Рыбный суп

Аспирантское общежитие было квартирного типа рядом со станцией метро Щёлковская.
Нас было пятеро, только что поступивших в аспирантуру молодых парней, заселившихся в трехкомнатную квартиру. Мы были из разных регионов страны, тогда ещё Советского Союза, и являлись представителями разных национальностей: Бек и Был — казахи, Толик — бурят, Саша — русский и я — адыг.

Где бы я ни был, когда меня спрашивают, кто я по национальности, я называю несколько вариантов названий: адыгеец, адыг, черкес. Чаще реагируют на черкеса. Короче, кавказец. Так всем понятнее.
Некавказцы зачастую не различают кавказские народности.

Бек и Был оказались расторопнее остальных и заняли самую большую комнату. Саша тоже быстро сориентировался и обосновался один в самой маленькой, но одноместной комнате. Мне с Толиком уже выбирать не пришлось: нам досталась средняя двухместная комната.

Ребята-казахи очень рационально подошли организация своего быта. Они вдвоем ввели понедельное дежурство. Дежурный должен был полностью освободить другого от всех бытовых забот, а именно: обеспечивать чистоту в их комнате, закупать продукты питания, готовить еду, подавать на стол, давать добавку, мыть посуду после еды. Таким образом, дежурный был и уборщиком, и поваром, и официантом и кухонным работником. В его обязанность входило включение и выключение телевизора, открывание и закрывание форточки. Короче, всё, кроме того, что одевались и раздевались сами. В итоге дежурный казах кружил вокруг другого, беспрекословно ему подчинялся и всячески его ублажал. Так проходила неделя, и они меняясь местами.

Когда моя сестра, приехав впервые ко мне в гости, увидела это, то спросила, что происходит, почему большой казах нещадно эксплуатирует другого, маленького? (Был был ростом на голову ниже Бека). Я сказал, что у них так принято: феодализм в Азии ещё не изжит. Сказал, что Бек — бек, а Был — небек. И вообще, кто больше, тот и главный. Потом она приезжала ещё пару раз и снова попадала на дежурство Была. Но как-то она приехала в очередной раз в период дежурства Бека, когда всё было наоборот. Я было вновь попытался пошутить, что, мол, случилась революция… Однако, всё открылось…Но её рассказы дома о сохранившихся феодальных устоях в наших среднеазиатских республиках ещё долго блуждали в виде слухов по адыгейском аулам и вызывали всеобщее изумление. Но это было потом.

А в самом начале, глядя на то, как соорганизовались наши соседи-казахи, Толик предложил мне позаимствовать их опыт. Он спросил у меня, умею ли я готовить. Я развеял его сомнения, согласился и убедил его, чтобы начинал он. За эту неделю планировал научиться основам кулинарии. Толик оказался тёртым товарищем, на недельное дежурство не согласился, заподозрив неладное. Для начала предложил дежурить по дням — день он, день я. Ситуация усложнилась для меня, но назад дороги уже не было. День его дежурства прошёл для меня замечательно. Толик, как серьезный и ответственный человек, показал себя с блестящей стороны. Он хорошо отдежурил свой день. Было чисто, вкусно, легко. Одна лишь мысль портила всё: мысль, чем завтра я его буду кормить.

Вечером пошел в магазин. Выбор был невелик. Был самый конец 1985 года. Это была эпоха развитого социализма, а как потом оказалось, эпоха застоя. Не за горами была перестройка и гласность. Полки продовольственных магазинов были полупустыми. Или было мало товаров, или полок непомерно много.

Я купил пакетный быстрозавариваемый суп рыбный. Он привлёк моё внимание аппетитной картинкой тарелки супа, посыпанного сверху какой-то зеленью. Купил два пакета супа, хлеба и пошёл готовить обед, заодно и ужин.

Никакой зелени в пакете не оказалось. Это был порошок болотного цвета и запаха. Варево получилось очень непривлекательного, но однородного цвета и консистенции. Но помню рыбой попахивало. Казахи были, как обычно, дома и пришли на запах узнать, чем это воняет. Они сказали, что это мешает им думать.

Казахи были аспирантами-теоретиками. Они постоянно над чем-то думали. Это не то, что мы, аспиранты-экспериментаторы. Мы свои теоретические выкладки проверяли экспериментами.

Толик вернулся к обеду с голодными и счастливыми глазами в предвкушении вкусного обеда. Мои рыбные запахи к его приходу уже были перекрыты вкусными запахами казахского обеда. Садились Был и Толик обедать вместе. Бек крутился вокруг стола, подавая разнообразные блюда для Была и себя. Толик, помню, посматривал в тарелки казахов. Мне особо крутиться было не с чего — суп да хлеб. Я понимал, что на фоне казахского разнообразного меню мой, неприличного цвета рыбный суп, не выигрывает. Поэтому я не торопился, оттягивал момент, предчувствуя свое фиаско. Я догадывался, что недодежурю. Так и случилось.

Когда О.Бендер продемонстрировал свою картину сеятеля облигациями, реакция была такая же. Толик отказался есть мой суп. Он был категоричен и отказался от моих услуг. А я вздохнул с облегчением. Не знаю, насколько на моего несостоявшегося компаньона повлиял мой рыбный суп, но через некоторое время он съехал от нас, снял отдельную квартиру. Ведь известно, что наша жизнь во многом зависит от мелочей и из них и складывается. А ведь, если бы он принял предложение дежурить по неделям, как у наших соседей, то кто знает, может быть я научился бы прилично готовить и разнообразить блюда. В планах было даже приготовление какого-либо блюда из бурятской национальной кухни, если таковая есть. Может эти навыки сохранились бы по сей день, и я не был бы таким кулинарнозависимым человеком, как сейчас. Короче, во всем виноват Толик.

Не так давно с удивлением узнал, что он тогда на защиту своей диссертации так и не вышел. И только недавно, по прошествии около 30 лет, он её защитил. Он оказался очень настырным.
Интересно, помнит ли он мой рыбный суп?

Я часто вспоминаю то время, моих коллег аспирантов, Как делились своими проблемами, как помогали и поддерживали друг друга. Сейчас нас разделяют не только огромные расстояния, но и государственные границы. Но они, конечно, преодолимы при желании увидеться и вспомнить наше аспирантское братство.

Edit