Над берлином

   Кровавое зарево поднималось в небе над побежденным городом. Город, который некогда вселял веру в победу в сердца тех молодых солдат, которые не хотели сдаваться на милость победителя был разрушен. Вместе с этим городом пали последние надежды, на выход из войны с гордо вскинутой головой. Задуманный идеалистами тысячелетний рейх погиб, оставив после себя выжженную землю и горечь поражения в сердцах преданных делу офицеров. Берлин пал.
   Старший лейтенант Шевцов сидел на стареньком кресле, нервно постукивая пальцами по рукоятке трофейного пистолета, висевшего на ремне. Перед ним стоял худой мальчуган лет 12. Одет был парнишка в старые брюки, и скорее всего отцовский пиджак, рукава которого свисали до колен. Лицо мальчика было разбито, а руки были серыми от грязи.
   А ведь некогда он скорее всего был сыном какого-нибудь большого министра, ходил в чистеньком костюмчике и радовал всю семью одним своим видом. Мальчишка смотрел на советского офицера не отводя своих голубых как лед глаз.
-И что вы прикажете мне с ним делать?
-Как что?! Товарищ, старший лейтенант, по законам военного времени, отдайте приказ, мы его живо к стенке поставим. Что бы другим вы****кам неповадно было кидаться на солдат освободителей! - Отрапортовал заготовленную фразу рядовой Мазуров.
   После этих слов, солдат бросил папиросу на пол и затоптал каблуком тяжелых армейских сапог.
   Лейтенант встал, бросив презрительный взгляд на подчиненного, поправил свою шинель и наклонился перед мальчишкой. Молодой офицер за свою короткую службу уже успел повидать многое на этой ужасной, бесчеловечной войне. Первое что он уяснил находясь при штабе, это то, что язык противника нужно знать. Знать не по брошюре для допроса, а понимать все его обороты. Нужно знать своего врага, лучше чем он сам.
   Лейтенант долго смотрел в глаза парня, и наконец подобрав нужные слова, он заговорил
-Hallo, mein Name ist Nikolay, wie hei;t du?
(Здравствуйте, меня зовут Николай, как тебя зовут?)
Мальчишка явно опешил услышав немецкую речь, да еще и в таком хорошем произношении, но переборов удивление, он уверенно отчеканил
-Mein Name ist Wilhelm ... Wilhelm Byrne
(Меня зовут Вильгельм ... Вильгельм Бирн)
- Ich freue mich sehr, Sie kennenzulernen, Wilhelm! Ich denke, wir k;nnten uns mit dir anfreunden ... Sag mir, was meine Soldaten in deinem Haus getan haben, bevor ich hierher gekommen bin...
(Я рад встречи с вами, Вильгельм! Я думаю, мы могли бы подружиться с тобой ... Скажи мне, что мои солдаты делали в твоем доме до того, как я пришел сюда...)

   Произнеся это- Николай злобно посмотрел на двух небритых солдат, которые с звериной ухмылкой смотрели на мальчика. От них несло перегаром , скорее всего обнесли какой то магазин на главной улице. Третий солдат сидел на полу и аккуратно почесывал раскроенный затылок. Время от времени поглядывая на свою окровавленную руку.
-Sie ... Sie zerbrachen unsere T;r, fingen an unsere Sachen zu packen, und einer von ihnen griff meine Schwester an. Er fing an, ihre Kleider auszuziehen, aber ich rannte los und zerschmetterte die Karaffe auf seinem Kopf,
(Они. .. Они сломали нашу дверь, начали забирать наши вещи, и один из них напал на мою сестру. Он начал раздевать ее, но я прибежал и разбил графин об его голову)
- После этих слов мальчишка тихо заплакал. Дальнейший разговор был бесполезен.
Лейтенант выпрямился и посмотрел на солдат. Не люди… Звери. Они не вели войну, они просто мстили. Мстили за свои дома, за свои семьи, за свою страну в конце концов. Мог ли Генрих Гимлер создавая свои Einsatzgruppen для уничтожения гражданского населения на оккупированной территории предположить, что когда-нибудь эти «недолюди» выведут войну за границу своей страну, и придут сюда. В цитадель нового, совершенного государства. Придут с одной мыслью- справедливо мстить захватчику, затаптывая в грязь абсолютно все, что спустя годы смогло бы напомнить потомкам об этом государстве.
Это была уже не война. Это были пляски на костях проигравших.
- Рядовой Морозов, смирно! - рявкнул Николай на сидевшего солдата. Тот в свою очередь нехотя распрямился и посмотрел на офицера своими черными как сажа глазами полными безразличия.
-Я мог понять мародерства в штабах противника, мог понять когда вы пытали пленных солдат… Вам есть за что им мстить, но сейчас я вас не понимаю.
Вы пытались изнасиловать сестру мальчишки, а после того как он дал вам отпор, решили прикончить и его… Если бы я пришел на минуту позже этого разговора скорее всего уже бы не состоялось. И даже сейчас… В моем присутствии вы продолжаете предпринимать попытки его добить…
   Солдаты рассмеялись. Такой реакции офицер явно не ожидал. Кажется мальчишка испугался ещё больше. Он резко обернулся на солдат и прядь светлых волос упала ему на глаза.
-Много вы знаете, товарищ Старший лейтенант! Я всю войну прошел! Пол Европы пропахал, и неужели сейчас я не могу насладиться своей победой? Выпить по бутылке хорошего вина за каждую каплю крови пролитой мной на этой земле, взять себе любую девушку, которую только захочу. Разве я не имею права на лавры победителя?!
Лейтенант посмотрел на солдата полными укора глазами. Он чувствовал свою вину за такой разгул в своих рядах. Хороший офицер никогда бы такого не допустил. Семя сомнения засело в голову Шевцова.
-Вспомни как немец творил то же самое на твоей земле. Вспомни как наши мальчишки пытались защищать свои семьи, потому что отцы ушли на фронт… Неужели сейчас мы… Ведем себя точно так же… Теперь мы захватчики… мы звери. И вы…
Солдаты снова засмеялись, один из них подошел к лейтенанту и похлопал его по плечу.
-Да не переживайте вы так. Война все спишет.
Искра безумия мелькнула в глазах офицера. «Даа… А ведь он прав… Война все спишет»
   С этой мыслью он вытащил из кобуры свой парабеллум.
   В комнате раздались три приглушенных выстрела.
Офицер вышел на балкон, облокотился на раму и закурил последнюю папиросу, которая завалялась у него в кармане. К нему подбежал мальчик Вильгельм.
- Du hast Sie get;tet. Ich lasse dich in unserem Keller verstecken, und wenn der Krieg vorbei ist, wirst du hier Leben, und du wirst nie wieder in die Sowjetunion zur;ckkehren.
(Ты убил их. Тебя накажут за это, я позволю тебе спрятаться в нашем подвале, и когда война закончится, ты будешь жить здесь, и никогда не вернешься в Советский Союз.)
   Николай затушил сигарету. И заговорил на русском, зная что мальчишка не поймет всей горечи, вложенной в эти слова.
-От себя не спрячешься… Все мы мы уже мертвы. Кто-то умер телом, кто то душой. Надо уходить пока я еще окончательно не сгнил изнутри, и могу сказать офицерское «Честь имею». Лейтенант бросил с балкона папиросу и повернулся к мальчику
-Verschwinde von hier. Geh raus und geh mit den erhobenen H;nden zu unseren Soldaten. Sie werden dich f;ttern und sich ;berlegen, was als N;chstes zu tun ist.
(Убирайся отсюда. Выходи и иди с поднятыми руками к нашим офицерам. Они накормят тебя, и решат что делать дальше.)
   Вильгельм ловил каждое слово офицера. Когда Шевцов договорил, мальчик опустил голову и сделал шаг в сторону двери. После чего обернулся и протянул руку. Лейтенант пожал ее и отвернувшись начал ждать, когда хлопнет входная дверь.
   Увидев в окно выходящего из парадной мальчика, который своим семенящим шагом пошел к ближайшему отряду в конце улицы, Николая бросил свой взгляд на алеющее над рейхстагом знамя победы. По его щекам бежали слезы. «А я ведь даже не помню когда плакал последний раз… Кажется очень давно… В детстве. Каким же все-таки бесчувственным животным меня сделал это мерзкая война…».
Офицер перебирал в руке шершавую рукоять пистолета, которая уже как будто обжигала его ладонь своим теплом.
Шевцов прислонил узкое дуло Парабеллума к виску и плавно нажал на спусковой крючок.
   Одиночный выстрел затерялся среди многочисленных очередей и канонад на улицах побежденного города, освещаемого лучами предрассветного солнца.