По Следу Создателей, часть 1 - Рождение Эридэна

Эта история о том, как зародился один из важнейших миров в Треугольнике Безвременья. Мир, удостоившийся стать хранителем одного из осколков Кристалла Мироздания. Мир, который стал приютом для души Эридии - первой из дочерей великого Эзотэра Демиурга Таль'Эра. И в конце концов, мир, связавший в крепкий союз три могущественных вида существ в Космосе: Ткачей Вселенных, Эзотэров Дэмиургов и Тарраургов - Скульпторов миров.   

Таль’Эр обратил радужный камень в космическую пыль, насыщенную магией и сплёл из него эфемерное белоснежное ядро. Оно больше походило на густое скопление тумана с рваными перистыми краями, разливавшегося из светящегося перламутрового масла. Затем Эзотэры оплели этот круг решёткой из голубоватых алмазов с бледно-лазурным свечением. Ослепительные малиновые и аметистовые руны вспыхнули на этой клетке, после чарующегося пения Эзотэров. Тэрраурги (или Скульпторы Миров, как их ещё называли) подхватили мотив, и зазвучал необычный хор голосов. Они перетекали друг в друга, несмотря на то, что каждый пытался взять вверх. Это соперничество порождало удивительный спектр звуков, менявший свечение звёзды. Каждая нота Тэрраурга – сложнейшее заклятие, неподвластное ни одному смертному существу, даро-вавшее звезде жизнь.   

Воинственный и агрессивный, точно взрыв вулкана накрывающий рёв битвы, глубокий рык Рубенира, разбивался, будто волны о скалы, о пронзительный и высокий, точно свист пули, растворяющийся в звонком оглушительном эхе фальцета Аметира. Его остроту топил тягучий и сочный, точно накатывающие волны смолистого океана, низкий бас Сердолира. В этот неповторимый шквал звуков вонзался, точно стрелы в жирную землю колючий и ломаный, словно треск льда в вое метели, расплывающийся хрип Лазунира. Но все это сумбурное излияние мелодий связывал между собой в единое гармоничное целое мощный рассеивающийся и вибрирующий, точно раскат грома, пресекающий и бесследно исчезающий в шёпоте дождя и далёких гулах водопадов, голос Алмазара. Точно срезая резкие углы, звучал нежный и протяжный, напоминающий журчание ручья, тонкий тенор Нефриара. Он таинственным образом развеивал неблагозвучие всех звуков, неотступно вторя Алмазару.

Так звуки сливались в унисон, вливаясь в пение Эзотэров и становясь неповторимым до сего момента мотивом, едва ли когда звучавшим на просторах космоса. К завершению песни решётка рун распалась на цепочки из звёзд Анэй и сплавилась с кругом, сотворённым Таль’Эром.   

Благодаря общим трудам возник белый, будто бы облитый молоком, шар, клокотавший бескрайним океаном расплавленного серебра. Огненные глубины этого океана пронизывали алмазные нити Анэй, свитые в невидимую паутину, протягиваясь от оплетённого ядра. Жидкая раскаленная по-верхность белого солнца вскоре ослепительно засияла, разгоняя враждебную тьму. Изредка серебряные ленты выбивались из бугрящегося дрожащими волнами потока и, словно пальцы, пытались коснуться кружащихся в завораживающем хороводе причудливых звёзд – оторвавшихся от серебряного шара горячих сияющих цветами радуги кусочков.

Эзотэры продолжали неустанно петь, разнося свою живительную музыку в далёкие мрачные уголки космоса. Вслед за этой мелодией тянулись волнистые ленты Анэй, которые, пересекаясь меж собой, образовывали плотные узлы, обрамлённые сверкающими рунами. Самые крупные распадались на облака бесчисленных звёздочек Анэй. Тогда Тэрраурги выбрали себе по кружащемуся морю магических частиц и создали из них уникальные планеты. И каждая планета была сотворена определённым набором рун и мелодией, которая определяла не только её имя, но и служила ключом к её рождению и гибели.

Над седьмой планетой навис вопрос – кто удостоится её создания?  Ведь она возникла неожиданно, запертая в центре пересечения линий квадрата, образованного расположением шести своих соседей. Тогда Тэрраурги окружили море Анэй и окропили его своей кровью, затянув новую мелодию. Алмазар задал мотив, которому покорно вторил Нефриар, алчуще пытался перетянуть мелодию темы на свою сторону взбудораженный мятежный Рубенир, усердно укрощаемый Аметиром, коего поддерживал Сердолир, не позволяя мелодии обратиться в какофонию резких несвязных звуков. Лазунир же укрощал звуки, нагло выбивавшиеся из гаммы голосов.

Однако в какой-то момент Рубенир всё-таки пересилил тему, заданную Алмазаром и увлёк её вслед своей свирепой задумке. Тогда голос Нефриара потух на фоне пламенного ритма Рубенира, Аметиру ничего не осталось, как влиться в этот будоражащий агрессивный поток. Сердолир и Лазунир не растерялись и подхватили непослушные звуки, насытив их мрачными, напряжёнными и угрюмыми в конечном итоге мотивами, с которым упорно боролся Алмазар. Вскоре Рубенир победно заулыбался, полностью лишив соперника власти над темой. Но это не остановило Алмазара и он, при поддержке Нефриара вплёл в ужасный хор отяжелевших голосов новый мотив. Рубенир разразился злобой и утратил ведущую роль, однако он всё равно продолжил, но уже намеренно искажать тему.

В итоге, когда песнь была окончена, Тэрраурги преисполнились недо-вольства в отношении Красного Скульптора, на что тот надменно триум-фально улыбнулся и отмахнулся, восхищаясь своим самовольным коверканием. Нефриар грустно поник, Аметир воздел руки от потрясения, Алмазар кипел от раздражения, Сердолир сердито насупился, Лазунир пристыжено отвернулся. Эридэн (или Эридия - в честь дочери Таль’Эра) оказался пылающим красным океаном, с проблесками золота и сирени, синева обернулась багровыми языками, живительная зелень очернилась, алмазный свет расщепился на редкие сияющие серебром островки, источенные безжизненной тёмной зеленью и синевой.

Когда звучание мелодии Эзотэров оставило Эридэн, он превратился в планету огненной пустоши, где неустанно текли лавовые реки, а в небесах, захламлённых свинцово-чёрными тучами, сверкали фиолетовые плети молний. Планета предполагавшая дышать жизнью, смердила удушливой серой и раскалённым пеплом. Но благодаря Таль’Эру, Эридэн не остался безжизненным угольком. Он оплёл его паутиной Анэй, когда вмешивался в сквозившую дисгармонией разрубленную гамму мелодий, в надежде пресечь подлый поступок Рубенира.

Так Эридэн оказался несравненно обильно напитан магией, как губка водой. Можно сказать, что каждая песчинка невидимо блестела волшебством. Это помогло не просто воссоздать на Эридэне жизнь, но привести к необычайным образованиям. Магия превратила его в обитель беспрестанных превращений и небывалых во вселенной изменений. Так впервые волшебство Эрийцев - существ, родившихся из энергии Колец Эри, ожило в полной мере, обретя полноценное сознание.