С лаем, ливисто ошалелым...

Смахнул пыль с фотографий старого города. Опубликовал, поделился радостью. Осёкся молчанием тех, с кем ещё в первоклашках знался. С кем недавно, дружным хором вспоминали дворики, полянки и тропки босоногих путешествий.
И насупился, естественно.
---

Ниоткуда-то мягко пригладился былой чубчик.
Встречь подался...

Одеялом прилегли облака. Обступил дух близкого снега.
Над горизонтами дымчато влажная мгла.
В сумрачном круге тишина.
Слабым фоном матерински невысказанное.

Водная гладь без края.
Глубина по колено.
Я за женщиной.
Медленно, без направлений, долго бредём по воде.

И вдруг впереди, на краю окоёмной плоскости... сильные, шумные, резво всплёскиваюшие, мчащиеся поперёк нашего курса, собаки.
А нам-то теперь...
Увидали. Споро повернули в нашу сторону, скрылись за женщиной. Не защитить. Не отбиться и не убежать. Выскочат. Клыки, рычание...
Обнаружились, уже уменьшаясь в их, прежнюю даль... в брызгах, высоко подскакивая... о своём перелаиваясь, переглядываясь - насущное им важнее. Скрылись за горизонтом.
Эхо оставили. Мы оказались не злободневными.
Везение.

Дно вспучилось вязкой отмелью. Всходим. Низкий илистый островок. Спускаемся...
С вновь начинающейся глубиной - едва не наступил, боком на дне, собака. Чёрная, светлыми пятнами. Неподвижная, но вроде всё ещё бегущая, словно приснувшая, будто готовая встать.
А вот ещё... Вон ещё...
Веером.
Расширяющейся от островка спиралью - так сеятель рассыпает зёрна вольного урожая. Какое-то действие происходит здесь, что-то неотменяемое.
Они всюду, даже и под нами.
Спасаться из вод, бежать...

Спешим к показавшемуся берегу.
А по берегу снег. По снегу старая колея.
Хрусткая торопь. Женщина в туфлях. Подхватываю на руки. Оглядываемся. Псы не заметили бы, не догнали, не взяли бы след. Спешим, задыхаясь, к дальним кустикам.
- Людиии, выручайте...
За ивами лесок, дальше высокий сосновый бор. Вырубленный прогал среди тёмного частокола стволов. В нём основательные постройки. Домы пусты - деревня брошена.
И дорога-то, с колеёй-то, от берега-то... прямиком...
В усадьбе с краюшку, слава Богу, робкий свет. Хозяйка - не запершись.
- Вы разве не слышали, разве никто не прокричал за околицей, что там на воде... что повсюду, что даже и рядом опасность. Укрыться успеть.
Отрешённо в ответ о уже... уже совершившемся.
- Собаки... да, были. Ушли все. Село опустело... Не объяснимо... Не обходимое раньше, вдруг сделалось всем постылным.
Онемели деревья за окнами, лунный пуганный серп - истошно, беззвучным стоном, летит по-над кронами.
Одиночество в просторе комнаты. Зрение в экран пережитого... слух, кивая отголоскам забытого.
Нас перед ней нет.
Уходим.
"В память всех, кто погиб и погибнет"... дальний женский завет.
---

Обыденность.
Страх, не сбывшись, забылся. Вдруг припомнился.
Собаки были, псы пробегали, унеслись... Просто были. Словно как средь пустоты жизнь, параллельное прочим другим, движение.
Страх был тоже... словно волны от шагов по воде. Их отражением, их бегу отторжением. Но он был во мне. Страха не было в них, он не сбылся во вне.
Громко шлёпали лапами по воде, ушами размахивали, лаяли...
Соннно... яррко, подррообными до деталллей...  истаяли в пелене.
Да ведь...
Собака же - друг человека. Друг - собака во сне.


А псы дневные, вочеловеченные, остались.
"Дружеские" костры, от которых пусть в ночь, но уйди, пока местные не сыграли тобой в "Джордано"?
Друзья по соборной стране, сотрудники в былых хлопотах. Семья, истерзаная рвачами?
- Где вы, сестрички-республики, где?
Оскотиненная "любовь к ближнему".
- Где ты, "Брат, Друг и Товарищ"?

- "Если больно ты зубом укушен собачьим,
О себе пожаленй ты, пёс грубый и жалкий!
Ты напрасно грозил мне кинжалом и палкой,
Если силой моей так теперь озадачен..." (Бруно)

Ощутить, ухватить самый исток превращения "родного" в "чуждое".
Остановить. Развернуть вспять.
---


Брешь друзей, встречь распахнутой ностальгии. Фотографии ветхого, детского гнёздышка.
Ровесники уже там.
Эхо отзвучавшего, здесь.
О  ди ночество.
Ин ди видуум.
...

Задержавшаяся собака, короче.


Иллюстрация из интернета.