Дороги любви непросты часть 3 глава 24

          В соавторстве с Мариной Белухиной: http://proza.ru/avtor/uevfybnfhbq

          Перед принятием Присяги Саша разволновался не на шутку, готовился к ней, как и все ребята, несколько дней подряд. Слова давно были выучены наизусть, отскакивая «от зубов», но волнение не проходило. Казалось, что в самый ответственный момент он забудет и собьётся.

          А на днях, наконец-то, им выдали всю положенную одежду, и кубрик моментально превратился в пошивочную мастерскую: требовалось пришить погоны, «курсовки» со звёздочками и совершить ещё целый ряд портновских манипуляций. Просиживая с иголкой, которая периодически колола то один, то другой палец, Сашка не раз вспомнил мать и бабушку - у них почему-то всегда получалось ловко и без кровопролитий. В конечном итоге он всё же справился! Стежки получились ровные, аккуратные и почти незаметные, всё оказалось на своих местах, без торчащих углов, совсем как на учебном плакате.

          У Крисанова дела обстояли хуже. Видя его мучения, Саша не выдержал:

          - Вовка, давай помогу! Ты сейчас своей кровищей всю окантовку перемажешь.

          - Спасибо, не надо! Мне эту форму носить, значит, и подготовить я её должен сам! - упрямо заявил парень.

          - Ну, как знаешь...

          - Спасибо, Сань!

          Володя часто ловил себя на мысли, что слишком много думает о Зое. Скажи ему кто-нибудь ещё месяц назад о любви с первого взгляда, он бы только улыбнулся из вежливости. Но дружба есть дружба, и он её никогда не предаст! Даже ради любви! «Ну а случись, что он влюблён, а я на его пути...» - незаметно для себя пропел он вполголоса.

          Тут же за его спиной насмешливо отозвался Купец:

          - Убью, собаку, - таков закон – третий должен уйти!

          В кубрике раздался дружный хохот. Больше всех гоготал Купцов, но для него недолго «музыка играла». Уже через минуту, подойдя к зеркалу, он громко выругался и полез под койку, затем заглянул под тумбочку, после чего беспомощно развёл руками.

          - Чё потерял, Купчина? – ехидно спросил у него Володька.

          - Да вот, хрень какая-то! Помню, что два погона пришивал, а в зеркало глянул - один! Другой, мать его за ногу, куда-то делся...

          - А ты руки подними!

          - Да чтоб тебя! - от души ругнулся Купцов, рванув сгоряча погон, оказавшийся коряво подшитым под рукавом.

          - Где выдержка, Купец?! - тут же подколол его Крисанов. - Эх, никудышный из тебя будет офицер.

          - На себя посмотри лучше! - рыкнул Купцов.

          - Хватит вам, пацаны! Нашли, тоже мне, из-за чего скандалить! - одёрнул их Саша.

          И вот наступил день принятия Присяги! С утра, уже перед завтраком, они все оделись в свою новенькую парадную «форму номер три первого срока»; на бескозырках блестели чёрные, с золотыми якорями ленточки, на которых горели золотые тиснёные буквы: «ВВМУ им. ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА». Каждый, чувствуя себя чуть ли не морским волком, втихаря поглядывал на себя в зеркало. Володя для большей солидности отпустил себе усики, которые очень шли к его интеллигентной внешности. Удивительно, но даже форма сидела на нём почти как влитая.

          - «Чёрное с золотом - цвета императорской фамилии», как когда-то сказал контр-адмирал Ольховиков! - неожиданно выдал Крисанов, поглаживая новенький бушлат с двумя рядами золотых пуговиц.

          После построения на плацу училища открылись главные ворота, и колонна в двести человек под барабанную дробь вышла на Лермонтовский проспект. Во главе строя несли Знамя, а за знамённой группой шёл оркестр. Когда прошли метров триста, прозвучало несколько гулких ударов в большой барабан, а затем музыканты во всю мощь своей сверкающей меди грянули «Марш «Варяг». С первым же его звуками Саша чуть было невольно, без команды, не перешёл с походного шага на строевой - и, похоже, что в этом порыве он был далеко не одинок. Он испытывал необычайную лёгкость и душевный подъём, идя в одном строю со своими новыми друзьями, гордясь формой и принадлежностью к советским подводникам. На руках - белые перчатки, на груди - его личный автомат: не бутафорский, а боевой, из которого он в лагере даже успел немного пострелять.

          Останавливались прохожие, жители окрестных домов приникли к окнам, с гордостью любуясь своими будущими защитниками, а Саша уже мечтал о предстоящей встрече с Зоей на борту легендарного крейсера «Аврора», где они и будут принимать Присягу. А потом - его первое увольнение, и они обязательно проведут этот вечер вместе! От этой мысли сильнее забилось сердце.

          Смолк оркестр, снова послышалась дробь барабана. А через несколько кварталов по знаку военного дирижёра майора Мальгина зазвучал очередной, уже незнакомый Саше, марш. Не исключено, что под его звуки поднимались русские солдаты времён Суворова и Кутузова!

          Вдалеке, за широкой лентой величаво-стальной Невы, за мостом, показались мачты и три высоких трубы «Авроры». Когда подошли к крейсеру почти вплотную, Саша разглядел среди людей, стоявших возле крутого бронированного борта, родные лица матери, отца, бабушки и, конечно, любимой. Увидев, что его тоже заметили, он улыбнулся и украдкой помахал рукой.

          «Аврора» встретила их сиянием свежей краски, медных деталей и чистой палубы, выстланной, «по-старорежимному», брусом из тикового дерева. Многие из курсантов впервые в жизни попали на борт военного корабля. Офицеры-преподаватели из училища, прикреплённые к каждому взводу для организации приёма Присяги, развели курсантов по заранее отведённым участкам. Родные и близкие встали чуть поодаль.

          И вот наконец-то наступил тот момент, которого все так ждали! Началось!

          Подошла и Сашина очередь. На глазах Зои выступили слёзы. Она понимала, что он не просто озвучивает выученный текст, а вкладывает смысл в каждое слово, как когда-то в третьем классе… Отчётливо вспомнился этот момент и серьёзный голос тогда ещё просто одноклассника Александра Добромыслова: - «Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…».

          - Вольно! Разойдись! - зычно прозвучали команды.

          Саша водил Зою по крейсеру, не выпуская из своей руки её узкой тёплой ладошки. Он неплохо ориентировался на корабле: накануне они с Володькой перечитали об «Авроре» всё, что нашлось в библиотеке. Ошалевший от счастья - но, стремясь продемонстрировать, что не зря носит морскую форму, Саша подробно рассказывал ей о крейсере. Зоя слушала его со счастливой улыбкой и почти ничего не понимала. По одной лишь причине: ей сейчас не важны были толщины брони, калибры орудий, лошадиные силы, узлы и мили - гораздо важнее было то, что её Сашка снова рядом, что она может слушать звуки его голоса, обволакивающего её нежным тёплым облаком.

          Ну а Володе сейчас очень хотелось побыть одному. Или, точнее, наедине с крейсером, который внушал ему глубокое уважение. Проходя мимо бакового орудия, он увидел памятную бронзовую табличку, знакомую по фотографиям, и, не удержавшись, почтительно провёл рукой по бронещиту, как бы здороваясь. Володя подумал: почему-то многие воспринимают "Аврору" только как корабль революции, а ведь у него была такая богатая история! Мало кто знает, что, в частности, этот крейсер, пройдя через много морей, почти невредимым пережил Цусиму. В Великую Отечественную войну его орудия били врага на суше, а сам корабль получил прямое попадание немецкой бомбы.
          В послевоенные годы некоторые недобитые фашисты ударились в написание мемуаров. В том числе - и те, кто бомбил блокадный Ленинград. Они жаловались, что плотный зенитный огонь мешал выполнять приказы командования. Знали бы они, кто им противостоял!
          От людей, переживших блокаду, Володя слышал, как тяжело давался обессилевшим от голода девчонкам-зенитчицам каждый оборот штурвалов наводки орудий...

          Занятый своими мыслями, он не заметил, как к нему подошёл Купцов. Обычно скрытного, нелюдимого и молчаливого Купца сегодня как подменили. Слова сыпались из него, как мусор из дырявого мешка. Всё для него было не так: и крейсер какой-то маленький - меньше современного эсминца, и пушки у него слабые, и вообще это не корабль, а плавучий музейный экспонат... Да и плавучий ли?! По "абсолютно достоверным слухам", крейсер стоял на железобетонном основании, построенном секретными водолазами...

          У Володи, по понятным причинам, настроение было и так неустойчивым - от некоторого "плюса" до глубокого "минуса". А тут ещё Купцов донимал его своей отвратительной болтовнёй.

          - Вовка, а ты знаешь, что сейчас всем евреям, кто хочет, разрешили навсегда уезжать из Союза?

          - Ну и что?

          - А то, что они все дунули за границу - кто в Штаты, кто в Израиль. И скоро ни одного у нас не будет! Так вот, я знаю, как зовут последнюю еврейку, что останется в Ленинграде! Аврора Крейсер! Хе-хе-хе...

          - Да не пошёл бы ты!  - со злостью ответил ему Володька - Знаешь, кто ты, Купец?

          - Ну и кто? - лицо Купцова неожиданно стало по-детски обиженным.

          - Пресыщенный циник и сволочь, каких поискать!