8. Ночные горшки и русалочка. Запах патента

Ироническая “параграфическая” повесть "В этой удивительной жизни".

Параграф 11. Русалка.

Клюинский не дремал. Его последней выходкой была амфора-горшок с рисунком легендарной Эвридики в образе русалки, игриво сидящей на горшке и помахивающей хвостом. Народу это понравилось. Из сумок и авосек поодольчан непременно тут и там выглядывал хвост Эвридики. Это был их своеобразный укор городским властям, реакция на недавние времена, когда на вокзале вместо теплого туалета стоял деревянный сортир с дырами в боку, а полки магазинов ломились от солёной горбуши.

Власти города тут же сделали свои выводы - перестали расходовать народные деньги на общественные туалеты. Назревал скандал.

Для пенсионеров был изготовлен экземпляр на колесиках. С ним они почти не разлучались вне дома и брали даже на рынок под картофель. Однажды такой экземпляр забывчивый пенсионер оставил на приёме у народного депутата. Слуга народа долго не мог понять, откуда несёт народным духом.

Труднее всего приходилось одноразовым гостям города, опрометчиво метнувшимся из Москвы в Поодальск на рынок за дешевой картошкой. Горожане таких страдальцев легко узнавали и ради смеха наблюдали за ними.

Гость вначале деловито шествовал по делам. Но вскоре начинал проявлять признаки беспокойства, оглядываться, что-то ища во дворах. Потом переходил на рысь. И вот он, казалось, уже готов лезть на стену. Он подходил к забору и... раздавался свисток милиционера. Оштрафовав незадачливого гостя, милиционер отводил его в ближайший хозмаг, где москвичам выдавали складную модель горшка Клюинского со скидкой. А городская казна процветала.

Загибайло, выталкивая конкурента с рынка, включил всю мощь телефонного права, созваниваясь с друзьями детства, а ныне ответственными работниками отдела культуры, быта и спортивной лотереи при Совдептруде Поодальска.

Параграф 12. Наследники Ньютона.

В истории есть примеры, как странно выглядит творчество в обыденной жизни, если за ним тайком присматривать со стороны.

Говорят, Ньютон был здоров объедаться яблоками, сидя на мраморном горшке от Микеланджело. Гений физики охлаждал затылок от перегрева ума русским кирпичом и диктовал природе свои законы. Ученики записывали законы на восковом самописце азбукой глухонемых. Использованный воск пускали на памятник Ньютону, а горшок едва успевали опорожнять. Но когда творит большой коллектив - и яблок, и воску и отходов больше.
(Восковой памятник Ньютона растаял в период потепления климата. Музеев восковых фигур в то время ещё не было, а технология хранения мумий - забыта.)

Жизнь в КБ забурлила. Эпизоды с канцелярскими принадлежностями повторялись еженедельно. Обоняньеву, как всегда, ничего не доставалось, и он затаил на друзей обиду. Конструкторский дневной сон стал продолжительней и глубже. Каждому хотелось увидеть во сне свою таблицу ядерных изотопов, как это некогда увидел Менделеев. Но богиня удачи уже занесла перст судьбы над невинными головами.

Тихобдеева была тиха, но прозорлива и наблюдательна.
Её удивлял маленький сынишка. Он охотно садился на горшок маминой конструкции, вставал, поворачивался к горшку, оглядывался на маму, ожидая укора, наклонялся над горшком и с интересом рассматривал содеянное. Насмотревшись и почувствовав непротивление мамы, он забирался в горшок руками и пытался заняться лепкой. Мальчик был творческим, сосредоточенно сопел и Тихобдеева внимательно наблюдала за его стараниями, не останавливая.

И тут ей пришла в голову роковая идея:
- Чтобы этот чебурашка не совал в горшок рук, нужно этот горшок свалять в форме амфоры с узким горлышком, расширенным вверху как ствол огнемёта. А чтобы отвлечь внимание ребенка от содержимого - подрисовать на боку горшка рисуночек из сказки Красная шапочка и серый волчище.

Тихобдеева тут же поделилась набросками с закадычными подругами в КБ. Одна из них воскликнула:
-Ух ты! Это кому?
А другая добавила:
- Ну, ты даешь!
Тихобдеева не поняла вопроса и переспросила первую:
– Что кому?
Вторая откликнулась и повторила:
- Даешь!
- Дура ты! – зашипела Тихобаева. Не думай, я - не такая. Это ты даешь стране угля с Обоняньевым. Все это знают, да молчат. Вот и ты молчи и не ори на всю Ивановскую, а то муж твой услышит.
Ивановская – это была такая улица в Поодальске, где жила подруга Тихобдеевой.

Войдя в КБ, Тихобдеева тут же изготовила горшок в чертеже и подрисовала на его боку маленький мухоморик, этакую симпатюльку. Красную шапочку, интриговавшую с волком, и его хитрую рожу рисовать на горшке не стала - не в тему.

Дело было, казалось бы, пустяковым. Но оно вовремя было замечено начальством. Вместо укора за вольности, Загибайло излил на Тихобдееву свои восторги и заказал на заводе опытный экземпляр нового горшка. И когда горшок, в спешке, принесли в КБ прямо с полевых испытаний, запахло патентом.
- Есть на кого опереться! – радовался Загибайло.