В семье Данилко

В середине 1950-х, после хрущевского сокращения армии (тогда еще не придумали слова «реструктуризация»), вместо Львова, где была наша квартира, нас привезли в город Броды, находившийся от него в 60-70 км. Почему мы оказались в Бродах, я до сих пор не знаю. То ли так было задумано верхним командованием, то ли там был «фильтрационный» пункт для прибывших из-за границы военнослужащих и их семей.

О том, что в нашей законной квартире кто-то живёт, я узнал  от папы, ездившего  «разруливать» с жильем. А положение оказалось не из приятных: фактически мы остались на улице или, как теперь говорят, стали бомжами - лицами без определённого места жительства. Причина была самой банальной и заключалась в том, что, нашу ведомственную квартиру на время командировки папы отдали другому военному. К моменту нашего приезда капитан Грибов должен был её освободить.

Но одно дело должен, а другое – сделать. Как я понял, он не съехал из-за  того, что ему не предоставили другое жилье. Возможно, капитан требовал чего-то большего, чем ему светило, а может, и правда всё было именно так, как я себе представляю.

На время, пока капитан со своей семьёй освободит нашу квартиру, нас приютили соседи.  Это были очень порядочные, интеллигентные люди. В 1938 или даже в начале 1939 года, перед самым присоединением или, вернее захватом Западной Украины  Советским Союзом, они переехали из Перемышля во Львов, относившийся тогда к Польше, и купили дом. Так по воле судьбы эта семья оказались в СССР. 

Хозяин дома - Роман Степанович Данилко, крепкий доброжелательный мужчина с открытым лицом, носил короткие усики. Брился он опасной бритвой, которую каждый день точил на широком кожаном ремне, висевшим на дверном косяке в кухне. На крупной голове Романа Степановича были небольшие залысинами, от чего казался он старше своих лет. Как многие в то время, Роман Степанович носил брюки на подтяжках с широкими лямками. Дома  он надевал подтяжки поверх майки, а когда скидывал, то они, как вожжи,  висели по сторонам. На выход Роман Степанович всегда надевал чистую рубашку, костюм и тёмно-зелёную шляпу.

Работал Роман Степанович не то слесарем, не то ремонтником тяжелого оборудования на телевизорном заводе. Русских слов в его лексиконе было немного, но странное дело: его все хорошо понимали. Именно ему я обязан интересом к этому языку и даже знанием каких-то слов и поговорок.  Где бы и от кого бы я услышал - потяг, кугут, дах, стрых или такую присказку, которую он нередко повторял: «Войско польско моторизовано вшистко на роверах». Что значило примерно следующее: «Польская моторизованная армия вся на велосипедах». 

Роман Степанович трепетно следил за  внутренней политикой Польши и время от времени рассказывал, как они жили «запольши». Судя по всему, неплохо. Полякам, проживающим на Западной Украине, Советский Союз разрешил вернуться в Польшу. Срок возвращения заканчивался не то в 1956, не то 1957 году. У них еще оставалось время на раздумья, но семья Романа Степановича навсегда осталась в Советском Львове. 
Его жена, пани Юля, как её все звали, была сама доброта и порядочность. Она никогда в жизни не работала, а была домохозяйкой. Пани Юля содержала дом в идеальной чистоте, прекрасно готовила, стряпала торты, пироги и всякие вкусности.

Первое время она готовила для нас обеды, пекла пончики с вареньем из розы, а на Рождество приглашала на кутью. Секрет кулинарных успехов пани Юли заключался в том, что ещё до замужества она закончила специальную школу в Перемышле, готовившую молодых девушек к вступлению в брак. Кроме разных житейских премудростей, там учили также вкусно готовить. Пани Юля, по-видимому, оказалась способной ученицей и по жизни с честью несла свой крест.

Их дочь Зена, высокая красивая девушка училась во Львовском  институте прикладного и декоративного искусства. Со студентами и преподавателями института она даже ездила расписывать  какую-то станцию Московского метро.
Со стороны могло показаться, что в доме семьи Данилко поселились не случайные люди, а самые близкие родственники, которых они ждали всю жизнь.