К Лазурной полосе 3

Взгляд со стороны: где-то в подземельях Хунфилда.
   
   Из затянувшейся спячки Саффост выходил очень тяжело. Перестройка тела и самой сути бывшего высокого, а ныне высшего вампира оказалась неожиданно долгой и мучительной. Даже сейчас, спустя два часа после пробуждения, сознание всё ещё плыло и путалось, в глазах двоилось и троилось, а члены его тела при любой попытке пошевелиться дрожали, отзываясь предательской слабостью. И ещё жажда. Страшная, иссушающая, сводящая с ума, никогда ранее не испытанная жажда. Кровь, живая, тёплая - вот что сейчас требовалось Саффосту, чтобы вернуть себе хотя бы тень прошлой силы. С трудом оторвав голову от холодного камня, он только с третьей попытки смог просипеть, срываясь на змеиное шипение:
   - Пить! Валлас, дай мне пить!
   Какой-то смутный силуэт метнулся в сторону на самой границе восприятия. Исчез в темноте подземелья, чтобы через пять томительно долгих минут вернуться, таща за собой на грубой верёвке худую, измождённую девчонку. Та вырывалась, дёргалась, упиралась изо всех сил, но оказать какое-либо заметное сопротивление крепкому вампиру не могла. В другое время Саффост бы только порадовался подобному поведению низшей, ибо что лучше кроме отчаянного сопротивления жертвы способно оттенить пьянящий вкус горячей крови. Но не сейчас: не в его разбитом состоянии предаваться упоению охоты. Позже, радости и удовольствия от него не уйдут. Для них ещё придёт время, а пока нужно просто вернуть силы. "Надо сказать Валласу, чтобы он придержал мясо" - подумал Саффост, но вместо слов, подчиняясь непонятно откуда взявшемуся побуждению, зачем-то впился взором в жертву. И очень удивился, когда под его тяжёлым взглядом та вдруг обмякла, перестав вырываться. Двигаясь ломанной, деревянной походкой, девчонка сама подошла к каменному ложу, покорно опустилась на колени и повернула голову набок, подставляя кровососу грязную, худую шею. "Вот оно пробуждение моих новых способностей, ради обретения которых мне пришлось так долго скрываться от всех, даже от собственного клана!" - возликовал вампир, сползая с камня и кое-как подтягиваясь к жертве.
   Жуткая вонь давно немытого тела ударила Саффосту в нос, едва не вывернув его наизнанку. Первым порывом было отстраниться, оттолкнуть от себя источник смрадного зловония, но жажда крови оказалась сильнее. Он пил, задерживал дыхание и пил, пил, пил. Пил, пока от жертвы не остался лишь полностью высушенный скелет, без единой капли влаги. Только тогда он смог оторваться и оттолкнуть от себя смердящую мумию. Выпитая кровь расходилась звенящей волной от желудка, возвращая телу силы, утраченные за долгую спячку. Целых четыре луны он провёл в этом удалённом, хорошо защищённом тайном убежище. Тайном ото всех, без исключения. Пожалуй, именно тайна надёжнее любых стен и запоров сохранила существование Саффоста в период его полной беззащитности.
   Он впервые за много-много дней попробовал встать на ноги. И у него получилось! Пусть пока ноги ещё подкашивались, пусть его шатало из стороны в сторону, но Саффост из-за временной слабости не переживал. Нужно немного выждать, всего лишь сто, двести или триста ударов сердца, и он окрепнет. Конечно, приведи Валлас вместо низкорослой девчонки сильного мужчину, его крови вполне бы хватило для скорейшего и более полного восстановления сил высшего вампира, но... Что такое лишние сто ударов сердца, когда теперь перед Саффостом открылась целая вечность?
   Да и не было у Валласа мужчин. Саффост хорошо помнил, как вёл помощника тайными ходами, а тот гнал перед собой шесть дрожащих от страха женских сосудов, нагруженных едой и питьём. И сходить в загоны за новой жертвой Валлас был не в состоянии, потому что перед тем как лечь на каменное ложе и замереть в трансформации, Саффост сам, лично закрыл Печатью Хаоса единственный проход, ведущий в этот потайной покой. А проскользнуть через Печать не в силах никто: ни человек, ни вампир, ни крохотная мышка.
   Мог ли Валлас привести ему не один, а два сосуда? Два-то быстрей бы поставили на ноги высшего. Подумав, Саффост ответил отрицательно. Одно мясо он сам выпил перед началом трансформации, одно сейчас, после неё. Остаётся ещё четыре. И луны прошло ровно четыре, то есть по одному сосуду в луну для Валласа. Конечно, вампир среднего уровня мог бы удовольствоваться тремя, а при известной экономии даже двумя сосудами, но, зная за своим помощником склонность к чревоугодию, Саффост не слишком-то на это рассчитывал. Надо бы наказать Валласа за прожорливость, но делать это новый высший не стал. Во-первых, бесполезно. Он уже сколько раз песочил своего помощника, а результат? Во-вторых, настроение у него сейчас было не для головомоек. Всё внимание Саффоста занимали его новые, постепенно пробуждающиеся способности.
   Пока он заметил три: способность к ментальному внушению, резко усилившееся обоняние с непонятно откуда взявшейся брезгливостью, а так же точное знание окружающей обстановки на десять саженей вокруг него. Это было именно готовое знание, а не цепь логических рассуждений или выводов по различным малозаметным признакам. Он откуда-то точно знал, что ни впереди, ни сзади, ни по бокам от них нет никого живого, лишь только сверху, под самой земной поверхностью в узкой норе копошится крысиный выводок. Ещё Саффост знал, что идущий позади Валлас обиженно хмурится, поминутно оглядываясь на высушенный сосуд. Похоже, толстяк надеялся, что ему перепадёт пару глотков крови? Или это от его обычной жадности?
   Саффост с Валласом были из одного гнезда, оба обращённые, оба начинали с самых низов, оба прошли нелёгкую школу выживания в обществе, где единственным законом была грубая сила. Им обоим повезло вовремя откликнуться на призыв Хоссарта - или Хоса, как называли его эльфы - и отправиться в другой мир в составе сотни крепких воинов, собранных из неудачников разных кланов. Везение не изменило им и в дальнейшем: при открытии межмирового портала произошел сбой, в результате которого десятая часть воинов попала в совершенно другое место, где не было ни самого призвавшего их Хоса, ни кого-либо из его свиты. Десять вампиров оказались предоставленные самим себе в условиях, которые можно было бы назвать "райскими", существуй у вампиров такое понятие как "рай". Обилие слабых, медленных двуногих, в чьих жилах текла такая вкусная, горячая кровь, привело вампиров в восторг. Они просто купались в крови и пили, пили, пили, ежечасно восхваляя богов Великого Хаоса, перенёсших их в столь благословенные края.
   Как и в любом вампирском обществе, в их маленькой группе сразу же началась борьба за власть, не смотря на то, что все были равны по положению и статусу. Все из низших, все из обращённых, все с равными правами, но разными по крепости кулаками. Будучи не самым сильным из воинов, Саффост сразу сообразил, что пробиться на первые роли в нарождающемся клане он не сможет. А подчиняться кому-либо ему не хотелось категорически. Уговорить Валласа уйти вслед за ним особого труда не составило. Ленивый и прожорливый толстяк давно признал лидерство в их паре за более хитроумным Саффостом, довольствуясь куда более спокойной ролью ведомого. И горой стоял за Саффоста, отлично понимая, что окажись кто-нибудь иной на месте главы будущего гнезда, он вряд ли будет столь терпим к Валласовым недостаткам.
   Два вампира ушли молча - Вовка сказал бы "по-английски" - не прощаясь и никак не афишируя свой уход. Они двинулись в Хунфилд, столицу местного мяса, где и обосновались. В людском скопище средь лабиринта каменных стен кровососы нашли отличное убежище и много, очень много еды. Кого-то из столичных жителей они выпивали, кого-то обращали в себе подобных. Если Валлас с головой ушел в сам процесс пития, то Саффост всё своё внимание сосредоточил на создании гнезда и воспитании новообращённых. "Короля играет свита" - этот принцип справедлив не только для человеческого общества. А какой же он глава клана, если у него в подчинении нет десятка-другого низших вампиров?
   Отношения между равными в гнёздах строились по праву грубой силы и одновременно строгом подчинении низших старшим. Очень скоро, буквально после первого же возвышения, среди низших выявился лидер - бывший стражник Гварид. Именно его Саффост видел во главе нового, третьего гнезда в клане. И стражник не обманул ожиданий главы, с первых дней насадив в своём гнезде строгую палочную дисциплину. Залегая в свою вторую спячку возвышения, Саффост доверил именно ему, а не Валласу, управление всеми тремя гнёздами. И не прогадал. Очнувшись через две луны уже в статусе высокого, он увидел в клане строгий порядок и вполне удовлетворительное состояние дел. Поэтому когда время подошло для третьей, последней трансформации из высокого вампира в высшего, у главы клана не возникло даже тени сомнения насчёт личности своего временного заместителя. Гварид и только Гварид! Лишь он способен сохранить владения клана от посягательств других вампирских гнёзд.
   - Как там наверху, тихо? - поинтересовался Саффост.
   - Да, всё хорошо, не беспокойся. Уже три луны стоит тишина. После нашего ухода чуть пошумели и сразу затихли. - лениво ответил Валлас.
   - Наверно, сначала разволновались из-за нашего ухода, но Гварид быстро навёл порядок.
   - Может быть. - всё так же лениво согласился толстяк. Ему уже порядком обрыдло скучать в затхлом подземелье, страдая от жажды. Сейчас Валласу хотелось лишь одного: как можно скорее подняться наверх, выбрать в загоне сосуд поупитаннее и наконец-то присосаться к его шее. Раздражённый, он не смог удержаться от брюзжания: - Зря ты забрался для спячки так далеко. Что, нельзя было найти местечко поближе? Нам теперь до вечера ноги топтать, пока доберёмся.
   Странно, но давно привычный тон вечно недовольного Валласа сейчас вызвал у Саффоста приступ настоящей ярости. С трудом подавив гнев, он прошипел:
   - Высший! Я теперь высший! И обращаясь ко мне, называй меня только так! Ты понял?!
   Саффосту даже не пришлось оборачивать, чтобы увидеть скорчившегося на каменном крошеве толстяка. "Гнев высшего" - ещё одна из новообретённых способностей откровенно порадовала Саффоста.
   - Вставай, чего разлёгся! - велел он. - Не тяни зря время.
   - Слушаюсь... высший. - простонал Валлас, с трудом поднимаясь на ноги.
   Но Саффост уже забыл про толстяка: он прикипел взглядом к одной из трещин на стене узкого прохода. "Очень похоже на руну "Эртас". Только нижний завиток не в ту сторону." - мелькнула мысль в голове высшего вампира. - "Но откуда мне это известно? Я что, знаю теперь древние руны?"
   Он перевёл взор на соседнюю трещину и даже испытал некоторое облегчение, не увидев в ней никакого тайного смысла. Саффост уже решил было, что ему просто привиделось и хотел всё списать на последствия долгой спячки, когда в другой трещине увидел сходство с ещё одной руной. И не просто увидел изображение руны, а понял её тайный смысл и все те свойства, которые она привносит в то или иное плетение. Он напрягся, пытаясь вспомнить вяз рун, нанесённых на ошейники подчинения, и неожиданно осознал, что помнит из все до единой. Более того, он осознал, что знает назначение каждой руны и то, как и в какой последовательности их следует наносить на кожу. Это знание, плюс недавний успешный опыт с внушением жертве, привели Саффоста в настоящий восторг! Получается, он теперь сам сможет подчинять драконов и надевать на них ошейники собственного изготовления. Теперь для клана отпадёт нужда платить непомерную цену за боевых животных, ведь ставший высшим вампир сможет самостоятельно обеспечить себя крылатыми рабами! Более того, он, Саффост, теперь в состоянии сам продавать драконов на сторону, получая за это новые угодья и новые сосуды с кровью!
   Мечты Саффоста стремительно взлетали ввысь, открывая всё новые и новые горизонты. Вот его клан стремительно расширяется, получая одно за другим новые владения, вот он теснит более слабые кланы, какие-то вбирая в себя, а какие-то оттесняя прочь. Набрав силу, клан вступает в решительную войну против самых мощных соперников и, само собой, побеждает. И он, Саффост, становится единственным общепризнанным правителем всего вампирского сообщества, всех кланов без исключения.
   Грубая реальность прервала высокий полёт его мечтаний: на половине пути к обжитым подземельям, новые возможности Саффоста показали ему спрятавшегося в боковом отнорке вампира. "Из гнезда Валласа" - моментально определил Саффост, разглядывая пребывавшего в спячке низшего. "И его спячка, по-видимому, вынужденная. Вон как истощал. Наверное, залёгать в неё пришлось голодным, а возможности подкрепиться не нашлось". На то, чтобы вывести низшего из сна, высшему не потребовалось прилагать больших усилий. Одно ментальное воздействие, и помятый вампир встал. С первого же взгляда на его шатающуюся от сквозняка фигуру становилась понятна причина залегания низшего в спячку: кто-то отсёк ему руку по локоть, а без свежей крови регенерация у вампиров затруднена. Истощив невеликий запас сил, организм сам погрузил хозяина в глубокий сон. Что же, теперь у Саффоста появился источник сведений о событиях на поверхности. Пусть те сведения окажутся не первой свежести, но у него сейчас и таких нет. Расспрашивать низшего лично для Саффоста стало не по статусу, поэтому он велел заняться этим Валласу.
   - Ну, что там? - нетерпеливо спросил Саффост, когда две фигуры, толстая и тощая, перестали шептаться.
   - Всё хорошо, высший, не волнуйся. Есть некоторые трудности, но для нас они легко преодолимы. - сходу залебезил Валлас.
   Испытав на собственной шкуре "Гнев высшего", он стал откровенно побаиваться своего неожиданно возвысившегося напарника. В другое время Саффосту польстило бы такое унижение давнего партнёра, но не сейчас.
   - Говори толком, что случилось, а волноваться мне или нет, это я как-нибудь сам решу.
   - О, ничего страшного, высший! Просто Гварид решил, что мы с тобой пропали, и объявил себя главой клана. Тех, кто был против его решения, он убеждал силой. Оттуда и шум. Но ты ведь легко поставишь на место возомнившего о себе низшего, правда?
   Грубая лесть не прошла, Саффост несколько обеспокоился. Да, принудить Гварида к подчинению для его новых способностей труда не составит, но только одного Гварида. А если вместе с мятежником восстанут его сторонники, что тогда? На эту парочку надежды нет. Валлас искусен в питии, но не во владении клинком. Второй вампир в их трио шатается от любого дуновения. Да и он сам, нужно признать, после долгой спячки находится далеко не на пике формы. Не тот расклад для борьбы за власть. Совсем не тот. Нужно срочно найти пару-тройку полнокровных сосудов, закончить регенерацию низшего, поправить здоровье самому и, если останется, подкрепить Валласа. А ещё отыскать где-нибудь природную линию силы и часок помедитировать в ней, потому что без запаса маны в теле способности высшего слабы.
   Дальше двигались осторожно, всячески стараясь не производить лишних звуков. Постоянно раздражал Валлас - толстяк, похоже, вообще не умел передвигаться тихо. Да и низший из его гнезда был подстать своему старшему: постоянно запинался и спотыкался на ровном месте. Выйдя к рабским загонам, троица остановилась. Вокруг царила мёртвая тишина и полное отсутствие живых. По крайней мере Саффост поблизости никого не ощущал. Запахи были, но все старые, почти выветрившиеся. Удивляло отсутствие сухих тел от выпитых сосудов. Не съели же их. Значит, увели. А кто увёл и куда? Одни вопросы и все без ответа. Подойдя к жилым уровням, они вновь остановились в недоумении. Всюду виднелись следы то ли поспешных сборов, то ли стремительного грабежа, но не нашлось никого, кто смог бы пролить свет на загадочное исчезновение клана. Неужели Гварид предвидел возвращение старого главы, и решил таким оригинальным способом сохранить свою власть над кланом? Уклонился от схватки, просто уведя в неизвестном направлении все три гнезда. Или сколько там у него осталось. Не будь Саффост заинтересованным участником, он бы по достоинству оценил изящность подобного решения. Молодой вампир чётко определил приоритеты: что толку держаться за место, когда важна власть над умами? "Из этого низшего будет толк, если только я его раньше не растерзаю" - кивнул головой Саффост. Теперь найти клан для него стало делом не только выживания, но и чести. Саффост оглянулся на спутников. К низшему он не чувствовал ничего, ни доброты не ярости, а вот Валлас его злил. И чем дальше, тем больше. "Всё хорошо, о наш великий высший!" - мысленно передразнил он Валласа. - "За исключеньем пустяка. А то, что я в результате лишился всего, это толстяка не волнует. Ему бы только утробу залить".
   Сумерек дожидались в подземельях. Высший выбрал залу, через угол которой тянулась тонкая нить силы. В этом углу он и просидел до самой темноты, запасаясь маной впрок. Валлас и птенец его гнезда расположились неподалёку от Саффоста. В медитации они не нуждались, но Валлас не видел необходимости в лишних движениях, а низший был на них пока не способен. И лишь когда дневное светило окончательно уступило небосклон ночному, трое вампиров выползли на улицы Хунфилда. Вот тут способность высшего замечать живых на расстоянии оказалась очень полезной. Саффост быстро нашел убежище двух теплокровных, хотя вход в него был тщательно спрятан в развалинах. Им даже не пришлось вступать в схватку, под ментальным воздействием жертвы сами вышли к вампирам. Один сосуд Саффост целиком отдал птенцу, а второй разделил с Валласом, к вящему неудовольствию последнего. Зато потом низший быстро отрастил себе руку, да и двигаться стал куда более уверенно. Саффост тоже почувствовал себя окрепшим, и лишь Валлас что-то бурчал себе под нос в уверенности, что его обделили. Подкрепившись, трое вампиров отправились дальше по залитым лунным светом развалинам древней столицы. Им ещё предстояло найти себе новое убежище, желательно где-нибудь поблизости от поселения мяса, а потом отыскать пропавший клан.
   
   Взгляд со стороны: где-то за Лазурной пеленой.
   
   Древний ящер возлежал на своём привычном месте и предавался мрачным размышлениям. Уже целую луну в ментале не слышно мысленного зова одного из трёх остававшихся свободными драконов Алого анклава. Что с ним, почему он молчит? Может, погиб? Или неосторожно подставился, был замечен и попал в лапы кровожадным пришельцам? Жаль, если так. Очень жаль. Из всей их троицы он один делился ценными наблюдениями и охотно откликался на просьбы разузнать то или иное. Двое других выдавали что-либо интересное крайне скудно. И не потому, что скупились, а потому, что сами мало что знали. Более заботящиеся о собственной безопасности, драконы предпочитали сразу же прятаться при виде кровососов, а из глубокого укрытия много им не разглядеть.
   Мог ли древний осуждать их за это? Пожалуй, нет. Ментальная магия страшное оружие и противопоставить ему что-либо драконье племя не могло. Это как свирепый шквал, что налетает неожиданно и набрасывается внезапно. Бороться с таким явлением невозможно, можно лишь укрыться и переждать. Что и делали те два оставшихся в Алом дракона. Кристально ясным было одно: отныне на смелого разведчика рассчитывать не приходилось. Жаль. Значит, теперь у драконов Лазурного анклава оставалась лишь одна надежда - на правнучку древнего, на малышку Сириссу. Хотя, какая она малышка, когда ей недавно исполнился двести третий год? Малышом она была разве что для него, для старого Сиуррга. Впрочем, как и все остальные драконы анклава, которых он считал юнцами.
   При мысли о внучке, древнего затопила волна нежности. Старик горячо любил эту непоседу, гораздо сильнее остальных своих потомков. И втайне гордился ею, благо повод для гордости имелся. Коричневая дракона не даром считалась самой способной к ментальной магии. Прочитать память, отыскать в ней что-то давно забытое, передать мысли от одного крылатого другому - в этом ей не было равных во всём анклаве. Никто кроме неё не мог успокоить нервничающего во время первой линьки детёныша, внушив крохе спокойствие и уверенность. Сейчас Сирисса пыталась найти способ противостоять магии кровососов, тратя на изыскания всё своё время без остатка. Получится ли у неё? Неизвестно. Обоими сердцами древний страстно желал чтобы получилось, но разумом понимал всю сложность выпавшей внучке задачи, в уравнении которой сплошь одни неизвестные.
   Да, после долгих поисков, Сирисса кажется, нащупала способ не поддаваться чужому внушению. Но она научилась сопротивляться их магии, драконьей. Окажется ли такой приём действенным против магии кровососов? Без проверки дать утвердительный ответ было нельзя, а проверка могла обойтись слишком дорого. Как организовать такое испытание, чтобы не подвергать внучку смертельному риску - об этом древний дракон думал уже третий день, отбрасывая один вариант за другим. Притащить одного кровососа сюда в надежде, что против всего сообщества крылатых его сил окажется недостаточно? А вдруг его магии хватит на всех? Ведь никто точно не знает пределов сил пришельцев. Отправляться тайком к ним? Тоже рискованно. Может быть, древний ящер и нашел бы способ провести испытание с минимальным риском, если бы не одно "но". Главным препятствием было то, что никто из Лазурного анклава не мог открывать межмировые завесы - это знание оказалось давно утерянным. Ещё во время исхода с Земли, когда крылатые делились на три общины, в Лазурный анклав отправили весь молодняк под присмотром всего лишь трёх старых драконов. На то были веские причины, ведь вся молодёжь вылупилась ещё на Земле, где уровень маны упал до непозволительно низкого. А из яиц, отложенных в немагическом мире, развивались лишь звери. Злобные, агрессивные, коварные но обделённые разумом. Конечно, малышей перед отправкой проверяли на разумность и агрессивность, но... Мало ли что, лучше перестраховаться, решили старейшины. Вдруг во время взросления кто-то из малышей всё-таки оберётся зверем?
   И старейшины оказались правы: из трёх сотен, два десятка молодых дракончиков постепенно теряли облик разумного существа, а звериная сущность в них с каждым днём проглядывала всё сильнее. Уродливый побег следовало выполоть, вот только злобные ростки выпалываться не хотели категорически. В борьбе с ними погибли двое старых драконов, а третий лишился крыльев, из-за чего прожил не много. Чувство долга продлило его существование - именно существование, потому что жизнью это не назвать - на короткую сотню лет, пока молодые дракончики не достигли поры первой зрелости. Убедившись, что Лазурный анклав твёрдо встал на крыло, старый дракон позволил себе умереть. А вместе с ним умерло умение путешествовать между мирами.
   Что делать и как поступить Сиуррг не знал. Соплеменники Серого анклава в развитии пошли своим путём и надеяться на их помощь не приходилось. Сообщество Алого анклава уничтожено, а те два дракона, что от него остались... на них рассчитывать тоже не стоило. Похоже, Лазурному анклаву суждена участь безропотно ждать пришествия кровососов, а с ним своего конца. Протестуя, древний дракон поднял голову к небу и заревел.
   
   Володя:
   
   Как же хорошо ясным зимним утром проснуться в тёплой, уютной постели, когда ты никуда не спешишь и можно вдоволь поваляться под пуховым одеялом на мягкой перине! А если ещё тебе в подмышку сонно сопит миленькая мордашка...
   Скажите, как тут удержаться и не коснуться губами закрытого глазика?
   А потом и второго.
   И губ, тёплых и нежных ото сна.
   И прибалдеть, когда тебе ответят на поцелуй.
   Хорошо!
   Можно смело ласкать лежащее рядом с тобой тельце, без страха забираясь в самые укромные места и тащиться от наслаждения, когда мягкие маленькие ладошки скользят по твоему телу. Обоюдные ласки и поглаживания становятся всё смелей и активней, постепенно нарастает возбуждение... из которого тебя грубо вырывает зов дракона.
   От такого неожиданного облома я мысленно рявкнул, ни капельки не озаботясь, как меня поймут "на том конце провода":
   "Отвали, я занят!"
   "Чем ты так занят, человек?" - несколько ошарашено поинтересовался Хуррг, явно удивлённый моим тоном.
   "Совокупляюсь, а ты мешаешь!" - всё так же зло ответил я и замер, придавленный драконьим гневом. Хуррг не просто злился, он был по-настоящему взбешён. Признаюсь, такой переход от вполне мирного начала к неприкрытой ярости меня смутил. Я не знал, как мне реагировать, а мельтешащие перед мысленным взором картинки отвлекали и не давали сосредоточиться. Хуррг не стал прерывать нашу связь, и сейчас я видел то, что мелькало перед глазами дракона. Вот вид с высоты на мою усадьбу в Западном со стороны горного хребта, вот подворье приблизилось, и над рекой показался вход в пещеру Вжики. Вот чёрный зев входа расширился, вот замелькали каменистые стены прохода, вот они раздались в стороны, и открылась пещера, а вот и сама хозяйка на песчаном ложе, удивлённо смотрящая на неожиданного гостя. Гнев Хуррга стал утихать, сменяясь недоумением, а потом смущением.
   "Где ты, человек?" - с какой-то детской растерянностью спросил дракон, обводя взглядом пещеру.
   "Далеко то тебя, в получасе стремительного полёта." - всё тем же недовольным тоном ответил я. И расхохотался под удивлённым взглядом Леяны, который угрожающе быстро превращался в обиженный. Подобную реакцию девчонки вполне можно понять: представьте себе, что ваш партнёр во время бурных ласк вдруг замирает, уставившись в потолок, а потом начинает беспричинно ржать. Тут кто угодно удивится. И обидится.
   "Всё, оставь меня в покое" - велел я и целиком переключился на Лею, осыпая её градом поцелуев.
   - Что с тобой сейчас было? - отстранилась она.
   - Дракон не вовремя на связь вышел, а я его послал. - попытался объяснить ей случившееся, подгребая обиженное чудо под бок.
   - А смеялся почему? - не сдавалась Леяна, упираясь в меня ладошками.
   - Представляешь, этот чудик меня к Вжике приревновал, решил, что я с ней кувыркаюсь! - я опять расхохотался.
   - Но она же дракон, а не человек? - удивилась Лея.
   - Вот и я о том же!
   - А почему он так решил?
   - Кто их, драконов, поймёт? - вопросом на вопрос ответил я, окончательно преодолевая ослабшее сопротивление. - Иди ко мне!
   
   Из Загорья я смог улететь только после обеда, хотя вчера планировал сделать это поутру. Но после бурной ночи мы поздно проснулись, потом устроили вторую серию постельных безумств, следом завтрак в неглиже, незаметно перешедший в третью серию... Словом, подзадержался малость. Да ещё разговор с Леяной отнял много времени. Я попросил её найти людей - умных, честных и сообразительных. Желательно умеющих читать, писать и вести хозяйство. Вольных переманивать, а рабов выкупать. На удивлённый вопрос "зачем", ответил, что баронств у меня четыре, а следит за ними она одна. В войске тоже всё на одном Лёхе держится, что не правильно. По-хорошему, в каждом уделе нужен свой управляющий и своя дружина. И намекнул, что помимо имеющихся четырёх уделов, могут ещё появиться владения.
   Пропустив слова о войске мимо ушей, Лея уцепилась за "дополнительных менеджеров" и попыталась обидеться, узрев в моей просьбе недоверие. Но я её переубедил тем, что главной управляющей по-прежнему будет она, а новые люди пойдут под её руку, став её помощниками. Пришлось десять раз повторить, что её деятельностью я весьма доволен и менять её на другого управляющего не планирую. Окончательно убедить девчонку помог аргумент, что мне она нужна. Нужна постоянно и в пределах досягаемости. И что у меня нет никакого желания ждать, (кивок в сторону спальни) покуда она соизволит вернуться из очередной инспекционной поездки в какую-нибудь Пупыровку. От таких речей Лея зарделась, запуцовела и... согласилась.
   
   Вернувшись в Западный удел и поручив Голубя заботам авиаспецов, я было направился в сторону спуска к Вжикиной пещере, но на полпути резко сменил курс и ввалился в мастерскую. Вошел и замер, не узнавая давно знакомое помещение. Брёвна лишившихся полок стен щеголяли свежими сколами, потолок в пятнах, словно по нему грязными ногами ходили, в углу возле печи возвышалась груда битых досок, а сама печка стояла перекосившись, опираясь на подставленное полено вместо одной из ножек. Внимательно оглядевшись по сторонам и нарочито не замечая понурившегося Лёшку, я сказал будто бы в пустоту:
   - А ничё так, гораздо просторнее стало. О, и дров кто-то наготовил! Славно-славно. Интересно, кому за всё это спасибо сказать? - потом резко повернулся к Лёхе: - Тебе?
   Тяжелый вздох был мне ответом.
   - Ладно. Сам-то цел, или лишь частично, вон как те доски? - Ещё один вздох и попытка спрятать от меня висящую на косынке руку.
   - Не прячь от меня свою длань, о, витязь! Где-то я уже видел подобную картину. Ага, вспомнил! После кувыркания в Блохе ты так же выглядел, разве что синяков на роже поменьше было. Что с рукой, опять сломал?
   - Не-а. - шмыгнул носом Лёха. - Токмо локоть зашиб малость, шевелить больно.
   - Тогда лечись. И, пока не поправишься, чтобы к этой бешенной табуретке не подходил. Понял?
   - Да как же так, барин?! - взвыл Лёшка. - Ты токмо глянь, как я уже успел наловчиться!
   Он лихо вскочил на аппарат, покачнулся, но устоял, подал ману на двигатель и оторвался от пола. Пару минут он с грацией циркового медведя осторожно кружился по центру мастерской, держась подальше от стен, подвёл чугунок к месту старта и... грохнул его оземь. Хорошо высота была небольшая, всего две ладони. М-да. Признаться, я полагал, что Лёшка быстрее освоит новый девайс. Хотя, может, я к нему придираюсь и слишком много требую? Ведь у деревенского парня не имелось моего опыта езды на водных лыжах, катания на сноуборде и серфинге, управление которыми развивает координацию и гибкость.
   - Наловчился он. Нет, Лёша, до настоящей ловкости тебе ещё далеко. Не дуйся. Поэтому давай договоримся так: ты лечишься, а за это время тебе сделают другой снаряд для тренировок.
   - Три! - Лёха не был бы Лёхой, если б смолчал и не вставил своё условие. - Надобно три снаряда. Здеся, акромя меня, ышшо пара охотников сыскалась. Сталбыть, и чугунков надоть ышшо два.
   - Будет тебе "ышшо пара", ты только лечись. - улыбнулся я, мысленно вызывая Хуррга.
   Дракон ответил сразу, видно ждал моего зова. Оказывается, он всего лишь хотел договориться со мной о встрече за пределами усадьбы, чтобы обсудить свой недавний полёт в Алый анклав. Странно, заглянуть в логово Вжики он может, а подняться на два десятка метров выше ему низзя. М-да, видно людям дракон всё ещё не доверяет, раз не захотел прилететь ко мне на двор. Ну что же, мы не гордые, можем и сами слетать до его пещеры. Тема беседы для меня интересна, а расстояние плёвое. Слетаю. Вот только на чём? Магопланеры отпадают, им там сесть негде. Возле пещеры Хуррга целая россыпь глыб и валунов, только у самого входа крошечный пятачок ровной земли. Сбруя? Не люблю я её. Во! Слетаю-ка я на этой табуретке! Заодно и потренируюсь, а то теоретически как управлять ею знаю, а практически ещё не пробовал. Не зря умные люди говорят, что "теория без практики мертва".
   Выволок девайс на двор, вскарабкался на него и полетел. Сначала не рисковал, летел медленно, потихоньку приноравливаясь к непривычному агрегату. Преодолев полпути, начал понемногу смелеть и пробовать менять положение тела и силу подъёмных амулетов на поясе. То змейкой пролечу, то с высотой поиграю. Блин, забавная штуковина получилась, куда круче сноуборда! Пусть в управлении она мало похожа на снаряд для спуска со снежного склона, но нечто общее заметно сразу: чем дальше отклоняешь центр тяжести от точки приложения сил, тем явственней реакция аппарата. Словом, у меня получился отличный тренажер для координации и владения собственным телом. Норовистый спортивный снаряд или аттракцион, если хотите. Но, увы, никак не военная разработка. Всё потому, что девайс вышел излишне мощный и сверх маневренный, соответственно - жутко неустойчивый. На нём всё внимание приходиться тратить на то, чтобы просто устоять на настиле. Вам доводилось видеть, как во время родео ковбои стараются усидеть на спине брыкающегося быка? Так вот, на моём изделии удержаться оказалось ничуть не проще. А ведь по первоначальной задумке всадник одной рукой должен был управлять девайсом, а другой отстреливаться от врага. Блин, да какой тут отстреливаться, когда вокруг стойки управления приходилось извиваться как стриптизёрше у шеста?! А я ещё на Лёху батон крошил... Пипец, ведь если даже он, по всеобщему признанию самый ловкий в дружине, не смог совладать с этой табуреткой, то что тогда говорить об обычном воине?! И нафига нужна такая техника, кое-как управлять которой могут лишь избранные? Словом, моя фантазия в очередной раз дала сбой, уведя в сторону от правильного пути. Досадно.
   От накатившего приступа самоедства меня отвлёк Хуррг. Почти час мы с ним разбирали его последний вояж в Алый анклав, я аж продрог на бодрящем морозце. Хорошо ещё, что я мог получать мысленные картины из его памяти, иначе обсуждение затянулось бы до позднего вечера. Правильно говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Пара мгновений - и перед моими глазами во всех подробностях предстали Стылые вершины и пещеры Кривой горы, где дракон предлагал устроить тайную базу. Действительно, место удобное, к такому скрытно фиг подберёшься. Порадовала не слабая линия природной маны, нырявшая в одну из пещер. Значит, проблем с подзарядкой накопителей там возникнуть не должно. Это радует. Интересно, а драконы смогут в случае чего открыть над ним портал перехода в межмировую завесу? Спросил. Оказалось, смогут. Вообще класс!
   Над картиной воздушного сражения между вампирами пришлось подумать основательно. Хуррг высказывал свои предположения, я свои, но до истины мы бы добирались долго, если б я не вспомнил своё первое появление в Алом с Мадариэлем и Ленкой. Тут всё сразу встало на свои места: скорее всего в анклаве не на шутку разгорелась борьба между кланами кровососов за лидерство. В которой захват или уничтожение производственной и сырьевой базы противника является одним из главных способов ведения войны. Люди и эльфы для упырей являлись всего лишь пищевым ресурсом. Значит, чтобы возвысить свой клан и ослабить чужой свои ресурсы следует сохранять, а чужие захватывать. Или уничтожить. Вот и получилось, что одни вурдалаки нападали на человеческий город, а другие его защищали. Чуть подумав, Хуррг охотно согласился с моей версией, сочтя её вполне правдоподобной. Прощаясь, он приглашал меня слетать в Алый анклав, самому осмотреть Кривую гору с её пещерами и, заодно, поохотиться на кровососов. А так же упомянул о раненом драконе в пещерах, которому срочно требовалась помощь.
   Вот же... Блин, одно слово - ящер. Да ведь с этого и надо было начинать, что чья-то жизнь в опасности! Я высказал ему всё, что думаю по этому поводу, и скачками метнулся в усадьбу. Там отловил Лёху, велел ему готовиться к срочному вылету, а сам в аэросарай, проверить состояние Голубки. Словом, суета и спешные сборы. Пока собирались, солнышко уже склонилось и зависло над логовом Хуррга. А вот и он сам показался. Пипец, зрелище как голливудских фильмах: красный диск садящегося солнца, а на его фоне чёрный драконий силуэт, мерно взмахивающий крыльями. Я аж залюбовался. Тем временем и Лёха подошел. Пусть он сейчас однорукий, но прижимать пустой накопитель к драконьему ошейнику он и одной рукой сможет. А большего мне от него не нужно.
   Хуррг приземлился возле Вжикиной пещеры, откуда сразу же выглянула любопытствующая морда третьего дракона. Пацан он и есть пацан. Пусть в своём развитии он уже достиг уровня двенадцатилетнего мальчишки, но до взрослого ему ещё далеко. Может, к весне Вжика сочтёт, что он может существовать без её опеки. А пока она за самостоятельную личность не считала: вое как хватанула зубищами за загривок, принуждая жадного до зрелищ скрыться в пещере.
   Я спустился с обрыва вниз и, прежде чем надеть на голову Хуррга шлем, наскоро обсудил с ним порядок действий в межмировом коридоре и на территории Алого анклава. После чего защёлкнул застёжки серебряной шапочки и метнулся вверх по лестнице. Дальше ничего интересного: взлёт, набор высоты вслед за Хурргом, суматошный полёт между дымных стен и нырок в алые клубы дыма, из которых мы вывалились прямо над Стылыми вершинами. Класс! Нет нужды отмахивать лишние километры до цели. Следовательно, меньше времени в воздухе и меньше вероятность быть замеченными. Единственно, возле Кривой горы пришлось немного попотеть, уж больно узок и извилист оказался проход между скал. А твёрдый камень это вам не пушистое облако, его крылом зацепишь и всё, вспоминай молитвы. Если, конечно, ты их раньше знал.
   Чуть интереснее прошло освобождение увечного дракона. Хуррг сдуру сунулся в пещеру и нарвался на язык пламени в морду. Рассвирепел и собрался пульнуть в ответ, но слишком долго набирал в грудь воздух, и получил ещё одно горячее приветствие. Хорошо я рядом прятался за камушком: высунул вверх руку так, чтобы обоих крылатых разом усмирить, и нажал на перстень. Подождал малость, потом помахал рукой в воздухе. Вижу: реакции ноль, тогда осторожно выполз из-за укрытия и встал в полный рост. Тишина. Заглядываю в пещеру и вижу там изуродованного зверя, лежащего грудью на полу и по-собачьи задравшего зад. Задние лапы напружинены, видимо к прыжку готовился. Ну, мне до его лап и откляченной задницы дела не было, для меня главное, что его голова и шея оказались на уровне моей груди - удобно ошейник стаскивать, не придётся сгибаться в три погибели. Подозвал Лёху, тот приволок гранитный накопитель в серебре, лично им отобранный из кучи подготовленных для зарядки. Гранит, это вещь, скажу я вам, никакого сравнения с соломой из жезла. Ошейник слетел чуть ли не сам, я его лишь чуть-чуть подтягивал.
   Выползли мы с Лёшкой из пещеры, я вернул ящерам подвижность и стал ждать дальнейшего развития сюжета. Хуррг, всё время глазом следивший за нами, выдохнул и отошел от входа, видимо передумал огнём плеваться. Увечный ящер тоже перестал рваться в бой, упал на дно пещеры и замер, только бока ходуном ходят от натужного дыхания. Стали мы думать, что делать дальше. Хорошо бы с драконом посоветоваться, только как, когда его тыковка в серебро закована? Попробовал высказывать свои предложения вслух, а ему велел мотать головой "да" и "нет". Кое-какое общение пошло, но ущербное, из серии разговор с немым. Почувствовав, что так мы можем долго искать истину, Хуррг приоткрыл пасть и стал тыкать передней лапой то в меня, то себе в рот. Спрашиваю "ты что, проголодался?", он отрицательно машет башкой. И тут до меня дошло: ведь в пасти дракона серебра нет и, если я суну голову в его ротовое отверстие, то мысленное общение станет возможно. Озвучил своё предположение и получил множество согласных кивков. Блин, страшновато. Нет, я видел, как дрессировщики в цирке кладут голову в пасть львам и ничего, живые остаются. Но то львы, а здесь целый дракон, и пасть у него драконья. Да я в такой милый ротик по пояс влезу! Если осмелюсь, конечно. Зубки-то у него ого-го, любой лев от зависти удавится. А Хуррг меня носом в бок пихает, мол, давай быстрее, чего телишься? Ладно, думаю, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Полезу. Снял с головы шлем, а Хуррг уже подставляет услужливо распахнутый частокол зубов. Сунул я ему голову в пасть, а сам едва не плачу.
   "Ты меня слышишь?" - спрашиваю его, и мозги тут же вздрагивают от его громогласного ответа - "да"!
   "Тогда говори, что предлагаешь, только побыстрее, пожалуйста".
   "Что, человек, боишься?" - ехидством от мыслей дракона так и прёт!
   "Нет, просто у тебя тут воняет хуже, чем из выгребной ямы. Ты когда в последний раз зубы чистил, грязнуля"?
   "Это не грязь, а запах огненной железы. Я же собирался в того, который в ошейнике, пламенем дохнуть, но ты помешал".
   "Я помешал?! А ну-ка, напомни мне, пожалуйста, мы сюда зачем прилетели, спасать того дракона или добивать? И вообще, давай ближе к делу, пока я тут совсем не задохнулся".
   Надо отдать должное Хурргу, затягивать перепалку он не стал. Даже манеру дыхания изменил: начал медленно вдыхать через рот, а выдыхать быстро через нос. Поэтому вокруг меня постоянно шёл поток свежего воздуха, уносивший раздражающий запах "вглубь дракона". Мы быстро договорились, что вытаскивать отсюда увечного ящера нет ни возможности, ни необходимости. Поэтому оставим его в пещере, а Хуррг будет время от времени прилетать и снабжать болезного козами.
   В обратный путь двинулись сразу после того, как Лёшка пробежался с факелом по пещерам, а я наконец-то оттёрся от драконьих слюней. Мерзкое ощущение, бр-р-р-р. Чтобы я ещё раз полез в пасть дракону? Да никогда!
   
   Из межмирового портала мы выскочили уже в полной темноте, чему я не удивился. Вылетали-то мы уже на закате, пока слетали туда и обратно, пока разобрались с ошейником, уже и стемнело. Куда мне теперь лететь и где садиться, когда ни зги не видно? Я в полной мере ощутил себя мошкой, растерянно порхающей в тёмном хранилище над знаменитой картиной Малевича. М-да, извечный русский вопрос "что делать" в особо острой форме. Зависнуть на месте и медленно опускаться вниз на амулетах в надежде, что земля большая и мимо неё я не промахнусь при всём желании? Но там может оказаться речка, а купаться в ледяной воде совсем не хочется. Или лес, посадка на который станет последней для Голубки. Крыльям точно хана. А если лес, не приведи Зевс, окажется эльфийский, то и нам с Лёхой та же самая хана. Сделают из нас ёжиков с иголками из стрел.
   Сделав пару кругов в кромешной темноте и не видя иного выхода, я уже решил опускаться наобум, когда вдруг заметил справа снизу маленький кружок из крохотных, едва заметных огоньков. Подлетев к нему поближе понял, что это круг из фонарей, которые держали в руках встречающие. У меня аж на сердце потеплело: люди не расходятся, ждут. Значит, волнуются за меня, переживают. А подобное отношение дорогого стоит!
   Как ни старались встречающие помочь мне с посадкой, свет их слабеньких фонариков не мог полностью разогнать ночную тьму. Я просто не видел место на земле, куда следовало опустить Голубку. Хорошо Хуррг помог: как дунет над нами струёй яркого пламени! В трепещущем свете от драконьего огня я, наконец, смог увидеть посадочный пятачок перед аэросараем и реально оценить расстояние до него. Ступив на твёрдую землю, поёжился от холода: оказывается, из-за всех переживаний я промок как мышь, от макушки до пяток покрытый холодным потом. Вот что значит испугаться по-настоящему! Но чтобы не показывать свой страх окружающим, спокойным (хотелось бы верить) голосом подозвал Михея и спросил:
   - Всё спокойно? Пока меня не было, ничего не случилось?
   - Всё тихо, барин, как всегда. Разве что письмецо табе привезли, от Его Сиятельства Ёнига. Вот оно. - Желая услужить, старик сунул мне в руки конверт и поднёс поближе фонарь.
   И ведь не скажешь ему, что мне эта цидуля сейчас нужна как зайцу стоп-сигнал! Сам же спросил, никто за язык не тянул. Пришлось разворачивать бумагу и с важным видом читать в неверном свете фонаря куриной лапой накарябанные строчки. Князюшка опять просил ратников. Судя по слезливым и умоляющим выражениям в тексте, прижало его довольно крепко. Поразмыслив, решил не откладывая послать ему десяток, уж больно жалостливо тот просил. Да и мне лучше иметь своих людей во владениях соседушки. Лишние глаза там всяко не помешают. Поэтому озадачил сборами тёршегося здесь же Лесьяра, велел авиастарпёрам за ночь подготовить к перелёту Сову и только собрался идти к себе отогреваться, когда ко мне в ноги бросился Эл:
   - Барин, возьми меня с собой! - Я аж попятился от неожиданности.
   Эл - полное имя Элвер употреблялось редко из-за младости лет парнишки - объявился с горящими глазами на моём подворье сразу после первого полёта Голубя и с тех пор постоянно крутился в аэросарае. Никто из спецов мальца в ученики не брал, а тот и не особо рвался в подмастерья, довольствуясь должностью "принеси-подай". Похоже, мальчишка просто влюбился в планеры и всеми силами старался быть к ним как можно ближе. Причем, в отличие от остальных сельских мальчишек, воздушные кульбиты того же Лёхи с помощью летучей сбруи его не соблазняли от слова "ващще" - пареньку нравились именно рукотворные птицы.
   Жил он с матерью в деревушке возле эльфийского леса, в пяти верстах от усадьбы, и не ленился два раза в день проделывать этот путь на своих двоих. Говорили, что его отец промышлял охотой, однажды ушел в лес и не вернулся. Сгинул. Зверь ли его задрал или стрела лесного народа отыскала - версии строили разные, но доподлинно не знал никто. Когда я собирался в очередной полёт, он всегда был в числе провожающих и неизменно встречал по возвращении. А какими глазами он смотрел на взлетающего Голубя! В них восторг и предвкушение чуда смешивались с тоской обречённого оставаться на земле, зато при посадке во взоре мальца светилось лишь довольство. Мол, птица цела, в гнезде, чего ещё нужно? Я чувствовал, что рано или поздно он наберётся смелости и попросит меня взять его в небо. Что ж, похоже, дождался.
   - С собой?! Но ведь я не на час улечу, а до вечера. Вернусь только в сумерках.
   - Ништо, чай не объем. Я снедь завсегда с собой прихватываю. Вона! - Под гром смеха малец с гордостью продемонстрировал крохотный узелок.
   - Я не про то. Тебя мамка не хватится? Искать же будет, волноваться.
   - Упрежу, будь покоен. Она добрая, завсегда отпустит, токмо вздохнёт иной раз, что не выходит из меня доброго землепашца.
   - Тогда завтра поутру будь готов. И оденься тепло, в небе куда холоднее, чем тут.
   Собираясь взять с собой пацана, я надеялся, что поступаю правильно. Парень родился с большущим шилом в заднице, и к монотонной сельской жизни был мало приспособлен. В этом он сильно напоминал Лёху, такого же непоседу, а мне подобные живчики ой как нужны! Если же у мальца и впрямь окажется талант к самолётовождению, то я буду просто счастлив! Честно говоря, второй пилот в баронстве просто необходим: те же обозы селян через лесополосу кому переправлять, мне что ли? Так я барон, а не извозчик, у меня других дел полно. К тому же мне рано или поздно придётся отправиться в Алый анклав, а местные жители уже успели привыкнуть к рукотворной птице в небесах, несущей на своих крыльях отважных воинов. И твёрдо уверены, что в случае нападения, помощь обязательно прилетит. Могу я обмануть надежды простых людей? Конечно могу, но после этого буду чувствовать себя последним подонком. Вот и получается, что без второго пилота мне никак, а потому нужно натаскивать Элвера на ту же Сову, чтобы он мог хоть как-то подменить меня. И не откладывать это дело в долгий ящик, пока парень не перегорел.
   Утром я прочёл Элу первую лекцию по предполётной подготовке Совы и о необходимости проверки основных узлов, подкрепляя слова наглядной демонстрацией. Порадовало, что мальчонка не робел и не стеснялся переспрашивать, когда ему было что-то непонятно. Затем последовал первый урок о взлете и наборе высоты. Когда земля осталась внизу, а Сова уверенно взяла курс на Ёниговскую усадьбу, я разрешил:
   - Теперь можешь спрашивать.
   - А зачем надобно самому проверять птицу пред полётом? Её ведь деды поутру не единожды проверили.
   - Кому на ней лететь, дедам или тебе? И кому падать, если они что-то пропустили?
   - Понял. Эт как мамка говорит: на Богинь уповай, но сам не плошай. Да?
   - Верно. Мамка зря не скажет.
   В вопросах и ответах время пролетело незаметно, парнишка меня удивлял и радовал своей смышленостью. Он забрасывал меня разными вопросами, когда умными, когда наивными, но неизменно сразу же замолкал, стоило мне сосредоточиться на управлении. Ученик, который не лезет под руку - это просто чудо!
   
   Блин, с этими драконами я точно когда-нибудь грохнусь! Обе заразы, что Хуррг, что Вжика, так и норовят отвлечь в самый неподходящий момент. Им надо и всё тут, а что я в этот момент пытаюсь приземлить тяжеленную дуру, и полностью сосредоточен на посадке, крылатым даже в голову не приходит. И не ответить нельзя, иначе так и будут выносить мозг назойливыми воплями.
   Зов Хуррга настиг меня во время захода на посадку возле Ёниговского села Тимра. Некогда большое и богатое поселение нынче представляло собой весьма печальное зрелище. Заросшие бурьяном поля и огороды, среди которых узенькими полосками кое-где выделялась возделанная земля. В селе свыше половины домов позаброшены, часть из них лишилась крыш, часть вообще развалилось. Но огонёк жизни в поселении ещё не окончательно погас: по белизне снежного покрова тёмными ниточками разбегались узкие тропинки, не менее двух десятков труб пачкали небо дымом топившихся печей, а по укатанной дороге к селу бодро трусила лошадка, запряженная в грубо сколоченные сани. Почти что сельская идиллия, ага.
   И вот на эту, блин, "идиллию" сейчас неслась охреневшая Сова, словно она задалась целью доломать в пух и прах всё оставшееся от людского поселения. Сцуко, и ведь заход на посадку построил против ветра, и свистящие от натуги капли по бокам полностью развёрнуты на торможение, и нос Совы задран так, что широкие крылья опираются на набегающий поток. А всё равно, несётся упрямый тяжеловоз прямиком на барскую усадьбу. Вот будет номер, если я таким образом въеду в спальню к Ёнигу, а он там с очередной одалиской развлекается? "Конфуз, мон шер", как говорили в прошлом господа гусары. Правда, Карлсон утверждал, что "дело-то житейское".
   Видя тщетность попыток замедлить движение в воздухе, я решил опустить Сову на землю. А что, днище-то у неё из крепких досок, вот и пусть поскользит по свежему снегу на манер санок. Только взялся за рычаг амулетов левитации, только начал прибирать его, передвигая буквально по миллиметру, как в голове набатом прогремел зов Хуррга. Дёрнувшись от неожиданности, я сдвинул рычаг до упора, полностью перекрыв подачу маны на амулеты. Соответственно лишенная подъёмной силы Сова рухнула вниз с высоты полутора метров, уткнувшись носом в снег. Но масса-то у птички была дай боже, такую сразу фиг остановишь. Словом, уподобился мой ероплан бульдозеру, прокопав за минуту целую дорогу до задней стены Ёниговской хаты. Хорошо, хоть остановилась в паре метров от домишки.
   Она-то да, а вот Лесьяр с десятком ратниками нет. Внезапное торможение сдёрнуло ребят с мест и кинуло вперёд, где они всей тяжестью навалились на нас с Элом сзади, утрамбовав куда-то под ветровое стекло. До сих пор не пойму, как они при этом не проткнули нас колюще-режущими предметами, которыми были увешаны с ног до головы?
   Когда Сова окончательно остановилась, а охи, ахи с матами стихли, мы с трудом распутали переплетённые конечности и кое-как выбирались из тугого клубка. Зато на землю дружинники сошли с бравым видом, мол, такая посадка для них вполне нормальна. Ну так фасон-то перед чужими держать нужно, вон сколько любопытных из дома повыскакивало. Даже сам князюшка сподобился высунуть нос из-за угла дома. По хорошему, нужно было и мне выйти, но навязчивый зов дракона выносил мозг хуже визгливой тёщи, поэтому я остался на месте.
   - Чего тебе?
   - Судя по недовольству, ты опять совокупляешься, и я снова не вовремя, да? - попытался съехидничать Хуррг.
   - Ага. Чуть было не совокупился по твоей милости. С домом. Ты исключительно удачно выбрал момент, когда я пытался приземлить свою птицу.
   - Извини. Но мне нужно знать, что у тебя с Хиссгой.
   - Кто это?
   - Ты зовёшь её Вжикой. Кстати, что значит это имя?
   - Вжику на самом деле зовут Хиссгой?! Вот это новость, я не знал. А с ней мы просто друзья, которые вместе прошли через множество передряг.
   - То есть, ты не считаешь её своей самкой?
   - Сдурел? Я что, извращенец? Она дракон, а я человек и интим предпочитаю исключительно с представительницами своего вида.
   - Значит, я могу начать брачные игры с Хиссгой, и ты не будешь мне мешать?
   - Блин, из-за этой ерунды ты меня только что чуть не угробил?
   - Для тебя ерунда, а мне очень важно знать.
   - Понял тебя. Можешь начинать свои игры, я не помешаю.
   
   Пипец, дожился. Мало мне селян, так уже драконы у меня благословения просят! Ахринеть...
   
   Взгляд со стороны: на восток от Хунфилда.
   
   Узкий стилет в тонких пальцах гибкой змейкой безостановочно вился над бледным телом свечи. Казалось, хищная сталь ведёт сложный, но удивительно изящный танец, настолько плавными, перетекающими одно в другое движениями вёл инструмент резчик. Странно, но после грациозных, округлых па клинка на податливом воске единственными следами оставались ломанные, угловатые руны, одним своим видом внушающие брезгливое отвращение. Словно чистое, белое тело свечки изваляли в чёрных паучьих лапах, а поверх прилепили пару-тройку раздавленных пауков. Отложив очередную опоганенную свечу в кучку ей подобных, резчик тут же тянулся за следующей, а потом за следующей, пока первый свечной ящик окончательно не опустел.
   Содержимому другого ящика повезло ещё меньше: перед нанесением омерзительных символов свечи разрезали вдоль, вырывали фитиль и меняли его на пропитанную отвратным зельем бечёвку. А после присыпали порошком, от которого за версту несло злой магией. И всё это с равнодушной, холодной деловитостью, от которой кровь стыла в жилах. Созданные нести свет и уют в мирное жилище, отныне эти свечи могли принести лишь тьму, зло и боль. С той же ледяной обстоятельностью источники отвратной волшбы были расставлены в ключевых точках гексаграммы, нарисованной дорожками магического порошка вокруг короткого копья, торчащего из дна каменной чаши.
   Закончив с последними приготовлениями к проведению ритуала, резчик впервые за много часов выпрямил сгорбленную спину и обернулся лицом ко входу в зал. Два пылающих красным взора устремились к ожидающим у дверей, а тонкие бескровные губы слегка шевельнулись, на краткий миг показав иглоподобные клыки. Повинуясь его повелительному жесту, от застывшей у входа группы отделились две фигуры: эльфийка и человек. Сделав три робких шага к едва видимому в темноте, замотанному в лохмотья силуэту, пара вдруг замерла, практически одеревенев. Почему-то высший вампир ограничился тем, что взял под контроль только их тела, оставив испуганным жертвам полную ясность разума. Требовалось ли это по условиям ритуала или просто из-за склонности к садизму - неизвестно. Но дальше к центру гексаграммы несчастные двигались против воли, прекрасно осознавая всё происходящее, не имея ни малейшей возможности к сопротивлению. Эльфийка молча заливалась слезами, а человек яростно вращал глазами, вновь и вновь стараясь обрести власть над собственным телом. Безуспешно. И это пугало безмерно.
   Но ещё больший ужас внушала давящая тишина, царившая в тёмном помещении когда-то главной залы бывшего дворца, удивительным образом уцелевшей под обломками. Неслышно горели свечи, наполняя затхлый воздух развалин тошнотворным запахом падали и гниющих водорослей. Каменными статуями, без какого-либо движения застыли у входа вампиры. Неслышным шагом брели к месту казни жертвы и так же беззвучно шёл за ними палач. Не скрипнула не одна досточка из остатков паркета некогда покрывавшего пол залы, ни один камушек не хрустнул под босыми ногами жертв. Тишина. Мёртвая, гробовая тишина. Никто не издал ни единого звука даже тогда, когда высший одну за другой поднял и насадил жертв на торчащее вверх остриё - ни сами жертвы, не свидетели. Беззвучно открывались искаженные мукой рты, неслышно скребли скрюченные пальцы по проткнувшему тела стержню. Даже кровь из пронзённых тел, потоком хлынувшая в Жертвенную Чашу, стекала по Клыку Хаоса совершенно беззвучно, а охватившее вампиров возбуждение при виде льющейся крови проявилось лишь в ментале. Внешне же стражи у входа остались недвижимы.
   Когда организмы жертв перестали бороться за жизнь, а по насажанным на кол телам пробежали первые предсмертные судороги, проводящий ритуал вампир скупыми движениями взрезал артерии на шеях несчастных острым когтем и тут же прижал к новым ранкам пальцы, смоченные собственной слюной. Вампирский яд проник в тела, находящиеся на грани жизни и смерти. Первые мгновения не происходило ничего, даже предсмертные судороги прекратились. Потом они начались вновь, но уже несколько иные: новообращённые вампиры принялись цепляться за существование. Со спящим, ещё не пробудившимся разумом, они инстинктивно старались избавиться от острия, приносившего им невообразимые муки, царапали его отросшими когтями и от безысходности рвали друг друга, нанося всё новые и новые раны. Теперь по Клыку хаоса потекла уже бурая вампирская кровь, смешиваясь в Жертвенной Чаше с алой человеческой и более светлой эльфийской. Содержимое Чаши яростно вскипело. Уловив этот момент, высший вампир вскинул левую руку.
   По его сигналу насмерть перепуганный раб на стремянке под самым потолком вышиб ставню, и в залу проник тонкий луч заходящего солнца. Солнечный свет упал точно на тела новосозданных вампиров, извивающиеся на колу, отчего те вспыхнули чадным пламенем. В тот же миг за спиной высшего вампира распахнулись два кожаных крыла и затрепетали. Высший не старался погасить пламя и не раздувал его: он всего лишь сдувал опадающий прах в сторону, чтобы тот не попал в Жертвенную Чашу. Подхваченный искусственным ветерком лёгкий пепел отлетал в сторону, а две более тяжелые яркие жемчужинки, возникшие в результате ритуала, упали точно в Чашу. Кипящая в ней кровавая смесь забурлила с удвоенной силой. Тогда проводящий ритуал вскинул правую руку, и уже другой раб, не менее испуганный, вышиб второй ставень. На Чашу упал бледный свет восходящей луны. Под его воздействием содержимое Чаши стало собираться в сферу, на глазах покрывающуюся тёмно-коричневой коростой. Сфера сжималась на глазах, отчего короста трескалась, ломалась, от неё ежесекундно отваливались мелкие частички и целые куски. Порой из трещин вырывалось ослепительное сияние, затмевавшее огоньки свечей и небесных светил.
   Убрав ненужные уже крылья, высший управлял ритуалом, словно дирижёр оркестром. Повинуясь его жестам - и большей частью магии - свечи то вспыхивали, то притухали, наполняя подземелье запахами, от смрадных до тошнотворных. По линиям гексаграммы одна за другой беспрестанно пробегали волны зеленовато-синих искр, очень напоминающих могильные огоньки. Сколько это длилось - минуту или час - сказать не мог никто. Казалось время, придавленное творящимся здесь ужасом, остановилось в зале под развалинами навсегда. Но это только казалось: минул миг - или прошла вечность - а свечи всё-таки догорели и погасли. А за ними нехотя потухли линии гексаграммы. Обернув ладонь полой хламиды, высший осторожно достал из Чаши возмущённо затрещавшую сферу и принялся бережно очищать её от налипшей коросты. Сдув последние пылинки пересохшей крови, вампир пристально всмотрелся в лежащую у него на ладони мутную жемчужину, размером с куриное яйцо. Оглядев её со всех сторон, высший кивнул собственным мыслям и вновь обернулся к стоящей у входа группе.
   - Мясо, маленькое, не выше пояса. Привести. Живо!
   Слова высшего раздались в гробовой тишине подземелья громовым раскатом. Один из стоящих у дверей мгновенно исчез, чтобы через минуту вернуться, ведя на грубой верёвке маленькую девочку, лет пяти-шести от роду. Отчаянно голося, за верёвку цеплялась мать крохи, но тщетно - вампир равнодушно тащил обеих без какого-либо напряжения. Высший недовольно поморщился. Он полностью выложился во время ритуала и трать лишние силы на ментальный контроль неожиданной помехи ему совершенно не хотелось. Но пришлось. Под воздействием злой магии мать захлебнулась криком и застыла на месте, а зарёванный ребёнок сам пошёл навстречу палачу. Дождавшись, когда жертва подойдёт вплотную, высший снял с её шеи волосяную петлю, критически осмотрел тонкую детскую шейку и впился в неё клыками. Но пить не стал, ограничившись укусом.
   На некоторое время всё замерло. Неподвижно стояли вампиры, не шевелилась девочка, замерли на стремянках невольники. Видя, что с дочерью пока ничего не происходит, мать перестала биться. В её глазах мелькнула безумная надежда, что всё обойдётся, что немного поигравшись и попугав, вампиры отпустят её с дитём обратно в загон... Но тут девочка шевельнулась. Она огляделась по сторонам и потянула носом воздух, принюхиваясь к окружающим. В глазах крохи уже возник и стал разгораться кровавый отблеск, когда высший стремительным движением выхватил из-под хламиды клинок и одним ударом снёс новообращённой твари половину черепа. В глазах матери плеснулся ужас. Она зашлась в истошном крике и ринулась к дочери, сама не заметив как переборов силу магического принуждения. Но против двух низших вампиров её сил, даже подкреплённых отчаянием, оказалось недостаточно.
   Не обращая никакого внимания на попытку бунта у входа, высший спокойно вложил в разрубленную головку мутную жемчужину, которую всё ещё держал в руке. Вдавил прямо в мозг между полушарий. А потом подобрал с пола отколотый кусок черепа и деловито прикрыл им рану. Получилось чуть неровно. Он попытался поправить приложенную кость, но не смог - вампирская регенерация уже прихватила края раны, сцепив обломки черепа в одно целое. Решив, что некоторая кривобокость головы допустима - создавался-то рабочий инструмент, а не украшение - высший жестом велел подручным отпустить обессилившую женщину и снял ментальный контроль. Разом, со всех в зале. Получив свободу движений, мать сразу же бросилась к дочери, а та ей навстречу. Но не для того, чтобы обнять, нет! Маленькая тварь в молниеносном броске вцепилась в маму, добралась до шеи и вонзила клыки.
   - Доченька... - удивлённо прошептала женщина, без сил оседая на пол, но всё ещё продолжая прижимать к себе дитя.
   А оно уже отвалилось, насосавшись так, что выпирающий живот размером мог соперничать с арбузом. Маленькой твари было очень хорошо - блаженное чувство насыщения приводило её в состояние близкое к эйфории. Разве что спать хотелось. Сыто срыгнув кровью, кроха-вампир совершенно по-детски почмокал губами, закрыл глаза и безмятежно уснул. Прямо на теле мёртвой матери.
   
   - Это отнесите в отдалённый покой, пусть там спит, - велел высший, указав на спящего вампирчика. - Очнётся после спячки, приведёте ко мне... Да, и приберитесь тут. Уничтожьте все следы ритуала и свидетелей.
   - Как именно уничтожить мясо, высший? - подал голос один из низших вампиров. - Дозволено ли нам их выпить?
   - Всё равно, - снизошел до ответа высший, плотнее закутываясь в хламиду. - Убейте или выпейте, только не обращайте.
   Низшие склонили головы в поклоне, кинув на невольников плотоядный взгляд.
   Об уготованной им участи услыхали оба мужчины, но отреагировали по-разному. Один безвольно опустил руки, смирившись с жестокой судьбой, а другой перехватил поудобнее рукоять молота, которым он не так давно вышибал ставень. Мужчина не надеялся победить в своей последней схватке, но идти на бойню безропотным бараном бывалому воину не пристало. Движение невольника не ускользнуло от внимания высшего. Дёрнув уголком рта, он вышел из залы, плотно прикрыв за собой двери. Мясо сопротивляется? Пусть его, в исходе схватки вампир не сомневался. В другое время он бы непременно остался понаблюдать за действиями своих младших братьев, но не сейчас: высшего вампира Реффинга, главу клана Рефф в данную минуту волновали совеошенно иные вещи. Всё ли он сделал, не упустил ли чего? Нет, в правильности проведённого ритуала он никаких сомнений не испытывал, но, может, следовало бы сделать что-то ещё, помимо создания Зрячего? Только что? Что, раздери его демоны Хаоса?
   
   Пробуждение нового высшего Реффинг уловил мгновенно, хотя и не сразу осознал, что в действительности значило внезапное появление некоторого дискомфорта в мироощущении. Пусть с опозданием, но он всё же докопался до причины, вызвавшей возникновение неприятного чувства на самой периферии сознания. Лёгкая тревога и раздражительность, уже который день не дававшие покоя главе клана могли означать лишь одно: где-то объявился конкурент. Кто он и где прячется - ответов на эти вопросы у Реффинга, к сожалению, пока не находилось. А они были нужны, очень нужны: новый соперник основательно менял ставший уже привычным расклад в борьбе за высшую власть в вампирском сообществе.
   В пытке приблизиться к истине с помощью логики, Реффинг принялся рассуждать. И быстро пришел к выводу, что новый высший мог быть только из их десятка, оказавшегося в этих благословленных местах милостью богов Хаоса, ибо новообращённые из местного мяса слишком молоды, и просто не успели бы пройти все ступени возвышения.
   Из пришлых десяти вампиров сейчас оставалось только шесть, в этом факте Реффинг был уверен целиком и полностью. Он сам, лично видел три чадных костра, в которые обратились неудачники, попавшие под жгучие лучи дневного светила после того, как обвалилась крыша ветхой сараюшки, где легкомысленная троица расположилась на днёвку. Ещё двое - Саффост и Валлас - откололись от их компании сразу после прохождения портала и пропали. По крайней мере, на данный момент об их судьбе Реффингу ничего не было известно. Но, поскольку их праха он не видел, исключать пару беглецов из числа подозреваемых не стал. Значит, кроме них оставалось всего пятеро: сам Реффинг, два его соратника, принесшие ему Клятву Верности и проклятый Моффат, уведший за собой Тиггита. Из этих пятерых трансформацию в высшего прошли трое - Клоффт, Реффинг и Моффат. Двое последних основали собственные кланы Рефф и Мофф, а Клоффт погиб семь лун назад, нарвавшись на какого-то более сильного - или более коварного - соперника. К проверке факта гибели соратника Реффинг подошел со всей основательностью, отыскав среди развалин не только тушу ездового дракона, но и прах Клоффта. Последнего оставшегося своего соратника Реффинг проверил в первую очередь и убедился, что тому до высшего ещё далеко. Получается, под подозрение попадают только Тиггит, Саффост и Валлас.
   Но кто именно возвысился из упомянутой троицы? Плохо, если Тиггит, ведь это напрямую вело к усилению клана Мофф, из-за чего бороться с давним противником станет куда сложнее. Однако вариант, что новый высший окажется Саффостом или Валласом, не входящими в конкурирующий клан, тоже не особо радовал Реффинга. Ибо высший по своей сути не может быть одиночкой. Рано или поздно он обзаведётся своим собственным кланом, и тогда клан Рефф будет вынужден сражаться одновременно на два фронта. Утешало одно: если новый высший действительно окажется вольным, он не сразу войдёт в силу и, тем более, ещё не скоро создаст собственный клан.
   Досадно, что ощущение присутствия соперника сообщало лишь о факте появления конкурента, но не указывало ни направления на источник раздражения, ни расстояние до него. Реффинг долго перебирал в уме признаки, по которым можно обнаружить затаившегося высшего вампира и пришёл к выводу, что единственной безошибочной приметой могла быть только магия. Точнее, ворожба нового соперника. И не какая-нибудь ментальная магия, ощутить которую можно только вблизи, а что-либо более мощное, например создание Негасимой Искры. Реффинг вдруг вспомнил, как он когда-то искал пропавшего соратника и невольно подобрался, почуяв, что напал на разгадку. Ведь судя по обнаруженным следам, сгоревший Клоффт тогда проводил именно этот ритуал и, похоже, у него получилось. Остатки гексаграммы и расположение огарков свечей прямо говорили об этом. От возбуждения Реффинг не смог усидеть на месте. Он вскочил и принялся расхаживать по просторному подземелью, выбранному им в качестве своих личных апартаментов. А ведь верно, раздери его демоны, всё сходится. Устроив ритуал в небезопасном месте, Клоффт опрометчиво понадеялся на удалённость и скрытность, но не учёл, что родившаяся Негасимая Искра окажется прекрасно видна всем вампирам. И та, засияв, своим блеском выдала врагам местонахождение высшего.
   Значит, для обнаружения таинственного высшего, требуется всего лишь отслеживать уже существующие Искры и тщательно наблюдать за появлением новых. Реффинг вздохнул от досады - "всего лишь следить". При всей кажущейся простоте задачка из серии неразрешимых. Нет, видеть Искры вампиры видели, причём прекрасно замечали их на любом расстоянии. Но различать их они не могли. Это как тёмной ночью кинуть в прогорающий костёр вязанку хвороста и пытаться уследить за одной конкретной искрой среди снопа её сестёр, взметнувшихся в чёрное небо. Ну, за одной-то, может быть, уследить получится, а вот за десятком явно нет. Слишком схожими для восприятия кажутся искры. Точно так же обстояло дело с магическими аналогами: Негасимыми Искрами Хаоса - отличать их могли только ездовые драконы. Достаточно было поднести к носу ящера Искру и велеть ему запомнить её образ, а потом - через час, день или целую луну - приказать отнести к ней всадника. Крылатые никогда не ошибались, открывая портал именно к нужной Искре, где бы та не находилось. К сожалению, обзаведясь Ошейниками Подчинения, драконы моментально тупели и могли воспринимать лишь простейшие команды. А, будучи свободными, они видели в вампирах смертельных врагов и ни на какое сотрудничество не шли принципиально.
   Тогда Реффинг решился на крайний шаг: он напился крови и ввёл себя в медитативное состояние, граничащее со спячкой. Родовая память, пробудившаяся в нём после возвышения, на этот раз не подвела и подсказала способ решения задачи. А так же ритуал, необходимый для создания Зрячего - живого инструмента для обнаружения и слежения за магическими проявлениями.
   
   Тщательный выбор места и вычисление нужного времени ритуала с точностью до мгновения заняли у Реффинга почти половину луны: слишком много факторов приходилось учитывать. Требовалось вычислить день, когда на небе покажутся одновременно оба светила - ночное и дневное - и их точное место на небосклоне. Затем провести линии, соединяющие рассчитанные места будущего нахождения светил с нужными точками в подземелье. И заставить двуногое мясо пробить вдоль них в межэтажном перекрытии полуразваленного дворца два узких наклонных отверстия и закрыть их до поры надёжными ставнями. Ещё следовало учесть погоду, чтобы случайное облачко не закрыло одно из светил, а это оказалось ой как не просто!
   Пока мясо било каналы и устанавливало Клык Хаоса с Жертвенной Чашей снизу, Реффинг готовил магические порошки и расписывал рунами начерченную на полу гексаграмму. При этом на все лады костеря мерзавца Клоффта, когда-то позволившего себя убить. Неприятно признавать, но давно сгоревшему вампиру магия давалась куда легче и, окажись он тут, подготовка к ритуалу прошла бы заметно быстрее.
   А потом состоялся сам ритуал, проведение которого высший вампир не доверил никому. Теперь оставалось только ждать.