6 Приямок. Наконечник

   Что-то не так, что-то беспокоит меня, надоедливое и неясное. Всё валится из рук, одно за другим хозяйственные дела замирают в различных фазах незавершенности, и я брожу от одного к другому, пытаясь опознать…

…пока не становится ясно, что это – звук. Это похрустывание битого стекла. Меня окатывает пониманием, как кипятком. Битое стекло. Это вызов, зов. Вторыми слайдами поверх кухонного стола замелькало – свирепый взгляд, спутанные кудри, мощный размах, пурпурные брызги. Алые брызги. Он помог мне.

   Шнурую кеды покрепче, надеваю свитер потеплее. Кнопка в лифте – спуск на первый этаж. Нужная мне персона обитала на сложном для меня уровне. Хотя – у меня есть вызов, пойду по нему, как по верёвочке. Раскидываю ключи на манер гадальных рун и глушу слова.

   Интересно, что в вихре перехода это звучит, как заглушаемая до полной остановки турбина… Ооп. Вот я и на месте.

   Лес, осень, промозгло, ощущение беды. Беру направление на солнечное сплетение, пробираюсь через бурелом.

  Вот он. В дыре? В норе? «Я спал под корнями поваленных елей…» Он ранен. Серьезно ранен, видимо, в той самой битве, в которой я гостила у него в первый раз.

   Забираюсь в дыру, в нору, он узнаёт меня, но о приветствиях нет и речи – совсем плох. Голова цела, шея тоже, лежит спиной вверх, как одежду-то эту распутать, совсем не испортив – ему ещё лежать и лежать в этой сырой и холодной дыре-норе...

   А. вот оно. Ну, что я могу сказать. Амба. С таким некрозом мне не справиться. Грехи наши тяжкие… Раньше бы. Раньше бы. Ах, раааньше….

   Шарю у него на поясе. Вот! Это и была та фляга, которой он вернул меня домой. Пробка тугая… Справилась. Запустила руку в спутанные волосы, подняла его лицо к своему, мазнула горлышком фляги по его губам – пробку на место!!! Прижалась, впечатала себе в щеку его поцелуй, заполошный выдох. Вздрогнула в лифте.

   Бегу в аптеку. Перекись, хлоргексидин, левомеколь, аугментин, лидокаин, ворох бинтов и салфеток. Вода.

   Шмыгнула в лифт, раскинула те же руны, взяла поправку на время, не подведи, Приямок. Ооп. Дыра, нора, вот, теперь гораздо лучше!

   Сколько дней, спрашиваю я. Не слышит!.. Значит, и я не услышу его. Размахиваю руками: сколько раз всходило солнце? Сколько, черт подери, раз великое светило прошло по небосклону? Отгибает сведенные пальцы: три. Да, этот расклад гораздо лучше. Давай сюда свою спину…

   Спекшаяся кровавая корка, и за ней, над ней – омерзительно-розовое, распухшее, тугое, налитое, блестящее… А это? Деревяшка?.. По логике, это кусок древка. Как он умудрился так его обломить, что наконечник остался под лопаткой? Ему кто-то помог, настолько косорукий?.. 

   …Интересно, обойдемся без блокады? Ищу ветку покрепче и почище – я в кино видела, что это часто использовалось в их времена, да и попозже. Я в первый раз спину забивала – у меня тоже был прорезыватель для зубов, розовая резиновая лошадка… и часов пять я ее точно грызла…

   Грызи, дружочек. Поза бобра…

   Обеззараживаем. Тихонько вздохнув сквозь зубы, вскрываем. Ловим, подбираем гнойные потёки, светлое всё, хорошо - чистим-моем-убираем… Промываем, еще раз промываем. Я так надеялась, что железяку вынесет оттуда потоком отделяемого! Наивно. Проверяю, на месте ли палка. Скалюсь: грызи сильнее, дружочек. Лезу пальцами в опустевший карман. Он же не слышит, верно? Значит, я не буду выглядеть несолидно! Пытаюсь подцепить, повернуть, зажать, вот же собачья мать, шепчу себе под руку: вон-вон-вон вынимаю тебя, из красного мяса, из ярого сала, из белых костей, из звонких жил… Отцепилась, наконец. Мерзкая железка. Смотри, дружочек, вот она. Аж сопеть перестал, помолчал, вздохнул глубоко-глубоко. Хлопаю по плечу, показываю на палку - грызи дальше, дренаж будем заталкивать.

   Удивительно, но принесённого левомеколя мне хватило даже на эти богатырские стати. Закрываем, залепляем, закрепляем. С ладошки скармливаем аугментин. Губы такие сильные у него… Стоп-стоп-стоп, это на стрессе, не надо тут. Еды нет, но воду я оставляю. Показываю в небо: через один перекат солнца приду, будь здесь. Бери свою флягу, выводи меня.

   И так мы начинаем жить, день за днём. Дренажи всё меньше, герой всё веселее. Вместе с медикаментами я приношу еду – выбирать её приходится с осторожностью, я полагаю, средневековые люди могут иметь существенные отличия в пищеварительных ферментах, и всякие мармеладки и вафельные трубочки со сгущёночками их, могут, конечно, порадовать, но недолго.

   Около недели, видимо, прошло с первого вызова. Мы ещё перевязываемся, каждый день. И вот в один из таких дней я пришла к пустой норе. Героя не было, но угли погасшего костра явно были чуть теплыми. Ладно, нет дома, значит. Посидим, подождём. Кочегарить не хочу, так посижу. Неподалеку живут синички, мне всегда нравилось наблюдать за ними – смелые, ловкие.

   С шумом и хрустом ветвей вывалился в прогалину мой герой – с небольшим кабаном на плече. Где взял, где взял! Добыл! Совсем хорошо себя чувствует, как я погляжу. Поправился дяденька.

   Сваливает труп животного у кострища, смотрит на меня сверху вниз. Довольный-то какой, дитё дитём. Неподвижно и молчаливо стоит. Не улыбается, конечно, такие суровые не улыбаются. Сколько мы проводим, замерев так – я, сидя на земле с запрокинутой головой, и он, вглядываясь в моё лицо.   

   Что-то мимолётное, неуловимое, но оно возвращается и возвращается, тем внятнее, чем сильнее я распознаю и анализирую запах мёртвого зверя. Что же, что же… поймала, поймала мысль.

   Если бы не древесный хламовник вокруг, которым легко пораниться – я бы прошлась колесом.

   Тёплые! Потроха! Только что! Забитой! Свиньи!!!

   Это же идеальное приношение!
   Вскакиваю. Да, милый, я очень рада, хоть и не тому замечательному факту, что теперь ты сам готов накормить меня, после этих долгих дней. Тычу пальцами – в его нож, в кабана, в живот, показываю открывание, молитву, поклонение, силу, победу, да что ж такое, вот непонятливый, совсем альтернативное средневековье, видимо!.. Как же эта моя немота даже не удручает, а бесит меня!

   Захожу на второй круг. Тяну за руку: ты, я, откроем, возьмём, понесём, рядом со мной иди, пожалуйста. Придём вот сюда, встанем на колени, давай-давай, теперь смотри: лбом в землю – поклон, горстями в небо – жертву, и так три раза, потом будем петь… голоса для него у меня нет, но себя-то я прекрасно слышу, значит, вибрации должны быть. Прижимаю его ладонь к своему горлу и начинаю один за другим издавать тягучие долгие звуки, в четком ритме. После десятка ритуальных завываний он наконец понял меня, и мы пошли ковырять кабана.

   Вечер был замечательный. И открыли, и закрыли, и сожгли, и спели, и пожарили, и сами обожрались – мясо жёсткое, вонючее, без соли, по пошло отлично. Пора собираться домой. И тут нас постигло внезапное. Не понимаю, почему мы не подумали об этом раньше, я как-то даже не догадывалась об этом подумать… Фляга с субстанцией выхода была пуста.

   Совсем пуста. Насухо. Ни капли, ни полкапли. Вино должно быть смешано с его выдохом, чтобы сработать в мою сторону… я пробую поймать его выдох без вина, дорожка-то натоптана уже, но это не работает. Только смутила человека, пока за бороду дёргала, чтобы поточнее прицелить его рот и ноздри.

   Хм.

   Вино – чистая, сакральная, хмельная субстанция. Ближайшая ассоциация – кровь, но она точно так не работает, иначе он сдувал бы меня каждый раз при повороте в мою сторону, пока был еще нездоров, а я вся была им заляпана. Про сакральную мочу я нигде не читала. В цикле Дюны были сакральные плевки, но при выдохе через рот – без вина - тоже ничего не происходит…

   Хм...

   Тренькнула на ветке синичка. Залюбовалась - как близко сидит, какой блестящий глазик… Блестящий. Медленно выпрастываю длинный, округлый, кожистый язык и осторожно тянусь. Иди, иди, вот я, например, совсем тебя не боюсь, а ты? Сядь ко мне на язычок, да пропой еще разок…

   Синичка перепрыгивает с ветки на мой язык. Цепкие пальчики, коготочки, на языке она кажется даже увесистой. Птичка, невеличка, желтогрудочка, пушистик, остроносик, смекалистая, ловкая… да, окта, восемь слов было нужно. Синичка смотрит правым глазом, левым, снова правым – и роняет крохотную слезинку мне на язык. Меня всасывает мгновенно, как промышленным пылесосом, и приземляет на пол лифта в Приямке. Однако!..

   Хочу сегодня заняться кормушками для птиц. Кто со мной?