Муза

Муза

«Отгремели последние аккорды, группа вышла на финальный поклон, благодарная публика зашлась в экстазе…». Наверное, именно так должна заканчиваться идеальная рецензия на рок-концерт. Ага, конечно! Публика-то, может, и зашлась, да явно не в экстазе.
Пашок глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

***

Начиналось всё действительно неплохо. Их гитарист и формальный лидер Макс нашёл возможность выступить в «настоящем» клубе на презентации альбома группы «Игла» («широко известной в узких кругах»). Народу собралось больше ста человек, часть билетов ребята реализовали сами, через друзей. Репетиции закипели с новой силой, старенькая музыкальная школа, приютившая их «Фату Моргану», трещала по швам по вечерам и выходным. Редкие прохожие были вынуждены затыкать уши от потоков их лажы. Сами участники испытывали одновременно эмоциональный подъём, азарт и дикий страх перед первым большим выходом на сцену. Макс как мог подбадривал остальных ребят, трезво оценивавших свои силы. Приводил аналогии со спортом: мол, чтобы становится сильнее, надо играть против сильных. Или, в данном случае, вместе с сильными. Проблемы же группы лежали на поверхности: образованная полгода назад по пьяни, эта структура мало походила на организованный коллектив. Да, все были знакомы со школы. Да, имели практически одинаковые и действительно неплохие музыкальные вкусы. Да, готовы были жить и работать, как семья (жили, в общем-то, так уже давно). Да, имели огромное желание самореализации и даже зачатки способностей к творчеству. Однако все эти волны разбивались об огромный утёс: хорошо играть не умел никто из них. Точнее, умела только Лиза, в своё время закончившая музыкальную школу по классу фортепьяно и действительно хорошо владевшая инструментом. Остальные представляли собой разнородную массу, никак не встававшую под общий знаменатель.
Макс, ещё учась в школе, ходил на курсы игры на гитаре, организованные вечно подвыпившим Михалычем (имя так и осталось загадкой даже для самого Макса, имевшего с ним практически ежедневный непосредственный контакт). Какую-либо пользу эти курсы принесли дважды: сначала Макс овладел-таки целыми четырьмя аккордами (о технике игры речи даже не шло), а потомМихалыч пробил им под репетиции помещение в музыкальной школе, как раз во дворе Лизиного дома. Там, накупив на различных барахолках списанное отовсюду и дышащее на ладан оборудование, а также воспользовавшись местным нехитрым реквизитом, ребята и организовали репетиционную точку.
Лёха, барабанщик, был завербован непосредственно Пашей прямо во время занятий в универе. Они были однокурсниками и неплохими друзьями, на всех парах сидели вместе. Лёха был хорошо знаком с районной тусовкой Паши, имел пристрастие к панк-року, альтернативе и алкоголю, выделял себе в кумиры ударников, поэтому, едва услышав идею организовать собственную группу, мгновенно провозгласил себя её будущим барабанщиком. Справедливости ради, Лёхе надо отдать должное: он был единственным участником группы, заморочившимся покупкой качественного инструмента и повышением собственного мастерства (нулевого). Прикупив новенькую барабанную установку «Maxtone» и гордо установив её на репбазе, он записался на курсы игры на ударных, отхватив себе, кстати, нехилого преподавателя, воспитавшего не одного участника «Нашествия». От природы обладая слухом и упорством, прогрессировал Лёха на глазах.
Лиза, помимо музыкального образования, была счастливой обладательницей довольно приличного синтезатора, периодически заменявшего половину инструментов и партий, а также служившего Максу отдушиной его нездоровых фантазий в плане аранжировок. Играла Лиза отменно, креативила мало, спорила тоже, поэтому была идеальным винтиком механизма. Кроме того, красивая девушка в мужском коллективе выделяется на сцене и оттеняет собой неважный уровень подготовки музыкантов. Однако красота играла и плохую службу: среди парней было не найти такой пары, которая бы не перессорилась в боях за Лизино сердце. Не завоевал его в итоге никто.
Наконец, в качестве вокалиста и автора подавляющего большинства текстов (которыми группа действительно могла гордиться) выступал Никита. Видный, открытый, общительный, со специфическим, но прекрасным чувством юмора, прекрасно разбирающийся как в технических науках, так и в гуманитарных, беззаветно преданный русскому року и «Металлике», он пользовался огромным успехом у слабого пола (наряду с Максом), к тому же, обладал отличным слухом и сильным голосом в тональности Шевчука и Васильева. Старая, толстая, потёртая Никитина тетрадь, исписанная стихами, послужила ребятам отправной точкой в их творчестве.
Сам Пашок, будучи главным идеологическим вдохновителем, впервые взял в руки бас-гитару. Взяв, тут же понял, что это не его. Но отступать было некуда. Тем более, они с Лёхой сразу договорились о дополнительных репетициях вдвоём, потому что ритм-секция является основой любого музыкального коллектива, а когда перед глазами такой пример, как целеустремлённый Лёха, освоивший барабаны с нуля, то волей-неволей начнёшь тянуться, ибо отставать обидно. По истечении нескольких месяцев Паша добился извлечения из своего баса каких-то более-менее стройных звуков. Опять же, техника игры оставалась загадочным космосом.
Название группы «Фата Моргана» Пашок буквально продавил, благодаря в основном массовому отсутствию фантазии у остальных участников. Он как раз недавно прочитал одноимённый сборник фантастических рассказов, и термин, обозначавший очертания несуществующего миража на горизонте, прочно засел у него голове. В результате первичное недовольство остальных ребят переросло в стёб и в конечном счёте сменилось смирением.
***
Час икс настал. Сегодня, здесь, впервые при количестве постороннего народа, численностью превышавшем сотню, они должны были доказать себе и остальным, что последние полгода прожиты не зря, а сама идея всё же имеет перспективу.
Дурные предчувствия обуревали Пашу с утра и в дальнейшем не обманули. Во-первых, на репетициях наигрывался один репертуар, но уже в дороге Макс неожиданно вычеркнул одну песню, добавив вместо неё две новых, которые игрались лишь однажды и окончательного варианта аранжировки ещё не имели. Попытки остальных объяснить Максу, что не надо подставлять самих себя, привели лишь к обидам последнего, следствием чего стали обильные алкогольные возлияния. В клуб Макс приехал уже изрядно накаченным и первым делом, сбросив вещи в гримёрку, отправился в бар.
Градус напряжения и волнения был у всех примерно одинаковым. Выражал каждый как умел. Лёха во время выступления первой же группы отчаянно бросился в слэм. Его не смущал тот факт, что он был практически единственным его участником.
Никита походил на заводную игрушку: как он начал нервно смеяться, отпуская несвойственные ему глупые и пошлые шутки, так и пребывал в этом состоянии вплоть до выхода на сцену.
Лиза старалась держать обособленно и достойно, но мертвецки бледной лицо и широко раскрытые глаза выдавали её с головой. Впрочем, такое дополнение строгому чёрному платью лишь придавало ей красоты и загадочности.
Сам Пашок постоянно бегал от одной компании друзей к другой в ожидании услышать от каждого без исключения человека, что всё непременно будет хорошо, и вообще они собрались здесь не для того, чтобы оценивать качество материала или техники игры и сыгранности, а просто чтобы вместе потусоваться и отлично провести время, наслаждаясь тем, что часть из них уже добились того, чтобы вот так запросто выйти на сцену в популярном клубе и на глазах достаточно многочисленной аудитории отыграть свой собственный материал.
В таком состоянии, с выпрыгивающими от страха сердцами, на ватных ногах группа вышла на саундчек. Пашок плохо понимал, что происходит, в упор не слышал команд звукорежиссёра, но что-то делал на автомате, отметив про себя только, что при таком излучении палящего света софитов его хватит максимум на пару песен. Алкоголь выветрился напрочь, хотя приняли ребята немало. Какого-то эффекта добился лишь Макс. Он же и собрал их в импровизированный круг, обнял за плечи и проорал: «Нехер бояться! Всё уже!». Подбодрил, короче…

***
Удивительно, но после первой песни все немного пришли в себя. Со стороны всё это выглядело чудовищно: четверо прямых, как струна, и бледных, как смерть, персонажей со стеклянным взглядом отчаянно давили на струны и клавиши, потому что понятия не имели, как они звучат, а раз не слышно, значит, тихо.
Но всё-таки к Паше вернулась способность что-то оценивать и анализировать (к сожалению). На секунду поддавшись панике от увиденной картины, он в отчаянии посмотрел в зал и вдруг поймал счастливые взгляды друзей в первых рядах. Все, кто хорошо их знал и приехал поддержать сегодня, были рады просто от самого факта происходящего и уж точно не замечали ни отсутствия какой-либо сценической подготовки, ни отвратительного звука и качества игры. Из зала на сцену медленно выползал драйв. И после третьей песни окончательно охватил всех в едином порыве. Каким же всё-таки удивительным свойством обладает человеческое сознание: в моменты эйфории всё чёрное становится белым. Звук был потрясающим, материал – огненным, никто ещё такого не делал, а слаженности наверняка завидовали сейчас даже музыканты «Иглы», понимавшие, что они будут просто чужими на этом празднике жизни.
Теперь Пашин взгляд высокомерно блуждал по танцполу, с удовольствием отмечая, что чужая публика тоже заинтересованно наблюдает за их выступлением. А какая-то девушка, маленькая стройная и очень (ОЧЕНЬ!) красивая смотрит прямо на него, Пашу, и одобрительно улыбается, притоптывая ногами в ритм баса. Он улыбнулся ей в ответ. Она засмеялась. Он продолжал улыбаться, не понимая, почему она хохочет всё громче, а вместе с ней и весь зал. Друзья из первых рядов показывали Паше какие-то знаки и тыкали пальцем в Макса. Паша посмотрел на него и попал под испепеляющий взгляд. Песня закончилась. Макс подошёл к нему в упор и заорал на ухо:
- Ты какую песню сейчас играл, придурок?!
Тут до Паши дошло. О, боги! Весь клуб только что стал свидетелем тревожной баллады под ломовую басовую панк-партию. Этот номер был особенно дорогим Никите, потому что текст он буквально вымучил, и аранжировка подбиралась очень долго, но в итоге эта работа должна была стать кульминацией их выступления. Стала, чего уж тут. Благодаря басисту, зависшему перед очередной симпатичной тёлкой. Понятно, что красивая девушка с благородной внешностью ею и осталась, но злость, охватившая Пашу, перевернула оттенки.
С этого момента что-то сломалось. Следующую песню долго не начинали из-за Лёхи, начисто забывшего вступление, а Макс, видимо, под воздействием Пашиных приключений, лихо запилил соло вообще из другой оперы. По окончании номера Лиза психанула и в слезах убежала в гримёрку. Вызволяли её оттуда всей группой. Выступление превратилось в фарс. Снова поймав глазами ту девушку, Пашок увидел рядом с ней какого-то здоровяка, приобнимавшего её за талию. Они смеялись. Внутри как будто что-то щёлкнуло, и мир отключился. Все звуки слились в один посторонний гул. Доиграв концерт на автомате и выслушав жиденькие аплодисменты, ребята бросились со сцены, как с раскалённой сковородки.
Паша не помнил, что там происходило. Да, наверное, ничего из ряда вон выходящего. К нему никто не подходил, он, в свою очередь, видеть никого не хотел. Зачехлив гитару и забрав куртку с рюкзаком, он вышел в зал и, пробравшись незамеченным вдоль стенки, вошёл в небольшое фойе, отделявшее танцпол от туалетов. Народу здесь было на удивление мало. Точнее, никого. Он не стал задаваться вопросом, как так получилось, ведь сортир занимает второе место по популярности посещения после бара в концертных клубах. Вдоль стены напротив стояли два столика. Он повесил куртку на стул, прислонил гитару к стене, кинул рюкзак на пол, присел за один из них и закурил. Однако, сделав пару затяжек, раздавил окурок, глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

***
- А ты чего расклеился-то? Тебе девятнадцать лет. Вот молодёжь пошла, изнеженная… Как ты думаешь, когда твоя любимая «Алиса» начинала, Кинчева могло выбить из колеи неумение играть? А добить неудача с девушкой? Да он на них и не смотрел. Посвящал себя цели, вот и вылез. Как и остальные. А с таким отношением, как у тебя сегодня, дальше в музыке делать нечего. Самое обидное, у тебя всё для этого есть. Но, видимо, времена другие настали. Да, другие…
Голос заставил Пашу резко принять прямое положение и открыть глаза. Перед ним сидела женщина лет пятидесяти, в широких чёрных одеждах и огромным беретом на голове. Впрочем, он не смотрелся на ней нелепо. Во всём её облике было какое-то благородство. Она говорила задумчиво и смотрела как будто в сторону, но у него создавалось полное впечатление, что она сверлит его взглядом. Он не знал, что ей ответить, поэтому сказал:
- Здравствуйте.
Женщина не обратила никакого внимания на его приветствие. Немного помолчав, продолжила:
- Да, времена другие. Раньше было меньше возможностей достичь своей цели, и люди понимали, что если они хотят чего-то добиться, то нужно сконцентрироваться на ней полностью и рассчитывать только на себя. Либо окружить себя теми, кто так же зациклен на ней, как ты. Только такие смогут тебе помочь. А ты – им. На этом всё и держится. Поэтому в хороших группах и составы редко меняются. И, как правило, точечно. Начинает один отвлекаться – всё, пиши пропало, надо его менять. А у вас сейчас дури много. У вас всё есть. Раньше гитару сами выпиливали из доски и струны ладили из лески. А вы ноете, что купили не ту, звучит плохо, видите ли. Не в этом дело. Вроде есть идея какая-то, её надо дальше обрабатывать, очищать от шелухи, но вместо этого вы идёте в кино, бар или куда там ещё вы ходите, не знаю. А надо сидеть и мучиться, пробовать, подбирать, учиться. А вы вместо этого за своей клавишницей гоняетесь, да выясняете, у кого достоинство длиннее. Баб, кстати, если и брать в группу, то только таких же одержимых и самодостаточных. У вашей самодостаточности хоть отбавляй, но все эти игрульки ей не интересны по настоящнму.
Пашок вдруг сообразил, на кого она больше всего похожа. Точно: голубятница из «Один дома». Лохмотьев только не хватает. Почему-то он почувствовал к ней неприязнь. Наверное, защитная реакция организма на острое вмешательство в свои дела. К тому же, откуда она всё это знает? По билету прошла или как? И кто вообще её позвал? Вроде он лично знал всех, кому они впарили свою квоту.
- Простите, а Вы кто?
- Не нежеланный гость и не тот, кто хотел тебя обидеть, - уклончиво ответила тётка. – Ты лучше меня послушай. Дельные советы даю, опыт – великое богатство.
- Наверное. Вам виднее. У нас его пока нет.
- У меня тоже когда-то не было. И вообще у всех изначально его нет. Дальше каждый сам набивает свои шишки.
- Вот мы и набьём, - сердито ответил Паша.
- Конечно, набьёте. Но от моей помощи тоже не отказывайся, пригодится. Впрочем, решать тебе. Дать наставление мен не сложно, а вот контролировать исполнение – увольте. Дальше сами.
- Советы каждый может давать! – Тут Пашку показалось, что это прозвучало грубо, и он поспешил исправиться. – Извините, я не хотел Вас обидеть. Просто моё мнение: каждая ситуация индивидуальна. К тому же, Вы сами сказали: времена сейчас другие.
Он вдруг понял, что косвенно намекнул на её возраст и осёкся. Потом разозлился на себя. Но дама лишь улыбнулась:
- Во-первых, не бойся меня обидеть. Я знала, к кому шла. Во-вторых, времена другие, а люди те же. И потом, моя помощь может носить и практический характер.
- Какой же?
- Извини за бестактность, но, по-моему, ты очень хочешь в туалет. Я подожду.
Он действительно почувствовал, что времени добежать у него буквально минута. Уже на ходу извинившись, убежал. Стоя в кабинке, понял, что он так ничего про неё и не выяснил. Надо будет, вернувшись, всё же узнать, кто она вообще такая.
Вымыв руки, Паша вернулся в зал и застыл в изумлении. Помещение было полно людей. Все сновали туда-сюда, кто-то с инструментами, кто-то с бокалами, остальные просто курили у стены. Оба столика были заняты. За одним сидела пара, за другим, там, где остались его вещи, нерешительно топтался какой-то парень в очках.
Паша подошёл к столу, снял куртку со спинки стула, поднял рюкзак и забрал гитару.
- О, это твоё? Ты  уже уходишь? – с надеждой спросил очкарик.
- Да, садись. Слушай, ты не видел здесь женщину? Лет пятидесяти, во всё чёрном и в дурацком берете?
- Нет. Я пришёл, столик был уже свободен, только твои вещи стояли. Другой уже занят был.
- Ладно, извини. Отдыхай!
- Счастливо! Удачного выступления! – пожелал очкарик, покосившись на чехол с гитарой.
- Спасибо, - машинально поблагодарил Пашок и вдруг опомнился: какого выступления? Уже выступили же. К нему вернулись воспоминания о сегодняшнем провале, и он, поморщившись, побрёл к барной стойке.
Едва он вышел на танцпол и двинулся в сторону бара, к нему подскочила Лиза:
- Где тебя носит? Давай, дуй в гримёрку быстрее, все уже там. У нас саундчек через десять минут, Макс уже психует.
- Какой саундчек?! Мы же…
- Как какой? Мы играем сразу после этих, забыл, что ли, всё от волнения? - Лиза махнула рукой в сторону в сторону сцены и кинулась в гримёрку.
Паша рванул за ней, на ходу приводя мысли в порядок: Нам. На сцену. Саундчек. Макс. Психует. Он сообразил посмотреть на часы: 17:50. В 6 у них саундчек, выступление в 18:15. Он влетел в гримёрку и замер: там вовсю шла подготовительная суета. Точно такая же царила – час? – назад.
- Пашок, ты где шляешься? – заорал на него Макс. – Давай быстрее!
Что именно нужно было давать быстрее, он не уточнил. Паша успокоился и даже развеселился. А ведь… Ведь это шанс! И какой! Ай да тётка!
Проходя мимо Лёхи, он бросил ему на ходу:
- Не забудь вступление к пятой.
- Точняк, спасибо!

***
- Пашок – красавец! Лёха – просто лучший! Лиза – нет слов! Горжусь всеми! Никитос, я же говорил – нехер бояться!
- НехерБояца – это такой специальный японский дух от волнения перед сценой!
Все расхохотались. Выступление отгремело на ура. «Отгремели последние аккорды, группа вышла на финальный поклон, благодарная публика зашлась в экстазе…». Пашок смаковал эту фразу, ещё какую-то – вечность? – назад иронично описавшую эпичный провал. Но теперь всё было не так. Им действительно долго аплодировали и кричали благодарность. Даже лидер «Иглы», перечисливший поимённо все группы, отдельно поблагодарил «Фату Моргану» «за волшебный вечер». Волшебный!
- Так, теперь все в бар! – скомандовал Макс. – Я договорился, нам сдвинули несколько столов, будем отмечать все вместе.
Пашок зачехлил бас и подошёл к нему:
- Макс, надо поговорить.
- Валяй.
- Давай отойдём?
Они вышли.
- Слушай, не планируй пока выступлений. Давай сделаем перерыв на несколько месяцев.
- Почему?
- Я ухожу.
- В смысле? Куда?
- Из группы. Вы ни в коем случае не бросайте, у вас всё должно получиться. Просто… Я, если честно, уже давно подумывал, но не хотел подводить перед таким концертом. Не моё. Не знаю… Огня больше нет. Пойми правильно.
- Ох, Палыч… Ладно, давай так. Сейчас отдохнём и отметим как следует, а завтра ещё поговорим.
- Хорошо. Но я серьёзно.
- Я вижу. Хорошо, что сказал. Придумаем что-нибудь.
Макс хлопнул его по плечу и направился к бару. За ним последовали остальные. Паша немного помедлил и тоже двинулся через танцпол. Вдруг кто-то дёрнул его за руку. Он обернулся и встретился взглядом с той самой девушкой, на которую засмотрелся во время… Во время того-чего-не-было. Сейчас она улыбалась:
- Привет! Меня зовут Оля.
- Привет. Я – Паша.
- Очень приятно!
- Взаимно!
- Я просто хотела тебя поблагодарить за выступление. Ты здорово играл. Я немного разбираюсь, сейчас сама учусь на курсах игры на басу. Видно, что ты начал осваивать инструмент совсем недавно, но интуитивно делаешь всё правильно. Это самое главное. Ещё у тебя хорошее чувство ритма, ты не убегал и не тормозил, играл очень равно. Я заметила, что даже ваш барабанщик по тебе «строился», хотя должно быть наоборот.
Он засмеялся:
- Спасибо! Самое интересное, ты мне это говоришь ровно после того, как я объявил об уходе из группы.
- Ну и что? Ты же не уходишь из музыки.
Она помолчала, потом кивнула в сторону бара:
- Я вижу, вам там поляну ставят. Не буду тебя задерживать. Обменяемся контактами?
- Конечно!
Они записали телефоны друг друга. Оля улыбнулась и сказала:
- Буду ждать звонка! Отдыхайте, вы сегодня точно заслужили! Счастливо!
- Спасибо ещё раз! Пока!
Девушка пошла к выходу. Паша посмотрел на друзей, которые уже вовсю готовились праздновать Первый Большой Концерт. Удачный. Казалось, его отсутствия никто не замечал. И никто, кроме Паши, не знал причин, почему всё так хорошо сложилось. Он прекрасно понимал, что посетившая его – кто? – вряд ли будет являться после каждого выступления и отматывать назад, давая возможность исправить ошибки. А сам он не вытащит. Не здесь. Не сейчас. Не с ними.
Он оглянулся: Оли нигде не было видно. Повинуясь внезапному порыву, он быстро накинул куртку, рюкзак, подхватил гитару и, расталкивая посетителей и извиняясь на ходу, бросился на улицу.
Вечер был тёплым. Повертев головой, он увидел уже знакомый маленький одинокий силуэт, быстро семенивший к метро. Он побежал в ту сторону:
- Оль! Оль! Подожди!
Она остановилась и обернулась. Увидев его, засмеялась:
- Давай гитару, я привыкла её носить.
- Да, спасибо!
- Ну что? Этикет диктует тебе, чтобы ты куда-нибудь меня пригласил?
- К чёрту этикеты! Дай лапу, пойдём гулять.