Спаси Элпис

 Привет, читатель. Позволь я тебе предложу место получше. Проходи за мной. Можешь не извинятся перед ними. Они тебя не видят. Они не существуют. Это пустые копии, людей которых никогда не существоввало, но окторые когда- ниубдь прочитают этот рассказ. Я думаю, когда таких как ты станет больше ста, зал будет наполнен, на четверть уже настоящими людьми. А что за представление? Хороший вопрос, но ответить на него из зала, и только тебе было бы невежливо по отношению к остальным. Хотя…здесь пока никого нет.  Призраков не бойся. Не живое, живому ничего не может сделать. Наверное.
В общем вот твое место, прошу- прошу. Удобно? Жалко да что диалог не получается, и я не слышу тебя, но может оно и к лучшему. Имей ввиду ( и КРИЧУ это каждому в этом зале) выйти можно в любой момент, и я все пойму. Ничего не бойся. Все настоящее, но пользы от страха не будет. И, пожалуй, прямо тут, рядом с тобой и я упаду. Кто ты?
А я Криг. Хозяин, считай отец, этого зала. Каждый из призраков мною созданный герой. И давай уже начнем. К примеру… давай вон с того мужчины. Сейчас, открываю блокнот с героями, и …это у нас Уильям Брейди. Мне нравится. Да. О нем и расскажу.


Лифт до Элпис.
- Миры…островки с жизнью на теле вселенной. Миры…пока ы маленький, это звучат так величаво и …в целом этом это правильно. Как же это должно звучать еще, если ты даже не представляешь что такой этот самый Мир. А их…их много,- произносит уставший, и сонный мужчины сидящий у окна бара, своему собеседнику,- их может быть бесконечно много, а мы даже слово бесконечно представить не можем.
-Что ты несешь?,- спрашивает его собеседник, что подсел буквально пятью минутами ранее, и теперь удивлялся чуши, что нес это странный мужик.
-Бремя. Бремя ответственности, бремя надежды, брем боли и отчаяния,- и подняв взгляд на мохнатое, пьяное существо в кожанке, что с ним разговоривало, добавил,- и я заебался.
-Я...,- протянуло существо,- тебя понимаю.
-Неимоверно рад,- улыбнувшись произношу я, глядя на бокал с виски, который мне поставили в час ночи, и ведь даже к нему не притронулся.
-А че случилось то?,- движением головы убирая с лица патлы произносит подобие байкера.
В ответ я смотрю на часы. Начало седьмого утра. Пора выезжать.
-К сожалению, ты поздно подсел. С удовольствием тебе рассказл бы эту историю, но время. Время безжалостная сука, что нас убивает, требует того чтобы я покинул сие заведение. Прости друг, мне пора,- и поддадвинув бокал с виски в его сторону, добавляю,- выпей за здоровье Элпис, хорошо?
Глаза существа, на секунду стали разумными. Словно он понимал, что второй встречи никогда не будет. Как будто, он знал, что мой билет в один конец, и сейчас…сейчас время дает возможность. Возможность…остановить меня? Спасти? Уберечь от гнева чего-то сверхъестественного.
-Удачи,брат,- тихо пробормотал пьяный байкер, и взяв бокал в руки, громко , с рыком произносит,- за то, чтобы у Элпис было все хорошо!
Улыбнувшись, я махнул ему рукой, и вышел на улицу. Свет солнца, уже давно вытащил из тени почти всю улицу. Июльский рассвет наступил еще в полпятого утра, и я даже его встретил. Я не мог его не встретить. Ведь каждый день 10 июля, в последние четыре года, мог стать для меня последним.
Закурив сигарету, я двинулся в сторону автомобиля. Серый седан, не самой известной марки на Калифорнийском побережье. Куплен так давно, и отремонитрован столько раз, что в пору задуматься о новом авто, но это будет завтра. Может быть.
Подойдя к авто, выкидывают окурок, и оглянувшись в сторону бара вижу мирно спящего байкера, что облокотился на стол. Официантка передавала смену своей сменщице, на заднем фоне. Директор бара, выключила свет в баре, так как солнечного уже хватало. И все эти движения, вся эта активность в рамках одно заведения…это ж так прекрасно. Жизнь текла, и бурлила. Может на хер все это послать?
Выставить авто на продажу, завести отношения, вернуть в телефонную книгу номера старых друзей. Удалить файлы касательно происшествия с ноута, а может даже лучше вывести ноутбук в лес и расстрелять его на хрен! Сжечь все распечатки, вырезки из газет, все интервью. Засунуть в помойное ведро все диски с этой паранормальной херней, и топтать до тех пор пока там не останется пыль…
Это так просто. Так заманчиво.
Я сел за руль, и выдохнув взял в руки детский медальончик Элпис. Она передала его мне до того, как села в тот автобус.
Нет, братишка, нет. Это дерьмо нужно разгрести. Иначе ты просто сойдешь с ума.
-Еще бы знать где граница это безумия, а то может уже тронулся,- произношу я в салоне авто, завожу его, и наслаждаясь утренним радио, еду к дому своей сестры.

         ***
Ехал я, и не я одновременно. Часть маршрута лежала по тем же улицам, что и четыре года назад. Я буквально чувствовал, когда колея прошлого маршрута совпадала, с настоящим. Руки крепко сжимали руль. Медальон отблескивал в свете рассветного солнца. Еще десять минут и я доеду до тебя сестренка. И до Элпис.
Поворот был идеальной копией, того, что был сделан мною в 2019. Проезд через пешеходный почти что секунда в секунду такой же, как и тогда.
И через три…два…один…
Там в прошлом, которое уже не вернуть раздается звонок. Я поднимаю мобильник с пассажирского сиденья, и вижу надпись « Сестренка».
-ДА, я уже еду,- произношу я.
-Сэр Уильям, я вам надеру жопу, если вы опоздаете,- произносит сестра, а на заднем фоне я слышу смех племянницы.
-Мчу на всех порах,- произношу я и под смех племянницы сбрасываю звонок.
Сейчас, я не слышу их голосов. Последние слова сестренки были не такими радостными. Даже совсем наоборот.
Я ехал словно во сне. Мир был реальным, воздух был теплым, настоящим, но дома, люди, словно картонные декорации. Это называется стресс.
Пропускаю выезжающую со двора машину, которая как будто была и в прошлый раз, но я не уверен. Заворачиваю на парковку, где …
Где стоят моя сестра с чемоданами, а вокруг неё бегает маленькая Элпис. Сестра родная, почти 20 лет прожили вместе в одном доме. Вместе лазили на деревья, вместе бегали за убегающему хомячками, вместе получали по жопе за оторванный вентилятор в гостиной, и прожаренную до углей индюшатину. Я позвонил в первую очередь ей, когда вернулся с войны. Она первую и последняя услышала, как я не смог спасти тех парней, а ведь я был медиком. Я был в лагерной палатке, когда услышал вибрирующий мобильник. Подняв его, я услышал её слезы, и то, что её муж умер от передозировки наркотиками. Я был рядом, когда Элпис пошла в школу, а она, когда задерживалась на работе, просила меня забрать её.
Элпис рассказывала об уроках, об учителях, о том, как хочет попасть в шахматный клуб. Шахматный клуб, серьезно?! Ей было 7 лет, а она уже неплохо играла.
Должно быть сами ангелы плакали, когда я помогал с багажом. Укладывал его тогда к себе в машину. Проверял пристегнулась ли сестренка. Пристегнулась ли племяшка.
Сейчас я сидел один, и ждал, пока время потраченное на погрузку закончится. Таймер отсчитывал 3 минут. На последней минуте, сестренка посмотрела на меня, и сказала:
-Спасибо тебе, конечно, Уилли, но может мы поедем? У нас путевка уже горит,- и махнула двумя билетами перед лицом.
-Все-все, уже едем,- произнес я тогда. В этот раз я делаю это молча, и по таймеру. Приблизительно секунда в секунду.
Я уверен, что ангелы плакали на протяжении всего этого конечного маршрута.
Сейчас, когда я еду один, я тоже это слышу. Это хор из слез, истерических завываний. Плач взахлеб, и в перемешку с криками отчаяния.
-Элпис, дорогая, жвачку?,- произносит сестра, когда мы сворачиваем к уже ожидающему туристическому автобусу что должен был их доставить в аэропорт.
-Нет, она вредна для зубов,- и я вижу в зеркало заднего вида, как она улыбается во всю ширь.
Сейчас позади меня никого нет. Не существует больше моей сестры. Нет Элпис. Лишь я, поглядывающий на таймер, и подъезжающий к месту, где тогда стоял автобус.
Я вытаскиваю чемоданы, и укладываю в багажный отсек автобуса. Водитель автобуса смотрит строго вперед, когда я провожаю сестренку, и визжащую от восторга племянницу. Он смотрит вперед, его лицо с двойным подбородком было серым. Только спустя время, вспоминая момент посадки, я обращу внимание на эту деталь. Военный медик который не обратил внимания на бледность водителя. На подозрительную бледность, и то, что он сидел…словно статуя.
Ангелы затихают.
Я их больше не слышу.
Они покинули мой мир. Мир Эвелин, мой сестры. И, что самое прискорбное, мир ребенка.
Я помню…помню эти моменты наизусть. Я буду им жить последующие четыре года.
Колеса автобуса начинают движения. Автобус выруливает на шоссе,а я за ними.
Я еду справа. Там в прошлом. Еду справа. Где там, на фоне все живет. Все призраки, всех времен. Все миры. Каждая ****ь живет. Каждая мразь продолжает ЖИТЬ. Каждый!!! Каждый блять человек в эту секунду …продолжает жить своей жизнью. А я еду справа от автобуса…племянница машет мне рукой.
Таймер считает последние две минуты маршрута. Я еду по той полосе где ехал тогда автобус.
 Она машет рукой, она смеется.
Я вместе с автобусом перестраиваюсь влево, но в последний момент вынужден пропустить летящий серебристый мустанг. Матом, сопроводив его путь, я перестраивась и …вижу серые лица пассажиров, смотрящих строго вперед. Звонит телефон.
Полторы минуты на таймере, и уже вижу мост над нашим шоссе.
-Уилл!!!!УИЛЛ!!!!СПАСИ НАС!!! ОНИ ЖРУТ ИХ!!!!УИЛЛЛЛЛ!!!!!,- и крики сестры обрываются, и я слышу лишь плач Элпис.
-Эвелин?!,- кричу я в трубку, и глядя в окно автобуса слева. Они также сидят с каменными лицами, но плач Элпис все также звучит в трубке.
-Помоги…Дядя Уилл…Помоги мне…,- слышу я голос Элпис.
30 секунд…
-Элпис, что происходит? Что случилось?,- -спрашиваю я ни хрена не понимая, и все также глядя на своих родных, которые в полном порядке.
-Помоги…
20 секунд.
Я перестраиваюсь перед автобусом, резко разгоняясь, и торможу.
Удар тяжелого автобуса в зад моей легковухи. По армейскому прошлому, я понимал, что так не остановить автобус. Тогда в нем был террорист, и я был на хамере. Сейчас там родные, и автобус я обязан остановить.
10 секунд.
В телефоне слышен рык зверя, а затем…
-МАМА!!!!!
Я вдавливаю педаль в пол, автобус начинает оттормаживать, но вот мы проезжаем под мостом, меня разворачивает. Боком своей машины я вылетаю в ограждение, а автобус врезается на скорости уже около 20 киллометров в час, в отбойники.
Нf таймере 0, а я снижаю сокрость и останавливаюсь чуть дальше.
Сейчас тут стоит мемориал.
Выхожу из авто. Как и тогда.
Сейчас я делаю это спокойно, потому что опять ничего не вышло. Дрожащими руками я закуриваю сигарету.
Тогда я выбежал из авто, держась за сломанную кисть.
Я бежал выкрикивая имена.
Машины, что подъезжали, тоже останавливались, и уже их водители освобождались, от ремней безопасности, чтобы помочь.
Останавливаюсь в ступоре я за пять метров до автобуса. Посттравматический синдром штука очень хреновая, поэтому когда я увидел буквальном ручейками стекающую кровь из под двери на секунду я завис.
Однако, еще спустя секунду я плечом выдавил дверь, и начал подниматся по окровавленнмы ступеням. Первое что отметил мой разум, из-за пелены стресса, что нет водителя.
Его место было слегка покрыто пылью, на панели появилось пятно от когда-то пролитого кофе. Человек с двойным подбородком словно и не существовало.
А потом…потом стоит сказать армейскому прошлому спасибо.
Дело в том, когда человек попадает в аварию в первый раз, он ничего не запоминает. Так с любой стрессовой ситуацией. Если он попадает в неё второй раз, то запомнившихся моментов становится больше. В третий еще больше.
Мой первый раз был снаряд из гранатомета попавший прямо в человека. Второй мина разорвавшая моего командира, и еще двух капрпалов. И третий раз стал ребенок, которому я выстрелил в лицо. К сожаленью, именно в таком порядке.
И вот зайдя в автобус я запоминал все, так это была не первая моя мясорубка….
Слева два трупа. У одно нет челюсти, и оторвана конечность по плечо. Глаза раскрыты, и он еще пока голубые. Окна в крови. Потолок заляпан кровью, и отпечатками ладоней. На полу кровь, и внутренности. Справа четверо разорваны до тазовых костей. Словно с головы их рубили ударами мачете меняю стороны до самых ремней. Двое из четырех были детьми. Все в автобусе выглядели так как будто внтури рванула бомба. Я перешагиваю через тело с рассыпью осколков кости вместо черепа. Сиденья справа все сорваны с петель, и словно вдавлены в корпус автобуса сверху. Все в кашу. Мясной бифштекст с металлом , кожей, кровью и мясом. Пока еще не серые конечности валялись по всюду. И только волосы мертвых продолжали двигатся на ветру, что дул из окон. Очки мужчины впереди перекосились на шее. У женщины слева огромная дыра словно что-то прошило насквозь троих пассажиров. Я дошаркиваюсь, с широко открытыми глазами, испачканный в крови, капающей с потолка до места своей сестры. Падаю к её ногам и смотрю в её изородованное лицо. Пустые глазницы, и шевелящиеся губы. И кровь…только начиняющая nечь из глазниц кровь…
-Спаси Элпис…Спаси Элпис…Уилльям…прошу..
Я подхватываю её на руки, про себя, где то абсолютно на заднем фоне обращая внимание, что место племянницы пустует. Люди, что уже успели зайти в автобус, выбегали из него и блевали на улице.
«-Что за херня? Бомба, граната, фугасный снаряд…,-перебираю я про себя, и вытаскивая на свежий утренний воздух своей сестру, слышу звуки сирен.
Аккуратно кладу её на асфальт, бегло осмартиваю, и обнаруживаю что ступни нет. Быстро ремнем перематываю ногу выше места ранения.
«Взрыва не было ведь, автобус цел»,-фоном пролетают мысли.
-Спаси мою дочь, Уилл,-произносит она. Губы больше не двигаются. Я прислоняюсь своим ухом к её губам, и не чувствую дыханья.
-Нет…Сестренка ты чего?,- приговариваю я, начиная массаж сердца,-мы вместе найдет твою Элпис.
Я спокоен. Странно спокоен. Даже, когда вижу как лужа крови начинает увеличиваться из под моей…из под моей сестры…теряет кровь..
Аккуратно приподняв её, я вижу что спины…нет.
Стоя, сейчас, в настоящем времени, я курю сигарету. Вроде бы уже вторую. И понимаю, что при таких…повреждениях, моя Эвелин вообще не могла бы говорить. Слеза скатывается по подбородку одновременно. Только сейчас я смотрю на мемориал, а тогда я прижал её к себе. Прижал к себе, и заоорал. В кино это всегда так пафосно…в реальности…в реальности это очень больно, и от этого у всех окружающих бегут мурашки. Нет ничего больнее, чем обнимать любимого человека, и понимать, что больше вы с ним не поговорите. Что это конец. Что конец во всех смыслах. Вы больше не позавтракайте, больше не созвонитесь. Слово «никогда» стало вашей новой реальностью. И этот крик- квинтэссенция всей боли, что ты испытываешь. Ничто её не вернет. Тогда обнимая её я думал, я ведь крепко, так крепко её обнимаю. Почему же она не оживает? Я же так её любил, почему она не встанет? Столько людей в мире, а умерла именно она?! Да почему?! Она хуже всех?!
Если бы в тот момент мне дали любого другого живого человека, я бы не глядя ни на что разменял его жизнь на жизнь сестры.
В настоящим времени я вижу, как подъезжает черный автомобиль и из него выходим женщина.
Тогда она тоже была. Она вышла из первого прибывшего патрульного автомобиля.
Сейчас она подходит ко мне, и без слов просит сигарету. Жестом.
Я даю ей пачку, и пока она её достает замечаю что с последней нашей встречи она поменялась. Морщинок стало больше.
-Я знала, что ты тут,- немного с хрипатцой голос, говорит, что курит она очень давно.
-Не самая сложная загадка, да?
-Да, не самая,- произносит она закуривая,- не получилось?
Ухмыльнувшись, я отвечаю:
-Нет.
-Тогда четыре года назад, ты сидел прямо тут верно?,- спрашивает она, кивая на место где я стою.
-Не совсем. Там где стоишь ты,- отвечаю ей я, закуривая третью сигарету, прокашлявшись.
Она отходит на пару шагов к ограждению, за которым простирается море.
-Зачем ты сюда приехала?,- мой вопрос вполне логичный, учитывая на каких тонах был наш последний разговор.
-Возможно, я могу помочь в решении нашей общей большей …загадки…,- произносит она, но в конце фразы голос едва заметно пропустил грусть,-не «решить», и именно «помочь решить».
Невольно напрягаясь, я выкидываю недокуренную сигарету.
-Поясни.
-Не здесь, - говорит она,- у меня мурашки от этого места. Мне до сих пор кошмары снятся.
-И как?
-Иди на хер, вот как,- отвечает она с гримасой,- ну что есть места на примете?
-Да, есть одно.