Право выбора Фантастич. повесть Глава 5

Бунт

Сообщение из «облака» от Главного пришло в два тридцать ночи по местному времени. Уже через пять минут, несмотря на строгие инструкции, не позволяющие пользоваться личным антигравом в ночное время, Кирилл все же выбежал на площадку и сознательно отключив в антиграве предохранители, поднялся в густо усеянное звездами небо.
Парень знал, что за эту, поистине мальчишескую выходку, уже завтра Совет лишит его права пользования личным антигравом на месяц. Кирилл понимал, это, но так было нужно, и не только ему  —  институту в первую очередь. Даром бы Столетов не отзывал Семененко из отпуска. Да еще и ночью.
Конечно, Кирилл мог воспользоваться и маршрутным глайдером, но тот вылетал в нужном направлении только через час, а терять драгоценнее время на бесцельное блуждание по набережной у причала он не мог. Поэтому и пришлось Кириллу пойти на этот опрометчивый шаг.
Антиграв Кирилла вел автомат. Времени у парня было предостаточно  —  только через два с половиной часа будет на просторной институтской площадке, да и то, если всю, дорогу пройдет на предельной скорости.
Антиграв, поднявшись на заданную высоту, распахнул свои огромные, ставшие в ночи темными, крылья и, набрав предельную скорость падения под заданным автопилотом углом, беззвучно планировал над спящей Землей.
Внизу был мрак, в который время от времени резко врывалась праздничная какофония сигнальных маяков, сулившая, как казалось Семененко, неизвестность, и Кирилл, всматриваясь в эту неизвестность, думал сейчас только о том, что же все-таки могло случиться в институте биокибернетики? Ведь по пустякам Главный отзывать Кирилла из отпуска не стал бы. Факт. Значит случилось там что-то из ряда вон выходящее, но что? Да и к тому же, второй случай за неделю! Такого ведь еще не было!
В сообщении о случившемся не было сказано ни слова, поэтому Кирилл, взяв управление антигравом на себя, еще раз включил форсаж, пытаясь увеличить скорость. Индикатор на табло часто замигал красным и ручное управление автоматически отключилось.
 —  Но ведь мне необходимо!  —  громко сказал Семененко.  —  Не только мне! Эх ты-и, машина бездушная!  —  Парень в сердцах щелкнул пальцами по индикатору, а потом, вспомнив об экстремальной ситуации, без колебаний набрал код «Человек в опасности?», хотя знал, что за это он, Кирилл Семененко, завтра же обязательно понесет общественное порицание, потому, что никого он не спасал и, команда, выданная Семененко ложная. Ведь об этом случае будут проинформированы все наземные службы, стоящие по пути следования антиграва. В небо поднимутся специальные зонды, дающие «зеленую волну» антиграву Кирилла. Они-то и проводят антиграв до места назначения, давая «вето» на все полеты по заданному Кириллом Семененко маршруту даже огромным глайдерам... Но что, ему, научному сотруднику института биокибернетики оставалось делать? Вызов главного был сверхсрочным...
Машина безоговорочно повиновалась Кириллу и он, нажав на рычаг скорости, почти вдвое увеличил ее и только тогда, ког¬да уже почти теряя сознание, его, ставшие необычайно тяжелыми, пальцы произвольно разжались, он отпустил рычаг.
Скачок антиграва был огромным  —  этим Кирилл сократил полет почти на полтора часа.
Юноша уже не видел, как снизу, со всех станций по пути следования его, взмывали в угрожающе темное небо аварийные зонды, как слепящей волной вели антиграв Кирилла маяки.
* * *
Уже почти совсем рассвело, когда под фюзеляжем антиграва показалась огромная, в несколько десятков гектаров площадка института, немая, чуть приукрашенная слева в низинке редким месивом тумана.
Как только антиграв коснулся Землей, Кирилл тут же спрыгнул на бетонные плиты и что было сил побежал к центральной проходной, дверь которой, как это ни странно, была открыта настежь. Его никто не встретил. Да и дежурного на проходной не оказалось.
Схватив из ячейки свой пропуск, Кирилл подбежал ко всегда движущемуся по центральной аллее, а теперь стоящему тротуару и, продолжая бежать, ударил ладонью по черной длинной пластине.
Серая лента сразу же пришла в движение, помогая Семененко быстрее добраться к административному корпусу института, во всех окнах которого все еще горел свет.
С размаху вбежав в здание, Кирилл рванул на себя первую, попавшуюся дверь.
 —  Что случилось, ребята в институ...  —  парень опешил  —  в комнате царил непередаваемый хаос. Все приборы были перевернуты или сдвинуты с места. Под ногами неприятно трещало битое стекло и поломанный пластик, на глаза попадались то висящие оборванные провода, то вырванные «с мясом» розетки, выключатели. И ни одной живой души.
Рванув на себя соседнюю дверь, Кирилл увидел то же.
Перебегая от двери к двери, открывая их и заглядывая в комнаты, Семененко видел только погром. Кирилл уже не обращал внимания ни  на треск под ногами битого стекла, ни на покореженные порой до неузнаваемости приборы  —  ему хотелось одного: юноша пытался увидеть здесь, в административном здании, всегда пол¬ном народа, хотя бы одного человека. Или, в худшем случае, хотя бы захудалого, устаревшей конструкции робота-уборщика, однако корпус был мертв и мертвизной веяло из его только что открытых Семененко дверей.
Не в силах больше оставаться в этом запустении, Кирилл выбежал из административного корпуса и подбежал к кабинету Главного, дверь сюда, в святая святых тоже была открыта настежь. На паркетном полу, как и повсюду были разбросаны бумаги, под ногами трещало битое стекло, бросались в глаза поломанные стулья, чем то острым вспоротое кожаное кресло.
Однако в этой неразберихе, Семененко увидел единственное, нетронутое здесь. Это была антикварная вещь — старенький компьютер, сиротливо стоящий в приемной Столетова. Как ни странно, светился и его монитор.
Кирилл подбежал к компьютеру и уставился на монитор, на котором светилась единственная фраза. Да и та, неоконченная: «Эх, Кирилл Матв...»
Ничего не понимая, Кирилл выскочил из приемной Главного и прожогом бросился к одиннадцатой лаборатории.
На институтском дворе было тихо, но в то же время, как показалось Семененко, как- то неустроенно. Кирилл, обогнув главный административный корпус, просто, через когда-то ухоженную, а теперь истоптанную до неузнаваемости, клумбу, на которой еще недавно росли красавицы астры и хризантемы, бежал к одиннадцатой лаборатории.
Уже совсем рассвело. Солнце, которое только что выглянуло из-за соседнего с институтом двадатидевятиэтажного дома, по-детски шаловливо перебирало резные листки кленов, которые с лен¬цой пересчитывал на ветках погожий утренний ветерок.
Когда Кирилл, запыхавшись, остановился у зияющего своей пугающей темнотой дверного проема, со снятыми с петель массивными, оббитыми железом дверьми, парень наконец увидел одинокую фигуру. Поникшую, подавленную, страданием и горем.
Это был Кликуша. Близкий сердцу робот, за которым Семененко
уже успел соскучиться.
— Здравствуй, Кликуша!  —  тяжело дыша сказал Семененко.
— Здравствуйте, Кирилл Матвеевич!!!  —  Кликуша радостно поднял глаза на Семененко и вскочил.  —  А я уж думал, что и вы не придете, что все оставили меня...
— Что здесь случилось?  —  поинтересовался Кирилл, садясь на сорванную с петель дверь.
—Да тут такое...  —  начал было андроид, но робота нетерпеливо перебил Кирилл:
— Конкретнее и побыстрее.
— После передачи с Марса у четырнадцати андроидов последней серии разэкранировались приемные устройства. Андроидов, ученые так и не успели обезвредить. Все роботы института после этого словно взбесились. Я и сам думал, что сойду с ума. Честное слово, только память о вас, мысль о том, что я нужен вам, мне здорово помогла. Я уже было и сам бросился за всеми андроидами бить и ломать все, что попадало на глаза, но потом, будто кто подсказал мне. Подсознательно. Мол, что же ты делаешь, Кликуша? Ты бы людям помог! Но что я мог, Кирилл Матвеевич, сделать? Как помочь? Я обезвредил одиннадцать самых опасных андроидов. На большее у меня, ученика пятого класса не хватило энергии. Сейчас вот подзаряжаюсь. А вы же знаете, что роботов в институте несколько сотен...
— Спасибо за все, Кликуша, дорогой.  —  Кирилл глотнул незаметно подкравшийся тугой комок. — А где они сейчас?
— Доламывают четвертый анатомический корпус. Там и весь персонал института. Людей роботы не трогают, но и к себе близко не подпускают. После анатомического остается мелочь... Тогда все бросятся на Экран. На защитную стену. Так андроиды договорились...
Этого же никак нельзя допустить!  —  в сердцах стукнув кулаком по колену, вскричал Кирилл, живо туда, Кликуша!
— Через четыре минуты, Кирилл Матвеевич. В моих батареях еще нет и пятидесяти процентов энергии.
— Хорошо, хорошо, подзаряжайся. Меня найдешь у четвертого корпуса,  —  прокричал Кирилл, уже убегая к анатомке.
Там и впрямь был погром, из раскрытых окон второго и треть¬его этажей на головы людей сыпались как из рога изобилия стулья, бесценные, имеющиеся в единственном варианте приборы и механизмы, стекло и пластмасса, лились вода и кислоты...
Охрипший Столетов пытался еще прорваться в дверь, у входа в которую стоял двухметровый андроид и угрожающе поводил из стороны в сторону своей больше молчащей пушкой. Ее он включал только тогда, когда уж сильно наступали на него. Главный, либо дежурные по смене в институте.
— А это ты, Кирилл,  —  устало сказал Столетов, наконец-то бросая пустую затею пробраться в анатомку.  —  Хорошо, что. приехал. Но знаешь, теперь уже все равно...
— Как это?  —  опешил Кирилл и сел на что-то, подвернувшееся сзади.
— Вставай, вставай, юноша, некогда, знаешь, отдыхать, когда такое кругом творится,  —  Семененко тормошил его сосед по комнате.  —  Все проспишь, парень. Все. Кирюша! Через две — три мину¬ты дядька Черномор со своими витязями выйдет из вод морских...
Кирилл непонимающе уставился на Пашку. За окнами было светло как днем. Громко, казалось у окон, рвались разноцветные ракеты фейерверка. Шум толпы людей, запрудивших, близлежащие улицы долетал даже сюда, на шестнадцатый этаж.
— Вставай, нечего подушку мять,  —  к кровати опять подошел Павел.
 —  Так это сон?  —  Кирилл непонимающе уставился на соседа. Да ты понимаешь, что это все значит? А?  —  выходит, никакого бунта в институте не было? И никакого  сообщения тоже?
— Было  —  не было, какая разница. — Павел сдвинул плечами. — Сейчас на улицу, а ты о каком-то бунте. Одевайся.  —  Он достал из шкафа рубашку и брюки и бросил их Кириллу.  — И побыстрее, лично тебя дядька Черномор ждать не будет. Весь смак пропустим. Ясно?
— Ну да, понятно, это был всего навсего страшный сон,  —  невнятно пробормотал Кирилл, а потом, радостно улыбнувшись, вскочил с кровати и бросился обнимать соседа по комнате.