В новую жизнь

   Настя мутным взглядом обвела грязную комнату, но ничего необычного не заметила, хотя обои кусками отваливались со стен вместе со штукатуркой. На диване под грязным пледом завозились ребятишки и тоненькими голосами запищали надоевшую песню:
- Есть хотим!.. Хотим есть! Почему им всем чего-то надо было от Насти? Почему им хотелось есть? Вот Насте давно уже есть не хотелось. Ей хотелось выпить. Воды и водки. Нет, водки и воды. Она уже не понимала, чего же раньше.
   Настя еле-еле сползла со своей кровати и потащилась в кухню. Открыла холодильник с пустыми полками и вяло подумала:
- Надо отключить! Тут стояла литровая банка рассола, которую она и достала трясущимися руками. Выпила рассол сразу, не обращая внимания на плесень. Сразу полегчало. Но из спальни опять послышалось тягучее и нудное:
- Мама, есть хотим!
- Чтоб вы провалились! Никак не нажрутся. У меня горе, а им хоть бы хны. Отец сбежал, а им только бы жрать. Хоть бы Васька зашёл, принёс бы что-нибудь выпить. Или Пашка. Нет, лучше Пашка: он не жадный, может булочку хлеба захватить. Он побогаче Васьки будет, - рассуждала сама с собой Настя.
   Тут затренькал дверной звонок. Он теперь не звонил, а радостно тренькал. Значит, кто-то пришёл и принёс самое вкусное на свете. Водку. Это она сначала обжигающе-горькой кажется. А потом уже, как сок, пьётся. Настя поспешила к двери. Открыв её, она с удивлением уставилась на худенькую женщину. Долго смотрела на неё и вспоминала, видела она её или не видела. Проглотив горькую слюну, хрипло спросила:
- Ты кто?
- Я ваша соседка. Неделю назад переехала. Пришла познакомиться.
- А зачем? Настя уже забыла, что в прежней жизни тоже знакомилась с соседями. Женщина на вопрос не ответила, только спросила:
- Войти можно? Настя посторонилась. Та вошла в комнату, села на стул, не обращая внимания, что он залит чем-то серым, и просто сказала:
- Меня Тоней зовут.
- Настя, - машинально представилась хозяйка и с надеждой спросила:
- Выпить не найдётся?
- Выпить нет, а вот поесть - да! Сейчас принесу. Ребятишки, услышав волшебное слово "поесть", выползли из-под пледа. Их было трое, мал мала меньше, с тоненькими ручками и ножками - двое девчонок и пацан.
   Антонина вернулась с большой продуктовой корзинкой, как будто приготовленной заранее, и прошла на кухню. Она быстро снесла грязную посуду в мойку, вытерла принесённой салфеткой стол и достала из корзинки нехитрую еду: макароны с сосисками и компот. Ребятишки набросились на еду.
   А Настя тупо смотрела на стол, хотя от выпитого рассола вроде бы тоже хотела есть. Потом взяла вилку и вяло начала жевать макароны. Антонина, будто ничего не замечая, подкладывала ребятишкам еду. Те, наконец, насытились и потащились на свой диван. Насте всё больше и больше хотелось выпить. Желудок никак не хотел  принимать пищу без спиртного. Антонина поглядела на мучения Насти и начала говорить:
- Знаешь, пять лет назад я была, как две капли воды, похожа на тебя. Пить начала сразу же, как только умер муж. Потеряла работу и своих детей. Только они спасли меня. Забрали их в детский дом, меня лишили материнства, и я осталась одна. Нет, не одна, а с пауком. С огромным таким. Он то качался передо мной на тоненькой ниточке, то бегал туда-сюда и усмехался:
- Теперь ты моя! Только моя. Кроме меня, ты никому не нужна. А я буду тебя развлекать. Знаешь, как весело нам будет. Я тебя научу на паутине качаться. Мы теперь этой паутинкой до смерти связаны будем. И так изо в день. Однажды ко мне явилась одна трезвая мысль: неужели я и в гробу буду лежать с этим пауком?
   Обвела я глазами "однушку", которая мне только и досталась после "развода" с родственниками мужа, и решила: всё, хватит! Нашла в себе силы не пить день... неделю... месяц. Тоску по водке заменила работой, хотя есть было нечего: все собутыльники будто испарились, когда я одного, пришедшего с пол-литрой, столкнула с лестницы. Так постепенно вылезла из паутины. Детей мне потом вернули, хотя трудно было доказывать, что я им мать настоящая. Сейчас вот побольше квартиру купила, заработала.
   У тебя детей пока не отняли, тебе полегче будет. Говорили долго. Антонина уходила, приносила еду, кормила ребятишек и Настю, снова вспоминала себя молодую, полную надежды, и горькую пьяницу, готовую на всё ради рюмки.
   Настя слушала её и слушала, будто Антонина рассказывала повесть её жизни. Выпить страшно хотелось, но денег не было, а просить у новой подруги она не решалась: вдруг та рассердится, уйдёт и больше не появится. Постепенно выкарабкиваясь из запоя, она стала стесняться своей квартиры. А Антонина, ничего не навязывая, терпеливо ждала, когда Настя придёт в себя.
   Однажды Настя, проснувшись, не почувствовала бешеной жажды и вскочила с кровати. Впервые за много месяцев  она начала прибирать в квартире, а ребятишки ей помогали, весело гоняясь друг за другом. Насте хотелось навести порядок до прихода Антонины и порадовать её. Нет, не только её, но и себя, и ребятишек.
   Закончив уборку, Настя удовлетворённо огляделась: её квартира стала немножко похожа на прежнюю, солнечную и чистую. В одно счастливое воскресенье все вместе (она, Антонина и ребятишки) отмечали мороженым новую жизнь Антонины: она выходила на работу.