Дебри мысленных экспериментов

Идёт семьдесят четвертый час без сна. Черти на время оставили меня в покое, но одному мне побыть никак не удаётся: на душе скребутся кошки, а за стеной собачатся соседи. Вечер медленно гибнет. Сижу вот у окна за столом, опершись на него локтем левой руки, курю и смотрю на соседние панельки. Уже не помню отчего я решил тушить бычки об стол; от него дурно пахнет, да и выглядит он подобающе. Впрочем, по назначению им никто не пользовался уже месяцев эдак пять; я лишь изредка выскабливал на столешнице даты консервным ножом. Скверно.

Пришлось совершить над собой небольшое усилие, чтобы усидеть за ним более пяти минут. Никогда ещё не писал из нужды отвлечься.

Это уже кажется несколько старомодным, но поглощать пищу я, вот уже больше двух месяцев, предпочитаю исключительно на кухне. Ни телевизора, ни ноутбука, даже радио себе не позволяю. Ничего, кроме еды и тревожных мыслей. Только ложка/вилка, тарелка, чайник, стакан — всё почему-то стало привлекать моё внимание. Я рассматриваю эти вещи по несколько минут каждую, словно в первый раз их вижу. Особенно сильно к себе манят ножи; вчера проверял их остроту, водя лезвием по ладони. Острые.

Жую после еды ципрамил с горьким фенибутом; кветиапин кончился.

Всю молодость свою я растратил на поиски чёрт пойми чего, да так ничего и не нашёл, ничему не научился, только вот потерял много: и людей, и времени, и чувств. Но мне ни чуть не жаль. Всё — суета!

Хочу утонуть в другом человеке, искренне полюбить, но никак не могу себя заставить. Истерический импульс волны чувств сменил холодный расчёт, трезвость мысли, а так любить категорически нельзя ни в коем случае. Тоска, что хуже любого страха, поселилась во мне и медленно душит. Но нет желания в душе моей в те дни, когда я молод был вернуться, ведь никакая любовь и прежняя острота ощущений от того, что вокруг меня происходит, не стоят ужаса ошибок прошлого.
Сейчас же всё сгорело и стало стерильным до тошноты. Всё опробовано, бесхитростно и пусто. Жизнь пахнет формалином, дешевыми вином и сигаретами.