Евлампий

   Евлампия друзья прозвали Евлампием не сразу, как он родился, а они ещё по большей части не родились, да вообще никто из них не родился, а после того давнего случая, когда одна знакомая вдовица в соку и с прелестями, по имени, да, Ева, а что такого, попросила его проверить, что не так в её доме с проводкой, потому что буквально вчера вечером в прихожей пропал свет – и всё, сам по себе больше не появился. Так-то, если разобраться, он Адамом не был назван родителями, к тому же счастлив был в браке, но, не умея отказывать одиноким женщинам в посильной помощи, а также априори будучи непорочен в помыслах и кристально чист душой, согласился, пришёл, осмотрелся, потыкал отвёрточкой-индикатором в разные дырочки и бимбочки, крякнул, заменил лампочку в потолочном светильнике и сделал вид, что собирается уходить. После чего вполне себе материальным пивом и россыпью устных благодарностей был умаслен остаться и скоротать пару-тройку минут в обществе свободной дамы. Скоротал, куда ж деваться, тем более – пиво... Но потом с достоинством удалился.
   В свою очередь, благодарная Ева, решив, что своим достоинством он распорядился не совсем в том ключе, в котором было нужно, или, по крайней мере, ею предполагалось, растрезвонила о его этичном поведении подружкам, не преминув вставить в свой доброжелательный рассказ весь нотный стан иронии и сарказма.
   А ведь как обхаживала, как обхаживала! Пока он вкручивал лампочку, она беспредметно и не вынужденно крутилась подле, намекая ему на постоянное место подработки:
  - А у меня ещё розетка в спальне не работает…
   Он не то, чтобы с радостью, но повёлся, решил посмотреть, открутил крышку.
  - Ейну ж мать!
  - Ой, что случилось-то?
  - Ничего страшного. Просто проводка алюминиевая, концы отгорели…
  - И что?
  - И то, что нужно как минимум долбить выше стену и наращивать провод…
  - Ой, мамочки…
  - И папочки! Нарастить, слегка расковыряв старую, можно только медным, а в месте скрутки медного с алюминиевым последний будет усиленно окисляться и отваливаться. Так что придётся долбить стену выше под новую розетку…
  - Прекрати сейчас же! Что за привычка? Я не хочу этого слышать!
  - Прекратил. Легче стало?
  - Нет.
  - То-то.
  - А по-другому нельзя никак?
  - Нельзя! Никак! В смысле, можно.
  - Ну вот!
  - Чему радоваться? По-другому, по уму, то есть, снова долбить штробу и менять всю проводку на медную.
  - Но мы так не договаривались!
  - Здрасьте! А мы вообще по этому поводу как-то договаривались? У меня и перфоратора-то нет с собой.
  - Ну сделай что-нибудь, ну пожалуйста!
  - Не могу.
  - Ну, знаешь! У каждого уважающего себя мужчины должен быть при себе перфоратор, когда он идёт в гости к одинокой женщине!
  - Ты сейчас вообще о каком перфораторе, Ева? – Сощурил правый, а может, даже левый глаз будущий Евлампий.
  - Ну…
  - Баранки гну. Не о том думаешь. Несерьёзная ты.
  - А ты серьёзный…
  - А я серьёзный! Значит, так. Свет в коридоре я сделал, сама видела. Мысль твою потаённую я уловил, но жену свою не столько боюсь, сколько люблю и уважаю. Розетку сегодня я отремонтировать не могу – даже шлямбура нет с собой…
  - А что это?
  - Неважно. Всё равно стены бетонные. Шлямбуром не раздолбать под новую розетку и за пятилетку.
  - Поэт…
  - Что?
  - Розетку-пятилетку.
  - А. Ну, ладно, я пошёл. Думай.
   Вот тут-то и обрушились на него пиво и благодарности. А вдруг?
   Не смог мужик устоять. Угостился. Но без всякого там вдруг. А после ушёл с достоинством. А она, видите ли, растрезвонила. А они, подружки, то есть, разнесли. Шила в мешке не утаить. Так и стал он Евлампием. Даром, что Егором был по паспорту.