Русское поле

Русское поле

История, про отставного полковника, всю жизнь отдавшего армии и выброшенного на нищую пенсию, которому неожиданно делают предложение, от которого невозможно отказаться.



— На что мне безумцы? — сказала Алиса.
— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своём уме — и ты, и я.
— Откуда вы знаете, что я не в своём уме? — спросила Алиса.
— Конечно, не в своём, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
Л.Кэрролл.  "Алиса в стране чудес"

Глава 1. Дело на миллион

Олейник сидел за стареньким круглым столом, в маленькой, три на два, кухне. Тарелка с солёными огурцами, соседствовала с грубо порезанной докторской колбасой и раздербаненной чёрной горбушкой "Бородинского". Остатки селёдки топорщились обглоданными  костями на крышке от раритетной банки рижских шпротов, а почти допитая,  литровая бытылка "Столичной" стояла прямо на обложке журнала, на котором была изображена пышная, женская задница, одетая в голубую полоску стрингов,  хотя по нынешним, дебильным временам, не факт, что женская, опять же цвет намекает…

 Опёршись локтями на цветастую клеёнку и запустив руки в остатки, некогда пышной шевелюры, Иван с грустью уставился на висевший над холодильником телевизор, на котором миловидная девушка из давно прошедших времён, пела такую знакомую и такую нужную сейчас песню… 

За тридцать лет беспорочной службы Иван получил, помимо множества мелких ранений, кучу орденов и медалей (некоторые из них даже одевать было нельзя,  в силу неизвестных простым обывателям хитрых подписок)  обычную однокомнатную квартиру в стандартной брежневской девятиэтажке, некоторое количество хронических болезней и малолетнюю стерву жену, которой вышедший в отставку и, как выяснилось, небогатый  пятидесятилетний полковник, уже через год после свадьбы оказался нахрен не нужен, в её, далеко идущих, прямо-таки  наполеоновских планах. Ну что ж, учитывая двадцатипятилетнюю разницу в возрасте, в общем, этого и стоило ожидать. Ведь знал же, на что шёл. Да вот только не зря говорят, что после сорока мужик начинает усиленно трахаться не ради приятности самого процесса, а чтобы доказать самому себе, что он ещё ого го... Вот и доказал.
После нескольких скандалов, заканчивающихся неизменным битьём посуды, со стороны молодой жены, беспочвенным обвинением в импотенции и упрёком в невозможности обеспечить девушку "не хуже других", Иван молча запихнул в пакет из-под мусора стринги, лифчик и платье в цветочек, в котором она заявилась к нему домой, сунул супруге в руки и без разговоров выставил её за дверь.
Затем спустил с лестницы прибывшего на женские вопли и вздумавшего качать права участкового, а также четырёх полицаев, приехавших следом.
Лишь после того, как из подъезда эвакуировали всех жителей и пригнали роту спецназа, Иван Василич соизволил запустить к себе в берлогу их командира и после полутора часов распития на двоих, некоторого количества  шустовских нектаров (Ивановых запасов оказалось мало и один из бойцов молниеносно сгонял в магазин), блокада была снята, вояки, утащив слегка притомившегося воеводу на руках, испарились, а опозоренная, бывшая супруга уехала на такси в неизвестном широкой общественности направлении...

Долгий звонок в дверь отвлёк Ивана от извечной дилеммы: идти за добавкой или нет. А потому, отложив её на потом, он через минуту открыл дверь.
- Олейник? - пристально глядя в глаза спросил неброско одетый мужчина.
- Их бин и аз есмь - дыхнув на посетителя лютым перегаром ответил Иван.
- Распишитесь в получении, - невозмутимо протянул какой-то пухлый конверт незнакомец, дождался, пока хозяин поставит в нужной клеточке подпись и не попрощавшись быстро испарился.

В бесцеремонно откупоренном ребристым ножом для резки хлеба конверте, озадаченный Олейник обнаружил сто тысяч долларов, новенькими купюрами по сто баксов, красивую визитку на имя Богданова Георгия Семёновича, генерального директора концерна "Russian cold" и коротенькую записку с убедительной просьбой прибыть завтра по такому-то адресу для какой-то, очень важной, беседы.
Помусолив в руке пачку американских денег и, наконец убедившись, что это не алкогольные глюки, Иван решил за добавкой не идти, а обязательно съездить на обещанной в записке к десяти утра машине, на назначенную встречу. Ибо наверняка стоило посетить человека, который, походя, выкинул на ветер целое состояние.

Водила, сидевший за рулём лимузина, оказался на редкость разговорчивым парнем и от него Иван, не задавая ни единого вопроса, узнал кто такой господин Богданов, как крута и известна во всём мире фирма "Русский холод", а также, что заведующий гаражом пассивный гомосек, а Путин " правильный мужик". Когда же парень наконец заткнулся, отвлёкшись, чтобы пугануть двух девиц,  имевших неосторожность перебегать дорогу прямо перед лимузином, Олейник спросил сам:
- И чем же ваша контора занимается?
- Ты не поверишь земляк.
- А всё же.
- Блин, да валенки шьёт.
- Не врёшь?
- Во. А я о чём говорил.
- И что, на обычных говнодавах можно нажить целое состояние?
- Ха. Если к делу с душой подойти - можно. У папы ведь всё схвачено. Магазины считай по всей Европе понастроены, да и в Америку лапы запустил. Ты домой придёшь пошарь в интернете. Инфы - море. Степаныч даже рекламу в Голливуде заказал, хотя наверняка не кисло стоило. Вот,
посмотри.
Прямо перед Иваном на лобовом стекле зажёгся экран телевизора, на котором в коротком, но красочном ролике бородатый и пучеглазый мужик (чем-то напоминавший Гришку Распутина) одетый в казацкие шаровары, стёганую
телогрейку и с шапкой-ушанкой на голове лихо отплясывал «Яблочко» в компании со здоровенным, бурым медведем. Причём оба плясуна были обуты в несомненные валенки с искусно вышитым на них логотипом фирмы господина Богданова, а медведь, в добавок ко всему, ещё и играл на балалайке. После недолгого, зажигательного танца мужик будто фокусник извлёк из-за пазухи четверть мутного самогона и, налив в услужливо подсунутые медведем два гранёных стакана выдал экспромт:

«Я морозов не боюся
 С русским холодом комфорт.
 Утром встану, похмелюся
 И имел проблемы в рот».

Затем оба и мишка и «Распутин» ловко выцедили по стакану и на экране появилась довольная физиономия генерального директора с вытянутой правой рукой и поднятым вверх большим пальцем.
 Так, что берут в Калифорнии валенки.
- Постой. Нахрена им это?  Там же жара, насколько я знаю.
- А они и сами не знают. Просто, чтоб было. Рашен экзотик. У негров большим спросом пользуются. Говорят шибко удобно в валенках по пальмам за кокосами лазать или там за бананами, хрен их разберёт. Ого, заболтались мы. Приехали.
Чёрная створка массивных ворот медленно отъехала в сторону и машина плавно покатила по широкой дорожке к видневшемуся невдалеке красивому двухэтажному
особняку с вычурными, резными окнами, узким крыльцом, крыша которого была увенчана очень похожей копией писающего мальчика. В своё время, видевший оригинал Олейник, не удержался от соблазна потрогать бронзовый пенис. По непроверенным слухам сие действие должно было принести Ивану неувядающую мужскую силу,  неимоверное семейное счастье и огромную кучу денег. Насчёт мужской силы Иван и так не жаловался, с семейным счастьем, как выяснилось, Ваня пролетел, а вот с деньгами похоже пророчество помаленьку начало сбываться. Ну, да там видно будет...

- Присаживайтесь Иван Васильевич,  - радушно пригласил Олейника крупный, лысоватый мужчина, примерно одного с Иваном возраста, сидевший за массивным, чёрным столом. Сам кабинет в общем, не впечатлял, хотя конечно картины на стенах были великолепны, а висевший за спиной у хозяина портрет Путина казался среди этих шедевров неуместным.
- Вижу моими картинами заинтересовались. Есть у меня такая слабость. Одна из немногих. Люблю знаете ли старых мастеров. Умели же раньше писать. Хотя конечно и сейчас нет-нет, да и промелькнёт среди кучи хлама пара тройка стоящих.
- Хорошие копии, - осторожно закинул удочку Иван.
- Копии? Бог с вами голубчик. Самые, что ни на есть оригиналы. Стоят конечно целое состояние, но на искусстве не экономлю. Это ведь для души. Ну да ладно. Теперь о деле. Как вы наверное уже догадались позвал я вас не чаи гонять и не Шишкина с Рембрандтом обсуждать. Биография у вас, судя по вашему досье, очень интересная. И боевой путь этакого терминатора с "аквариума" проходил чуть ли не по всей планете, исключая может быть Антарктиду. Но государство у нас, как мы уже к сожалению привыкли, ценить свои лучшие кадры не умеет, а потому вытурили вас в пятьдесят лет на более чем скромную пенсию, хорошо хоть не пинком под зад, что впрочем только подтверждает тот факт, что характер у вас не такой, с каким сейчас становятся генералами. Это меня полностью устраивает. Так вот. Есть у меня дочь. Девушка уже взрослая, как говорится на выданье. Не далее, как вчера кто мне на почту пришло письмо, в котором некто утверждает, что моя красавица находится у него в руках и чтобы забрать её нужно заплатить выкуп, десять миллионов долларов. Сразу скажу, что платить я не намерен, - жёстко произнёс бизнесмен, - и не потому, что денег жалко. Как говорится Бог дал - Бог взял.  Во первых это удар по престижу, а во вторых где один - там и другой. Когда проскочит у одного мошенника, может найтись ещё один.
Про место, где её держат, я узнал, по своим каналам. Полицаев в это дело втягивать не хочу, равно как и своих дуболомов. А вы же, судя по вашему досье, сделаете всё быстро и качественно.  Да, и плата, что вы получили - это только аванс. В целом же, по окончании дела, она составит, как раз сумму выкупа, то есть ровным счётом десять миллионов американских долларов. Надеюсь цифра устраивает?
- В общем да, но я ещё не давал согласия.
- А оно у вас на лице вот такенными буквами написано,  - развёл руки в стороны Богданов. - Ну же, Василич,  - панибратски похлопал Ивана по плечу бизнесмен,  - или так и будешь на пенсии киснуть. А тут такие перспективы. И по миру покатаешься, и машину приличную купишь, я уж не говорю про баб. Ты ж ещё не старик, а с такими деньгами ты себе гарем заведёшь, как у турецкого падишаха. Ну, решайся.
- А, пропади всё пропадом,  - некстати вспомнив про молодую супругу, тряхнул головой Олейник,  - согласен.
- Фух,  - выдохнул Богданов и достав из встроенного и незаметного в стене бара литровую бутылку Хеннесси, разлил по пузатым бокалам. - Ну, за то, чтобы у нас всё получилось.
Потом мужчины почти одновременно выпили, закусив сочным лимончиком и, когда приятный ожог в пишеводе сошёл на нет, хозяин, сунув в компьютер синюю флешку сказал:
 - Теперь о деталях…


Глава 2. Спецназ с извращением

Вертолётчик, на американский манер, отдал Олейнику честь, приставив руку к пустой голове, вертушка плавно взлетела и через пару минут скрылась из глаз, оставив отставного полковника посреди дремучей, августовской тайги. Сплюнув три раза через левое плечо, одетый в серый камуфляж и тяжёлые берцы Иван поправил висевшие на поясе ножны с устрашающих размеров кинжалом, погладил по цевью удобно расположившуюся на плече снайперскую винтовку и, мельком глянув на встроенный в часы навигатор, бодро зашагал вперёд. Ничего лишнего Ваня решил с собою не брать, так, как делов было от силы на полдня, а улетевший, кстати недалече, хеликоптер ждал его просто в немного другом месте (папа наверняка отлично играет в покер, раз даже тут решил перестраховаться).
Мысленно усмехнувшись, Олейник с удовольствием представил себе рожу Богданова, если бы тот узрел его в предстоящем ему виде, а также узнал, что ни винтовка, ни ножик в будущем, скоропостижном освобождении насильственно удерживаемой пленницы никакой роли не играли, а шалунишка-пенсионер просто решил в который раз поиграть у себя на нервах и заодно доказать самому себе, что он ещё молодцом и до сих пор кое-чего стоит. Пройдя километров девять по сухому и приветливому лесу, Иван остановился под роскошным, раскидистым кедром и неспешно принялся разоблачаться. Когда из одежды на нём остался лишь нательный крест, красного цвета, обтягивающие мужское достоинство, словно сосиску, боксеры, да указанные выше боты, аккуратно присыпал вещи в купе с винторезом хвоёй и как был в неглиже, насвистывая какую-то весёлую песенку, потопал к видневшейся впереди невзрачной, приземистой избушке, на покосившемся крылечке которой курили сигареты два накачанных до состояния Шварценеггера, детины.
— Вован, — невнятно пробормотал, тупо уставившись, на почти голого Олейника парень. — у меня от этой травы глюки пошли. Прикинь, я перед собой мужика в одних труселях вижу.
— Я тоже Колян. Пора с этой дурью завязывать, — ответил собеседник и засунул ещё дымящийся окурок себе в нагрудный карман.  
— Здорово куряки, — как ни в чём не бывало поприветствовал ошалевших от его вида ребятушек Ваня. — Какого же навоза вы себе в табак намешали? Этак у вас последняя извилина выпрямится. Не слышали, что минздрав предупреждает: «курение опасно для вашего здоровья». Это я вам авторитетно, как дипломированный доктор заявляю. Так и быть. Денег я не возьму. Избавлю вас бесплатно от наркотической и наверняка ещё и алкогольной зависимости. Затем пользуясь тем, что оба наркомана-любителя впали в ступор, двумя точными ударами отправил любителей конопли к праотцам, где по его мнению, им и было самое место. Затем наскоро обшарил карманы и, на всякий случай закинув найденные пистолеты в стоящий рядом колодец, на цыпочках поднялся на крыльцо. Картина, представшая у резко открывшего двери Ивана перед глазами была насквозь порнографического содержания.
Перед сидящей в одних плавках, связанной девице, по описанию походящей, как две капли воды, на папину дочку, стоял, нависая похожий на двух, почивших в бозе, качков парень и со сладострастной улыбкой наминал ей одной рукой аппетитное на вид розовое полушарие, другой же рукой нетерпеливо стягивал с себя штаны. Как раз в тот момент, когда брюки с трусами свалились на пол, мужчина почувствовал сзади какой-то шум и чьи-то руки крепко обхватили его за задницу, намертво прижав при этом шаловливые грабки к бёдрам.
— Ну, что противный, — обслюнявив насильнику левое ухо, томно прошептал Олейник. — Я хоть и не гомик, а трахнуть тебя всё же надо или ограничимся обычным минетом? Скажи спасибо девушке. Уж очень неохота мне перед ней позориться, — объяснил безуспешно пытавшемуся освободиться узнику нежелание вступать с ним в противоестественную для бывшего спецназовца связь Иван, — а то бы у нас всё получилось. И без долгих раздумий свернул ему, как цыплёнку-бройлеру шею (благо приказ был недвусмысленный: при возможности никого в живых не оставлять. Ну да учитывая, что подонки были ещё те — туда им и дорога).
Разрезав, найденным на столе кухонным ножом, незамысловатые путы на руках и ногах освобождённой от злых супостатов девицы, Олейник бесцеремонно поднял её со стула и сунув в руки лежащие на кровати вещи в приказном тоне сказал:
— Одевайся красавица и желательно побыстрее.
— А вы кто, — в спешке натягивая на себя рубашку и джинсы спросила девушка.
— Тимуровец я или, как там их сейчас обзывают. Разве не похож? — развёл руки в стороны Иван, при этом нахально скаля зубы.
— Не знаю кто такие тимуровцы, но сомневаюсь, что у них нет денег на брюки.
— Да я их под кустиком оставил, — нисколько не стесняясь своей наготы, пояснил Ваня. — Побоялся испачкать при виде твоих страшных насильников. Кстати их только трое было или кто ещё в нужнике не кстати застрял? — по привычке освежив в памяти, стоящий рядом с избушкой скособоченный, ветхий сортир, спросил Иван.
— Трое, — вжикнув молнией и быстро напялив сделанные на липучках кроссовки, сказала дама и схватив лежащую на полу сумку, с готовностью поглядела Олейнику в глаза…

— Меня вообще-то папа прислал, — как бы между прочим проронил Иван по дороге.
— Вам конечно респект и мерси, за освобождение, но надеюсь мне недолго любоваться вашими увядшими прелестями, — кивнула на выпирающий сквозь тонкую ткань, довольно внушительных размеров агрегат спасённая принцесса.
— Краса моя, ненаглядная, — укоризненно посмотрел на девушку мужчина, — если бы ты не годилась мне в дочки, я бы прям под этой сосной доказал тебе всю беспочвенность твоих утверждений. Но так, как в склонности к педофилии раньше замечен не был, пока воздержусь от столь заманчивой перспективы.
— Я к твоему сведению совершеннолетняя, — фыркнула на манер кошки девица и, стараясь идти сзади Ивана, чуть сбавила ход. — Мужчины у меня были.
— Надеюсь папа об этом не знает, — не удержавшись съязвил Ваня и увидев, что приближается к тайнику тоже сбавил ход…

Дойдя до заветного кедра и после безуспешного поиска винтовки и шмоток задумчиво почесал уже намечающуюся лысину. Так, как зайцев с волками ни оружие, ни штаны заинтересовать не могли, оставалось поверить лишь в полтергейст, нереально продвинутого снежного человека или маленьких, зелёных инопланетян, но Олейник в такую чепуху отчего-то не верил, а значит это сделал некий неизвестный ему супостат, причём явно с недобрыми намерениями. Значится идти следовало почти голым, причём со всей возможной оглядкой, опасаясь, как пули в спину, так и ещё, чего-то столь же мало приятного.
— Отец сильно расстроен? — пробираясь сквозь кучу валежника спросила девушка.
— Ты знаешь Ксюша, не очень, — впервые назвав клиентку по имени сказал Иван. — Он по-моему из той породы, которая в первую очередь думает головой, а потом сердцем. Да к тому же выкуп за тебя попросили вовсе уж неподъёмный. Случись мне — я, каюсь, наверно тоже сто раз бы подумал, прежде чем выкидывать, пусть и за дочку, десять лимонов зеленью.
— Ээ. Вообще-то для папы эта сумма не Бог весть какая, — задумчиво усмехнулась девица, — хотя конечно жаба душит. Это у него не отнять.
Послушай, а ты, что, какой-то крутой спецназ? Вон как ловко с этой троицей разделался. Одними руками. Неужели чем-то стреляющим запастись не догадался. Стоило ли голышом под пули переться.
— Хобби у меня такое. Опять же веяния новомодные. Может я решил на старости лет эксгибиционистом стать. Говорят же теперь, что всё, естественное — не безобразно. Кстати у меня и винтовка с одеждой была. Да вот только похоже лешему они приглянулись. Оставлял в целости, а теперь нету, как-будто известный всей России легендарный Фома причиндалами смахнул.
— Странно всё это, — пробормотала Оксана.
— Вот и я про тоже, — осторожно отогнув мешающую идти ветку, сказал Олейник. — Так, что посматривай по сторонам. Как говорится не теряй бдительности, враг не дремлет. В войну, по-моему похоже на плакатах писали. Мне дед, в своё время рассказывал. До Берлина дошёл. И меня по той же дорожке отправил. Хорошо, что не дожил. Увидел бы на какую халтурку его внук подписался — прибил бы наверняка.
— А разве ты что-то постыдное сделал? По мне так наоборот. От хулиганов девушку избавил, да ещё и кучу денег заработал при этом.
— Тебе не понять. У них голова по другому варила. Потому наверное и победили в той мясорубке кровавой.
— На счёт одежды я могу тебе кое-что подкинуть, — сняла с плеча довольно объёмную сумку Ксюша и покопавшись с минуту вынула оттуда красную мини юбку и розовую синтетическую рубашку.
— И ты хочешь, чтобы я это одел? — неприкрыто возмутился Иван, разглядывая женские вещи.
— Ходят же шотландцы в юбках, — резонно заметила женщина, на что Олейник грустно вздохнул и скрипя зубами надел предложенное, решив в крайнем случае попросить какую-нибудь подмену у пилота. Всё же к вечеру похолодало.
Путь продолжили молча, а не сходящую с Оксаниного лица ехидную улыбку Олейник с гордым видом игнорировал, отчего красна девица улыбалась ещё сильнее, рискуя мимоходом случайно вывихнуть себе челюсть. Но когда добрались до искомого места смех поневоле сошёл на нет, а переодетый в этакую бальзаковскую даму, Олейник тихо сказал:
— Ну всё, кажется прибыли. Теперь помолчи немного…

Зелёный бок вертолёта, стоящего мирно на обширной, лесной, полянке выглядел вполне мирно.
Путники тихонько подобравшись к, почему-то открытой настежь, двери и шустро заскочили внутрь. К своему удивлению пилота на своём месте не оказалось и после воспоследовал кропотливый, получасовой поиск нормальной одежды и оружия, а после, не найдя ни того ни другого Олейник с радостью обогатил словарный запас Оксаны отборным, армейским матом и видя, что никакого выхода нет, взялся за дело сам.
— А ты и правда сумеешь? — с сомнением посмотрела на сосредоточенно переключавшего какие-то тумблеры мужчину Ксюша.
— Ну, поездку в лимузине не обещаю, а долететь до места вполне способен. Учили, знаешь ли на совесть. При нужде смогу даже ржавыми пассатижами двигатель починить, так, как вместе с лётными навыками, нам с какого-то перепуга всерьёз вдалбливали матчасть. Ну, авось пронесёт. Как там у Юры Гагарина было. Поехали.

Лопасти шумно, с всё нарастающей скоростью завращались, донельзя раздражённый непонятками Иван Василич потянул кривую ручку на себя и машина, чуть клюнув носом взлетела, неспешно поднявшись над тайгой и перейдя в неспешный, горизонтальный полёт.
Горючки, судя по приборам, должно было хватить до самого пригорода, где по идее, их должна ждать машина и комфортная дорога до самого дома.
Хотя после всех случившихся с ними странностей, Олейник теперь не был уверен ни в чём.
Грохот в кабине стоял неимоверный и в следствие этого говорить с молодой подопечной было не с руки, а вместо этого Иван одел наушники и настроившись на знакомую ретро волну стал с удовольствием слушать дискотеку восьмидесятых, с ностальгией вспоминая босоногое детство и наслаждаясь быстрым полётом.
Внизу пролетали леса и долины. В одном месте Ваня не удержался и снизившись насколько это было возможно, пуганул лакомившегося спелой малиной крупного, бурого мишку. Недовольный топтыгин, с тоской посмотрев на страшную, рычащую и воняющую керосином птицу, резво закосолапил в чащобу, отложив вкусный обед до лучших времён, а нашкодивший, как пятикласник на физкультуре, Олейник, с улыбкой во всё лицо, поднявшись снова за облака, продолжил полёт.
Оглянувшись на, к удивлению, уснувшую в этом адском грохоте девушку, Ваня почему-то умилился и наверное впервые в жизни пожалел, что к полтиннику у него не то, что внуков, а даже детей не завелось. Ну да с его службой это было практически невозможно и, лишь выйдя на пенсию, он в первый раз попытался создать семью, впрочем, как вскоре выяснилось, насквозь неудачно. Задумавшись о своём (судя по одежде, о девичьем) он, с опозданием, краем глаза, всё же заметил, несущуюся к вертолёту с земли чёрную струю дыма и, каким-то чудом, в последний момент, сумел отвернуть в бок, напоследок получив под задний винт страшный и сильный удар, после чего машина резко начала терять высоту и хаотично посыпалась на быстро приближающуюся, отнюдь не сулящую тёплый приём, землю…

Глава 3. Ночной приют

В детстве, около дома Олейника стояла высоченная вышка ЛЭП, буквально в метре от которой, находилась большая куча песка. Для какой надобности её туда насыпали — не знал наверное и тот, кто насыпал. Так вот, вся местная пацанва, куда затесалась и одна, на редкость, бойкая девчонка, в отсутствии других доступных развлечений, а может в силу того, что рядом протекала довольно широкая речка (куда летом бегали купаться и ловить рыбу всей гурьбой) регулярно взбиралась на вышку, чтобы оттуда лихо прыгнуть в мягкий песок. Причём соревнование шло с самыми серьёзными ставками, самой крупной из которых была импортная, игрушечная машинка, правда без переднего колеса, что отнюдь не умаляла её стоимости. А так как приз был переходной, то и Олейник, в своё время, имел сомнительное, с нынешней точки зрения, удовольствие, подержать сие чудо в своих руках. А получал же эту награду тот, кто сиганёт вниз с большей высоты. Уже прошло немало лет, но сейчас Иван с гордостью может сказать, что его рекорд так никто и не побил, а пресловутая машинка до сих пор пылится, давно забытая, где-то на антресолях. Потом была армия, прыжки с парашютом, так, что прыгать с семи или даже с восьми метров ему было не привыкать, но сделать это вниз головой (которая к тому же гудела, как царь колокол), вися, зацепившись юбкой за колючую ветку, ему ещё не приходилось. Настроение было не очень,
но вбитые в подсознание за тридцать лет навыки не подвели и сейчас и извернувшись неимоверным образом, Ваня ухватился за ближайший сук и перебирая ветки, на манер ленивца, без проблем спустился на землю.
Вертолёт, валявшийся тут же, уже перестал дымить, хотя картинка была ещё та. Остов полностью обгорел, лопасти и дверь валялись в некотором отдалении и поистине чудо, что из такой ситуации Иван сумел выйти живым. Впрочем его, как раз этому и учили и, как выяснилось, на совесть, что было подтверждено в разных жизненных ситуациях и в этой конкретно. Когда он увидел живую и здоровую Ксюшу, спокойно жарившую сосиски на тонких прутиках у весёло горящего костра, настроение ощутимо поднялось.
— Спустился наконец, — тоном сварливой, многолетней супруги спросила девушка. — Мог бы и не торопиться, не скоро ещё готово будет.
— Да я подожду, — как ни в чём не бывало ответил Иван, присаживаясь к огню, — просто интересно, где ты магазин в тайге отыскала, чтобы такую вкусняшку купить.
— Выражаясь твоим языком, магазинов тут нема, а вот этот рюкзак, с интересным содержимым, я нашла сразу, как только с небес приземлилась…
Сквозь путаные подробности Ксюши, Иван с трудом уяснил, что, как только вертолёт начал падать, девица всеми когтями вцепилась ему за шею и по прошествии минуты Олейник, каким-то неизвестным науке образом, сумел невредимой доставить девушку на довольно объемный, но мягкий муравейник, что покусанную в разных пикантных местах папину дочку в данных обстоятельствах только обрадовало. Затем узрев в высоких ветках, что её верный телохранитель жив и даже шевелится, Оксана запалила костёр и постаралась приготовить очень нужный обоим то ли обед, то ли завтрак. Впрочем всё же завтрак, судя по тому, что жрать Иван хотел, как оставшийся после глобального апокалипсиса, в единственном числе и вынужденный питаться шпинатом тираннозавр.
Кое-как утолив голод, слегка подгоревшими полуфабрикатами, Олейник пошарил по найденному неизвестно где рюкзаку где обнаружил, к счастью, свою одежду, переоделся, заодно повешав на пояс знакомый нож и взвалив на плечо винтовку, которая при поверхностном осмотре, нисколько не пострадала. Вот только где всё это находилось, до недавнего времени и почему попало к нему в руки именно сейчас?
Ксюша ответов отнюдь не добавила, а лишь пояснила, что нашла всё это на уходящей в лес тропинке, какую и показала ему с видимой суетливостью, а когда же Олейник притянул её к себе, намереваясь узнать причину, такого раболепия, девушка просто прижалась к нему всем телом, поцеловала в губы и побитый, как одеяло молью, отставной, отнюдь не романчически настроенный в данный момент полковник, наконец сделал то, что подсознательно и хотел, как только увидел девчонку в первый раз.

Не зря говорят, что секс помогает снять эмоциональное напряжение и следующие, пройденные километры они прошли в гораздо более приподнятом настроении. Хотя казалось бы после всех бед и несчастий, выпавших на их долю, всё должно было быть несколько иначе. Ксюша без умолку болтала, рассказывая своему спасителю, тире любовнику, о своей, пока еще недолгой жизни. Иван же слушая вполуха, не забывал глядеть по сторонам, не без основания опасаясь новых каверз от неведомых доброжелателей. Часов с навигатором в рюкзаке почему-то не оказалось и Ваня просто шёл, по невидимой прямой, заданной от разбитого вертолёта до найденного Ксюшей рюкзака. Почему он решил идти так? Ответить Олейник и не пытался. Просто в подобных случаях он частенько доверял подсознанию, что не раз спасало его из разных, дерьмовых ситуаций. К тому же, если ориентироваться на солнце, они не так уж сильно отклонялись от дороги домой.
Пару раз путники видели вдалеке волков. Но по летнему времени люди их не интересовали, а потому мелькнув на горизонте быстренько скрылись за далёкими соснами.
Затем попали в болото, обойти которое не было никакой возможности. Выбрались благополучно, только вот перепачкались в тине, как черти. К вечеру же Ксюша совершенно выбилась из сил, да и видавший виды вояка тоже не сказать, что был полон сил.

Избушка, появившаяся словно бы из ниоткуда, нарисовалась перед усталыми путниками весьма кстати. Так, как в лесу быстро темнело, а перспектива романтической ночёвки в компании с голодными комарами на свежем воздухе обоим вовсе не улыбалась.
Дом, выглядевший снаружи ровесником царя Гороха, был окружён покосившейся и местами сгнившей изгородью. Расположенные рядом сарай, старый нужник и тёмная банька выглядели похоже, но рассыпаться в прах пока не торопились. На покрытом зелёным мхом обычном колодце стояло эмалированное, десятилитровое ведро с намотанной на барабан ржавой железной цепью. На небольшом огороде, несмотря на непрезентабельно выглядевшие строения, нашлось место для ухоженных грядок с зелёным луком, спелыми помидорами, ядрёными огурчиками, а также кустами с красной малиной, несколькими подсолнухами и небольшим участком с уже пожухлой картошкой. Приоткрыв видавшую виды калитку парочка непрошенных посетителей озираясь зашла внутрь, когда на крыльцо неожиданно выскочила шустрая, неопределённого возраста старушенция, одетая в цветастый платок, синюю, длинную юбку, и старые резиновые сапоги.
— Ну, что встали у порога, как засватанные, — расплылась в улыбке старуха, показав полный рот здоровых, совершенно белых зубов. — Я уж и баньку давно протопила, чтоб значит гостей дорогих, как положено встретить.
— Здравствуйте бабушка, — приветливо сказала в ответ Ксюша, а Олейник осторожно потрепал заскорузлую, морщинистую ладонь. — Выходит, вы знали, что мы придём?
— А то как же? Ещё вчерась сорока на хвосте принесла, будто красна девица и мужчина видный к вечеру пожалуют. Вот я и расстаралась, — зачем-то потёрла руки бабка. — Гости ко мне раз в сто лет по великим праздникам приходят, потому я любому рада. В избу вас пока не пущу, извиняйте. Уж больно грязищи на вас много. Идите уже в баню. Там всё приготовлено. И одёжа чистая на обоих. Я тебе, касатик, на лавку там мужа покойного штаны да рубаху поклала, а тебе красавица халатик махровый. Не сумлевайтесь, всё стиранное, чистое. Ну идите с Богом, — перекрестила их говорливая женщина, — А я пока на стол, чего Господь послал, накрою.
В обитом потемневшей от времени рейкой предбаннике, Иван обнаружил добротную лавку, висевшую на крючках, действительно чистую, простецкую одежду, два махровых полотенца и замоченный в исходящем паром тазике душистый берёзовый веник. Скинув с себя потную и грязную одежду, мужчина и девушка зашли в жарко натопленную парилку и уложив Оксану на верхний полок, Иван не жалея поддал парку. Затем тщательно и со знанием дела пропарил девушку, попарился сам. Окатил обоих из стоявшей в углу бочки ледяной водой, а потом притянув пискнувшую красавицу к себе, ласково положил руки ей на плечи. Ксюша особенно и не упиралась, а после того, как Ваня, с видом учителя старших классов, напомнил ей, что на Руси издавна в банях занимались любовью, а также делали детей, парочка перешла в горизонтальное положение и угомонилась только потому, что услышали под маленьким, тусклым окошком недовольное ворчание бабки, о распущенности нынешней молодёжи, чем изрядно насмешила, уже немолодого полковника, а девушку умудрилась вогнать в краску.
Вскоре же распаренные и умиротворённые они сидели за богато накрытым столом в светлой и уютной горнице и с аппетитом наворачивали исходящий паром наваристый борщ, не забывая при этом домашние грибки, разнообразные салаты, тёплый, такое впечатление только из печки ароматный хлеб и очень вкусную настойку, которую радушная хозяйка щедро подливала в немаленькие, хрустальные бокалы.
— Сколько же вам лет, бабушка? — осторожно спросила раскрасневшаяся после бани и пары выпитых, считай на голодный желудок, довольно вместительных фужеров наливки Ксюша.
— А кто ж посчитает дочка, — подперев голову руками проговорила явно захмелевшая старушка, — знаю, как Гитлер на Россию напал — в аккурат в первый класс меня отдали.
«Восемьдесят пять выходит», — про себя посчитал Ваня, мысленно отметив, что дал бы бабке никак не меньше ста лет. Ну, да сельская жизнь шибко к красоте не располагает, фитнес клубов тут отродясь не было, а ежедневный физический труд с каждым годом только добавляет на женском лице морщин. Ведь без ежедневного, изнурительного труда в таких местах просто не выжить. Это вам не город, где под боком куча магазинов да тёплый клозет впридачу. Небось до ближайшей деревни не одни сутки переть и не по ровному автобану, а по завалам и буеракам. О чём давно убедившийся на собственном опыте полковник знал не понаслышке.
— Как же вы одна со всем управляетесь? — хрустя во рту сочным, окутанным в деревенской сметанке рыжиком, спросил Олейник.
— Пока силу Бог даёт, — перекрестилась на стоящую, как показалось, вверх ногами на окошке иконку бабуля, — Тяжко только урожай с огорода убрать, да дров на зиму запасти. С бурёнкой, легко управляюсь, а то, что телевизора в доме нет — так за день умаешься — не до него. Зимой вот только отдыхаю. А ещё вон книг у меня куча, до смерти не прочесть, — и указала пальцем на стоящую около русской печки забитую литературой под завязку полку.
— Свининка у вас отменная, — уплетая поджаренный до румяной корочки, чуть сладковатый на вкус, сочный окорок похвалил хозяйку Олейник.
— Ешьте милые на здоровье, — умилилась бабуля, — а потом почивать ложитесь. Устали небось с дороги.
" Какая славная старушка», — устало подумал Иван. " А вот что-то ни коровы, ни другой живности я у неё не заметил. Откуда поросятина? Мысленно плюнув, Олейник вдруг почувствовал, как тело наливается какой-то сладкой истомой, мозг постепенно отключался и через мгновение Иван провалился в темноту…

Пробуждение было не из приятных. Яркая лампочка светившая прямо над головой слепила глаза. Мало того, голова болела, как с бодуна и ещё оказалось, что он лежит совершенно голый на длинном столе, прикованный к столешнице толстыми, железными цепями. Попытавшись освободиться — Ваня понял, что дело тухлое и без посторонней помощи, при всей его крутости, это не удастся.
Где-то за головой скрипнула дверь, послышался мелкий топот и наконец возле самого  Иваного уха раздался ласковый бабкин голосок:
— Проснулся милок? Небось головка болит? Ты не боись, это ненадолго…

Глава 4. Всё страньше и страньше

Повторное пробуждение заметно отличалось от первого в лучшую сторону, хотя бы уже тем, что Иван оказался лежащим на пышной перине, постеленной на широком топчане. Под головой у него была мягкая, пуховая подушка, а рядом сопела носом, как ни в чём ни бывало, дрыхнувшая Ксюша. Отбросив одеяло в сторону и сев на край постели, Олейник прислушался к себе и с удивлением обнаружил, что голова не болит и вообще он чувствовал себя так, как-будто очень хорошо отдохнул, а ещё, взглянув вниз живота, увидел дикий стояк. Желание было настолько огромным, что мужчина буквально потеряв над собою контроль, скинул одеяло на пол и принялся целовать обнажённую Оксану по всему телу. Та сразу проснулась ответила улыбкой и длинным, сладострастным стоном, а потом опрокинула его на топчан и сев на него верхом стала медленно двигаться вверх и вниз. Ничего подобного, проживший длинную жизнь и поменявший не один десяток женщин Иван никогда не ощущал. Кровь будто вскипала у него в жилах, но вместе с тем, такое впечатление, что его насиловала снежная баба, до такой степени находиться в ней было холодно. По идее его агрегат давно должен был упасть и если не отвалиться, то непременно превратиться в сосульку. На деле же всё было с точностью до наоборот и Ваня быстро подошел к концу, вот только в самый интересный момент, какая-то смутная тень появилась за спиною у Ксюши и со всего маху опустила ей на голову внушительного вида топор. От удара череп треснул, как переспелый арбуз и Ивана забрызгало склизкими, вонючими мозгами, затем труп(в последний момент вернувший себе морщинистые черты замшелой старухи) свалился прямо ему на грудь и сознание милосердно отключилось, видимо решив оставить дальнейшие разборки на потом…

Солнышко светило сквозь небольшое окошко, когда Иван снова проснулся. Ни старухи ни подруги рядом не наблюдалось и Олейник с удовольствием облачившись в привычный камуфляж,  быстро вышел на улицу, где и обнаружил одетую по походному Оксану, державшую дрожащей рукой, уже погасшую сигарету.
Увидев вышедшего любовника, Ксюша буквально с минуту ещё держалась, а потом просто разревелась спрятав мокрое от слёз лицо у него на груди…
Из короткого и сбивчивого рассказа девушки, когда истерика наконец прошла, Иван узнал, что проклятая бабка, вероятно опоив их обоих каким-то зельем, подмешанным в настойку, затащила беспамятную Ксюшу в погреб и подперев крышку вернулась к бессознательному Ивану. Затем упёрла в сарай Ваню. Там она при помощи какой-то вонючей дури сумела внушить ему, что он находится на постели с подругой и пользуясь на редкость правдоподобными глюками, словно какой-то шлюхой, с удовольствием попользовалась бравым полковником. О том, что было бы с ними дальше, Оксана просто показала, проводив Олейника к погребу и ткнув пальцем на ледник, где валялись остатки тщательно разделанного, человеческого тела.
По её словам выбралась девушка оттуда, на их счастье, по чистой случайности, видимо из-за забывчивости старой ведьмы, имевшей неосторожность оставить на леднике остро наточенный топор. Этим же колуном она и приласкала бабку от всей русской души. Проводив, находящегося в прострации, Олейника в избу и уложив его спать, она до самого утра молча просидела на крыльце.

Прожив на редкость бурную жизнь, Иван давно привык относится к ней философски. Да к тому же психически неуравновешенных людей, там, где он служил не держали. Неприятно конечно знать, что переспал с восьмидесятипятилетней старухой, которая к тому же собиралась после секса пустить его на пельмени. Но жизнь продолжается, а потому, засунув бабку куда подальше, в своей терабайтной памяти, Ваня, как мог постарался успокоить зарёванную Ксюшу.

Завтракать они, не сговариваясь, не стали (наверняка вспомнив вчерашнюю свининку). Единственное, что нарвали с огорода овощей да зелени, так как путь предстоял неблизкий, а возможность подстрелить какую-нибудь живность (винтовку Иван, как не искал — не нашёл) была пока проблематичной.
Напоследок Олейник заглянул в сарай и обложив труп старухи сеном, облил из найденной на полке бутылки с бензином и бросив спичку закрыл скрипучую дверь…

— Послушай, всё забываю спросить, сколько тебе по паспорту лет? — не спеша топая по какой-то зелёной полянке, словно бы невзначай, а на самом деле пытаясь таким образом отвлечь Оксану от страшных воспоминаний спросил идущий рядом Иван. — Папаня твой не сказал, а я почему-то спросить постеснялся.
— Мужлан вы полковник, — сорвав веточку спелой костяники и отправив её в рот констатировала девушка. — Ты же знаешь, что если по лицу не можешь определить возраст женщины, то о том, сколько ей лет — спрашивать не тактично.
— А может я женится хочу, — поймав на лету красивую бабочку и протянув заулыбавшейся Ксюше, спросил полковник.
— Успокойтесь, ваше благородие, в январе девятнадцать стукнет. В этом году на третий курс универа перешла. Сие вашим планам не противоречит?
Хотя конечно и саму невесту не мешало бы спросить.
— Спрошу, — на полном серьёзе ответил Иван, — как только закончится вся эта фантасмагория — обязательно спрошу. Стой…
Олейник схватил девушку за руку и жестом показал на ближайшие заросли высоченной крапивы, где они вдвоём моментально укрылись. Желание уединиться в кустиках возникло у полковника отнюдь не по причинам внезапно настигшей их двоих диареи. Просто прямо перед ними, посреди дремучего леса показался, сверкающий в наступающих сумерках яркими, электрическими огнями, иначе и не скажешь, дворец.
— Ты тоже это видишь? — спросил ошалевший Иван у подруги.
— Вижу, — подтвердила она.
— Глюки не могут быть одновременно у обоих. Тут вариантов два. Или мы оба спим или это на самом деле. Ущипни меня. Ты, что, больно.
— Сам же просил. Послушай, — в самое ухо прошептала Олейнику Ксюша, — и, что теперь делать?
— А хрен его знает, — по привычке почесал лысину Ваня. — Думаю надо подойти поближе.
— Согласна. К тому же все руки крапивой обожгла. Теперь красной сыпью покроются, — скуксилась девушка. — В детстве у меня так уже было, лет в четырнадцать наверное, когда я с одним мальчонкой в крапиве целовалась.
— И почему в крапиве?
— Экстрим же. Не понимаешь? Романтика, поцелуи, мальчик ручками под юбку лезет, а в это время какой-то долбанный сорняк тебя жалит нещадно.
«Поколение next, — подумал про себя Ваня, — нашему брату такого не понять. Эх, где вы обжималки в подъезде, песни под Розенбаума и портвейн в подворотне».
Я к бабуле на дачу в Репьёво на всё лето уезжала, — тихонько продолжила Ксюша. — Солнце, воздух, речка и молодёжи куча.
— А я думал мне и впрямь досталась этакая Орлеанская девственница, а ты оказывается та ещё шалунишка. Кстати, что ж тебя папа на Багамы или там на Канары отдыхать не отправил, — удивлённо спросил Иван, потихоньку наблюдая из засады за странным строением.
— Он к тому времени ещё только раскручивал бизнес. Практически все деньги были в деле. Считали каждую копейку. Не поверишь, мне на обед в школу давал столько, что на паршивый доширак только и хватало. Мамка у меня, если ты не знал, умерла при родах и он, как умел, воспитывал меня сам. А на лето отправлял в деревню, чтобы под ногами не путалась. А курорты и пляжи — это всё было позже. Так, что не нежинка я. При нужде и костёр разведу и рыбы на удочку наловлю.
— Ну если приспичит, я сам тебе из топора гуляш приготовлю, а пока пойдём-ка потихоньку вперёд…

До искомой цели оставалось метров пятьдесят, когда из-за ближайшей сосны неожиданно материализовался одетый в безукоризненный белый фрак элегантный, молодой человек и поздоровавшись кивком головы вежливо произнёс:
— Добрый вечер, уважаемые дама и господин. Рад приветствовать в отеле «Оревуар» и с огромной радостью буду иметь честь вас туда сопроводить.
С этими словами непонятный юнец, бесцеремонно повернулся и, не говоря больше ни слова, поплыл к высоким, железным воротам. Вот именно, что поплыл. Да и сама фигура при пристальном рассмотрении просвечивала насквозь. И пока они следовали за этим странным незнакомцем, Олейник полностью убедился, что перед ним, как это не удивительно, голограмма…

К крылечку трое подошли одновременно. Вычурно выглядевший в дореволюционной ливрее швейцар, потрескивающий слабыми, электрическими зарядами, поклонившись чуть не до самой земли, медленным взмахом руки важно открыл массивные, дубовые двери и наконец Иван, Ксюша и молодец оказались внутри обширного, сияющего чистотой холла. Пол был из белого гранита, а стены сплошь в узорах изумительной лепнины. Всё это благолепие освещала огромная, висевшая прямо по центру высокого потолка, сверкающая ярким, электрическим светом хрустальная люстра. Сидящая за мраморной стойкой обманка номер три быстро мазнула по ним безразличным взглядом и не удостоив даже кивка головы, уставилась в монитор, на котором, судя по доносящимся из динамиков азартным воплям, рубилась в какую-то игру.

— Меня зовут Максим, — наконец соизволил представиться их сопровождающий, когда они подошли к отделанному под орех лифту, — и на ближайшие сутки я буду вашим дворецким, мажордомом и экскурсоводом в одном лице. Так, что не стесняйтесь обращаться по любому вопросу.
Так и не спросив, зачем в двухэтажном здании нужен лифт, Олейник зашел в кабину, предварительно пропустив вперед даму с глюком.
Лифт как поехал бесшумно, так также и остановился. Выйдя наружу путники увидели длинный коридор, на античный манер уставленный мраморными колоннами, кое-где перемежавшимися с обнажёнными статуями древних богов.
Летящий, в нескольких сантиметрах от пола Максим, походя комментировал названия дверей, расположенных по обе стороны коридора. Где как выяснилось были сауна, биллиард, обширная столовая, кинотеатр и даже тренажёрный зал. Наконец, когда полковник и папина дочка дошли до конца, юноша торжественно открыл перед ними двери, с искусственно вырезанными на них, целующимися амурами.
— Это ваша спальня, — пояснил вновь остолбеневшим гостям Максим под зазвучавший невесть откуда марш Мендельсона. — Тут собственно она сама, — кивнул он на огромный сексодром, задрапированный розовым балдахином, на котором при желании можно было уложить с десяток прелестниц из какого-нибудь кабаре, — слева от меня дамская комната, рядом, простите, туалет. Справа душ и проход к сауне. На стене два кнопки. Красная — для экстренных случаев, нажмёте синюю — появлюсь я.
— Послушайте, юноша, — с облегчением сняв натёрший плечо рюкзак и бесцеремонно поставив его в какую-то здоровенную вазу, спросил Иван, — а другие посетители тут есть и кстати, сколько нужно платить за весь этот парадиз?
— Платить ничего не надо, других гостей здесь нет и не будет. Эта гостиница построена специально для вас и будет немедленно разрушена, как только вы в полной мере насладитесь всеми её услугами. Если больше вопросов нет — то прошу вас, располагайтесь, как дома. Ужин подадут в столовую через час.
Затем молодец ловко развернулся на сто восемьдесят градусов и, оставив по прежнему с кучей вопросов дорогих гостей, просто растаял в воздухе…

Глава 5. Три четверти пути

— Ну и что ты обо всём этом думаешь? — как бы невзначай поинтересовался Олейник у Ксюши, когда они вдоволь наохались, шарясь по сказочному номеру и теперь сонно валялись на огромной кровати с ленцой глядя на пузатый, розовый купол балдахина.

— Слушай, а может нас с кем перепутали. Вдруг вся эта лабуда для какого-нибудь арабского шейха построена, а мы просто похожими оказались.

— Ты на себя посмотри, — усмехнулся Иван, а лучше всего на меня. Я также похож на арабского шейха, как маньяк Чикатило на мальчика из церковного хора. Нет. Нутром чую, что за этим что-то хитрожопое кроется. Вот ты послушай, — повернулся Иван лицом к девушке, незаметно пытаясь рукой расстегнуть на ней джинсы, — мало того, что наша с тобой прогулка, мягко говоря, слегка затянулась, так она ещё и, как тельняшка выходит, чёрное — белое, чёрное — белое.

— Ты попроще не можешь, — безуспешно пытаясь противостоять шустрой руке пропыхтела Оксана.

— С удовольствием, — наконец расстегнув на ширинке молнию и принявшись во всю охальничать в потаённых местах, прохрипел Олейник, — ты вспомни. Сперва у нас вещи украли, потом лётчик из самолёта пропал. Следом подбила нас какая-то сука. Зато потом какие-то доброхоты наши вещи вернули. Следом, наверное, чтоб служба мёдом не казалась,  ведьму эту подсунули. Теперь, опять же, этот отель, словно компенсация за причиненные неудобства.

Кофточку Ваня задрал тоже, так, что обе руки оказались при деле.

— Хренового, правда, побольше выходит, но такое впечатление, что кто-то нами, как шахматными фигурами ходит, направляя туда — куда хочет. Вот только когда будет конец — я сказать не могу.

— А чёрт с ним с концом, — снимая кофточку через голову и стягивая с Ивана брюки, прошептала распалённая девушка и резво ухватив его за уже готовое к бою оружие, как кошка зашипела:

— Займемся вот этим концом, а о другом мы подумаем завтра. Так вроде Скарлетт О’хара говорила, — накрыла она его губы своими и на какое-то время двое усталых, но уже привязавшихся друг к другу людей забыли обо всём на свете, кроме своей любви…

Ужин был потрясающий. Стол, накрытый персон на десять, был заставлен до отказа. Иных блюд не видел не то, что Ваня, но даже побывавшая на застольях у миллионеров Оксана. (Нет. По миру Иван покатался даже побольше чем она, вот только жить приходилось не в пятизвёздочных отелях, а в лучшем случае в палатке и фланировать не по Пикадилли, а по горло в болоте, жрать не круассаны, которых, к слову, он сроду не пробовал, а лягушек и змей и ещё благодарить судьбу, что они есть) Короче напробовались всего, а когда пища перестала пролезать в глотку, стали налегать на напитки, решив последовать методу Атоса, который говорил, что «если есть можно не всегда — то пить всегда можно». Рассудив, что раз платить за этот банкет будут не они, то можно отрываться на полную катушку — начинающие алкоголики выпили по бутылке шампанского, потом добрались до вина, плавно перешли на коньяк и в конце концов прихватив с собою поллитру Мартини, и недопитую литровую Хенесси, хохоча и шатаясь удалились к себе в номер.

Потом была сауна в которой они опять, не столько мылись, сколько занимались любовью. Затем играли в бильярд, а так как ни он ни она не знали толком даже правил, дело опять быстро закончилось сексом.

В полутёмном зале кинотеатра смотрели какой-то старинный фильм, пили из горла коньяк, курили сигареты и часто целовались, слабо воспринимая то, что происходило на экране.

После сеанса в обнимку добрались до своих апартаментов и завалились на кровать, где раздухарившийся полковник заставил, вызванного синей кнопкой, Максима петь им на ночь похабные частушки и только часа через два, они кое-как угомонившись, сладко заснули друг у друга в объятиях здоровым, алкогольным сном…

Утром Иван, поднялся ни свет ни заря. Как ни странно последствия вчерашних излишеств не сказывались вовсе. Будто до этого он полгода постился, а спиртное видел только в полнолуние, в жутких, до пота кошмарах. Видать под такую закуску надо было выпить вдвое больше, чтобы наверняка заработать с утра гарантированное расстройство желудка и острую головную боль. Первым делом полковник стремительно посетил туалет, который язык не поворачивался называть сортиром (к слову сказать размерами он был примерно с иванову однушку, а беря во внимание то, что помимо,  собственно, клозета и умывальника с джакузи и душем, тут имелось всё для полноценной жизни, включая битком набитый продуктами холодильник и также огромный плазменный телевизор - Ваня не глядя обменял бы свою квартиру на это «подсобное помещение»). Затем сходил в тренажёрный зал, где с полчаса потягал штангу (война войной, а в форме себя держать надо, тем более если для этого есть такая шикарная возможность). Потом они сходили с проснувшейся Ксюшей в душ и, в ожидании завтрака, снова завалились, теперь уже в одежде, на кровать…

— С добрым утром, дорогие гости, как вам спалось? — Нарисовался около них улыбающийся, одетый в неизменный смокинг Максим. — Всем ли вы довольны и всё ли вас устроило в нашем отеле.

— Всё было великолепно дружище, даже лучше. Погуляли на славу, да и отдохнули отменно, — флегматично сказал Иван, выпустив на него струю сигаретного дыма, отчего глюк стал похож на небольшую, потрескивающию молниями тучку. — Вот только не подскажешь ли ты, что за "чудак" устроил нам такой подарок и можем ли мы ещё тут погостить.

— К сожалению ваше время истекло. — ответила грозовая тучка, — и ровно через двадцать минут это здание самоликвидируется, при помощи взрыва тридцати килограммов тротила. Так, что я настоятельно рекомендую вам, как можно быстрее уйти отсюда. Если конечно сможете.

На месте тучи появилось оскаленное лицо Максима, раздался дикий хохот, двери с громким стуком захлопнулись, а на все окна опустились массивные, кованые решётки.

— Для вашего удобства у вас перед глазами всегда будет голографический таймер, отсчитывающий в обратном порядке время до активации заряда. Оревуар друзья, — напоследок попрощался с ними зловредный глюк, а красные, цифровые часы и впрямь зависли в воздухе, показывая девятнадцать минут и двадцать секунд до смерти…

Первым делом они обскакали все комнаты, перетрясли все решётки. Иван также попробовал выломать дверь. Всё оказалось зря, так, как что-то более-менее похожее на лом или кувалду в прямой видимости отсутствовало.

Ксюша на удивление не ревела и Ваня от безысходности, приказал ей связывать простыни в верёвку, а сам забежал в оставшийся неохваченным сортир, где наконец с облегчением выдохнул.

«Всё же человек иной раз умнее машины, раз эта тварь забыла замуровать здесь окно, — с радостью подумал Иван. — Видимо в её электронном мозгу не укладывалась совместимость таких понятий, как побег и туалет»,
Маленькое окошко, находившееся примерно в метре от пола, было безо всякой решётки и если, как следует поднапрячься, туда пролезет даже Иван, не говоря уж про худенькую, даже субтильную девушку.

Времени было в обрез, а потому, окинув орлиным взглядом окружающий его санфаянс, полковник сверкнув глазом, обхватил эксклюзивный унитаз обеими руками, напрягся изо всех сил и шумно испортив воздух, с корнем вырвал его из пола, а затем поднял над головой и резко швырнул в узкий, оконный проём. Стекло разлетелось вдребезги и бедный стульчак, впритык пройдя по габаритам, красиво улетел вниз, шумно закончив свою недолгую жизнь на твёрдом асфальте. К этому времени и девушка и связанная узлами простыня, уже находились возле Олейника и он без промедления обвязав рукотворной верёвкой осиную талию, поставил Оксану на подоконник и не слушая её причитаний буквально столкнул страдалицу с карниза. Постепенно стравливая тряпку, полковник наконец убедился, что Ксюша достигла земли, затем сам залез на окно и с трудом протиснувшись в узкий проём, как макака по канату, спустился вниз. Оглядевшись вокруг и увидев над головой мигающий виртуальный таймер, на котором до взрыва оставалось не больше минуты, Иван включил форсаж и они побежали к лесу на максимально возможной скорости…

Грохнуло так, как будто взорвали ядерную бомбу. К счастью мужчина с подругой успели отбежать на приличное расстояние, но и здесь, под сенью деревьев, их слегка достало, обсыпав сверху какой-то трухой, да мало того, буквально в метре от них приземлилась крышка от унитаза…

— Не могу больше, — устало проговорила Ксюша, сидя на поваленном толстом бревне, когда они с Иваном примерно через час остановились отдохнуть, — сил никаких нет. Который день бежим неизвестно от кого, а конца и края не видно. Давай останемся здесь, запалим костёр, дорога широкая, кто-нибудь рано или поздно проедет и нас подвезет.

— Сомневаюсь, котёнок, — доставая сигарету из пачки покачал головой Иван.- Сколько уже топаем, а никого не видно. Даже следов от протекторов нету. Похоже тут давно никто не ездил. И вообще людей не было. Иначе хоть обёртка от презерватива или пивная банка валялась бы обязательно, а тут вон грузди прямо посреди дороги растут, да и дичь непуганая, зайцы чуть не по головам у нас скачут. Возьми себя в руки пожалуйста, соберись. Чем угодно клянусь, скоро домой вернёмся. До жилья километров десять осталось.

— Давай хоть поспим чуток, — умоляюще посмотрела на него Ксюша и через пять минут сладко спала, положив свою голову Олейнику на колени…

Огромный, чёрный Майбах, не ведомо какими путями оказвшийся посреди леса, быстро приближался к одиноким путникам, а замотанный, пятидесятилетний полковник, с уставшей и спящей красоткой, уже и не знал чему верить, ибо столько раз за последнее время, попадал по чьей-то неведомой воле впросак…

Глава 6. Русское поле

— Снимите с него мешок, — услышал в полной темноте Иван, как вдруг чья то здоровенная пятерня бесцеремонно содрала у него с головы накидку и по глазам сразу резанул яркий, электрический свет.
— Не понимаю зачем вообще надо было её одевать. Довольно того, что привязали к стулу. Убежать отсюда он не сможет. Вынесут вперёд ногами вот и всё.
После того, как радужные круги, застилавшие глаза понемногу рассосались, Олейник обнаружил себя сидящим крепко привязанным к стулу, в уже знакомом кабинете господина Богданова, который, кстати нахохлился за своим столом с очень грустным видом. Напротив него развалился в кресле с бокалом коньяка, довольно неприятный субъект, в серой, будто вытащенной из задницы мятой тройке, с прилизанными на прямой пробор волосами, возрастом что-нибудь около сорока лет. Всем своим видом он почему-то напоминал Ивану приказчика или официанта из старых фильмов. Так и ждёшь, что сейчас что-нибудь ляпнет типа: " Чего изволите?» или «Милостивый государь», но к сожалению на это не было даже намёка, а глаза этого типа смотрели очень нехорошо, и что-то в его взгляде Ване очень не нравилось, равно как не нравился и стоящий возле него детина, с устрашающе длинными пистолетом в руке. Ксюша тоже присутствовала здесь, примостившись, как мышка на маленьком кожаном диване и с отсутствующим видом смотрела в пол.
Последнее, что помнил Иван, это тёплое и уютное нутро машины, в котором они задремали с Ксюшей, за время долгой дороги. Затем темнота и этот кабинет.

— Можно спросить, как вас зовут, — подал голос Олейник, чтобы хоть как-то завязать диалог, — ведь нехорошо получается. Моё имя вам известно, а вы можете оказаться кем угодно, от мелкого, карманного воришки, до кастрированного балерона.
— Хорошо держитесь Иван Василич, отсалютовал полковнику бокалом незнакомец, — мой вам респект и уважуха, как говорит сейчас молодняк, раз даже в такой непростой ситуации умудряетесь держаться орлом. Умели раньше коммуняки себе кадры готовить. Куда там нынешним, — притворно вздохнул «приказчик» и продолжил.
— А зовите-ка вы меня пожалуй господин Сидоров. Фамилия вполне нейтральная. Да и мои настоящие инициалы, боюсь вам ничего не скажут.
— Надеюсь вы меня сюда не зря притащили и наконец объясните, что за комедию с нами почти неделю ломали в тайге. Пристрелить меня можно было и в машине.
— Вы совершенно правы господин полковник. Просто у всякой игры должен быть эффектный финал. А главный герой, согласитесь, должен обязательно в нём участвовать. С чего бы начать… Так вот, дело в том, — медленно, словно тщательно обдумывая своё следующее слово произнёс мужчина, посмотрев на поднявшуюю голову Оксану — что мы с вашим отцом решили сыграть в одну очень любопытную игру. Постарайтесь принять это без истерик, так, как для вас всё в конце концов закончилось благополучно. Поймите, что люди добившиеся нашего положения и поняв, что выше уже не подняться, рано или поздно пресыщаются тем, что у них есть. Когда всё уже на сто рядов перепробовано, наступает банальная скука. И для борьбы с этой капризной дамой используются самые невероятные способы. Вот поэтому, в один прекрасный день, мы решили, что неплохо было бы устроить этакий квест по тайге с участием опытного, даже матёрого воина и молодой, желательно не замужней девушки. Кандидата на мужскую роль нам подкинул один знакомец из Министерства Обороны, так, что ваша скоропостижная отставка Иван Василич, уж простите, прошла не без нашего участия. Тем паче, что с вашим характером генералом вы бы всё равно не быть и максимум через годик все равно стали бы пенсионером. Затем подкинули вам деньжат и завлекательную идейку, срубить ещё кучу бабок, причём почти не напрягаясь, освободив от несерьёзных супостатов дочку господина Богданова. Ну, а на роль девушки выбрали соответственно мадмуазель Оксану.
Потом кинули жребий, по которому мне выпала роль отрицательная, то есть ставить вам по пути всяческие препоны, а вашему батюшке, девушка, положительную, то есть помогать вам на всём пути. Кстати, как вам наш скромный отель? Не правда ли эффектно? — и не дожидаясь ответа, — правда стоил безумно дорого, но что не сделаешь ради хороших людей. А милая старушка? Скажу честно, я её специально с полгода подержал на овощах и грибочках, а затем подсунул одного бездомного мальчонку. Не долго она с ним сюсюкалась, — прямо-таки расплылся в улыбке негодяй, — сожрала, как миленького. Кстати я почему-то уверен, что большинство людей в подобном положении поступило также, то есть отбросило бы пресловутую мораль и позаботилось лишь о том, чтобы не сдохнуть с голоду. Вас коробит? Не я это выдумал. Так было, есть и будет.
— Нас же могли убить, и не однажды, — сквозь зубы проговорил Олейник и с состраданием посмотрел на появившиеся у Ксюши на лице слёзы. — Ладно я, чужой человек. Меня вам не жалко, но она…
— Я же говорю, что жизнь жестокая штука, полковник, — отхлебнув из бокала коньяка, флегматично сказал Сидоров, — к тому же мой напарник далеко не сразу согласился, чтобы его родное дитя использовали в виде охотничьей дичи. Пришлось уговорить, а способ для этого у меня был. — И с улыбкой посмотрел на хмуро курившего в уголке папу.
— Вы и вправду поверили, что уважаемый Георгий Семёныч заработал огромное состояние шитьём валенок? Это же просто смешно. Открою вам секрет, ибо вы уже никому не расскажете, что под видом зимней обувки в Европу, а затем и Америку, поставлялся транзитом из Китая героин. Вот откуда такие деньжищи. А так, как поставщика знал только я, то от меня и зависело благосостояние господина Богданова. Вот видите. Ему поневоле пришлось согласиться на мои правила игры.
Но согласитесь квест вышел преотличный, куда там компьютерным стрелялкам. Тем более мы наблюдали за вами, так сказать в прямом эфире, есть технические возможности, не скажу, что всё время, но ключевые сцены мы видели. Камер понавтыкали по всему вашему пути и даже, пардон, в небезызвестной вам баньке имелась.
— Скоты, — сквозь слёзы прошептала Оксана.
К тому же мои поздравления, полковник, — не обращая внимания на девичьи слёзы продолжил мужчина. — Вы всё же добрались до финиша. Но приз, к сожалению, будет несколько не тот. Обещанных денег вы естественно не получите, а единственное, что я могу вам обещать, это что смерть ваша будет лёгкой, а Оксана Георгиевна не пострадает.
Иван слушал эту трепотню краем уха, почти не улавливая смысл, понимая, что верить этому упырю нельзя ни на грош. Что-то такое было в его глазах, какая-то тёмная водичка плескалась, выдавая его то ли за маньяка, то ли за сумасшедшего. Такой не только Олейника, но и папу с дочкой завалит без колебаний. Шанса не было не единого, но всё равно, дождавшись, когда этот лживый ублюдок на секунду отвёл взгляд, он прыгнул прямо со стулом, из очень неудобной позиции, уже в полёте увидев перекошенное от злобы лицо, попал ногой точно ему в горло, а затем, как по сигналу, целая куча людей, в камуфляжных костюмах и с автоматами, вынесла, как картонную, массивную входную дверь и моментально заполнила собой комнату, а уже лёжа на полу и видя перед собой остекленевшие глаза господина Сидорова, Иван с гордостью подумал: " Империя жива, пока жив её последний солдат и не этим скороспелым засранцам с нами тягаться. Я ещё, к счастью, кое-что, как оказалось могу»…

Место они не выбирали. Просто свернули с трассы, увидев между деревьев блеск воды. Запалили костёр и, усевшись на заботливо постеленный Иваном дождевик, молча смотрели на заходящее за горизонт багровое солнце.
К вечеру стало холодать, стояла первая декада сентября, да к тому же от озера пошёл плотный туман. Олейник снял с себя тёплую куртку и заботливо накинул её девушке на плечи.
— Спасибо Ваня, — грустно улыбнулась Ксюша, — я хотела тебе рассказать. Это папа. Он видимо в какой-то момент понял, что это чудовище не оставит в живых никого и потому добровольно пошёл в ФСБ. Был у него там кто-то знакомый. А потому выслушали его очень серьёзно. Весь разговор в кабинете был записан, был обыск на фирме и у него дома. Видимо что-то нашли. Но самое главное, что мы живы.
— А как же отец? — наливая им обоим из термоса горячий чай спросил полковник.
— Срок ему конечно дадут, — вздохнула Оксана. — Сказали лет десять получит. Там смягчающих много, а того козла ты завалил. Но законная самооборона, плюс состояние аффекта. Тебе ещё придётся к следователю съездить. Какие-то бумажки подписать. Слушай. У нас же теперь ничего нет. И фирмы больше нет. Я голодранка.
— Представь себе, я тоже, — усмехнулся Иван, — а потому, как собрату по нищебродству, на полном серьёзе делаю тебе официальное предложение руки и сердца.
Затем, по старомодному, встал на одно колено и достал из кармана шкатулку с красивым золотым колечком.
— Выходи за меня Ксюш.
Девушка молча одела кольцо на палец, обняла Ваню за плечи и в знак согласия сладко поцеловала…

— Ты точно решил? Может оставим? Тяжко ведь будет первое время.
— Нет милая. Как вспомню, что деньги эти наркотой заработаны, аж контачит всего. Ты знаешь, я ведь русский, хотя, конечно, крови то разной понамешано, но это не важно. У нас ведь, сама знаешь, душа всегда на первом месте стояла. Будь я каким-нибудь прагматичным немцем или, там - американцем, то возможно поступил по другому, а я не могу. Не расстраивайся, котёнок, — погладил девушку по руке полковник, — шикарной жизни я тебе пока не обещаю, но будешь ты у меня не хуже других. Тут старый знакомый недавно звонил. Предлагал службу безопасности одного нехилого завода принять. Да мне тогда не с руки было. Он сказал, что месяц подождёт, вдруг передумаю. Теперь вот соглашусь…

Не знаю, такого наверно никто никогда не видел, а увидевший точно принял бы Ивана за сумасшедшего, а может принял бы это за последствия неумеренного потребления галлюциногенных грибочков, если бы только узрел, как тот флегматично бросает в костёр одну за другой зелёные, стодолларовые купюры. Когда сто тысяч наконец подошли к концу, Олейник не спеша прикурил от последней сигарету и выкинул эту, довольно экстравагантную, зажигалку в огонь, а сидящая рядом Ксюша длинной сучковатой палкой поворошила угли…

Поле, русское поле…
Светит луна или падает снег —
Счастьем и болью связан с тобою,
Нет, не забыть тебя сердцу вовек.

Русское поле, русское поле…
Сколько дорог прошагать мне пришлось!
Ты — моя юность, ты — моя воля.
То, что сбылось, то, что в жизни сбылось!

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле, студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу не тая:
«Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок!»

Поле, русское поле…
Пусть я давно человек городской —
Запах полыни, вешние ливни
Вдруг обожгут меня прежней тоской.

Русское поле, русское поле…
Я, как и ты, ожиданьем живу —
Верю молчанью, как обещанью,
Пасмурным днём вижу я синеву!

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле, студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу не тая:
«Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок!»

Поле, русское поле…