже ближе к полуночи. Я посмотрел на небо. Обещали  полнолуние, а всё было затянуто облаками... Только белый туман плёл свои сети на земле, что придавало обыденности какую-то таинственность.
В башне горел свет.
Я вошел в замок, поднялся к себе в комнату и стал ждать.
Проснулся я от пристального взгляда...

3 мая.

Призрак ходил по комнатам замка, я тихо следовал за ним.
Послышался скрежет несуществующих половиц и стук открытого окна.
Он удалялся в туман, я шел за ним.
Через некоторое время я понял, что мы идём к кладбищу. Как банально... Странно, но именно так я себе всё и представлял…
Плита... Мокрая земля...
- Чёрт. – Выругался я и начал отряхиваться от земли и тумана. Мне показалось, что они боролись друг с другом, пытаясь въестся в мою плоть.
Я выбрался из ямы и осмотрелся. Призрак исчез...
- Чёрт!!!
Я пошёл домой, а что оставалось делать? Если б не это падение…

4 мая.

Что-то обжигающе холодное легло мне на плечо. Я заворочался, но открывать глаза не стал.
Страх?
Открыл. Что-то влажное окутало меня.

Раздаётся хрип в тишине,
Ночь во владенья идёт.
И во сне ты на войне,
Твой враг везде тебя найдёт.

18 июня.

- Мистер Бэрри! Мистер Бэрри? – Доктор ещё какое-то время постоял перед запертой дверью. Но, поняв, что ему никто не откроет, развернулся и пошёл к своему автомобилю.

20 июня.

- Эта комната, знаете, она всегда была какой-то странной. И хозяева, и мы старались всегда держаться от неё подальше… Понимаете, там, на стене, был такой большой портрет, вроде как предка мистера Бэрри, а теперь его там нет. Теперь на нём сам мистер Бэрри… Я нашла только вот эту записку:

«Солнце всходит и день настаёт.
Всё в жизни походит и ночь настаёт.
А после приходит Смерть.
Она нас с собою уводит.
Она нас ведёт по полям через лес.
Она нас ведёт через болота и топи.
Всё в жизни проходит, всем нам есть конец,
После которого Смерть приходит.
Как ярок последний, жизненный миг.
Его мы запоминаем навеки.
И будет кошмаром терзать он нас,
Пока не сгниют наши веки.
Солнце всходит, приходит рассвет.
Солнце всходит…
К нам в дом рассвет входит.
А меня с вами нет»…
 
18 августа.

- Посмотрите, какой прекрасный замок, граф Рональд. Ему не одна сотня лет. Знаете, у предыдущего владельца не было родственников, поэтому… Посмотрите, какая прекрасная картина…