Дуб и лиса

Дуб и лиса

Солнце заливало луга ярким светом. Ультрамариновое небо казалось необычайно высоким. Впервые попавшему сюда городскому жителю было бы слегка неуютно от полного отсутствия привычных ему звуков. Здесь не было и быть не могло мерного урбанистического гула, глухо давящего на уши и вызывающего головную боль. Сначала могло показаться, что здесь стоит идеальная тишина. Однако со временем ухо начинало различать щебет птиц, шорохи в траве и кустах, гудение насекомых и шум ветра. Воздух был чист, а ночью и ранним утром пронзительно свеж.
Дуб любил такую погоду. Вообще, он любил практически любую, даже грозу, обладая уникальным качеством весело и дерзко бросать вызов смертельной опасности. Он никак не мог противостоять молнии, но ему даже больше нравилась такая игра, испытание собственной удачи: попадёт в него заряд или нет. В силу своей природы дуб не имел возможности ни бороться с ним, ни бросаться навстречу, потеряв голову в пылу эмоций. Однако в этой стойкой непреклонности и была его суть. Поэтому непогода пробуждала в нём злость и азарт, силы которых хватало, чтобы скрасить скуку штиля.
Но в такие спокойные ясные дни, как сейчас, летние или зимние – неважно, ему гораздо лучше спалось: настолько крепко, чтобы видеть странные сны, и в то же время постепенно проваливаться в дрему, на грани сна и яви, не теряя контроля над собой.
Несмотря на то, что дуб уже не одну сотню лет рос в бескрайних просторах, до которых цивилизация толком не добралась до сих пор, людей на своём веку он повидал немало. Поэтому сны о человеческом существовании были ему не чужды, но сны о судьбе конкретного человека, которые он видел от его лица, вызывали странную смесь эмоций: от смутного беспокойства до всей гаммы чувств, испытываемых тем молодым мужчиной, которым он был в этих видениях. Так как они посещали его уже достаточно давно, он со временем перестал различать, где сон, а где реальность, и просто проживал параллельно две жизни. Вот и сейчас, в объятиях слабого ласкового летнего ветра, в этот тихий погожий день, он и сам не заметил, как снова задремал.

***
Я закрыл глаза и чуть ли не мгновенно потерял контроль. Всё-таки выезд на природу буквально обухом бьёт по голове таких типичных уроженцев каменных джунглей, не представляющих себя вне благ цивилизации, как я. Сейчас же, лёжа не берегу пруда, все звуки, цветные пятна, расплывавшиеся перед закрытыми веками, и мысли слились воедино и постепенно отдалялись, убаюкивая меня.
Велосипед лежал рядом в траве, и лишь периодическое, чуть ли не насильственное воззвание к этому факту не давало полностью провалиться в эту бездну. Всё-таки за транспортом надо поглядывать, хоть в радиусе метров пятисот никого и не наблюдалось. Пугала не столько перспектива идти домой пешком (сколько угодно, только «спасибо» скажу), сколько досадная возможность лишиться верного коня. Опять же, я переживу, да дети расстроятся больше меня. За меня. Ладно, ещё десять минут, глоток кваса – и домой.

***
Ощущения, которые испытывал дуб, очнувшись от очередного сна, вполне можно было бы описать человеческими словами. Например, «потянулся». А затем «огляделся». Не обнаружив вокруг никого, кроме нескольких птиц и назойливых насекомых, расстроился. Но до вечера времени было ещё более чем предостаточно, поэтому он быстро успокоился и принялся ждать. Лиса обычно приходила ближе к вечеру, порой даже ночью.
Он не помнил точно, когда именно впервые обнаружил её в тени своих могучих ветвей,свернувшуюся калачиком и мирно сопящую. Поначалу он удивлялся, так как за время своего существования ни разу не видел здесь лисиц, но затем привык. Лиса приходила не каждый вечер, может, несколько раз в неделю. Иногда пропадала надолго, и тогда он начинал волноваться. Когда она спала, прижавшись к нему, он боялся уснуть сам, потому что чувствовал себя ответственным за её покой. Понятно, что, вмешайся какие внешние обстоятельства, он бы ничем помочь не смог, но почему-то был уверен, что, когда он бодрствует, лиса спит крепче и отдыхает лучше. Дуб обратил внимание на то, что, когда он охранял её сон, вокруг действительно всё стихало, и среди обитателей лугов и близлежащего леса никто не беспокоил их ни звуками, ни нежелательным присутствием. Однако было и ещё одно обстоятельство, которое не давало ему покоя: он точно знал, что его сны связаны с появлением лисы.

***
- Пап, давай сегодня ракету построим!
- Хорошо, давай. А из чего мы её сделаем?
- Ну, помнишь ты мне собирал из коробок и ящиков. Мы с тобой туда даже вместе помещались. Я буду главным космонавтом, командиром, а ты вторым. Слетаем куда-нибудь.
- Давай, договорились.
Мы проходим мимо одного из наших любимых дворов. Улица, по которой мы идём, является своеобразной границей между городом и деревней. Точнее, бескрайним полем с лесом вдали и железной дорогой на горизонте. Этот пейзаж мне чем-то напоминает место, где раньше находилась наша дача. Но если свернуть в арку трёхэтажки по левой стороне, то как будто попадаешь в советское детство: маленькая детская площадка с мини-футбольной коробкой, старенькие качели и гремящая крутящаяся металлическая бочка из, как мне кажется, ещё моего детского сада. Старший сын любит сюда заглядывать, потому что здесь почти никогда никого нет. Нам хорошо вдвоём, и мы оба ловим кайф от прогулок в такие дни. Особенно, если это летние будни – тихие, солнечные, безлюдные. Совсем скоро он начнёт ходить в школу и хоккейную секцию, у него появится крутой велосипед и куча других интересов. Он вырастет. Но пока он робко пытается забраться на высокую горку и просит меня помочь ему, а потом смеётся, быстро перебирая ногами по бочке и приводя её в движение. А вечером я построю ему ракету.
Мы берём самокат и идём дальше.

***
Дуб не увидел, не услышал, нет – он почувствовал приближение лисы. Все тревоги, маета и прочие составляющие тонкой душевной организации и неуравновешенности, несмотря на многолетнюю мудрость, привычно отошли на второй план. «Странно, - думал дуб. – Она младше, по идее. Она – просто зверёк, сотканный из инстинктов. Ну, может, если взрослая, то опытная. Но почему меня не покидает ощущение, что не она здесь находит покой, а это я сам жду её и ощущаю себя гораздо комфортнее с ней?». Ответа на этот вопрос он не находил.
Лиса тем временем прилегла в тени, почти вплотную к дубу, и, прищурившись, лениво мотала головой в разные стороны. Вечер уже давно вступил в свои права. Солнце, зайдя за лес, оставило ярко-розовый след на небе. Воздух остыл и посвежел. Привычно свернувшись калачиком, лиса задремала.

***
Он держит меня за руку, но не идёт за мной, а ведёт меня. Я чувствую, что он мне доверяет и счастлив, что я рядом. Но внешне это абсолютно никак не проявляется. Неспешно шагая вперёд и внимательно осматривая всё вокруг, младший сын лопочет что-то на своём языке, мигом меняя эмоциональную окраску, но мне кажется, что он рассказывает мне (себе, ещё кому-то), сочиняя на ходу. Мне по-прежнему тяжело. Я не могу разобрать, о чём он говорит, но я его понимаю. Я понимаю, что ему не надо мешать. Я понимаю, что ему важна моя реакция, только когда он поворачивается ко мне. Я киваю ему в ответ, подтверждаю то, что смог разобрать, и успеваю вставить что-нибудь от себя. Он благодарно улыбается мне и вновь переключается на окружающий мир.
При всех его проблемах, мне порой кажется, что он гораздо умнее и мудрее меня. Нас всех. Он просто изначально отсеял всё, что ему не нужно. Никакие бытовые мелочи не имеют для него значения. Он – о чём-то большем, и я рад, что мне есть место возле него, что эти прогулки вдвоём – неотъемлемая часть его жизни. И моей тоже.

***

Дуб не сразу понял, от чего именно он вдруг проснулся. В своей человеческой ипостаси он бы назвал это «подскочил». Вокруг была ночь. Темно, хоть глаз выколи. Однако ясное небо радовало россыпью ярких августовских звёзд. Вдруг внизу он заметил лису, но на не спала. Она пристально смотрела прямо на него блестящими, чуть светящимися в темноте глазами, приподняв мордочку. Миллионы мыслей и эмоций за доли секунды электрическим током прошли через него. Наверное, так и будет, когда в него наконец ударит молния.
Лиса тем временем подошла ближе. Она легла вплотную, как бы обняв его. Конечно, он был гораздо толще, чем она могла охватить всем своим телом, но он почувствовал её тепло везде, в каждой своей клетке. Изумление сменилось умиротворением, и вот уже тихой летней ночью они крепко спали оба бок о бок.

***
- Привет! Ну наконец-то!
- Дарова! Не говори! У нас, я так понимаю, что-то около двух часов впереди?
- Да. Об алкоголе остаётся только мечтать, на главное – начало положено.
- Согласен. Погнали за кофе. Тебе также латте с миндальным молоком, или за эту маленькую жизнь что-то изменилось?
- Посмотрим. Дело ведь не в кофе, не так ли?