1. Нитронная бомба нависает над Россией

§ 1.1. 1989 – 1995 гг. Предыстория.

(Конец 80-х – программа “500 дней”, ссора реформаторов и эволюционистов. Начало 90-х - реформаторы  приходят к власти. Приватизация. Экономический спад превращается в кризис. Банкротства. Демонстрации и бунты 
уволенных рабочих.)

Для понимания причин массовых банкротств во второй половине 90-х полезно вспомнить экономическую предысторию 1989 – 1995 гг. Массовые банкротства в 97-м и шторм банкротств в 1998-м были предопределены событиями того периода и стали кульминацией драмы 90-х.

В конце 80-х между реформаторами - сторонниками кардинальных перемен в экономике, и эволюционистами – ответственными за страну руководителями Совета министров СССР, разгорелся конфликт по поводу выбора путей перехода к рынку.
 
Конфликт затянется на 10 лет и в конце 90-х превратит-ся из борьбы идей в соперничество личностей. Окончание конфликта наступит лишь в конце 1999-го, когда Борис Ельцин добровольно-принудительно изгонит из власти и реформаторов, и эволюционистов и передаст её в руки людей с новым государственным мышлением. Они вместо капитализма с диким рынком будут строить тоже капитализм, но - государственно-олигархический. С человеческим лицом или нет – решит будущее поколение. Жаль, это было начато поздновато - массовые банкротства успели превратить российскую экономику в инвалида.

1.1.1. 80-е годы. Эволюционисты и реформаторы

Вслед за длительным кризисом мировой экономики в середине 80-х наступил спад и в экономике СССР. Сегодня многие понимают – это было неизбежно. Но в те времена мало кто догадывался об этом. Партийные лидеры мета-лись, ссорились и выбирали лекарство от кризиса.

Экономисты академики Станислав Шаталин и Николай Петраков предложили Президенту СССР Михаилу Горбачёву программу ускоренного вхождения страны в рынок за  “500 дней”! Участниками её разработки были молодые экономисты и управленцы Григорий Явлинский (зампред Совмина РСФСР, будущий лидер “Яблока”), Евгений Ясин (будущий министр экономики России), Борис Федоров (будущий министр финансов России, руководитель Госналогслужбы), Борис Задорнов (будущий министр финансов России) и другие.

Против программы решительно выступили промышленники и государственники -  Предсовмина СССР Николай Рыжков, его зам, Председатель Госплана СССР Юрий Маслю-ков (с ним меня в будущем свяжет многолетняя дружба)  и Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Евгений Примаков. Их поддержали умеренные экономисты ака-демики Леонид Абалкин и Юрий Ярёменко (мои старшие наставники в 90-х). Все они считали, что программа “500 дней” – это развал экономики.

Примаков, находясь в США,  слушая восторги по поводу авторов программы, ехидно заметил, что рекомендации Явлинского "слишком радикальны", а он - "проворный мо-лодой человек с интересными, но совсем не практичными взглядами".
Принятие программы “500 дней” в 1989-м году с треском провалилось на Верховном Совете СССР. Разногласия реформаторов и эволюционистов быстро превратились в личный конфликт между ними, в войну поколений. Она длилась 10 лет.
Реформаторы - не сдались. В 91-м они скинули власть СССР, поделили страну на части и внедрили свои идеи. Развал экономики, конечно же, состоялся.

В те же 80-е годы сторонником ещё более быстрых и решительных мер, чем в программе “500 дней”, был Егор Гай-дар, внук красного командира, экономист, научный со-трудник и журналист газеты “Правда”. Ещё в середине 80-х он создал при академике Шаталине в МГУ потайной кружек экономистов для разработки ускоренного плана внедрения рынка в СССР. Это был план будущей “шоковой терапии”.

Лидером  кружка был жесткий либерал-рыночник Ана-толий Чубайс. Друзья–реформаторы мечтали о “сильной руке”, которая даст “добро” на внедрение их идей в жизнь. Михаил Горбачев говорил о “перестройке” больше всех, но для такой роли был непригоден.

1.1.2 Начало 90-х. Реформаторы берут власть

В 1991 году на волне крутого экономического спада (11% за год) в результате сговора партийных элит при поддержке наивной творческой интеллигенции произошел развал Союза ССР на независимые страны – бывшие социалистические республики.  К власти в РСФСР - России пришли  “демократы”. Главой страны стал диссидент КПСС, сибирским бунтарь Борис Ельцин.

Демократы, по сути,  были “нью-большевиками”, но более революционными, чем их деды в 17-м. Они были уверены, что Россия выиграет,  избавившись от бедных окраин. Как же они ошибались!

ОТСТУПЛЕНИЕ

В те годы я был сторонником движения “Демократическая Россия”. По просьбе его лидера, моего друга-физика Льва Пономарёва, я напечатал красочный членский билет движения, распространял его и собирал взносы. Когда в декабре 1992-го Ельцин пытался на ВС  утвердить Гайдара премьер-министром, я, вспоминая государственников Столыпина, Косыгина и Рыжкова, спросил у Льва: - “Сможет научный сотрудник руководить промышленностью страны?” Лев ответил: - “Он накормил страну. Выбирать больше некого. Остальные - коммунисты”. Премьер-министром Гайдара не утвердили. Сегодня я хорошо понимаю, как далеко  завёл моего друга Лёву, соратника Сахарова, антикоммунизм.

К радости молодых реформаторов Ельцин  согласился  стать  русским Пиночетом и по рекомендации соратника, философа по образованию, бывшего преподавателя диамата Анатолия Бурбулиса, призвал их в свою команду.
Внук красного командира Егор Гайдар стал министром экономики и финансов, а сын преподавателя марксизма-ленинизма Анатолий Чубайс – министром и главой Госкомимущества. Вслед за ними в министерские кресла, сменяя друг друга, потянулись прочие авторы программы “500 дней” – Ясин, Федоров, Задорнов.
За реформаторами присматривал “крепкий хозяйственник”, премьер-министр Виктор Черномырдин. Он нравился Ельцину тем, что умел с трибун говорить простецки и с народными прибаутками.

Следуя идеям чикагской школы экономики и чилийской модели “шоковой терапии”, реформаторы затеяли принудительную и ускоренную  “перестройку” экономики России. На их фоне дореволюционный реформатор Петр Столыпин, бородатый либерал-революционер Плеханов и усатый эволюционист Бухарин кажутся детьми.
Реформаторы исполняли также рекомендации экспертов Конгресса США и Международного Валютного Фонда (МВФ), разорившие когда-то слаборазвитые страны Южной Америки, которые “до того” вяло брели по социалистическому пути.

Оружием Гайдара стала либерализация цен и отказ от государственного планирования в экономике. Оружием Чубайса - дробление гигантов промышленности на части и “сплошная” их приватизация, то есть коллективизации 30-х “наоборот”.

Усилиями Андрея Белоусова, ныне (в 2021-м) вице-премьера в Правительстве РФ, государственное планирование было воссоздано в форме предсказания экономических кризисов. Если бы Андрей сделал это в 1991-м, многое печальное удалось бы предотвратить. Но, увы, “нет пророка в своём отечестве”.

Акционированные предприятия были отпущены в свободное плавание с порванными парусами. лодка российской экономики закачалась без руля и ветрил в бурных волнах дикого рынка. Но расчёты реформаторов на процветание оказались ошибочными – не учли “разрухи в головах” и воровства. В отсутствие государственного планирования и гарантированного снабжения-сбыта предприятия стали разоряться. Рынок захватили долгожданные для обывателя импортные товары.

Экономика слабела, рубль обесценивался, инфляция зашкаливала, цены росли. Экономический спад советских времён превратился в устойчивый российский экономический кризис.

К 1995-му году экономика “упала” ниже уровня 1986-го вдвое – втрое. Реформаторов первой волны – Гайдара и Чубайса, к тому времени уже давно погнали из власти. Премьер-министром вновь был назначен Виктор Черномырдин. Ему в помощь Ельцин направил реформаторов. Финансами стал заведовать Федоров, налогами - Починок. Позже на налоги “кинули” Фёдорова, Починка сняли, а управление финансами передали в руки Задорнову. С министрами у Ельцина была настоящая чехарда. Он любил эксперименты и тасовал состав министров, чтобы они не успели создать какую-нибудь “антипартийную группу”.

Несмотря на старания министров и перемену мест, всё было как в басне: “И вы, друзья (читай – реформаторы), как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь”! Экономический спад продолжался, предприятия душило безденежье. Кредиты банков можно было взять на неделю, на месяц, но под высокие проценты. Товарное производство длительного цикла бедствовало без “кредитного плеча”, плодило долги.

Надеясь пополнить бюджет и преодолеть денежный кризис,  реформаторы набрали долгосрочные иностранные кредиты. Но кредиты не были направлены в промышленность - их истратили на содержание власти и обновление государственного управления.

Российская власть вела себя как наивный коммерсант, не понимающий назначение денег.  Нужно было обеспечить ими “расширенное воспроизводство” в промышленности - основе экономики, а власть их тратила. Иностранные кредиты были “распилены”, сроки возврата приближались.

1.1.3. Вторая половина 90-х

К 1997-му году дела страны стали совсем плохи. Бюджет оскудел. Заграница закрыла России кредитный кран. Для спасения экономики власть выбрала новый курс – создание дисциплинированного налогоплательщика и эффективного собственника. В этих целях было решено принудительно и ускоренно реформировать предприятия. Те из них, кто не соглашался на это или был непригоден, подлежали банкротству, в том числе ускоренному, с последующей ликвидацией и распродажей имущества на аукционе.

Покупателями предприятий были финансовые группы, иностранные компании, лица, владеющие теневыми капиталами и денежными суррогатами (векселями банков-банкротов или “мавродиками”). 

Инициаторами принудительного реформирования предприятий  в период 1995 – 1998 годов были государственные чиновники высшего ранга, сменявшие друг друга во власти. Это были все те же реформаторы первой волны Анатолий Чубайс и Борис Федоров, а с ними - пополнение их рядов  Альфред Кох, Борис Немцов, Георгий Таль и другие антигерои моей книги.

Пытаясь открыть экономику для прочего мира, демонстрировать миролюбие и привлечь к обновлению страны иностранных промышленников и банкиров, реформаторы часто принимали необдуманные решения. В состав акционеров и советы директоров предприятий, в том числе оборонных, допускались иностранцы.

Но гении личного обогащения вновь переиграли государство. На экономику нахлынула лавина заказных банкротств и теперь уже с иностранными участниками.
В результате разгула банкротств миллионы россиян лишились акций, потеряли работу. Люди растерялись и, в надежде хоть что-нибудь получить прямо сейчас, голосовали на выборах за тех, кто раздает мелкие подарки, врёт и много обещает.

Так, на волне смелых обещаний, “демократы” удержались во власти на парламентских и Президентских выборах 95 - 96 годов. Но за годы “реформ” структура промышленности была искалечена, экономика стала сырьевой и приобрела черты колониальной. Россия лишалась надежды на скорое восстановление экономики, а население – доверия к власти.

Над Россией повисла “нитронная” бомба. В 1998-м она взорвется над Саратовом и грянет шторм.

В стране ускоренно создавался класс олигархов – сверхбогатых собственников, сколотивших миллиардные капиталы путём сомнительных по сути, но полузаконных по форме операций. Реформаторы надеялись, что олигархи, скупая по дешевке предприятия, сэкономят деньги, наладят производство, накормят население и спасут Россию. Но и это не произошло. Кое-где  производство было восстановлено. Но доходы предприятий уплывали на счета олигархов в иностранные банки, а страна и население оставались нищими.

Обстановка в обществе была накалена. Назревал русский бунт. Но не такой как рассказывал юморист Анатолий Трушкин, мол, поговорили “и разошлись по домам” [2]. События напоминали времена русской революции 1905-го года. Рабочие объявляли забастовки, голодовки, перекрывали магистрали, маршировали на демонстрациях, толпились на многотысячных митингах. Среди их лозунгов были и такие: “Власть долой ”, “Президента и Правительство – в отставку!”, “Товарищ, смелее, гони Бориса в шею!”

Вспыхивали настоящие бунты. Рабочие прогоняли новых хозяев, захватывали заводы, запускали производство. Новые хозяева приглашали полицию и спецназ на усмирение рабочих. Случались рукопашные схватки со стрельбой. Российская власть затрепетала, понимая, что сама спровоцировала всё это.

§ 1.2. 1996-й. План “семьи” - всё переделить

(“Семья” Президента. Идея нового передела собственности.
План создания олигархов. Инструменты.)

После Президентских выборов 1996-го бизнесмены, финансирующие предвыборную кампанию Бориса Ельцина (они носили коробками наличные доллары США в Белом Доме, подкупали манифестантов и журналистов), вошли в его так называемую “семью”. Это была теневая политическая группировка чиновников администрации президента с участием его близких родственников и приближенных бизнесменов - будущих “олигархов”.

“Семья” была конфликтной и часто меняла состав – одни удалялись, другие приближались “к телу”. Членами “семьи” в разное время были чиновники высокого ранга и крупные бизнесмены. Самые известные из них – это Владимир Потанин, Анатолий Чубайс, Валентин Юмашев, Александр Волошин, Борис Березовский, Роман Абрамович, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Алишер Усманов, Олег Дерипаска и другие.

“Семья” и её “родственники” на местах желали получить вознаграждение за преданность Президенту. Многие из них были мастерами бизнеса “по-русски”. Его суть - протекция, сговор, обман партнёров, подлог документов, рейдерские захваты, физическое устранение конкурентов, подкуп, умение создавать ОПГ и прочие приёмы завладения чужим  имуществом.

Для прикрытия незаконных действий “семье” понадобился административно-правовой механизм, создающий видимость законности. Идею о нём подсказала сама жизнь - после приватизации начала 90-х промышленная собственность была распылена по миллионам безденежных акционеров, не способных ни содержать, ни инвестировать её. Срочно требовалась замена собственников на “надлежащих”.

У будущих олигархов возник план - “взять всё, да и переделить”, то есть обанкротить, “распилить” и под видом покупки присвоить государственную и акционерную собственность.

Члены “семьи” решили стать “надлежащими” собственниками и сконцентрировать промышленный капитал в своих руках. Иначе говоря - стать олигархами по назначению. Сделать это можно было за счет “административного ресурса”. И он был придуман! Им стала новая система государственного регулирования банкротств. В документах она называлась системой “реформирования и финансового оздоровления предприятий”.

Если бы в России ситуации была устойчивой, то банкротства были бы полезны и нужны.  Но рынок в России лишь зарождался, а политическая обстановка была конфликтной. В этих условиях волна банкротств в 96-м и позже оказалась для экономики таким же гибельным шоком, как и раздел её ”по живому” при распаде СССР в 91-м.

§ 1.3. Реформа предприятий по Гайдаро-Чубайсу

(Реформаторы первой волны возвращаются во власть. Методы “реформирования”. Комиссия МБК при ФУДН. Статистика.)

Идеи реформирования предприятий путём банкротства ещё в начале 90-х высказывали Егор Гайдар и его соратники. Ещё в 1992-м году для усиления шоковой “терапии”  их усилиями был принят упрощённый вариант закона о банкротствах.
 
К 95-му, после обвального спада в экономике,  реформаторы первой волны оказались в опале у Президента. Но после Президентских выборов 96-го их талантам нашлось новое применение. “Семья” их вспомнила, решила дать новый шанс отличиться и призвала во власть.

Следуя кабинетным идеям Егора Гайдара, реформаторы наметили новую структурную перестройку экономики. Они придумали метод добровольно-принудительного реформирования предприятий и создали инструмент понуждения к тому. Им стала МБК - межведомственная балансовая комиссия при ФУДН. Под реформированием понималось выделение перспективных направлений производства в малые предприятия, повышение специализации и дробление на части,  ликвидация устаревших, избыточных мощностей.

Предприятия, которые имели долги перед государством, но не соглашались на реформирование, подлежали принудительному закрытию с продажей имущества на торгах. Банкротством это пока не называлось.

Методология реформирования предприятий была глубоко ошибочна. В ней отсутствовала главная цель - сохранение и развитие необходимого стране товарного производства.

Дела предприятий стали особо быстро ухудшаться после одного из налоговых новшеств Минфина. Оно было заимствовано у развитых стран. Бухгалтеров обязали  начислять и оплачивать НДС и акцизы по факту отгрузки товаров собственного производства или поступления импорта в таможню. Результатом стало изъятия у предприятий налогов и платежей в счёт будущих доходов. В прежнее время это совершалось лишь при возникновении объекта налогообложения.

В условиях кризиса государство желало быстрее получить “своё”. Фактически, Минфин взял курс на спасение бюджета страны  путём  изъятия  финансовых  запасов у предприятий,  ослабленных кризисом.

Кстати сказать, эту тактику Минфин использовал всегда – и в СССР, и в новой России. В ответ, предприятия, конечно же, не платили налоги и превращались в должников – потенциальных банкротов.

ЛИЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
С 1993-го по 1995-й я с друзьями занимался производственным бизнесом. Вместе со знатоком заводов и банков Юрием Маслюковым мы пытались создать на оборонных заводах в Москве, Подмосковье, Ижевске, Пензе… производство по наладке автобусных двигателей. Но заводы лежали “на боку”. Финансировать наше провальное дело банки отказались.

Роль “ гончих” в стае охотников “за головами” сыграла комиссия МБК. Её задачей было выявление должников государственного бюджета. Их “гон” - ведение учёта, оценка платежеспособности, рекомендации налоговым органам изымать долги или для службы ФСДН – инициировать банкротство. Председателем центральной комиссии МБК был Петр Карпов, заместитель Руководителя ФУДН.

Петр Карпов был искусным экономистом. Он придумал критерий, по которому легко  определял - казнить или миловать предприятие. Это был так называемый “критически долг”, равный сумме добавленной стоимости предприятия, созданной за 18 последних месяцев. Если фактический долг превышал критический, организация считалась неплатежеспособной.

В 1997-м году по критерию Карпова неплатежеспособными можно было признать 29% из 127 тысяч приватизированных предприятий. В 1998-м кандидатом на “реформирование” стало каждое второе предприятие.

В мутной воде неплатежеспособных предприятий балансовая комиссия шныряла как щука в пруду.   Это была славная, но не “добрая”  охота. С мая 1996 г. по ноябрь 1997 г. комиссия обследовала 210 крупнейших должников бюджета. Большинство из них были признаны несостоятельными. Комиссия порекомендовала их реформировать (то есть банкротить, продавать, перепрофилировать или ликвидировать).

ЛИЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
В 99-м я побывал в Ижевске на  одном из заводов-банкротов. Он был остановлен, рабочие разошлись по домам. В мрачном длинном цеху, как могильные памятники на военном кладбище, застыли в ожидании судьбы токарные станки. Окна цеха были пыльными, многие разбиты.  Бетонный пол был покрыт слоем битума с вековой грязью. Арбитражный управляющий мечтал создать здесь бизнес-центр. Это было похоже на мечту шахматистов о Нью-Васюках из романа Ильфа-Петрова.

§ 1.4. Исполнители замыслов “семьи”. Их идеи.

(Молодые реформаторы в Правительстве России. План насильственного передела акционерной собственности и создания олигархов.)

Инструменты банкротств постепенно создавались. Требовались также инициативные исполнители замыслов “семьи” и дополнительные инструменты в их быстрые руки и горячие головы.

В марте 1997-го на ключевые посты в Правительство России, под опеку ветерана газодобычи и крепкого хозяйственника, но неумелого администратора, премьер-министра Виктора Черномырдина, “семья” направила молодых реформаторов. Ими были Анатолий Чубайс, Альфред Кох, Борис Немцов, Сергей Кириенко, Александр Починок и прочие.
 
Первые двое были скандально известны по делам “ваучерной” приватизации начала 90-х. Борис Немцов был правым младореформатором из Союза Правых Сил (СПС), и, как писали в СМИ, “самым молодым политиком 90-х”.

Бориса Немцова, как молодого и “перспективного” губернатора, призвал к себе Борис Ельцин. Его не смутило, что в Нижегородской области Немцов крепко напутал, что народ губернии резко качнулся влево и следующим за Немцовым губернатором был избран коммунист Геннадий Ходырев. 

Сергей Кириенко был выдвиженцем СПС, представителем банковского бизнеса и рационалистом. В этой компании он, как и Саша Починок оказался, скорее всего,  по недоразумению.

Нью-реформаторы были одержимы идеями структурной перестройки экономики путём решительным мер - ускоренных банкротств, передела итогов приватизации, жесткой финансовой и налоговой политики. Генератором идей был Чубайс[3].

Действуя руками Госналогслужбы, налоговой полиции, арбитражных судов и службы так называемого “финансового оздоровления” ФУДН – ФСДН, нью-реформаторы вознамерились уничтожить остатки буксующей советской промышленности и создать промышленные империи, подобные американским. А заодно - разогнать устаревшие (по их мнению) инженерные школы и расчистить дорогу всему новому и прогрессивному - то есть иностранному.

Как говаривал Черномырдин, “хотели как лучше, а получилось как всегда”. Передел собственности надлежало совершить по-большевистски насильно, путём заказного банкротства предприятий и передаче их имущества “нужным людям” – то есть членам “семьи”, будущим олигархам.

Но для насилия требовались законные инструменты. Так требовали иноземные кредиторы – МВФ, МБРР. Придумать и воплотить в жизнь инструменты “двойного назначения”– сверхзадача, которая была поставлена нью-реформаторам. И они её успешно выполнили – разработали и осуществили план создания новой системы государственного регулирования банкротств. Она, в свою очередь,  стала инструментом создания “олигархов”.

§ 1.5. Год 1997-й. Комбинация Чубайса. Создание ФСДН

(Интрига создания системы государственного регулирования банкротств. Её инициаторы, состав, особенности.)

Государственные решения готовятся, конечно же, коллективно. Но секрет в том, что они инициируются и принимаются личной волей конкретного должностного лица.
Лицом, по чьей воле и служебному праву был придуман и исполнен план создания новой системы государственного регулирования банкротств, был Анатолий Чубайс. Он к этому готовился задолго – еще, будучи руководителем администрации у Президента Ельцина.

Для создания и запуска системы в 1997-м году Чубайс передвинулся в Правительство на должность первого вице-премьера и министра финансов.
Система включала Межведомственную балансовую комиссию, государственный регулирующий орган - службу ФСДН, федеральный закон о финансовой несостоятельности (банкротстве) и постановление Правительства о применении ускоренных банкротств. Банкротства предприятий-должников стали неизбежными, жесткими и быстротечными. 

Для создания системы Чубайс провёл выигрышную комбинацию в три хода. 

Ход первый. Учреждение ФСДН - федеральной службы по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению, пока не предусмотренной законом.
Служба была создана Указом Президента от 17 марта 1997 г. №249, то есть в день перевода Чубайса в Правительство. Её руководителями стали соратник Анатолия Чубайса Петр Мостовой, глава ФУДН Госкомимущества, и его Первый заместитель Георгий Таль.

Ход второй. Внесение в Госдуму и принятие 19 июня 1997-го в первом чтении законопроекта “О финансовой несостоятельности (банкротствах)”.
В его разработке личное участие принимал Георгий Таль. Чубайс от имени Правительства дал на законопроект положительное заключение.

Ход третий. Передача Постановлением Правительства № 848 от 8 июля 1997 г. в ведение службы ФСДН всех вопросов государственного регулирования банкротств.
Преждевременное создание службы ФСДН было рискованным ходом Чубайса. Рассмотрение законопроекта длилось ещё 10 месяцев. Норма о создании уполномоченного  органа могла быть отвергнута.

Процедурный интервал в четыре месяца между Указом о создании службы ФСДН и постановлением Правительства о полномочиях службы указывает на какое-то торможение. Не трудно догадаться - его  “чинил” председатель Госкомимущества Альфред Кох.

Предметом разногласий была  судьба государственных предприятий-банкротов и государственных пакетов  акций акционерных обществ-банкротов.
Цена вопроса была высока. Выйдя испод контроля Госкомимущества, ФСДН получала право, по своему усмотрению, передавать в частные руки госимущество по упрощенным процедурам в обход закона о приватизации.

Альфреду Коху пришлось, конечно же, уступить Чубайсу. Но аппарат Госкомимущества надолго запомнил тех, кто сдал своих и переметнулся в службу ФСДН. Придёт время – им это вспомнят.

(продолжение следует)