Кнут Гамсун, Рост почвы, окончание 3 главы

   Торговец Мак мало заботился о деньгах; он открыто сказал, что вор, должно быть, был дураком, чтобы не взять большего. Но чтобы любой из его собственных людей должен украсть у него - эта идея делала его быстрым, могучим человеком, каким он был, и защитником их всех. Разве он не обеспечил половину всего коммунального бюджета налогами, которые он уплатил по своим различным предприятиям? - И разве хоть один достойный человек когда-либо отвергал его дверь без помощи?
   Мак предложил награду за информацию, ведущую к открытию. Что-то должно было быть сделано. Странные лодки теперь заходили почти каждый день, и они получили хорошее представление об отношениях между торговцем Маком и его людьми, когда выяснилось, что они грабили и крали его деньги. Как и принц-торговец с открытыми руками, Мак назначил награду в четыреста далеров. Тогда все увидели, что он не боится вкладывать кругленькую сумму.
  История дошла до ушей нового священника, и в Троицкое воскресенье, когда должна была состояться проповедь о Никодиме, который ночью пришёл к Иисусу, он воспользовался возможностью, чтобы напасть на виновного.
   «Здесь они приходят к нам ночью, - сказал он, - и выламывают наши двери и крадут наши средства к существованию. Никодим не ошибся; он был робким человеком и выбрал ночь для своего отъезда, но он пошёл по поручению своей души. Но что сделали мужчины сейчас? Увы, мир вырос во зле, ночь использовалась для грабежа и воровства. Пусть виновные будут наказаны; выведи его!»
   Новый священник оказался боевым петухом. Он проповедовал уже в третий раз и уже убедил многих грешников в приходе исправить свои пути. Когда он встал с кафедры, он был таким бледным и странным, что выглядел как сумасшедший. Некоторые из "минусов" Грегация нашли первое воскресенье вполне достаточным и не решились прийти снова. Даже Йомфру ван Лоос была потрясена, и это было немало. Грубой и твёрдой, как рашпиль, была Йомфру ван Лоос, и она была до сих пор все её дни. Две служанки перед ней очень довольные, заметили перемену.
    Теперь здесь было очень много людей. Кое-кто был недоволен замешательством торговца Мака. Мак становился слишком сильным человеком с двумя своими торговыми станциями, неводами, фабрикой и многочисленными судами; рыбаки с других станций, которых держали их собственные торговцы, которые были снисходительны, с ними легко было ладить, и которых не тронули белые воротнички или перчатки из оленьей кожи, как Мак. Кража со взломом была не более, чем он заслуживал за своё могущество. А что до предложения вознаграждения в виде столько-то сотен далеров за это, то и другое - Маку лучше посоветовать оставить свои наличные деньги на покупку сельди, если сельдь придёт. В конце концов, его деньги не были бессчетными; не как звёзды в небе. Кто мог сказать, но что всё это могло быть искусно придумано им самим или его сыном Фредериком: мнимая кража со взломом, чтобы создать впечатление, что он может позволить себе потерять деньги, как траву, в то время как всё время он остро нуждался в деньгах? Сплетни ходили между лодками и на берегу.
Мак понял, что он должен произвести хорошее впечатление. Здесь были люди из пяти разных приходов, которые рассказывали о том, каким человеком он был, торговцам и родственникам в других местах. Снова и снова нужно видеть, каким человеком был торговец Мак из Розенгаарда.
В следующий раз, когда ему довелось подняться на завод, Мак нанял для поездки пароход. Это было в четырех милях от места остановки и стоило немалых денег, но Мак не обратил на это внимания. Здесь было много дел, когда въехал пароход с Маком и его дочерью Элис на борту. Он был, так сказать, хозяином корабля и стоял на борту с красным поясом на поясе, потому что это был летний день. Как только отец и дочь приземлились, пароход затормозил. И сразу ушёл; все могли видеть, что это произошло только ради них. И перед лицом этого некоторые даже из незнакомых людей поклонились силе Мака.
Но Мак сделал больше. Он не мог забыть позор той кражи со взломом. Он повесил новый плакат, обещая, что награда в четыреста далеров будет выплачена даже самому вору, если он выйдет вперед. Неужели это не было равным проявлению рыцарской щедрости? После этого все должны признать , что его беспокоили не деньги, а несколько несчастных далеров . Но слухи не утихли и сейчас. Все еще шептались: «Я думаю, что если вор - это тот человек, то теперь ты увидишь, что он не признается в этом больше, чем раньше. Но ни разу я так не сказал! »
Мак всемогущий оказался в невыносимом положении. Его репутация была подорвана. Двадцать лет назад он был великим человеком в этом месте, и все почтительно уступили ему дорогу; теперь, казалось, в их приветствиях было меньше уважения. И это при том, что он был награжден Королевским орденом. Он действительно был великим человеком. Он был представитель деревни, рыбаки поклонялись ему, мелкие торговцы отдаленных станций подражали его путям. У Мака была болезнь желудка, вызванная, без сомнения, его королевским столом и роскошной жизнью, и он носил широкий красный пояс на талии, как только стало совсем холодно. Вскоре маленькие торговцы с окраинных станций тоже стали носить красные пояса, потому что все они были ничтожным народом - выскочками, которым Мак любезно позволил жить. Им тоже хотелось бы, чтобы они великие люди, живущие в роскоши, с проблемами желудка из-за чрезмерного переедания. Мак пошёл в церковь в скрипучих туфлях и с высокомерным звуком прошёл по проходу; но даже его скрипучие туфли копировали другие после него. Действительно, были некоторые, которые ставили обувь в воду и сильно сушили её по воскресеньям, чтобы громко скрипеть в собрании. Мак был отличным примером во всех отношениях.