Бехтерев

  Вопрос «Что дарить?» периодически всплывал, но тут же тонул -  впереди еще месяц. И вдруг раз, на тебе – сегодня уже двадцать восьмое. Понятно, что Новый год - не День рожденья, не годовщина свадьбы и прочие даты. Но и совсем без подарков нельзя. А какие? Приятные или полезные? Или приятно-полезные? Были всякие. Дарились французский коньяк, шотландский вискарь, корзина с ананасом, мандаринами, шампанским и шоколадным набором, галстук, бусы, артиллерийская петарда, фонарик, работающий год без зарядки, набор кремов для обуви, скатерть, дезодорант… Все уже дарилось и не однажды. Даже зонт и лотерейные билеты. Каждому члену по билету. Членов немало: жена, сын, мама, тесть, теща и живущая с ними сестра жены.
Так что же? А вот что!
Мысль родилась внезапно, вследствие взгляда, как случайно высекается искра. Мысль такая – бросить пить. Вообще и навсегда. Почему?
А вот здесь причин несколько. Во-первых, Гаркуша, во-вторых экономия, в-третьих, один подарок на всех – нате! И полюбоваться. На них. Ну и ребятам из бригады показать, на что способен серьезный человек.
Гаркушу читала жена. И цитировала. Разразился старый рок-хрен статейкой о том, что все, исключая его самого, алкоголики. Вроде он (Гаркуша) смог завязать, а вот другим такое не потянуть. Пиво по пятницам – алкоголик! Сухое вино на Восьмое марта – алкоголик! Стопка перед ужином – алкоголик! Все мы алкоголики! Да пошел ты в жопу!
И вдруг объявление. На столбе возле остановки: «Избавляю от дурных привычек и пагубных зависимостей. Достаточно одного сеанса. Рождественские скидки – 30%! Тридцать первого декабря скидки 70%!!!  Опыт успешной работы 35 лет.» И номер телефона.
Вот тут и шевельнулось что-то. На всякий случай объявление сфоткал. А через день (30.12) увидел такое же объявление снова. Но уже в другом конце города, куда выезжали по аварийному вызову.  Знак? А чем черт не шутит…
                ***
- Можно?
- Заходите, заходите!
Комнатка, письменный стол, ноутбук, шкаф, кушетка, календарь, вешалка. В углу подсвеченная лучиком икона, под ней на полочке статуя Будды. За столом сидит дядя в халате и маске. Сколько лет не понятно.  Во-всяком случае, седой и морщинистый под глазами.
- Олег Павлович?
- Совершенно верно! А вы (он заглянул в блокнот) …  Шапкин Вадим Анатольевич?
- Да. Я вам звонил…
- Конечно! Снимайте куртку, присаживайтесь.
Снял, присел, кашлянул. Поправил маску (новая, надел только в лифте).
- Итак, Вадим Анатольевич, чем могу вам помочь?
Говорили минут двадцать, в течение которых Шапкин отвечал на вопросы и рассказывал о своих отношениях с алкоголем.
Какие отношения? Нормальные отношения. По праздникам, по пятницам, после бани, на работе после аврала ну и под настроение. Желания похмелиться нет. Но голова, если смешивал, болит.
Причина? Печень, смерть нейронов, дополнительные расходы, подарок.
- Подарок?
- Ну да. Бросить пить в подарок на Новый год. А что?
- Замечательно. Мотив не то чтобы, сильный, но оригинальный.
- Тем более, что семьдесят процентов скидка.
- Именно! И только сегодня.  Начнем?
Олег Павлович включил ноутбук. Потом еще какую-то штуку на колесиках, соединенную самописцем. 
- Сейчас мы вас просканируем.
Олег Павлович прилепил ко лбу, вискам и правому запястью Шапкина проводки.
Самописец старательно заскрипел по миллиметровке… Встал.
- Ну что ж… - улыбнулся Олег Павлович, изучив показания. – Очень даже неплохо. Есть некие синкопы, но вполне сносно. Для вашего возраста и темперамента очень даже и не плохо.
Он сел за стол и стал рассматривать изображение на экране. Как понял Шапкин, его мозги.
- Ну что ж… Есть некие пустоты, но в целом, база прочная.
Он захлопнул ноутбук. Вылез из-за стола и встал у окна лицом туда.
- Вадим Анатольевич, вы не могли бы вспомнить самый неприятный случай в своей жизни? Можете мне не рассказывать, просто представьте неприятный эпизод. Когда вам было стыдно, страшно, больно. Эпизод, который вам бы хотелось любым способом стереть, чтобы его никогда не было. Не торопитесь.
Таких эпизодов в жизни Шапкина было несколько. Сейчас самым ужасным показался случай из детства, когда он… Шапкин аж сейчас покраснел.
- Ваш любимый цвет? – Олег Павлович быстро повернулся. Глаза его впились в Шапкина.
- Не знаю…
- Очень хорошо. А сколько будет сорок пять минус тринадцать?
- Сорок два. Ой, тридцать два.
- Совершенно верно, Вадим Анатольевич, тридцать два.
- Повторите еще раз, но шепотом.
- Тридцать два… - прошептал Шапкин.
И подумал: «Чушь!»
- Вам кажется, что все это чушь? Нет, мой дорогой. Это не чушь, а кодировка. Глова не болит?
- Нет.
- Тогда я вас поздравляю с Наступающим! И новой трезвой жизнью. Абсолютно трезвой.
- Как, уже?
- Да. А что  тянуть?
- А… а гарантии?
- В любое время и без очереди. Но, сомневаюсь. Но, в любое время.
Получив деньги (без 70%), Олег Павлович объяснил – отныне вид алкоголя будет вызывать отвращение. Стойкое отвращение. До самой смерти.
                ***
Выйдя от доктора (или гипнотизера, хрен знает), Шапкин решил немедленно проверить. То есть, зайти в ближайший «Норман». Зашел, потоптался… И пулей вылетел, так вдруг затошнило. Ого! Работает!
По традиции собирались у тещи. В прихожей обменивались свертками. Жена подарила теще шитые бисером шлепанцы. Теща подарила жене полкило ангорской шерсти.  Шапкин ухмылялся, предвкушая.
То, се… Подвинуть, принести… Опа! Уже Путина показывают.
Обычно шампанское вскрывали оба – он и тесть. Под куранты.
- А ты чего, как на свадьбе? Помогай! Не успею.
- А я, Василий Васильевич, больше не пью.
Занятый пробкой тесть вроде не расслышал.
- А я, дорогие мои, - громче телевизора повторил Шапкин, - не пью!  С этого Нового года! Таков мой вам подарок. Ни капли. До самой смерти. Вот так.
- Уж лучше бы ты «Хеннесси», как в прошлом году подарил. – разливающая рука тестя застыла над фужером. - А кто мне компанию составит? Нашел время.
- Ты чего это, Вадик? – удивилась жена. – Если шутка, то не смешная.
- Я не шучу.
- Хватит, хватит ссориться, - кудахнула теща. – Не пьет теперь наш Вадик. А мы будем! Вася, налей Юрику (внуку) шипучки.
- Ну-ну! – хмыкнул Юрик. – Тогда и бате налей шипучки, дед.
- А то! Мне больше достанется. Ты это серьезно, Вадим?
- Абсолютно!
- Чисто символически?
- Ни капли.
Начался Новый год. Мигала елка, на экране без звука плясали длинноногие, одетые снежинками ****и.  После шампанского и бенгальских огней начали есть салаты и пить. Тесть водку, теща красное сухое, жена белое полусладкое, сестра вишневый ликер.
А Шапкину стало очень странно. В отношении чувств и ощущений. Чувства такие – выпить не хотелось никак. И ничего: ни ликера, ни вина, ни шампанского. Тем более водки. Такое было у Шапкина чувство, что не надо, потому что накануне здорово перебрал. Может быть, когда-нибудь потом, но совершенно точно - не сейчас! И такое вот чувство было далеко от отвращения – Шапкин мог совершенно спокойно смотреть на бутылки, рюмки, стопки, закусочные шпроты, штопор.
И все-таки отвращение было. Не к алкоголю, а к тем, кто его употребляет. Отвращение до дрожи. Особенно в отношении тестя – его морда раскраснелась, глаза, пряча остатки мысли, заблестели. Тесть пока себя наполнял, работая челюстями и   непрестанно что-то глотая.
Каждый раз наливая, он нагло смотрел на Шапкина, как бы спрашивая:
- Ну че? Все еще в завязке? Ну-ну…
После третьей рюмки Шапкин тестя возненавидел. И тещу, уже запьяневшую, уже поплывшую гримом. И сестру жены, которая после каждого глотка морщилась, как будто пила не ликер, а уксусную эссенцию. И жена тоже стала Шапкина выбешивать. Чем? Определить он затруднялся. Единственным человеком за столом, которого миновало стойкое отвращение, был Юрик. Но сын, посидев часок, сделал звонок и убежал.
- У нас в части… - начал треп наевшийся тесть. Красный, блестящий, отупевший. - Был прапорщик Балуев. Так вот он, в отличие нашего Вадика, пил только один раз в году. Угадайте, когда? Не, не на двадцать третье февраля. А когда? С трех раз.
- На день жлоба, - отчетливо произнес Шапкин. Сам от себя этого не ожидая.
- Не понял, зятек…
- На день жлоба. Что делает жлоб в свой день? Показывает, что он жлоб. Независимо от звания.
- Вадик, что ты несешь? – зашипела теща.
- «Несешь» или «носишь», Мария Петровна?
- Ты что, ополоумел? – шепнула жена и сильно ущипнула в ногу.
- А он… - раскрыла рот сестра.
Но Шапкин ее перебил:
- А она так и не выйдет замуж. Это я о пьяной вишне. Все, господа! Больше не могу. Прощайте!
За окном который раз отгремело, и ненадолго возникла обиженная тишина. Шапкин встал, оделся и ушел.
Никуда, просто на улицу. За глотком чистого воздуха. Без мыслей, что будет потом с ним и родней. Такая была ненависть к пьющим.
Покружив по взрывающимся дворам, отдышавшись и успокоившись, Шапкин решил ехать домой. На чем? На такси.
Возле подъезда стояли двое. Курили, пили из одной бутылки.
- С Новым годом, мужик! Будешь?
К горлу подкатила удушливая волна отвращения, и Шапкин сдержаться не мог:
- Не терплю три вещи. Пить из горла, когда ко мне незнакомое рыло обращается на «ты» и табачный дым. Шли бы вы, гопнички, к себе.
- Коля, сы -  к нам ангел прилетел. Ну и как там, на небе?
Шапкин не ответил. Потому что получил удар по зубам. И еще один. И бутылкой в лоб. И ногой, когда упал.
Этого хватило.
Олег Павлович сделал свое дело честно, поэтому оказался прав – Шапкин не пил до самой смерти.

03.01.21 (великая депрессия)