Салон красоты. Книга первая

                Часть первая.

                Пролог
   
     В то время как землянин Джон Бэвис впервые наблюдал в созвездии Тельца остатки сверхновой, не дремал Строитель.
   
     След исчезающей во времени звезды уже второй десяток миллионов лет (по земному летоисчислению) покоя не давал Калейдоскопу.
   
     Ведь эта крабовидная туманность сулила, наконец, создать недостающее в природе зеркало.
   
     Дюжина «зеркал» Калейдоскопа, этого кудесника вселенной, могла создать все, что угодно.
   
     Поймав в свои «ловушки» свет, могла она разложить его кванты на «бозоны».
   
     Обратной (внутренней) стороной «зеркал» она могла обуздать и темную энергию. Могла она заставить и ее «гореть» в «печи» разума.
   
     Космический кудесник, землянами прозванный Строителем, был настоящим Пекарем вселенной.
   
     Но пока еще не знал Калейдоскоп, что на третьей планете желтой звезды на краю Млечного пути человек назовет его Строителем.
   
     Не было еще на Земле ни птиц, ни рыб и ни животных.
   
     Лишь первобытный океан омывал единый материк этой почти уже остывшей планеты.
   
     Неведомо было Калейдоскопу, что бог-случай на этой крошечной планетке создаст недостающее зеркало.
   
     С приходом в этот мир (материальный) тринадцатого «экрана» Строителю подвластно станет время.
   
     А пока та его дюжина зеркал-экранов «пекла» космические куличи.
   
     И с появлением на Земле того недостающего для эволюции экрана, смог Строитель в «куличи» свои вложить свою изюминку – разум.
   
     Как, откуда и зачем сама природа создала на голубой планете эту «искру разума», землянину еще предстоит узнать.
   
     Поистине был грандиозен замысел Калейдоскопа.
   
     На Земле эпохи шли чередой своей.
   
     Менялись очертания ее континентов.
   
     Обледенение планеты сменяли ноевы потопы.
   
     Человек почти погибал и вновь возрождался.
   
     Во все века, от самого зачатка разума у человека, ценилась у него красота.
   
     У каждого народа были свои о ней представления.
   
     С каких-то пор задумываться начал человек о продолжительности жизни.
   
     Наконец, пытливая его мысль позволила открыть в природе теломеры.

         
             Глава первая
               
                Мытарь вселенной

     Четверка Всадников вселенной, завершив обряд сбора податей, стреножила свой транспорт.
   
     Собственно, разделение сборщика дани на всадника и средство транспорта было весьма условно: ведь существо этих созданий было двуедино.
   
     Порой, нельзя было различить, кто в этом мытаре лошадь, а кто – всадник.
   
     Впрочем, ни в коей мере их нельзя было сравнить с налоговым инспектором, либо судебным приставом с Земли. Которой, кстати, еще предстоит создать предпосылки для зарождения на ней таможенной службы.
   
     Наездникам этих «коней» еще предстоит вершить суд первой инстанции в низших мирах.
   
     И первым актом их судебной деятельности еще будет создание на краю Млечного пути тюрьмы для людских судеб.
   
     Третьей планете солнечной системы еще предстоит это узнать.
   
     Белый, рыжий, вороной и бледный кони, пока еще не знали, что седокам их провиденьем уготована уже другая миссия.
   
     Чума, Война, Голод и Смерть – вот новые их имена.
   
     Впрочем, читатель, верно, знает, у Чумы и Войны есть и другие имена – Завоеватель и Раздор.
   
     Оговоримся сразу, на самом деле нет сейчас перед Ангаром вечности ни всадников, ни лошадей.
   
     Немыслимых очертаний тела этих сверх существ были вселенского масштаба. Чудовищна была их масса. По весу своих тел, если посчитать, что у них они были, сравнимы были эти сущности с десятком нейтронных звезд.
      
     Могли они, коль этого бы захотели, схлопывать черные дыры галактик, меняя реальность бытия.
   
     Играючи, они могли свернуть (вывернуть наизнанку) и белую дыру, меняя горизонт событий.
   
     Обязанностей было их не счесть.
      
     А пока эти сущности - всадники, взвалив на свои плечи «мешки» податей, спешат опустошить их в закрома Создателя.
   
     Вспышкой сверхновой знаменуется открытие Ангара: столько энергии потребует экран-защита лишь первых его ярусов.
   
     Поистине они бездонны - безграничны. Все, что еще создаст сама природа - мать, они способны разместить.
   
     И при экране (вратах) того Ангара, конечно же, несет свою вахту привратник, Страж врат.
   
     Аморфность его облика, немыслимых форм и очертаний, будет встречать каждого у зеркала защиты.   
   
     Нет у него ни ног, ни рук, ни головы.
   
     Способно зеркало-экран сдержать удары самогО Большого взрыва, ничто над ним не властно.
   
     Даже величество Время за многие миллиарды лет так и не смогло его состарить.
   
     И у истоков его создания трудился сам Строитель.
   
     И с позволения (благословения) Строителя, лишь только Страж способен был менять блеск этого вселенского зеркала.
   
     Меняющийся блеск зеркала - экрана совпадал с моментом Нулевых точек, которых даже сам Строитель потерял счет.
   
     На каждом ярусе Ангара был, конечно, и свой кладовщик, архивариус, если хотите.
      
     Итак, очередной Большой взрыв открыл врата Ангара.
      
     Привратник-страж своим покрывалом прикрыл экран.
      
     – Прошу, вас, мытари, не спешить. Впрочем, не забывайте, что в Ангаре время для вас бежать начинает вспять, – мерцать начинает рубиновым блеском Страж врат,  – стремясь превратить ваших коней в жеребят!
   
     – Ну-ну, любезный! Не испугать такой малостью слуг Строителя. Коль будем мы еще нужны, вернет он нам наш прежний облик!  – в карман за словом не лезет Белый всадник, опустошая свой «мешок».   
   
     Из его мешка-сумы посыпались не камни-изумруды. И злата блеск монет, и радуга на гранях бриллиантов здесь не прельстила бы космического лепрекона.
   
     Остатки бытия, след самого события материального мира, во всех десяти его измерениях, были заботой Белого всадника.
   
     Из ничего не возникая, ничто не может потеряться.
   
     Нет в мире абсолютной пустоты, и в этом убежден был сборщик податей вселенной.
   
     Свои восемь процентов всего былого сущего, во что бы то ни стало, отыщет это существо.
      
     Еще на заре Первородного Начала Строитель позаботился обо всем, создавая Архив времени.
      
     Дань с миров всех десяти уровней пространства, стараниями мытарей, всегда находила свое место в Ангаре сущего.
   
     Со стороны казалось, что «белая» дань нашла уже свое место на нужном ярусе Ангара.
   
     Будущий Завоеватель, опустошив свою суму, уже в обновленном виде, покинул Ангар.
      
     Сума Рыжего сборщика податей была полна процентами с миров темной материи.
      
     Освободив ее в Архиве, и он исчез в пространстве, меняя свой привычный облик.
      
     Настала очередь и Черного всадника пополнить закрома Строителя.
   
     Сила темной энергии в мирах всего сущего была его заботой.
   
     След темной энергии, ее восьми процентов, нашел свое место на ярусе Ангара.
   
     И вороной конь со своим всадником покинул ярусы Ангара.
   
     Едва различимый темный его след в мгновенье ока был растворен за его вратами.
   
     И Бледный сборщик податей вселенной оставил груз своей сумы на нужном ярусе Ангара.

     Сейчас не будем говорить, что было в том мешке. Лишь небольшая часть его груза – закат (смерть) всей Вселенной.

     Вспышкой сверхновой Закрыт Ангар-архив Строителя.
      
     Всплеском колоссальной ее вспышки положено начало новой жизни мытарей вселенной.
   
                Король заболел. Хандра
   
     Читатель, видимо, готов уже подумать, чем занимается Создатель, коль его слуги верные вершат дела.
   
     Где он, этот Строитель? Неужели в бездне лет ему не наскучило быть альфой и омегой?
   
     Религии землян нам говорят, пути его неисповедимы.
   
     Живет Строитель в Безвременье.
   
     Ну, как живет? Не просто он, этот Король всего сущего, живет, как этот процесс привык считать сам человек.
   
     Он просто есть, он существует, он был всегда, он вечен.
   
     Не просто это все понять прямоходящему «живому» существу голубой планеты, которое посчитало себя разумным.
   
     Собственно, процесс воссоздания себе подобного, путем естественного отбора, он тщедушно полагает верхом совершенства эволюции, не осознав до конца, кто же вдохнул в него ту искру разума.
   
     И теперь эта искорка, огнем Прометея, сулит во вселенной разжечь убийственный для нее пожар.
   
     Так, между делом, подумывал Строитель.
   
     Всевидящему его оку нет в мире никаких преград. Все оно видит и обо всем, конечно, знает.
   
     Человечество заболело мечтой по вселенскому господству.
   
     А что бывает, господа и дамы, с тяжелобольными, коль они весьма заразны?
   
     Правильно! Их помещают в карантин.
   
     Вот пусть и попробует человек излечиться!
   
     Бездна лет наблюдений наскучила Строителю.
   
     И, наконец, Король заболел. Заболел хандрой.
   
     Между тем, способен он заглянуть через барьер Безвременья.
   
     Ведь сам его Он и создал.
   
     Впрочем, и Время, по его замыслу не должно было родиться в муках рождения вселенной.
   
     Как и у всякого процесса, иной раз, может возникать побочный эффект, так и в те шесть дней (эпох) сотворения мира (по меркам человека) и возникла длительность бытия.
   
     Возникло Время, хоть и его не создавал, как нам бы показалось, сам Строитель.
   
     Немного можем успокоить мы себя, да и вас, наш дорогой читатель, что для Строителя Время – прозрачная субстанция.
   
     И может он через него смотреть, как смотрит человек через прозрачное стекло, иль чистый воздух.
   
     Заглянув в свои Ангары, а их у Строителя, конечно, было больше одного, узрел-ощутил Создатель на одном из его уровнях понравившуюся ему мысль (след мысли) полу разумного пока еще существа на Земле.
   
     О, как же ему понравилась эта мысль: «Все может в этом мире закончиться шуткой или настоящим кошмаром».
   
     «А почему бы и нет? – взглянул через барьер Безвременья Строитель.  – Отправим на эту мы планету наших шутников. Впрочем, пошлем их, не спеша, по одному».
   
     Слегка усмехнулся Создатель: «И пусть эта четверка доблестных всадников-коней сама решит, кто первым посетит окраины Млечного пути, не позабыв о той планете Солнца!»

   
                Глава вторая
         
                Обманчивое равновесие
   
     Нет еще, как таковых, ни Пустоты, ни Времени, ни Пространства.
   
     Из Нулевой точки Строитель начинает ткать жизни полотно.
   
     Помимо всего прочего, на краю Млечного пути создал он Землю, уже который миллиард лет бегающую вокруг своего властелина-солнца.
   
     Планете этой Солнца поистине суждено стать Центром мира.
   
     Виу Прекрасная, как ее еще назовет человек Земли, ваяет и творит на этом крошечном небесном теле, пытаясь сохранить баланс сил в природе.
   
     Но это равновесие, увы, до чрезвычайности обманчиво.
               
                ***
   
     Многочисленные, кровоточившие ранки по всему телу, начинающие уже загнивать, не давали больше шансов Мнемо увидеть рассвет.
   
     Он погибал на краю лесной поляны, которая сулила ему стать последним вечным домом.
   
     Нет с ним сейчас его верных друзей, Пронго и Кастуто, которые второй десяток лун шли с ним по жизни.
   
     Целых двенадцать лун они не оставляли в одиночестве своего властелина.
   
     Сама богиня сна уже начинала расстилать свой саван у лап существа, достигшего совершенства.
   
     Мнемо, почти потеряв сознание, слегка расправил одну пару своих крыльев.
   
     Они в лучах пламенеющего заката стали отливать радужным цветом.
   
     Вторая пара крыльев еще вчера днем вызывала трепет и восхищение у его соплеменников.
   
     И как же не было восхищаться этим шедевром мастерства Ситоку: вся его жизнь, все его подвиги отражены были на иссиня - белом полотне каждого его крыла.
      
     Искусству Маленькой птички обязаны были войти в вечность картины былой жизни величайшего воина.
   
     Двенадцать лун трудилась тату - мастерица, создавая последний в жизни племени экран воспоминаний.
   
     Ей святейшей Виу, наконец, позволено завершить жизни цикл, обретя покой во вновь возрожденном теле.
      
     Сто сорок три экрана, которые она уже завершила, ждут пополнения числа.
      
     Пророчеству Прекрасной Виу суждено сбыться: двенадцатый в двенадцати экран вновь возродит Зеркало.
      
     Мнемо, уже почти ничего не ощущая, расправил обе пары крыльев.
   
     Ему стоило чрезвычайных усилий своей воли плотно прижать их друг к другу.
   
     Лишь один раз за весь бесконечный цикл жизни этих созданий чужеродного Земле разума, им суждено было терять свои крылья.
   
     С их потерей теряли они и свою былую жизнь, возродившись в новом теле.
   
     Бесчисленность видов тел была обязана фантазии самой Прекрасной Виу.
   
     Миллионы лет создавала Виу семена жизни на этой Фабрике красоты, которую она назвала Салоном.
   
     Чего только не видел его конвейер.
   
     Были здесь существа, жизнью своей обязанные углероду, кремнию и еще бог-весть каким основам жизни.
   
     Их практически не счесть.
   
     Ужасны с точки зрения нынешних землян темные сущности, которые создавала Виу.
   
     Питаются они, увы, не кровью живых существ.
   
     Им пропитаньем служит сама искра разума.
   
     И для того, чтобы не дать зачаткам разума достичь высот божества, съедают они саму мысль.
   
     Есть здесь, конечно и плазмоиды, которых Зеркало отправит на короны звезд вселенной.
   
     Вихрям, ураганам, смерчам и тайфунам (с искрой разума, как и у остальных) здесь суждено родиться.
   
     Здесь, на этой Фабрике сущего, рождается все, чем так богат стал окружающий Виу мир: растения, животные, бактерии, птицы, рыбы, вирусы, фотоны света, тахеоны, «бозоны», ядро и его атом.
      
     Луч солнца осветил огромную поляну, и на ней Мнемо вновь погибал и вновь возрождался.
   
      А появившиеся подле него Пронго и Кастуто начали выполнять свою непростую работу.
   
     Потянув за множество тончайших, но прочнейших паутинок-нитей, выросших из ранок на теле Мнемо, вывернули они его тело, словно носок, наизнанку.
   
     Странный процесс возрождения завершен.
   
     Но в шестилапой перепончатокрылой амфибии возрожден не только Мнемо.
   
     Лишь только лучи света осветили упавшую на землю отвердевшую пару его крыльев, взрывом невидимой темной  энергии возрождено и Зеркало, тринадцатый экран.
   
     Строителю, наконец, подвластно станет само Время.
               
                Отпуск за свой счет
   
     Коль волен стал Строитель повелевать Временем, решило это существо взять отпуск без сохранения содержания.
   
     Взять отпуск у самого себя.
   
     И помнит он, ко всему прочему, что продолжительность его в счет жизни не пойдет.
   
     И будущим его созданиям, по образу и подобию его, еще предстоит вписать положения в Трудовой кодекс об отпуске за свой  счет.
   
     Итак, внимательно все осмотрев в созданной им вселенной, решил он, что это – хорошо.
   
     Во славу равновесия миров трудился он, не покладая рук, такую бездну лет, что даже и в его бессмертном теле оставила она свой след.
   
     Устала его сущность. Он просто захандрил.
   
     Создав двойник своему первородному небесному телу, Салону красоты, решает он планете этой дать возможность испытать на себе всю тяжесть первородного греха.
   
     Из семени Строителя создаст она разумное существо, которому суждено будет нарушить равновесие весов самой Природы.
   
     Четыре Всадника Строителя и здесь, поработав во славу его дел, забрали в закрома Ангара свои восемь процентов.
   
     Хранилище памяти Виу Прекрасной, как говорится, трещать по швам уже готово.
   
     Ведь это только будущий человек тщедушно будет полагать, что бесконечность – прерогатива мира.
   
     Сама природа-мать вольна создавать свои пределы.
   
     Первородный грех вкушения запретного плода ждет человека.
   
     А до того, над всей его сущностью души и тела время не властно.
   
     Единый материк Земли, законами Строителя, уже разбегается на континенты.
   
     Под зорким взором Очевидца на северо-востоке Африки, по образу и подобию его, народ Земли построит памятник-обелиск Строителю.
   
     И хоть и посчитал тогда Строитель, что размеры Сфинкса, в семидесяти и  двадцати его метрах, не совсем отражают могущество его существа, но тело-фигура земного льва Сфинкса ему была по нраву.
   
     А голова Обелиска, что голова?
   
     Она практически точь-в-точь, стараньем Маленькой птички, совпадала с его чертами божества.
   
     Под святилищем, у ног своего обелиска, Строитель, в ста сорока четырех метрах глубины грунта, создал саркофаг.
   
     Оплавленный песок пустыни отечески обнял Свитки памяти.
   
     Вспомнив о том, что самое надежное место для хранилищ-тайников – это место на виду у всех, нос своего лица Строитель использует, как флеш-накопитель знаний.
   
     Во многом схож он и с будущими земными накопителями информации.
   
     Правда, похож он на них лишь в теории.
   
     Практически невидим для землян нос Сфинкса: вся информация чудесной флешки «выключена» временем.
   
     Властелин Времени для нее остановил длительность бытия.
   
     И в этом не большом, едва видимом пока объеме, но грандиозном по объему ее памяти, материальном объекте все замерло, остановилось.
   
     Остановили бег свой электроны вокруг ядра атома. Замерли нейтроны и протоны  в его ядре.
   
     Замерло движение - процесс. Замер-замерз и импульс.
   
     Нос статуи Сфинкса исчез, провалившись в безвременье.
   
     И тут, конечно, не дремала когорта доблестных Слуг Строителя: и с этого процесса «заморозки» бытия ушли в Ангар свои восемь процентов.
   
     Взглянув на творение своего ума, решил Строитель, что и это – хорошо.
   
     Вспышкой немыслимой энергии был полет Строителя за Грань допустимого.

     Пошел счет дням его отпуска.
   
     Не суждено подобию его заглянуть своим любопытным взором за ту Грань.
   
     Ведь за ней, в субстанции невидимых переплетений десятки измерений, вновь начинается процесс подготовки к Нулевому циклу.


                Глава третья
               
                В лабиринтах разума
   
     Прощальный луч заката робко исчезал в тени древовидного папоротника.
   
     Прозрачный воздух, остывая, зашелестел листвой в его изумрудных кронах.
   
     Звенящая тишина наполнила окрестности лесной поляны.
   
     Звук стука капель прохладной росы по сухим листьям на земле позвал к ночному моциону Вале.
   
     Этот, едва уловимый его большими ушами, звук разбудил его беспокойное семейство.
   
     Семь серых небольших комочков живой плоти, покинув тело матери, уже ждут своего завтрака.
   
     Слегка повизгивая, они начинают груминг. Уход за шерстью своего собрата этими малышами дает отцу семейства время.
   
     Его весьма немного: пройдет каких-то полчаса, и беспокойное семейство огласит поляну воем.
   
     А этого допустить никак нельзя, об этом помнит Вале.
   
     Помнит об этом и его подруга Неке, зализывая былые раны.
   
     Ведь ей вчера своим здоровьем довелось заплатить за продолженье рода сумчатых.
   
     Подумать только, еще вчера у них было двенадцать отпрысков, резвящихся на  краю поляны.
   
     А теперь, пятеро их малышей были раздавлены под лапой Зверя.
   
     Всему причина в том, что прайд Зверя решил показать миру, кто в лесу хозяин.
   
     И прихоть его, не в том чтобы умертвить и съесть, а в том, чтобы просто истребить-уничтожить живое существо, противна разуму Вале.
   
     Как и когда ощутил Вале в себе зачатки разума, сказать точно нельзя.
   
     Впрочем, та его встреча с Большим другом решила все за него: попал он в лабиринты разума высшего существа.
   
     В четвертый закат дня, как то и должно, Вале, покинув теплую свою нору, осуществлял свою охоту.
   
     Искусен был ночной охотник: пауки, мухи, бабочки, червяки – все находило свое место в его сумке.
   
     И вот, когда его живая сумка тела трещать почти стала по швам, его длинный хвост пригвоздила к земле какая-то немыслимая сила.
   
     В испуге оглянулся Вале. Увидел он в лучах прохладного светила ночи саблезубый оскал Зверя.
   
     Из желтых глаз Зверя, ему показалось, струилась на него злоба и ярость, заставив застонать в испуге все клетки его тела.
   
     Вале зажмурился, смирившись со своей незавидной участью, припав к земле всем небольшим своим тельцем.
   
     Щелчок острых как лезвие бритвы зубов не дал ему ощутить приступов боли.
   
     Все маленькое существо этой крошечной сумчатой мышки объяла тьма.
   
     Разумному, мыслящему существу очень непросто понять, что ощущает живое существо без разума, на которое своей косой замахнулась сама смерть.
   
     Темнота, тишина, безвременье и пустота – все это ощутил своим телом Вале.
   
     Но, боли, как ни странно, так и не было.
   
     Какой-то знакомый ему звук, напоминающий ему писк матери, заставил мышку приоткрыть глаза.
   
     Странно, себя он ощутил не в желудке Зверя, который смог бы проглотить его в раз, просто, не жуя!
   
     Привычны были его взору картины тропического леса.
   
     Отличие от родного леса было в том, что всю его поверхность застилал сущий ковер из живой листвы папоротника.
   
     К тому же, неизвестно откуда появившиеся лучи света залили всю поляну потоком дня.
   
     Из небесной высоты опустившаяся к нему рука легла, раскрыв свою ладонь, перед ним.
   
     Не понимая, почему, Вале стал считать на ней пальцы.
   
     «Один, два, три, четыре, пять!» – произнесла мышка, прыгая с пальца на палец.
   
     Ее ничуть не удивила родившаяся у нее способность к счету.
   
     Стал ощущать себя Вале разумным существом, совсем по-новому взглянув на окружающий его мир.
   
     «Ну, вот и запущен процесс рождения разума у этого малюсенького существа.  Как и везде и испокон веков, не суждено будет ему преодолеть его лабиринты!» - подумала Виу.   

                Пробуксовка времени
   
     Предвкушая всплеск эмоций в своем божественном теле, Прекрасная Виу слегка взъерошила мех Вале.
   
     Бархатная шерстка мышки заискрилась разрядами электричества.
   
     Со стороны могло показаться, что Большой Друг нежно ласкает существо, которому суждено стать властелином планеты.
   
     На самом деле, перед своим скачком за Грань возможного, Строитель решил наделить Вале возможностью жить вне времени.
   
     Мириады безумно маленьких «пчел» Виу, проникнув в его тело, умело понесли «нектар жизни» клеткам мышки.
   
     Внедрившись в хромосомы ядер его клеток, смогли они закоротить «накоротко» концевые их участки.
   
     И, если для семейства Вале жизнь длилась лишь десяток лет, то для него время исчезло, начиная буксовать.
   
     Пройдут целые эпохи, и на Земле в двадцатом веке человек откроет теломеры.
   
     Именно они способны будут продлить род хомо сапиенс на голубой планете.
   
     Но это все – в далеком будущем.
   
     А пока млекопитающее из рода грызунов пытается, своим одиноким разумом, преодолеть пресловутый лабиринт.
   
     Причуд у Строителя не счесть.
   
     И наряду с другими, эксперимент с видами живых тварей на экзо - Земле – лишь небольшая часть из них.
   
     Мышонку Вале, волей Виу, довелось воочию наблюдать зарождение, расцвет и закат цивилизаций на планете.
   
     Семь видов разума пытались править ее жизнью. И в числе них – виды жизни в воздухе, на земле, в водных просторах и подземном мире.
   
     Попав в лабиринты своего разума, все представители стихий планеты не смогли ощутить радости продленья своей жизни.
   
     Победа смерти – вот смысл жизни.
   
     Достичь бессмертия, победив время, стремился разум всех земных существ.
   
     Теперь, человеку предстоит, в раскопах древности, отыскать путеводную нить выхода из временнОго тупика.
               
                ***
   
     В одной из столиц Северных земель группа ученых создаст лабораторию.
   
     Предметом изыскания новаторов явились теломеры.
   
     Именно они, словно «нектар жизни», в теле Вале, позволят им найти «улей» пчел Строителя.
   
     Как ни странно, серая мышь - полевка, купленная на Птичьем рынке, смогла в этом помочь.
   
     Пресловутая протечка кровли шестого этажа здания, где была лаборатория, последовавший за ней пожар от замыкания проводки, почти уничтожили результат многолетнего труда ученых.
   
     Хотя и сработала противопожарная система, тем не менее, все образцы живой ткани млекопитающего, с замкнутой кольцевой цепочкой хромосом, были безвозвратно утрачены.
   
     К удивлению всех, мышь - полевка с Птичьего рынка сидела в своей клетке целехонькой, невредимой.

         
               Глава четвертая
               
               Почти живой
   
     Едва различимый в ночной тишине звук падающих с потолка капель ничуть не смутил гостя землян.
   
     За свою долгую жизнь ему не раз приходилось встречать рассвет под звук капели.
   
     Однако, сейчас, в глухую полночь, когда рассветом и не пахло, языки пламени искусно истребляли тьму.
   
     Пожар в помещении разгорался. Огонь, словно голодное чудовище, стал пожирать мебель, компьютеры, колбы, реторты.
   
     Его щупальца, наконец, смертельной хваткой окружили клетку мышки.
   
     Любой бы погорелец, на месте Вале, испугался бы разбушевавшейся стихии.
   
     Но, только не Вале. Хотя адреналин в крови его тела позвал к действию, мышцы серой мышки спали.
   
     Сознание его, весь его бесконечный опыт требовал защиты организма.
   
     Ему, гостю из прошлого, давно была не доступна боль.
   
     Рецепторы тела Вале теперь не ощущали столь низкий болевой порог.
   
     Что ему, этому телу, каких-то тысяча градусов Цельсия.
   
     При них горит древесина, плавится стекло, обугливается камень.
   
     Но, только не шерстка Вале.
   
     Ведь доводилось этому созданию Виу посещать короны звезд.
   
     А в них температура на порядок выше.
   
     Десятки миллионов градусов ядра самого солнца были ему, к тому же, нипочем.
   
     Два цикла расширения вселенной прошли у него на глазах.
   
     Сопровождаемая их температура преодолима лишь была самим Строителем.
   
     Волей Виу, была делегирована и ему подобная способность.
   
     Учеными Земли будущего будет ошибочно предсказано, что абсолютный нуль не достижим.
   
     Ведь, Вале не раз довелось своим тельцем ощутить объятия абсолютного холода.
      
     И первый его экскурс за Грань допустимого, его результат, заставил бы научную мысль землян не строить противоречивые прогнозы на Большой взрыв.
   
     Словом, многие миллионы, если не миллиарды лет, серая мышка Вале жила и не жила вне времени.
   
     С точки зрения его хозяев, жителей Земли, был он сейчас и не жив, и не мертв.
   
     Словом, почти живой Вале сейчас созерцал картины отблесков огня пожарища, словно рассвет.
   
     Древесина клетки, яркой вспышкой, растаяла. Прутья его «домика» расплавились.
   
     В этот момент, с ненужным запозданием, сработали  датчики автоматической пожарной сигнализации.
   
     Включились системы аварийной вентиляции, дымоудаления, автоматических устройств пожаротушения.
   
     Но Вале это не очень-то заботило.
   
     Даже, если бы сгорело здание всего научного учреждения, если бы сгорела вся столица государства, Вале не смог бы пошевелить не только лапкой, но и своим длинным усом.
   
     Нейтралитет, невмешательство в эволюционный процесс на космических объектах – вот главный закон жизни «почти живого» существа.
   
     Впрочем, настанет, наконец, такой момент, когда ему будет дозволено слегка подкорректировать - подправить жизнь людей.
   
     Осуществляя принцип невмешательства, Вале усилием мысли перенес свое почти невесомое тельце на тарелку соседней вышки ретранслятора.
   
     Безучастным взором «гость» наблюдал прибытие пожарных расчетов.
   
     Суета людей, звуки сирен машин, борьба с огнем разбушевавшейся стихии – все это Вале говорило, как де жавю: «Все это было, было!»
   
     Огнеборцы победили зверя. Их искусством, зверь огня повержен, истреблен водой.
   
     И Вале, в сумраках водяного пара, как птица феникс, возрожденная из пламени, в лаборатории встречал рассвет.

                Первая встреча

    «Занятная книжица, – Василий Кузьмич слегка щелкнул указательным пальцем руки по переплету старенькой книги. – Который раз читаю пьесу Чапека, ищу подсказку, но ее все нет!»
   
     «Средство Макропулоса», этот своеобразный детектив чешского писателя, с элементами мистики и фантастики, десятки лет не дает покоя бывшему выпускнику МГУ, его биотехнологического факультета.
   
     Собственно, эта книжица, по его мнению, стоившая многих томов ученых трудов современности, явилась путеводной звездой его непростой жизни.
   
     Именно она заставила вчерашнего выпускника одной из подмосковных школ поступать на биологический.
   
     Учеба Василию давалась легко.
   
     Играючи, по индивидуальному плану подготовки, овладел будущий ученый программой обучения.
   
     Легко, с отличием, он защитил и дипломный проект.
   
     Молодой аспирант, оставшийся на кафедре биоинженерии факультета, показал недюжинные навыки.
   
     О, как же ему пригодились навыки получения, исследования и применения биотехнологических объектов.
   
     Второй год его учебы в аспирантуре Вуза был знаменован тем, что все его, как  ранее казалось, фантастические идеи, привели к созданию на шестом этаже учреждения лаборатории, в которой был он далеко не последним человеком.
   
     Теломеры. Это слово, не просто набор букв и звуков, стало смыслом его научной жизни.
   
     Еще на школьном выпускном вечере, когда ему первому директор школы вручил Аттестат и Золотую медаль за успехи в обучении, он, на глазах у всех присутствовавших в актовом зале школы, пообещал своей работой в будущем продлить жизнь человека на десятки лет.
   
     Своей же мамочке на ушко он шепнул, что жить она теперь станет вечно.
   
     Школьное братство, прозвав Ваську фантазером, тут же забыло о его былой мечте, об обещании.
   
     Но, Васька слов на ветер не бросал.
   
     И в свои тридцать шесть лет, своей учебой и работой, заслужил молодой мужчина, что обращались все к нему по отчеству.
   
     Все было бы, конечно, хорошо и в дальнейшем, но, как то и водится, была и у  Василия ахиллесова пята.
   
     Но не в пятку будет застрелен ловец теломеров, как неуязвимый Ахиллес.
   
     Как окажется, его пристрастие к рыбалке с юношеских лет, сыграет здесь с ним довольно каверзную вещь.
   
     Впрочем, как нам на это все же посмотреть: что плохо было в той его слабости, а что – и гениально хорошо, распорядится само время.
   
     Итак, не смущая ум любопытного читателя, не станет автор поднимать в его глазах сложнейший процесс извлечения теломеров из клетки живого организма.
   
     Впрочем, нелишне будет подчеркнуть, что эти концевые участки хромосом у всего живущего отвечают за продолжительность его жизни.
   
     Нелишне будет проследить нам и цепочку изучения теломеров у микроорганизмов, птиц, рыб, животных и, конечно же, приматов.
   
     Как было то и принято везде всеми учеными, Ячейка Кузьмича (так прозывать стали на факультете научную группу молодых ученых, занимающихся омоложением живого организма), во всех своих бесчисленных опытах на сто процентов пользовала мушек дрозофил, лягушек, крыс, мышек, шимпанзе.
   
     Второй год работы группы Кузьмича на износ, без праздников и выходных, уже позволил продлить жизнь плодовой мушки до одного года.
     И это – при  продолжительности ее жизни в два с половиной месяца.
   
     Естественно, с тех пор работы молодых ученых возведены были под гриф жесточайшей секретности.
   
     Впрочем, если говорить о животных, главным  образом, о мышках и крысах, все принципы и методы обработки (введения в их тело) их секретным раствором, как  дрозофил, для них не годились.
   
     Маховик науки, увы, стал тормозить, пробуксовывать.
   
     И этот маховик – Василь Кузь, как ласково его прозвали в группе.
   
     Уж очень много Васька думал, как посчитали все его друзья. Мозги его уже «кипели».
   
     Впрочем, и у остальных членов научного братства, казалось, вот-вот начнет валить пар из ушей.
      
     Но это все – конечно, шутка.
   
     Однако, группе нужен перерыв. Нужен, конечно, и отдых шефу.
   
     Вот и решает Васька вспомнить свою юность.
   
     «Почему бы не посетить Медвежьи озера?» – восклицает наш герой, в сердцах вскочив из офисного кресла.
   
     И от его движения кресло завращалось, что твоя юла.
               
                ***
     В начале шестого часа Васька, одетый по - походному, стоял уже у дверей павильонов Птичьего рынка.
   
     Как ни странно, получасовые его попытки припарковать отцовскую «шестерку» у нужного места смогли привести все его мысли в порядок.
      
     Мужчина отвлекся от теломер: как будто бы и вовсе не было ни гибели трех десятков мышей и крыс, ни гибели его любимой шимпанзе Гоги.
   
     Со знаньем дела в павильоне для рыбалки Васька приобрел пару пакетов кормового мотыля, мотыль насадочный, опарыш и навозного червя.
   
     Приваду рыбаку покупать было не нужно: до двух часов ночи готовил он «вкусняшку» для карпа, не позабыв, конечно, и об овсяных хлопьях.
   
     Ведь, в его младую бытность, на Медвежьих озерах именно на них, распаренных кипятком и слегка подсушенных на воздухе, со льда клевал трофейный карп.
   
     Конечно, за два десятка лет много воды утекло: озера ведь уже не те, не те уже и хлопья геркулеса, не тот уже и карп.
   
     «Впрочем, чем черт не шутит? – подумал, улыбаясь, гений теломер. – И Васька ведь уже не тот!»
   
     Вроде бы все сделано для рыбалки – переделано. Но что-то все таки не так.
   
     Саму душу Василия объяло беспокойство.
   
     Ноги, сами собой, повели его в павильон домашних животных.
   
     Умом, конечно, Васька понимал, что и на работе для него общения с животными хватает «выше крыши».
      
     Но, какой-то едва различимый голос звал его в этот бутик.
      
     Клетки, вольеры, садки, писк, завывание беспокойных животных ему знакомы. И запах, на границе с вонью (извините) – все это не волнует Ваську.
      
     Его любопытный взгляд притянула небольшая клетка и голос, шедший явно из нее.
   
     Табличка перед клеткой ненавязчиво гласила: «Отдам в добрые руки помощника всей жизни. Гарантия – пожизненно».
   
     Ну, как пройти мимо такой рекламы.
   
     Нужно взглянуть и на помощника!
   
     Продавец павильона услужливо снимает с клетки покрывало, а в ней, кто б вы подумали?
   
     Серая мышь, стоящая на задних лапках, в глубоком реверансе.
   
     «Ну, вот, еще одной мне жертвы не хватало! – подумал Василий. – Впрочем, ведь те мои были белые, а здесь – серая мышь!»
   
     «Не серая мышь, мой господин! Голубая!» – тут слышит чей-то ясный голос Васька.
   
     Он повернулся к хозяину-продавцу, но тот безучастно созерцал пол. Молча!
   
     А голос ведь звучит: «Голубая! Голубая».
   
     Смотрит Василий в клетку. А в ней Вале ему приветственно начинает помахивать рукой (лапкой).
   
     «Вот уж точно, видно, поздновато я решился отдохнуть! – начинает Кузьмич потирать рукой разгоряченное лицо. – Так и до «дурки» можно доработать-дослужить!»
   
     А серый мышонок Вале, словно говорящий Галчонок из мультика «Трое из  Простоквашино», уже  начинает кричать: «Это – я, я, я!»

                Часть вторая
                Глава пятая

                Сюрпризы времени   
   
     «Мадам, извините! Ничего нельзя поделать: хронофомы уже закончили свою работу в вашем теле», – начинает нервно постукивать своим пенсне по столу седовласый господин.
   
     Средних лет блондинка умоляюще смотрит на него.
   
     Управляющий Салоном вечности уже готов потерять терпение.
   
     А как же тут хранить спокойствие, когда почти пол городского населения хотят расторжения контракта.
   
     Ну, ладно бы, когда б они желали просто постареть, а то ведь, все готовы распроститься с жизнью.
   
     Видите ли, им надоело созерцать, когда кругом все живут, старятся и умирают. А они, прожив почти полсотни лет, не постарев ни на минуту, себя причислили к живым мертвецам.
   
     Помешательством временем, и не иначе как, можно считать их прихоть.
   
     Именно так, и не иначе.
   
     Так думал менеджер салона.
   
     Ведь сорок восемь лет назад, читая договор предоставления услуг, они себя считали избранниками бога к вечной жизни.
   
     Видите ли, он в маковку их поцеловал, вселив в их тело «пчелок».
   
     А хромофомы-пчелки дело свое знают.
   
     Уж, коль взялась та пчелка (из улья Виу) за свое непростое дело, осечки быть не может.
   
     Ко всему прочему, Салон и не скрывал, что нет пути назад: смерть его клиентов теперь просто не возможна.
   
     И все - таки, приходится признать, что клиентам, с их светлой кожей, получившим услугу вечности, весьма затруднительно проживать в стране, где население его поголовно темнокоже.
   
     Уже тринадцатый год подряд ни в одном из государств Европы не был рожден младенец со светлым цветом кожи.
   
     «Вот вам, батенька, и толерантность, вот вам и единство общих целей и задач!» – восклицает про себя дежурный менеджер салона.
   
     Чего только не пытались сотворить со своим телом «богоизбранники»: жгли огнем и кислотами, травили ядом, расчленяли (извините), в воде топили, взрывали, казалось, сжигали в прах, –  но воз и ныне там.
      
     Наутро просыпались все в своей постели, все позабыв и вновь посещая салон с бесконечной просьбой.
   
     Если говорить точнее, существовал во всем «вечностном» процессе маленький нюанс.
   
     Платить за все услуги Салона вечности приходилось не звонкой монетой.
   
     Платить нужно было самим временем.
   
     Впрочем, и здесь существовал малюсенький нюанс: платить приходилось жизнью не родившихся детей клиентов.
   
     Стал на себе ощущать любой гражданин (либо, гражданка) городка неумолимость Закона сохранения времени.
   
     Ведь он, как в физике, закон сохранения энергии, являлся фундаментальным законом природы.
   
     Время не может возникать из ничего, не может время и пропасть, растаять.
   
     Проще говоря, время не есть просто процесс.
   
     Оно – суть, субстанция всего сущего.
   
     И, коли хронофом сумел приостановить его течение в любом материальном объекте, сумеет он и найти замену этому процессу.
   
     Вот, «пчелка» и нашла «козла отпущения» в не народившихся у клиентов детках.
   
     На первый взгляд казалось, что жестокость этого закона поубавит амбиции людей на вечность жизни.
   
     Отнюдь, со временем, как говорится, «по зернышку - по зернышку», по одному по два-три клиента в неделю, но через полтора года наплевала на закон почти треть населения города.
   
     И через сорок восемь лет после прибытия Вале в «гости» к землякам, утечка его знаний сыграла злую  шутку над целым континентом.

 Сложившийся тандем
   
     Шутка, как известно, не всегда приятна. Неся в себе ненавязчивый намек, может она быть до бесконечности обидна.
   
     И как же должен повести себя объект шутки, подверженный таким намекам? Злиться? Обижаться? Доказывать обратное?
   
     Ни в коем случае, тем более, что шутник – сама вероятность.
   
     На первый взгляд казалось, ничто не в силах повернуть время вспять.
   
     Ведь хронофомы, гости четвертого измерения, наконец, сложили «крылья» в сумке Вале.
   
     Все, до единого, включая и того «шутника», который был им утерян.
   
     Беседа, с элементами показа, двух друзей на рыбалке была всему виной.
               
                ***
   
     Итак, озадаченно потирая  рукой разгоряченное лицо, Василий в бутике слышит: «Это – я, я, я!»
   
     Звук этого голоса идет от грызуна, хоть и мордочка его закрыта.
   
     «Ну, правильно, ведь нет речевого аппарата у мышей», – думает Кузьмич.
      
     «Ну, что вы, мой господин! Могу я говорить, могу и петь, могу сплясать, могу и сказку рассказать! – начинает вальсировать по клетке Вале.  – Впрочем, если пожелаете, могу общаться с вами и жестами, а то – и мыслями. Выбирайте».
   
     «Стоит внимания натуралиста этот грызун. Заверните!» – смотрит на продавца Василий, раскрыв бумажник и показывая рукой на мышь в клетке.
   
     «Два медных пятака вам будет стоить этот «домашний» питомец, а, впрочем, берите даром! Вы – первый покупатель бутика! Вот вам – и бонус за его посещение», –  улыбается продавец.
   
     Василий Кузьмич, предвкушая дивное общение с подарком, почти бегом спешит к «шестерке».
   
     Нужно сказать, что за время посещения павильона - бутика, зима солидно отметилась свежим снежком на плитках парковки.
   
     Не доходя пары шагов до багажника машины, скользкий пол роняет незадачливого рыбака на спину.
   
     Василий, зажмурившись, в ожидании удара о пол, раскидывает руки в стороны, роняя клетку.
   
     От удара о пол клетка разлетается на части. Ее остатки начертили замысловатую букву S на снегу.
   
     Клетка упала под машину, испытав на себе земное ускорение.
      
     Однако, сам Василий, словно в гамаке, завис в дециметре над снежным покрывалом.
   
     «Как будто бы и не было гравитационных волн! – восклицает Василий.  – Да, хорошо меня «накрыло», сюрпризы сознания продолжаются».
   
     «Отнюдь, Василий Кузьмич, отныне, если, конечно, позволите, вас окружать будет моя забота. Мой опыт жизни – в том порука», – завис перед его лицом голубой мышонок.
   
     «Телепортация живых объектов. Ну, и, конечно, с долей юмора, – пропищала мышка, наклонившись, в реверансе – Разрешите представиться? Вале, ваш покорный слуга».
   
     После его слов тело Кузьмича закачалось в воздухе, несколько раз перевернувшись вокруг своей оси.
   
     «Да вы – кудесник, Вале, разрази меня бином Ньютона! Поставьте меня на ноги, мой друг. Труба зовет, зовет и карп на пруду!» – начинает смеяться Василий, с опаской поглядывая по сторонам.
   
     Его стала чрезвычайно заботить чрезмерное внимание блондинки, вышедшей из своего авто, к его висящей в воздухе персоне.
   
     Вот, кстати, она уже приготовила гаджет для съемки.
   
     «Все это мы подправим, величайший из земных рыбаков!» – взмахнул лапкой Вале.
      
     Василий увидел себя сидящим за рулем автомобиля.
   
     Блондинка, как ни в чем ни бывало, семенящей по снегу походкой, с опаской, прошла мимо.
   
     Прошли сорок минут осторожной езды на "Жигулях" по заснеженной трассе.
   
     Василий, просверлив ледобуром лунки во льду Медвежьего озера, окунулся в царство рыболовного забвения. Как ни странно, он  практически забыл о сюрпризе бутика рынка.
   
     Впрочем, это «гость» Земли решил дать ему возможность навести порядок в своей уставшей голове.
   
     Читатель, видимо ждет, что Вале начнет, как минимум, помогать Ваське в рыбной ловле. Как же-с! Ведь должен он поймать трофей.
   
     Ждет наш читатель, верно, и того, чтобы извилины головного мозга Васьки начали бы вибрировать-стонать от информации чудесного грызуна.
      
     Все это будет. Но не сейчас. Не в этой жизни и не в нашем измерении.
   
     Автору не хочется забегать «вперед телеги». Пусть идет своим все чередом.
      
     Однако, сказать можно честно, что за короткий летний день зимней рыбалки в Подмосковье на целые века уже сложился любопытнейший тандем ученого-естествоиспытателя и чудо - мышки грызуна.
   
     Время хорошего клева карпа, усиленного «вкусняшкой» - кашей Васьки, прошло, и рыболовное затишье позволило новым друзьям узнать себя лучше.
   
     Причем, узнать не так, как знает человек, осознавая сам себя.
   
     Найти в себе другое существо – узнать в себе того, кого в тебе видит твой собеседник-друг.
   
     Автору не хочется чрезмерно озадачивать восприятие читателя, пытаясь довести до него одиозность жизни Вале.
   
     Ведь она способна будет у читателя вызвать неприязнь, а кое в чем, и просто ненависть к поступкам этого «грызуна».
   
     Четыре Всадника Строителя уже достигли окраины Млечного пути.
   
     Сейчас они, в своем десятом измерении, решают, кто первым посетит «дубликат» Земли.
   
     За многие миллионы земных лет, миллиарды лет вселенной, стал безграничен опыт Вале. Опыт пришел со знанием вселенной.
   
     Ему посчастливилось путешествовать с Прекрасной Виу. Ему, этому трехмерному существу, знакомы десять измерений.
   
     Представить даже страшно, как клетки его мозга смогли в себе разместить всю информацию о них.
   
     Был он и в нулевой точке, в которой правит Ничто, абсолютная пустота.
   
     Познал мышонок и миры одного измерения, где точки, соединенные прямой линией, рождают «частокола мир».
   
     Знаком ему был и мир двумерного пространства, где обитают «плоские» существа.
   
     Он, представитель трехмерного пространства, воочию наблюдал миры четырехмерного пространства, где в измерении вступает само время.
   
     Познал он на себе особенность и пятимерного пространства, где правят балом волны вероятности.
   
     В шести- и семимерном пространствах он едва не был раздавлен «массивом» нулевых точек.
   
     Восьмимерное и девятимерное воплощение воли Строителя его познакомило с массивом множества реалий бытия, где существует своя физика, свои законы.
   
     И, наконец, десятимерное пространство позволило ему попасть в Начало и Конец всего сущего.
   
     Другими словами, все десять измерений – суть экраны Калейдоскопа.
   
     Но есть еще два: одиннадцатый – Экран допустимости и двенадцатый – Воля Строителя.
   
     Тринадцатый экран, его создание – суть самого Промысла Строителя.
            
     Ко всему прочему, в разговоре друзей, «предметный показ» хромофомов и был причиной «утери» одного из них.
   
     Можно полагать, однако, что Вале, выполняя замысел Калейдоскопа, сознательно допустил «слив» информации.

                Глава шестая
                Пружина времени
   
     Предзакатные лучи солнца осветили пологий берег озера.
   
     Пришедшая в область оттепель внесла свои коррективы в предновогодние хлопоты Дедушки Мороза.
   
     И за оставшиеся часы до Нового года ему придется сильно постараться, чтоб не упасть лицом в грязь: еще с утра, начавшие струиться по многочисленным овражкам берегов озера, небольшие ручейки влаги, к обеду превратились в грозные ревущие потоки.
   
     И к вечеру весь снег с полей сошел, образовав на льду озера снежное месиво.
   
     И в нем, как островки суши, стояли две палатки припозднившихся рыбаков.
   
     И, если в одной из них могли бы мы увидеть почти протрезвевшего горе - рыбака, уснувшего у лунки, то во второй рыбак не дремал.
   
     Конечно, Васька давно бы собрал свои снасти и был бы уже дома, в гараже.
   
     Однако, его терпенье ангельское вознаградил рыбий царь: уже битый час воюет рыбачок с трофейным карпом.
   
     Сейчас он не жалеет, что на удильнике его стоит плетеный шнур.
   
     Да и крючки до рыбалки он проверял, подвешивая на их изгиб пятилитровый чайник, наполненный водой.
   
     Дело – за малым: нужно утомить взбесившуюся рыбу, ее заставить глотнуть ртом воздух у кромки льда.
      
      «Крючок выдержит, да и шнур не подведёт. Хватило бы мне сил. Вот, и воды в палатке  уже по щиколотку. Придётся, ведь, наверное, вплавь пробираться к берегу», - думает Кузьмич.
   
     Вале, сидящий на его правом плече, забавно морщит мордочку.
   
     Он, не замечая этого, включился в рыболовную баталию.
   
     Его глаза-бусинки горят огнём. Усы топорщатся и дрожат.
   
     А его длинный хвостик нетерпеливо извивается синусоидой.
   
     Ему так хочется помочь Василию!
   
     Но, нельзя: принцип невмешательства связал его по "рукам и ногам".
   
     И, главное, есть в этом "мокром" деле свой интригующий нюанс.
   
     Ведь карпу всего через какую-то пару сотен лет, Вале об этом знает, предстоит открыть восхождение его вида к вершинам разума.
   
     Нужно сказать, что учёные земные, почти расшифровав геном этого семейства подотряда карповидных рыб, пришли к любопытному выводу.
      
     Карп, родоначальник карповидных – генно - модифицированный продукт труда враждебного Земле разума.
   
     Способен он за небольшой промежуток времени истребить земную флору и фауну.
   
     Причем, выделения его метаболизма незамедлительно приведут к вымиранию и самих карповых.
      
     Знал Вале и то, что почти столетие на дубликате Земли уже «гостит» Белый всадник Строителя.
   
     Именно он, Чума (болезнь), Завоеватель, с согласия молчаливого Войны, Голода и Смерти, изменил геном карпа.
   
     И нет границ коварству Чумы: вода морей, океанов, всей Земли будет отравлена.
   
     Придут на планету Голод и Смерть.
   
     Война завершит борьбу эволюции с самой Природой.
   
     Погибнет все живое.
   
     Исчезнет человек.
   
     Взведенная коварством Всадников пружина времени будет отпущена.
   
     Своей неотвратимостью, она сумеет ввергнуть мир в настоящий хаос.
   
     Но это все должно свершиться на Земле в одной из реальностей бытия.
   
     И этого, увы, не миновать, ее не изменив.
   
     Реальность всего сущего, конечно, сможет изменить Строитель.
   
     Но для этого ему еще предстоит создать тринадцатый экран.
   
     Ученые Земли пока не бьют тревоги.
   
     Распространение болезни в рыбьем царстве человек не замечает.
   
     Как хочется мышонку об этом рассказать Кузьмичу!
   
     Пора ведь человеку сорвать стоп-кран составу, стремящемуся в пропасть.
   
     Но нельзя.
   
     Ведь сам Калейдоскоп, из вечного далеко, своим зорким оком видит сей процесс.
   
     Настал, наконец, такой момент, когда рыба сдалась, пуская в лунку пузыри воздуха.
   
     Диаметр лунки позволил лишь едва просунуть рыбе в нее свою голову.
   
     Победив свой трофей, решил Василий не портить его тело багориком. Решил ее он отпустить.
   
     Ножом он отрезает со шнура крючок, и рыба получает долгожданную свободу.
   
     Нужно сказать, что данный поступок рыбака поднял его в глазах нового друга.
   
     Вале, с нескрываемым восхищением добротой Василия, пустился в пляс вокруг него.
   
     Причем, его лапки не касались льда.
   
     Поступок Василия Кузьмича, даровавшему жизнь карпу, еще послужит ему пользой.
   
     Итак, рыбалка друзей закончена.
   
     Снасти собраны. Усилиями Вале, друзья оказались у машины.
   
     Сборы в дорогу были недолги.
   
     По раскисшей грязи полевых дорог их «шестерка» выбирается на асфальтобетон.
   
     Василий Кузьмич, предвкушая сладость будущего научного открытия, строит планы на предстоящую неделю.
   
     Голубая мышь, сидящая у него на плече, становится вдруг серой.
   
     Забавно чешет она лапкой шерстку в уголках своего рта. Как будто колдуя, она что-то шепчет.
   
     Ждет и она начала будущей недели, уже зная, что в ее конце, вторая оттепель зимы прольется влагой через кровлю института.
   
     Знает она и то, что и пожар в нем впереди. И Новый год в том - не помеха.
   

                Ковчег спасения

     Знает Вале и то, что победа разума человека над смертью на этой Земле будет обязана свободе выбора его нового друга.
      
     Кузьмичу предстоит решить, встречать ли ему Дедушку Мороза в своей малогабаритной хрущевке на Измайловском бульваре.

     Можно ему, конечно, услышать предновогоднюю речь президента и в лаборатории института.
   
     Ко сему прочему, животные, не кормленные вторые сутки, ждут своей пищи. Кто, как не он, обязан проявить о них заботу: ведь две недели новогодних каникул без еды смогут внести ненужные коррективы в чистоту эксперимента.
      
     Заботили его и мушки дрозофилы, которым предстоит уйти в мир иной под бой курантов.
      
     Сотрудники лаборатории сейчас, в кругу родных, друзей и близких, с фужером, поднятым в руках, приветы шлют Дедушке Морозу.
      
     Но больше всего ему досаждали мысли о его любимой обезьянке Гоги.
   
     Сейчас, видимо, на девятый день своей кончины, этот примат встречает праотцов в своем обезьяньем мире.
   
     «Превышение порога – всему виной. Ох уж эта Валечка, с ее кремами. Как только можно было перепутать наш фирменный состав с кремами от загара? Да, и зачем брить-то было мордашку обезьяны? Через пяток-другой деньков шерсть у нее и так бы сошла!» –  в сердцах он начинает постукивать ладонью рулевое колесо.
   
     Мышонок Вале, прочитав его мысли, был вынужден прекратить «колдовство».
   
     Впрочем, это, на первый взгляд, казалось, что он творил заклинания.
   
     На самом деле «гость» Земли общался с семейством карповых: уже битых полчаса он уговаривал Крона оставить Кузьмича в покое. Правда, до поры.
   
     Не миновать ведь, как ни старайся этому помешать, встречи двух параллельных цивилизаций Земли.
   
     Крон, получивший свободу в тот предзакатный час его приема пищи, создал целую религию своих собратьев.
   
     Его «рыбьи» глаза на века запечатлели образ спасителя.
   
     Теперь на дне водоема, в одной из глубочайших его ям, красуется настоящий храм веры семейства лучеперых рыб.
   
     Нужно сказать, что в их мире время течет по-иному.
   
     В то время, как сложившийся тандем рыбаков почти достиг Сиреневого бульвара, у них, в их реальности, прошел десяток лет. Правда, рыбьих лет.
      
     За это время на дне водоема разноцветной рыбьей чешуей создан портрет Спасителя.
   
     И в нем читатель легко узнал бы лицо Кузьмича, с выпученными от рыболовной борьбы глазами.
   
     Кстати, эта немаловажная деталь его образа, глаза навыкате, считалась эталоном красоты в рыбьем царстве.
   
     Итак, портрет божества включал лицо Кузьмича, шею и две руки.
   
     В одной из них был предмет, прозванный «рыбами» Мечом Спасителя.
   
     Складному ножику, этому замысловатому изобретению «верхних» существ, знать, суждено было стать Мечом в анналах рыбьей веры.
               
                ***
     В далеком водном мире планеты, начинающем уже замерзать, идут последние мгновения до старта.
   
     Времени осталось очень мало: приближающаяся к планете «Звезда смерти» в клочья разорвет Фаэтон.
   
     Она уже своими щупальцами - антигравами достигла свою выбранную жертву.
   
     Поверхность ее океана стала замерзать, едва не вмуровав в лед Ковчег.
   
     В нем, на всех его четырех ярусах, размещены капсулы с зерном разума.
   
     Четырем ветвям разума сейчас предоставлен малый шанс, продолжить свою жизнь в других космических мирах.
   
     На второй ярусе Ковчега –  несметное число икринок.
   
     И в них – спираль генома живого существа.
   
     Существа живого, но, пока еще не вполне разумного.
   
     Почти неделю заседал Совет спасения планеты, чтобы решить судьбу накопленных знаний второй ступени разума.
   
     С перевесом всего в два голоса, решено возродить новую ее жизнь на другой планете с «чистого листа».
   
     Икринкам предстоит еще «повзрослеть» в водной среде третьей планеты материнской звезды.
   
     Едва успевший стартовать Ковчег, попав в сети «антигравов» Звезды смерти, разорван в клочья.
   
     Лишь двум малюсеньким икринкам, заключенным в мини-капсулы, удалось не сгореть в атмосфере Земли и приводниться в Подмосковье.
   
                Глава седьмая
                Времен связующая  нить
      
     Космический кудесник всего живущего почти завершил обряд очищения вселенной.
   
     Дюжина его зеркал, служившая гранями всего сущего, способна, наконец, генерировать саму возможность бытия.
   
     Но лишь тринадцатое зеркало Калейдоскопа, словно времен связующая нить, ему позволит управлять временем.
   
     Как, почему и зачем Природа создала сущность мира, обрекая ее существовать в трех временах?
   
     Настоящее, будущее и прошедшее – суть сам процесс жизни, вечный эфир всего мира.
   
     Тринадцатый экран, предмет труда многочисленных цивилизаций, волей Строителя, почти завершен.
   
     Дело за малым: нужно еще создать эликсир бессмертия.
   
     И без него две бесконечности вселенной обречены на гибель.
   
     И, если поспешит Строитель примерить на себе плащ из двенадцати зеркал, на котором капюшоном будет тринадцатый экран, падет в Никуда сама Вечность.
   
     Мышонку Вале неспроста уготована участь космического странника из всех времен.
   
     Был он и в прошлом, и в настоящем и в будущем этой Земли.
   
     Земли этой реальности, реальности настоящего Кузьмича.
   
     Сидя сейчас на плече своего друга, он не колдует, нет!
   
     Сейчас он молится своим космическим богам.
   
     Вот, наконец, в бесконечности пути его жизни стал проступать едва различимый финиш.
   
     Вале устал наблюдать бесчисленность попыток в других мирах создать так нужный эликсир.
   
     В первой реальности земного бытия, ни первые шесть волн разумной жизни, ни сам человек, так и не смогли «отполировать» тринадцатый экран.
   
     Строитель знал, конечно, что этот «жизни полироль» создаст человек на другой Земле. Земле другой реальности.
   
     Казалось, ну что бы только стоило Калейдоскопу лишь щелкнуть своим пальцем руки, и был бы эликсир готов?
   
     Так нет же, ему недосуг! Как посчитал он, видимо, что «кесарю – кесарево».
   
     Сейчас серый мышонок, уже который раз, в своем не мышином уме, настойчиво гоняет мысль о возможности диверсии в институте Кузьмича.
   
     Ведь в той, другой реальности бытия, секрет средства молодости землян попал под «замес» шпионажа.
   
     Ему об этом очень хочется шепнуть Василию.
   
     Но нельзя.
   
     Ох, уж это невмешательство! Ох, уж этот нейтралитет!
   
     Впрочем, и у «медали шпионажа» есть своя, обратная сторона: именно факт поджога лаборатории и утеря образцов ткани внесут, как ни странно, должный порядок в умах изобретателей Москвы.
   
     Но, Вале будет ведь живой. И у него, как у космического шулера, есть свой козырный туз в рукаве.
   
     И этот туз – его память о будущем и о былом.
   
     Но, был, как говорится, и свой «джокер» в этой замысловатой карточной игре самого Строителя.
   
     И помнит Вале, что этот клоун-шутник – Всадник Строителя.
   
     Процесс умирания земной жизни запущен.
   
     В другой реальности погибли не только флора и фауна планеты, но и сама Земля.
   
     В ход эволюции Земли вмешался убийственный прилет «Звезды смерти».
   
     Погибла Земля 1.
   
     Жива пока еще Земля 2.

                Синтез несовместимости
   
     Суровая реальность жизни на «второй» Земле еще сумеет преподнести сюрпризы.
   
     Один из тех подарков, верно, читатель помнит – сюрприз зимнего волшебства кудесника народных сказок.
   
     Сейчас, конечно, очень тяжело пожар в  лаборатории института назвать подарком Дедушки Мороза.
   
     Однако, все события, как его следствие, сумели несколько подправить ход научных изысканий ячейки Кузьмича.
   
     Именно, их содержание и явилось тем подарком.
   
     Но не Дедушка Мороз достал его из своего чудесного мешка.
   
     Новогодний сюрприз, к счастью землян, извлек из необъятной своей сумки мышонок Вале.
   
     И дело здесь не в том, что природа, по своей сути, законов физики не пишет.
   
     Выдающийся мастер синтеза, этот поистине волшебник, она в них просто существует.
   
     Да и живет она, собственно, по законам, известным только ей одной.
   
     Кто создает эти законы, для нас сейчас не суть, как важно.
   
     А вот законы те, ничтоже сумняшеся, себя в величии подняв до небес, открывает тщедушный человек.
   
     Гений потомка Homo sapiens открыл и отрасли знаний, их разложив по полочкам наук.
   
     В классификации областей науки, среди естественных наук, нашлось свое место и для физики.
   
     Именно в ней, закон сохранения энергии, позволил автору утверждать, что по своей природе жизнь бесконечна.
   
     Мудрый читатель, конечно же, вправе возразить автору: конечна жизнь человека, как и имеет свой конец живущее все на земле.
 
     Уважаемые господа и дамы, нет сейчас смысла ломать копья в этом бесконечном споре.
 
     Нелишне будет подчеркнуть, что с жизнью, как с процессом, связана сама энергия вселенной.
   
     Достаточно определиться, что значит по своей сути само понятие энергии жизни.
   
     Так может ли эта энергия исчезнуть в никуда?
   
     Может, энергия жизни разумного существа – его душа?
   
     И это – величайший вопрос философии землян.
   
     Не доказуемо и спорно вероятно существование души, как синтеза несовместимых величин.
   
     Соединение законов физики, материального ее аспекта, и законов веры, сейчас не совсем заботят нашего Вале.
   
     Собственно и знать-то ему не нужно о том, что энергия не исчезает бесследно, трансформируясь в другой ее вид.
   
     Собственно, мудрый человек придумал правило, в котором незнание закона, его сумеет, когда это случится, поставить в рамки права. За все обязан будет он нести ответственность сполна, с которой связана его вина.
   
     Казалось, соблюдая принципы невмешательства, гостю Земли нашей реальности лишь стоит наблюдать, как гибнет человек.
   
     Но что-то здесь, в нейтралитете этом, было не так.
   
     Ведь «пчёлки» Виу, как будто исподволь Вале, смогли «клонировать» себя, попав в тело человека.
               
                ***
     Щелковское шоссе для путешественников-рыбаков позади. Позади и кварталы 16-й Парковой улицы.   
   
     Почти уже въезжая на парковку дома, Кузьмич все - таки подумал о работе.
   
     Негоже все же в лабораторию спешить, не показавшись своей матери, супруге. И своей дочурке Ларочке он приготовил славненький подарок.
   
     О подарке с озера еще поговорим попозже, ведь в нем послание веков.
   
     Впрочем, несколько забегая вперед, нужно сказать, что он позволил сделать  вывод, что карповые рыбы (в популяции, с погибшего Фаэтона) на Земле живут уже тысячелетия. Причем, продолжительность жизни их индивида составляет пару сотен лет.
   
     Преодолев прыжками пролеты лестниц четырех этажей подъезда, Василий, без звонка, открывает дверь своей квартиры.
   
     Тихонечко, едва дыша, хозяин дома, муж, сын и отец семейства, он раздевается, ныряет в ванную комнату.
   
     Звуки работающего телевизора, голоса родных у новогоднего стола позволили ему незаметно помыться. Себя привел он в надлежащий вид.
   
     Попив холодного кваску из холодильника, он, смачно крякнув, открывает двери в зал.
   
     А в нем царит настоящий праздник.
   
     Красавица-ёлка, своей звездой в рубине, стремится в потолок.
   
     Гирлянды лампочек, искусством красок, зовут сиянье радуги чудесной на стенах зала, потолке, в стеклянных дверцах «стенки».
   
     Под новогодней ёлочкой – подарков громадьё. Ждут все своего часа.
   
     Посредине зала – стол, покрытый белоснежной скатертью. А на столе – изыски закусок, вина, шампанское, коньяк.
   
     Все чинно, благородно. Кузьмич не опоздал.

     Он прибыл вовремя: едва успели домочадцы внимательно выслушать его отчет о проведенном отдыхе на льду водоема, созрели все для первой чарки.
   
     Выпив по чарочке за год прошедший, успев солидно закусить горячим блюдом, не позабыв и про холодные закуски, семья Василия уже готова слушать новогоднюю речь президента.
   
     Василий Кузьмич сейчас не пьет спиртного, пьет только колу.
   
     Решает он, однако, посетить лабораторные просторы шестого институтского этажа.
   
     Всех домочадцев одарив новогодними подарками, зовет он в детскую Ларису. Здесь он вручает ей, как талисман, пару чешуек рыбы.
   
     Девчушка величиной искрящихся цветами радуги чешуек ничуть не огорошена.
   
     Разум ее в ступоре от самого вида мышонка Вале, с которым познакомил ее отец.
   
     Мышонок Вале, достав из своей сумки маленькую игрушечную белочку с орехом, вручил их девочке.
   
     Подарок свой он посоветовал Ларисе повесить на ёлку.
   
     Бой новогодних часов на Кремлевской башне застал Василия Кузьмича и его пушистого друга вблизи института.

               Глава восьмая
                Свобода выбора
   
     Задумывался ли кто-либо из вас, наш уважаемый читатель, что было бы, коль начали бы вы свой день по-иному.
   
     Не так, как принято у вас годами жизни, а совсем иначе.
   
     И что бы было, если свое утро вы бы встречали, как говорится, ступив на пол со своей постели не правой ногой, а левой.
   
     У каждого поступка, бесспорно, есть свое следствие, не так ли?
   
     Как правило, каким был старт, таким может стать и финиш.
   
     Не случайно, даже в этой небольшой фразе заложен сокровенный смысл.
   
     Исход события, если хотите, финиш может стать и другим – не тем, которого вы ждали.
   
     Свобода воли человека в его поступках – всему здесь голова.
   
     «Ах, этот пресловутый выбор! Куда от него денешься?» – лихорадочно почесывая свой лысеющий затылок, подумал Василь Кузь.
   
     Ему сейчас, сидя за рулем автомобиля, приходится решить, как поступить с подарком Дедушки Мороза, который вручил ему мышонок Вале.
   
     К тому же, стоит ученому решить, где он, тот верный путь для избавления человека от вечной кабалы самого времени.
   
     Как поступить ему с этой коробочкой металла, в виде куриного яйца?
   
     Итак, кремлевские куранты начинают отмерять последние мгновения уходящего в вечность года.
   
     Василий немного прибавил громкость звука радио в автомобиле, чтобы никак не прозевать гимн страны.
   
     «Мой господин! – воскликнул Вале, пытаясь что-то отыскать в своей сумке.  – Сочту за честь вручить вам, как принято у вас в новогоднюю ночь, подарок Дедушки Мороза».
   
     – Так-так, дружочек, и что же мне прикажешь делать с этим «киндер-сюрпризом»? – улыбнулся Василий, взяв в свои руки теплое яйцо.
   
     – А это вам  решать: продолжить далее свои изыскания, либо, в раз решить, быть на земле человечеству, либо не быть,  – пощелкивать начинает Вале хвостом по стеклу машины.
   
      И от касания его хвоста, словно от кисти волшебства, на лобовом стекле проступать начинают картины жизни на Земле – 1, и 2, и 3, 4.
   
     Картины оживают, рисуя вероятностный исход научных изысканий ячейки Кузьмича.
   
     Земля первой реальности, читатель помнит, уже ушла в небытие, тому Василий не помеха.
   
     Осталось три ее реальности, как три дороги, у камушка горючего, на их развилке, для русского богатыря.
   
     И предстоит ему здесь выбрать один лишь верный путь.
   
     Земля второй реальности – родной дом Василия.
   
     Сейчас он видит свой автомобиль у здания института. А в нем – он сам.  Вале с ним нет.
   
     Пожар на шестом этаже здания уже почти потушен. Огнеборцы знают свое дело.
   
     Преодолев оцепление, в противогазе, Кузьмич, в тревоге за свою живность, поднимается по лестнице к шестому этажу.
   
     Лаборатории, как таковой, уже практически не видно. Сгорело все в ней до тла.
   
     Температура спекла в страшный пирог стекло, керамику, бетон, животных.
   
     Сейчас этот «пирог», остывая, дымится в струях водяного пара.
   
     На уцелевшем подоконнике сидит мышонок Вале. Ему все нипочем.
   
     Кузьмич берет его правой рукой, сажая на ладонь левой.
   
     Эмоции рвут тело нашего ученого: пропал весь многолетний труд его научной группы.
   
     Пытаясь успокоить Кузьмича, мышонок Вале ему в уме «рисует» прошлое, не далее двух лет.
   
     Картины научной жизни ячейки Кузьмича, как при ускоренной перемотке видео, сменяют одна другую.
   
     Есть в них эпизоды радостных побед и горьких поражений.
   
     Вот, видит он, что маленькая мышка что-то достает из небольшого коробка, невесть откуда взявшегося на одной из полок шкафа.
   
     Черпает она своей лапкой какой-то порошок, его распыляя над клетками животных.
   
     И тут же, яркой вспышкой света Вале исчезает. И на его месте возникает существо, похожее на рыбу.
   
     Вот только рыба эта, как показалось Кузьмичу, в респираторе.
   
     После общения с ней, Василий понял, что это средство для его дыхания в земной (и не только) атмосфере.
   
     Вот и представилась возможность карповым отблагодарить человечество за великодушие Кузьмича на рыбалке.
   
     Ведь пара сотен лет для жизни рыб – завоевание не их «рыбьей» науки.
   
     Посланцы Фаэтона, со слов (мыслей) Карпа Петровича (Василий так прозвал нового гостя землян), решили подарить землянам «пчелок» Виу.
   
     По сути, «пчелки» Виу – это наниты. Они, эти нано-роботы, в организме живого существа (не только человека) регенерируют стареющую (умирающую) ткань пока еще живых клеток.
   
     Они, собственно, и являются тем волшебным золотым ключиком, который открывает человеку дверь в бессмертие.
   
     Способность этих микроскопических существ, «ловцов времени», к самопроизвольному воспроизводству просто поражает.
   
     Лишь только попадает эта «пчелка» в улей-организм человека, тут же она начинает в соты организма поставлять чудесный нектар – длительность бытия.
   
     Жизненную силу, энергию на атомарном уровне, такая «пчелка» получает от клетки живого существа, отслужившей свой срок.
   
     Первый и второй экраны Земли -1 и 2 погасли, и сквозь стекло автомобиля продолжали проникать всполохи пожарища шестого этажа.
   
     Звуки сирен пожарной техники, прибывшей на пожар, ничуть не ослабили интерес Василия к событиям, разворачивающимся на экранах четвертого и третьего «монитора» лобового стекла.
   
                Два в одном
   
     Искрящийся пушистый снег, сплошным белым покрывалом, пытается прикрыть разбушевавшийся огонь.
   
     Василий четко видит, что твердая вода не в силах победить эту стихию: на землю сыплются осколки шифера, стекла, горящие головешки древесины. Казалось, каплями рубина, начинает плавиться металл: огнем побеждена железная кровля института.
   
     Сознание ученого раздвоилось: себя он видит в двух реальностях.
   
     В одной из них он сидит за рулем автомобиля, изучая «временные» записи мышонка на лобовом стекле.
   
     В другом же мире он, в противогазе, ногою разгребает уже остывшие следы стихии.
   
     Берет в руки серого мышонка, которому все нипочем.
   
     Пока, уважаемый читатель, с вашего согласия, оставим Василия Кузьмича на шестом, погибшем этаже здания. Опустимся на грешный земли грунт.
      
     Видит здесь погорелец, практически в двух шагах, и любопытных зевак, жильцов близлежащих строений. Ему это не странно.
   
     Его поражает то, что бригады огнеборцев, прибывших на пожар, не спешат делать свою работу.
   
     Растянуты минуты, сами секунды времени: как будто сам божественный Эфир дает шанс человеку победить стихию.
   
     Добрая дюжина пожарных расчетов, растянув шланги и приготовив пушки, ведут сражение с огнем.
   
     Мозг Кузьмича разрывается в попытках необъятное объять.
   
     Он понимает всем существом своим, что картины мышиного монитора и будут тем волшебным ключиком от «времени зла».
   
     Этим странным названием Кузьмич предложил своей научной ячейке назвать эликсир молодости.
   
     Хотя, добрая половина Ячейки  Кузьмича и считала, что время, по своей сути, не может быть ни добрым и ни злым, все согласились с этим брендом.
   
     Впрочем, если вникать в суть существа самого эликсира, противоречивая догадка Кузьмича на сто процентов была верна.
   
     Для длительности бытия всего живущего, квазичастицы пыльцы Красного лотоса были смертельным ядом: они «растворяли» практически любой процесс.
   
     Автор немножечко, ну, просто, самую  малость, забежит «вперед телеги», позволит он себе сказать пару слов о Красном лотосе.
   
     Этот почти сказочный цветок, семена которого еще покоятся на ста сорока четырех метровой глубине под лапой Сфинкса, и был тем корнем зла, из-за  которого погиб Фаэтон.
   
     Корнем Вселенского раздора назвали Цветок Красного лотоса в сообществе разумных миров Второй реальности бытия.
   
     Сиянием своих красных лепестков он способен был разрушить связи частиц твердых материальных тел и квантовых жидкостей.
   
     Процесс этого разрушения способен был ломать, стирать в ничто законы не только физики, но и самой реальности бытия.
   
     И до того были ужасны, по своей сути, все последствия этого процесса, что даже сами Всадники Калейдоскопа не способны были взять с него процент.
   
     Лишь только сам Строитель, в ипостаси Виу, мог остановить его.
   
     Другими словами, Сияние лотоса – и есть тот самый Разрушитель, или Стиратель Строителя, его неподражаемый инструмент.
      
     Нам с вами, дорогой читатель, хочется надеяться, еще удастся заглянуть в Закрома Строителя. Может, удастся ощутить-вдохнуть и запах чудодейственной пыльцы первородного Красного лотоса.
   
     Пока же, это предстоит осуществить Ячейке Кузьмича.
   
     Ей, кстати, предстоит вскрыть тайник под лапой Сфинкса. Удастся им, к тому же, материализовать «пропавший» его нос. И в нем найти нужную инструкцию, как «безболезненно» прорастить семя Лотоса.
   
     Удастся им, правда, с потерями, взрастить опаснейший цветок.
   
     И лишь частицы Виу, из сумки Вале, вкрапленные в тринадцатый экран первой Земли, позволят обуздать его сиянье смерти.
   
     Автор нижайше просит извинения у читателя за то, что информация предыдущих абзацев повести, возможно, предвосхитит ожидание счастливого конца.
   
     Увы, дорогие друзья, каким будет финиш незамысловатой истории мышонка Вале, пока лишь отчасти известна.
   
     А, пока, Кузьмичу предстоит внимательно досмотреть вещание с лобового стекла. Тем более, что в нем, наконец, и будет найдено и взращено, как говорится, зерно непобедимой истины.
   
     Голубовато-матовое свечение левой половины лобового стекла автомобиля пропало. Слезою родника, сквозь него отчетливо стали проступать картины зимнего пейзажа. Василий видел это боковым зрением, хотя внимательно «глотал взглядом» всю информацию других двух «мониторов».
      
     Ему было совсем нетяжело одновременно понимать всю глубину и значение происходящих в них картин: мышонок Вале тут, конечно, приложил свою руку (лапку).
   
     А мы же с вами, уважаемый читатель, не спеша, посмотрим те картины по очереди.
   
     На первом «мониторе» прошли картины тушения пожара института. Ячейка Кузьмича вновь трудится в оживших лабораторных просторах. Ведутся опыты. Есть  победы, но есть и поражения. Идут совещания, симпозиумы, конференции, съезды.
      
     Проходит десять лет научных изысканий.
   
     Наконец, как кажется, «случайная» утечка «пчелок Виу» в пробирку одного из лаборантов-стажеров от друзей с Запада, дает возможность европейцам запатентовать созданный ими эликсир молодости.
   
     Европа вся подвержена омоложению граждан.
   
     Второй монитор рисует картины жизни института. Причем, пожара в нем не было и в  помине.
   
     А все, что видел наш Кузьмич с экранов «мониторов»  – всего лишь сон, плод его разгоряченного воображения.
   
     Правда, мышонок сейчас с ним. Сидит он на подставке для отдушки на задних лапках и забавно умывает свою мордочку передними.

                Часть третья
                Глава девятая
                Симулятор благополучия или пропавшие орешки
   
     Пока Кузьмич с мышонком решают вопросы выбора, не спит Строитель.
   
     Из своего «прекрасного далеко» он, как «прекрасный парень», решает осуществить адресную помощь. Ее направить предстоит мышонку Вале.
      
     Ненавязчиво и как бы исподволь, ему следует вручить симулятор вечности человеку.
      
     Лишь шестая волна разума на Земле, в лице повзрослевшего человека, способна будет создать полироль для Зеркала Калейдоскопа.
      
     Тринадцатый экран уже почти завершен, но в другой реальности бытия.
   
     Дело за малым: реалии Земли-2 способны возродить к жизни утерянный в других мирах философский камень.
   
     Способно это вещество менять структуру атома, вторгаясь в микромир.
   
     Тщетно пытался человек средневековья разыскать чудодейственный инструмент.
   
     Пытался он заключить договор с нечистой силой, в попытках обуздать атомарные процессы.
   
     По сути, созданный в наши дни учеными Земли  большой адронный коллайдер и есть тот самый инструмент.      
   
     Вернее, он, пока лишь робкая попытка человека овладеть ремеслом Строителя.
   
     Безумна в этом даже сама мысль ученого голубой планеты.
   
     Ведь, в попытках получения новых частиц материи, он хочет заменить Его самого.
   
     А почему бы и нет? Что этому мешает?
   
     Ведь Ипостась Строителя сейчас хандрит, отдыхает. Он сейчас в отпуске.
   
     Но, между тем, ему ничто не мешает все видеть, слышать, чувствовать и знать.
   
     Уж очень он огромен, этот инструмент, коллайдер.
   
     Впрочем, для Строителя размеры коллайдера – сущий пустяк.
   
     За всю свою жизнь он видел объекты и крупнее.
   
     Сейчас из своего недостижимого зазеркалья он с любопытством наблюдает за учеными Земли.
      
     Как сможет человек, эта букашка, решить задачу: создать так нужный  «полироль»?
   
     И, как бы нехотя,  Калейдоскоп, «нашептал» на ухо Вале, дать человечеству шанс.
   
     Все, вроде бы и просто: белочке с орешком, в руках маленькой девочки, предстоит открыть «капсулу времени».
   
     Однако были здесь и сложные моменты.
   
     Как можно доверять судьбу Вселенной рукам этого хрупкого создания?
   
     Как смогут ее детские пальчики совладать с огнем многих «миллионов» плюсовых градусов?
   
     Ведь «киндер-сюрприз», это яйцо-подарок Вале, оставлен в детской девочки.
   
     Не стоит удивляться, что девчушку ничуть не смутил «замок» яйца.

     Мышонок Вале вложил в замок яйца набор генов ДНК хромосом своего друга.
      
     Открыть яйцо смог бы, конечно, Кузьмич.

     Но, ведь могла в него заглянуть и Лариса, его дочь.
      
     Детский интерес ко всему новому и послужил тем каверзным запалом к взрыву бытия.
      
     Впрочем, недаром, в зале на одной из веток новогодней ёлки висит хрустальная белочка. И в ее лапках уже начинает сверкать вероятностью большой беды орешек.
      
     Сама эта белочка, в иллюзорном экране, и есть тот симулятор, который, если так решит Строитель, создаст вероятностный исход процесса.
      
     Симулятор вечности, так его назвал мышонок, способен даже сказку сделать былью.
   
     Но, может он ввергнуть в сущий хаос само время.
   
     Способен он изменить направленность самого временного вектора.
   
     В лапках хрустального грызуна сейчас, как кажется, один орешек.
   
     Однако если бы читатель смог надеть на себя квази-очки, он смог бы увидеть еще два.
   
     Недостающие орешки сейчас, как на Земле-2, так и в других ее временных проекциях.
   
     Они, эти недостающие орешки, квази-жидкости, и есть тот пресловутый стоп-кран.

     Не даст он времени идти вразнос.
      
     Строитель не позволит случаю сыграть с ним злую шутку.   
      
                Сублимация времени
   
     Читателю не раз приходилось наблюдать десублимацию в природе.
   
     Изморозь, иней, ледяные узоры на стекле – тому примеры.
   
     Нелишне будет вспомнить и сублимацию, ее существо.
   
     Сухой лед, минуя жидкое состояние, легко может перейти в газ. И этим его свойством иногда нас удивляют режиссеры зрелищ. Туман пуская, они искусно создают иллюзию обмана.
      
     Процесс перехода вещества в различные агрегатные состояния, минуя жидкую фазу, знаком и Строителю.
   
     Все это до «нереальности» его не беспокоит.
   
     Его чрезвычайно заботит сублимация времени.
   
     Привык считать человек, что нет настоящего без прошлого.
   
     Любой процесс, завершившись в будущем, имеет свой конец.
   
     Хронофомы были и есть всегда. Для них нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее.
   
     И это тяжело понять смертному человеку.
   
     Однако он, тем не менее, пытается бросать вызов самой вечности.
   
     Создав эликсир молодости, он сам, того не сознавая, подверг сублимации само время.
   
     Детской рукой запущен парадокс времени на Земле-2.
   
     Открыт симулятор вечности: все на земле смешалось.
   
     Балом жизни на второй Земле сейчас правит вероятность.
   
     Кору земную сотрясают толчки энергии ее ядра.
   
     Льды шапок полюсов тают. Тает вечная мерзлота.
   
     Цунами, смерчи, ураганы и тайфуны зовут Ноев потоп.
   
     Практически гибнет флора и фауна Земли. Болеет человек.
   
     Вопреки всему, он выживет, конечно. Ему не привыкать держать удар вероятности судьбы.
   
     В другой реалии Калейдоскоп создаст додекаэдр вечности.
   
     И его развертка, в виде двух пятилепестковых пятиугольников, отполирована будет рукой человека.
   
     Теперь тринадцатый экран, сама вероятность события, соединит в одно «тело» реальности бытия, двенадцать его сторон-экранов.
 
     Красота форм и законов бытия, как достигнутая целесообразность всего сущего  – свойства бытия.
   
     И как бы ни старался «разумный» человек внести хаос во все временнЫе процессы, «поток бытия имеет Цель и цели, Смысл и смыслы».

                Глава десятая
                Во саду ли, в огороде
      
     Пока колыбель человечества трясти начинает, величество-случай готов наводить в ней порядок.
   
     Равновеликие возможности бытия в потоке вечности рвут берега пространства.
   
      Матрица времени трещать начинает по швам.
   
     На голубой планете специалисты в области информационных технологий умело пишут протоколы безопасности.
   
     И невдомек айтишникам, что свои протоколы есть и у времени.   
   
     Этот набор правил и действий позволяет производить безопасный переход временнОго портала.
   
     И, если будет он нарушен, тот час же сам Строитель остановит ход часов.
   
     Величие Его теперь уже способно повернуть ход времени вспять.
   
     Ему абсолютно все подвластно.
   
     Куранты в зале давно уже пробили полночь.
   
     В права свои вступил Новый год.
   
     В предрассветные часы стал стихать шум праздничных гуляний в столице.
   
     Успокоился Измайловский бульвар. Спит и Шестнадцатая парковая. Уже практически в полудреме, светящимися пока кое - где окнами, зевает 61-й дом.
   
     Горят в этом доме всего лишь два окна.
   
     В одном из них могли бы мы увидеть почти протрезвевшего дворника.
   
     Ему сейчас нужно выходить на расчистку снега у подъезда.
   
     Но это – лишь часть забот коммунальных служб города.
   
     Не удивительно нам это.
   
     Нас может совершенно озадачить свет в окне четвертого этажа дома.
   
     И, хотя в квартире уже который час выключен ток, окно детской спальни горит голубоватым светом.
   
     Тому виной не электричество.
   
     Светящийся сиреневый туман окутал спальню девочки.
   
     Тому виной – любопытство ребенка.
   
     Ну, как было не открыть это прекрасное яйцо? Ведь оно в серебристой обертке. К тому же, дивная мелодия звучит из него и как бы говорит: «Открой меня!»
   
     Нужно сказать, что любой взрослый человек не устоял бы перед соблазном любопытства.
   
     Чего уж о ребенке говорить!
   
     Лариса осторожно сняла обертку с поверхности яйца.
   
     Оно стало светиться ярко-рубиновым цветом.
   
     Казалось бы, остановиться должен человек, увидев красный цвет.
   
     Ох уж это любопытство! Никак не совладать с ним.
   
     Ребенок ведь не знает, что миллионы плюсовых градусов уже готовы испепелить весь мир.
   
     Собственно, не знают о том и взрослые.
   
     Попытка открыть сюрприз мышонка Вале для девочки увенчалась «успехом».
   
     Из небольшой щелки половинок яйца, словно ревущий поток жидкости, объемы детской стали заполнять картины.
   
     Картины далеких призрачных миров, в тонах багровых, готовы заменить пространство на Земле.
   
     Очень кстати срабатывает протокол безопасности времени.
   
     Ребенок отчетливо слышит песенку белочки «Во саду ли, в огороде».
   
     Ее маленькая хрустальная белочка, спрыгнув с еловой ветки, с песней, пустилась в пляс: «Во саду ли, в огороде девица гуляла…»
   
     На задних лапках пляшет забавный грызун, а передними творит пассы.
   
     Привык наш гражданин считать, что белочка должна плясать с платочком в лапках.
   
     Ну, как же - с.
   
     Есть этот предмет и у нашей белочки.
   
     Однако им она не машет.
   
     Сказочный грызун, словно метелочкой, платочком сметает все картины в щель яйца.
   
     Грозящий вечности концом, пожар потушен: сиреневый туман лишь заполняет просторы спальни ребенка.
   
     Ребенок спит в своей теплой кроватке.
   
     Засыпать начинает само время.
   
           Открывать «по часовой»
   
     Пока Кузьмич решает вопрос выбора, стоп-кран вселенной сработал на Земле.
   
     Земной Морфей, однажды победивший чудесного «грызуна», сейчас терпел фиаско.
      
     Мышонок Вале, этот впередсмотрящий вечности, не спит.
   
     Лишь на заре разумной жизни на Земле-2 ему удалось заснуть.
   
     На заре разумной жизни человека.
   
     С тех давних пор гость землян бодрствует. Ему это – не в тягость.
   
     Невидима его связь с самой вероятностью бытия.
   
     Ему ничего не стоило, как говорится, быть здесь и там.
   
     Сказочная нить равновеликих возможностей, в его маленьких лапках, покажет человека путь.
   
     Вале четко видит закат эры человечества. Однако видит он и ее расцвет.
      
     Отчетливо он ощущает первопричину всех поражений и побед разума человека.
   
     Ему невдомек сейчас, что в его «киндер-сюрпризе» сейчас разрешиться может философский спор землян.
   
     Этот логический парадокс о яйце и курице решит он с честью.
   
     Конечно же, в его реалии, первичным стать должно яйцо.
   
     А как же иначе решить вопрос, быть человечеству, или бесследно исчезнуть.
   
     Другой мир, с присущими ему одному законами, готов заменить жизнь на планете.
   
     И появиться он способен из яйца новогоднего подарка.
   
     Сейчас тяжело сказать, чему обязан взрыв вероятности материи яйца.
   
     Забывчивость "гостя" – тому виной?
   
     Либо, непозволительная шалость его уставшего ума, щелкой яйца, основы рвет земного бытия?
   
     Может, мышонок просто пошутил с сознаньем человека, давая ему шанс открыть «первородное яйцо»?
   
     Читатель волен для себя здесь сделать нужный вывод, найти нужный  ответ.
   
     Но, шутки прочь, господа и дамы!
   
     Хрустальная белочка с орешком находит место в сумке Вале.
   
     Стоп-кран человечеству пока не нужен.
   
     Хотя цивилизации земной нужно яйцо «сюрприза», тем не менее, оно бесследно исчезает.
   
     На детском столике чешуйки карпа, радугой цветов сверкая, ждут своего часа.
   
     Киндер-сюрприз сейчас в передних лапках Вале.
   
     «Открыть сюрприз нужно правильно. По ходу часовой стрелки, и не иначе как!» – вновь он вручает подарок Кузьмичу.
   
     Василий очень удивлен «вторым» подарком мышки.
   
     Он, даже в мыслях, не может допустить того, что яйцо, открытое детской рукой у него дома, вновь будет чудесным образом закрыто.
   
     Дается человеку второй шанс.

               
                Глава одиннадцатая
                Всему виной градусы
   
     Минуты долгие раздумий Кузьмича спрессованы в момент истины.
   
     «Вот оно, надо же! Настал, наконец, такой миг, в котором выбор определит судьбу института. Мы не дадим ему сгореть», –  с подачи легкой руки (лапки) мышонка Вале, найден Василием ответ.
   
     Он выбирает ту реальность, в которой институт уцелел.
   
     Именно в ней нет институтского пожара.
   
     Все наработки его группы уцелели. Даже потерявшая шерсть обезьянка Гоги жива. Живы и мушки-дрозофилы.
   
     Эликсир «времени зла» умело творил чудо.
   
    Но был тут небольшой нюанс.
      
     Все дело в том, что хронофомов бег ничто остановить не может.
   
     Лишь тот экран, который возжелал создать Строитель, способен обратить процесс.
   
     Сможет тринадцатый экран управлять временнЫм потоком.
   
     Но прежде чем его создать, найти нужно цветок Красного лотоса. Нужна его пыльца. Нужно отыскать и его семя.
   
     Василию Кузьмичу все это еще предстоит узнать, изучая узор чешуек карпа с погибшего Фаэтона.
   
     Пока же он, осуществив пресловутый выбор, держит в руках яйцо «киндер-сюрприза» мышонка Вале.
   
     «По часовой  стрелке, мой господин!»  – почти кричит «грызун».
   
     Василий повернул половинки яйца по ходу часовой стрелки.
   
     Однако сюрприз не открылся, заставив Кузьмича взглянуть на мышонка.
   
     – Повернуть – не значит, разъединить! Повернуть – значит, открыть, инициировать, привести в действие! – Вале начинает нервно подергивать усами.
   
     Яйцо начинает менять цвет. Нагреваясь, оно стало светиться розовым.
   
     Из подарка «гостя» стал исходить свистящий звук, напоминающий гудок паровоза.
   
     Нагреваясь, он обжигал пальцы Василия.
   
     Вот он уже вновь поменял свой цвет и стал ярко-кровавым.
   
     – Чего же вы ждете? Бросайте его на грунт! – грызун начинает нетерпеливо подпрыгивать на плече человека.
   
     – Как так-то? Ведь оно может разбиться. Не дай бог, оно еще и взорвется! – Василий весь «на измене».
   
     – Бросайте его на землю, о, величайший из людей! Не взорвется! – громко пищит мышонок.
   
     С трудом опустив стекло двери водителя, Кузьмич, с опаской, бросает яйцо в снег.
   
     Снег вокруг него тут же тает.
   
     – Всему виной градусы. Но не тепла атомарных процессов. Градусы вероятности. Да-да, мой господин. Это лишь слабенький звоночек в могучем временнОм потоке, – Вале забавно морщит свою мордочку, – но вас пусть это не пугает: всему будет свое место, будет и нужный час.
   
     Потоки водяного пара, умело скрыв яйцо, скрывают тайну трансформации подарка.
   
     Голубоватый пар рассеялся.
   
     Яйцо, перестав светиться, трансформируется в объект замысловатой формы.
   
     Василию, конечно бы, очень хотелось, чтобы оно чудесным образом превращено было в новое средство транспорта.
   
     Однако внешне оно ничем не было схоже с земным автомобилем. Ни самолет, ни ракета, ни даже самый захудалый лифт - транспортер, автобус, либо трамвай  – нет этого и в помине.
   
     Мудреный автомат, чем-то слегка напоминающий колесо с шипами, лежал на начинавшем уже подсыхать грунте.
   
     Колесо не просто лежало, Василий видел это четко, оно начало вращаться.
   
     Причем, внутри него вдруг появилось еще одно колесо, поменьше.
   
     Оно также вращалось.
   
     Василий, привыкший во все вникать, заметил, что внутреннее колесо вращается против часовой стрелки.
   
     Материнское (наружное) же колесо вращалось по ходу стрелки.
   
     Каким-то непонятным ему шестым чувством, Кузьмич увидел сферу в сфере.
   
     И странно было то, что изнутри них вдруг появился самый настоящий трап.
   
     А сферы ведь вращались!
   
     – Мудреный механизм! Размером только он немножко подкачал. Вместить он может разве что гнома! – Василий открывает дверь своей «шестерки».
   
     " Как же – с! Механизм! О, если бы ты знал, человек, чему были обязаны этому «пробнику» цивилизации других миров",  – прыгая с его плеча, думает «грызун».
   
     Нужно сказать прямо и честно, что этот чудо-механизм внеземного разума вобрал в себя все мыслимые способы движения в пространстве.
   
     Верхом самой эволюции сущего назвал его Строитель.
   
     Чудесный механизм способен был перемещать материи объекты в просторах «темного мира».
   
     А пчелки Виу, наниты, хронофомы, бозоны Хиггса,  квазичастицы в нем – лишь небольшая часть арсенала исполнительных «механизмов».
   
     Автор скрывать не будет от читателя упрямый факт: темная энергия, потоки темной «квази - жидкости» работают в реакторе этой чудесной машины.
   
     Но это все Василию неведомо. Да и не нужно знать.
   
     Ведь перед ним сейчас стоит задача на Земле, в ее пределах.
   
     Впрочем, может, в другой реальности ему захочется пройтись автостопом по мирам галактик.
   
     – Ну что, мой добрый друг, прошу в гости к самой  вероятности! – стоит у трапа, перед подросшим чудо - механизмом Вале, в полупоклоне наклоняясь.
   
     – А, что? Почему бы и нет? Может, и «ключ на старт»?  – в сердцах, махнул правой рукой Василий, взбегая по шероховатым ступеням трапа к сфере.
   
     Он так  бодрился. Возрасту его ведь все доступно.
   
     Однако давящая тяжесть за грудиной заставила его немножко поумерить пыл.
   
     Правой рукой он начинает растирать себе грудь. Пошатывается и падает навзничь на грунт.
   
                Волны вероятности
   
     «Вот вам, пожалуйста, и первая волна!» – Вале не дает Кузьмичу упасть.
   
     Мгновенно оценил «грызун» всю сложность обстановки.
   
     Какие тут уж экскурсии? Какие туры по другим мирам?
   
     Предмет его забот, спаситель человечества, сейчас сам может погибнуть.
   
     И здесь в его судьбу вмешалась вероятность. И это – первая ее волна.
   
     Кто-то из нас ее может назвать случаем.
   
     «Сосуд равновеликих возможностей прохудился. Придет и вторая волна, третья. Как тут не вмешаться?» – думает мышонок.
   
     Ему не приходится щелкать своим длинным хвостом: лишь от одной его мысли чудесный механизм вновь принимает вид яйца.
   
     Он вновь нашел покой в его чудесной сумке.
   
     Читатель, верно, знает, причин болей за грудиной у человека множество.
   
     И одна из них – болезнь сердца.
   
     Чрезмерное напряжение в работе Кузьмича сыграло свою роль.
   
     Сейчас «гость» землян стал понимать, Кузьмич его – не человек из стали.
   
     Сыграл, конечно, свою роль и стресс Василия.
   
     Ведь далеко не каждому удастся видеть катастрофу мира. Увидеть безучастно.
   
     Вале, конечно, мог бы сейчас же подлечить тело Василия.
   
     Нанит из его сумки, этот вселенский Эскулап, взялся за дело.
   
     Но нужно ведь, к тому же, лечить и его душу.
   
     «И в этом ему доктором будет его семья!» – решает Вале.
   
     Ему ничего не стоило телепортировать своего подопечного в его квартиру, не позабыв и про его автомобиль.
   
     Сейчас его «железный конь» принимает ванны снежные на парковке у дома.
   
     Василия же Кузьмича рассвет Нового года пробуждает на семейном ложе.
   
     Рассвет зовет за собой новый день.
   
     За ним – второй, третий.
   
     Все дни заполнены семейным счастьем.
   
     Ведь в них – общение с дочуркой и супругой. Собственно, и помолодевшая его мать «латала» его ауру.
   
     К концу новогодних праздников Кузьмич был здоров душой и телом.
   
     Сказать тут нужно честно, что мышонок Вале явился для него спасительной соломкой, которую он смог умело подстелить.
   
     Сказать, что наш Кузьмич все полторы недели «плевал в потолок», нельзя.
   
     Дошла, наконец, очередь и до чешуек карпа.
   
     Кстати, в снах Василия Кузьмича, к нему приходил в гости их хозяин.
   
     Мы-то, конечно, понимаем с вами, наш дорогой читатель, что к этому приложил свою руку (лапку) мышонок Вале.
   
     Чешуя рыбья, помимо всего прочего, знает читатель, нам может говорить о ее возрасте.
   
     Василию, конечно, было интересно посчитать годовые кольца. Их было около двух сотен.
   
     Но все же прочее заботило Кузьмича сильнее. Ведь в нем были письмена прошлого вселенной.
   
     Автор не станет выяснять, почему и зачем Вале открыл лишь самую малую их часть разуму Василия.
   
     Может, он решил не гневить судьбу подопечного.
   
     Ведь «девятый вал» вероятности ждет своего часа. Он не щадит ведь никого.
   
     Теперь уже и Василий знает, куда ему надлежит попасть.
   
     Египет. Сфинкс. Сто сорок четыре метра высоты грунта под его лапами. Утраченный во времени его нос. Тайник. Что в том тайнике?
   
     Теперь он знает все.
   
     Но нужно ведь туда еще попасть! Как и на чем? А визовый режим?
   
     Все здесь, конечно, разрешится с честью.
   
     С честью для мышонка Вале.

                Глава двенадцатая
                Ключик от ларца
   
     Всему на свете есть предел.
   
     Закончились и дни новогоднего безделья.
   
     Впрочем, как это понимать: ведь кому-то было уготовано провести эти недели в постоянных хлопотах.
   
     Так, в них постоянно трудится и тахион.
   
     Не знает он ни сна, ни покоя. Ничем его не остановить.
   
     Именно он, эта гипотетическая частица, и есть золотой ключик от заветного ларца.
   
     Читатель, улыбнувшись, видимо, подумает, что в том ларце – утка. А в утке – яйцо. А в нем – игла.
   
     Может, увидит он и дуб высокий, цепи.
   
     Нет-нет, уважаемые дамы и господа, прочь мифы, сказки!
   
     Ларец есть и у нас, конечно.
   
     Но в нем нашла приют не сказочная птица.
   
     В этом «сосуде зла» нашло свой приют семя «раздора».
   
     Есть у человечества миф о ящике Пандоры.
   
     Открыв этот сосуд, она выпустит в мир зло.
   
     Но, как бы ни пугали нас болезнями, смертями, войнами, у нас остается надежда.
   
     Именно она, как лучик света побеждает темноту, способна будет возродить мир к новой жизни.
   
     Но это все – в легендах, мифах.
   
     Недаром вспомнили мы этот артефакт.
   
     Подобный сосуд предстоит открыть Василию Кузьмичу.
   
     Тахион, с его отрицательной массой, способен будет взломать шифр вселенского замка.
   
     Субсветовая скорость движения этой квазичастицы способна повернуть ход событий вспять.
   
     Итак, страна и ее народ вновь трудится на производстве.
   
     Биенье трудового пульса граждан приходит в нужный ритм.
   
     Готов покорять новые вершины и Кузьмич.
   
     Пока семья Василия лечила его душу, не покладая рук (лапок) трудился Вале.
   
     За эти полторы недели решил он визовый вопрос.
   
     Впрочем, если говорить честно, автор слегка здесь лукавит.
   
     Ведь этот «грызун» был вхож в любые кабинеты.
   
     Все двери для него были настежь открыты.
   
      Мышонок знал, что мало было найти семена Красного лотоса.
   
     В сущности, этот «цветок» – далеко не растение.
   
     Он – симбиоз продуктов живой и неживой материи.
   
     Мало его разыскать. Нужно еще и знать технологию его создания-возрождения.
   
     Она сейчас за «семью печатями».
   
     Печати те – вода живая, мертвая. Нужна и «нейтральная» вода.
   
     К тому же, помнить нужно, сосуд его хранящий, непременно должен быть тут же закрыт.
   
     Ведь в нем ждет своего выхода сама вероятность.
   
     И лишь надежда способна будет с нею совладать.
   
     Конец второй недели января в столицу позвал нежданную оттепель.
   
     Всему виной (или, заслугой) – Гольфстрим.
   
     Снег с площадей, улиц и скверов города сошел.
   
     На клумбах и газонах стала пробиваться зелень травки.
   
     И сейчас снегу не нужно было таять от тепла, идущего от «яйца».
   
     Его Василий Кузьмич вновь бросил из окна своего автомобиля. Бросил на просохший газон, уже без сомнений и опаски.
   
     Опять сиреневый туман скрыл трансформацию «киндер-сюрприза».
   
     Дворовый пес под кустом газона, лапами прикрыв свои глаза, истошно повизгивает.
   
     Ему хотелось поиграть с этим яйцом. В прыжках, он бросился к нему.
   
     Ослепительный пучок света швырнул животное назад под куст.
   
     «Готово средство транспорта, мой добрый господин!» – в полупоклоне, мышонок пропускает Кузьмича на транспортер.
   
     Отступив пару шагов назад и нагнувшись, он черпает своей лапкой горсть сухого грунта.
   
     Он ему еще очень пригодится в их долгой экспедиции.
   
     Кузьмич, уже не спеша, преодолел ступени транспортера.
   
     Сферы машины, вращаясь, вдруг начинают исчезать.
   
     Кузьмич насторожился.
   
     Привычный вид входной двери, напоминающий люк авиалайнера, ему позволил войти внутрь механизма.
   
     «Нас ждут великие дела, мой земной друг!» – восклицает мышонок, закрывая люк транспорта.
   
                Замкнутый круг
 
     Входная дверь закрылась. Дверь в иную реальность
   
     Возможность выхода из нее теперь скрывает вероятность.
   
     Порой, она, стечением обстоятельств, может замкнуть круг бытия.
   
     И тогда из замкнутого круга почти невозможно выбраться.
   
     Но на то она и вероятность, чтобы оставить небольшой шанс счастливого исхода.
   
     Читатель без труда поймет, к чему автор говорит о замкнутом круге.
      
     Видимо, дорогие друзья, вы ждете, что внутри чудо - транспорта путешественников наших ждут роскошные апартаменты.
      
     Отнюдь, уважаемые господа и дамы, все – очень просто.
   
     И это просто – жаркая пустыня в Египте, Сфинкс.
   
     Простота всей ситуации еще и в том, что дверь входная транспорта – портал.
   
     Он же – и выход в нужной точке бесконечного пространства.
   
     Мышонок наш, конечно, знает, что функция телепорта – лишь небольшая, мизерная часть возможностей чудо - машины.
   
     И Кузьмичу совсем не обязательно знать, «дрова» какие горят в топке ее мотора.
   
     Автор слегка приоткроет здесь завесу тайны, намекнув читателю, что виной всему – темная энергия.
   
     Стоило кому-то лишь подумать, где хотел бы побывать, она сейчас же превращала все в реальность бытия.
   
     Итак, Египет. Пески пустыни. Сфинкс.
   
     Страж знаний вечности, своим безмолвным взглядом, взывает к беспощадности времен.
   
     Устал Сфинкс ждать смелого ходока, который сможет разгадать его загадки.
   
     Решает он уже не тремя загадками пытать искателя сокровищ знаний.
   
     Просто она сейчас – одна.
   
     И это «просто»  – череда невесть откуда появившихся дверей.
   
     Висят они в пространстве. Ждут, чтобы одну из них открыли.
   
     Будто с небес, звучит громоподобный голос Сфинкса: «Смертный, угадывай!»
   
     Кузьмич, как бы нехотя, считает двери. Их – семь.
   
     Вот он тот самый пресловутый круг, который иногда зовут замкнутым.
   
     Словом, сейчас Кузьмичу предстоит на себе испытать всю одиозность выбора.
   
     Иные двери, как ему показалось, излучали страх.
   
     С других даже повеяло запахом смерти.
   
     Читатель волен возразить, дескать, смерть не имеет запаха.
   
     Кузьмич с вами не будет спорить.
   
     Просто он знал, чувствовал всем своим существом, что за дверьми теми нет ничего.
   
     Ничего. И в этом «ничего» все погибает, бесследно исчезает.
   
     В нем рушатся мечты. Нет там ни начала, ни конца. В нем исчезает всякая надежда.
   
     А нет надежды – нет мечты. Нет мечты – нет и прогресса.
   
     Каждая дверь – и вход и выход. Каждая дверь – и старт, и финиш.
   
     «Смелее, мой добрый господин! Мне бы хотелось вспомнить цифру семь…» – мышонок ненавязчиво дает совет.
   
     Кузьмич слегка задумался: «И что, это число? Впрочем, мы знаем, что в Египте число семь – счастливое число».
   
     Вспомнил Василий поговорку, которая придавала сил любому.
   
     «Семи смертям не бывать, а одной не миновать! – поднял он правую руку вверх и резко опустил – Вот в чем загвоздка. Но нам-то нужно выжить!»
      
     Память его, как скатерть-самобранка, услужливо готовит стол: «Постучи в семь  дверей, чтобы одна открылась!»
   
     «Ну, это мы горазды сотворить!» – стучится он в правую дверь.

                Часть четвертая.
                Глава тринадцатая
                Вперед в прошлое
   
     Нам очень бы хотелось, чтобы Василий угадал.
   
     Он постучал еще раз. Постучал настойчиво, взглянув на попутчика.
   
     Вале, выписывая хвостиком замысловатую фигуру на песке, молчал.
   
     Дверь не открылась.
   
     Она начала вибрировать, менять свою форму.
   
     И вот, вместо нее, Кузьмич перед собой видит классную доску.
   
     Он сразу же подумал: «Какая черная блестящая доска. И где же белый мел?»
   
     «Да вот он!» – мышонок дергает Василия за полу пиджака.
   
     – Словно из воздуха! – Кузьмич тянет руку к появившемуся из ничего куску мела.
   
     – И пусть вас не смущает его цвет, – «грызун» забавно машет правой лапкой.
   
     А между тем, его хвост настойчиво рисует замысловатую фигуру на песке.
   
     Но, вот незадача, сухой песок тот час же «стирает» этот знак.
   
     В знаке – подсказка. В знаке – совет.
   
     Мышонок знает, вопрос Сфинкса ждал человека.
   
     Ждал не его.
   
     Не может здесь он помогать.
   
     Страж вечности, казалось, начинает поднимать одну из передних своих лап.
   
     Сейчас он ею, как надоедливую муху, прихлопнет не только Вале, но и человека.
   
     Вопрос – не для мышонка Вале, практически бессмертного существа.
   
     Вопрос – для смертного.
   
     У нас, дорогой читатель, может возникнуть мысль: «Пусть бы сам Вале  разгадал загадку! Зачем здесь грешный человек?»
   
     Если хотите, самой судьбе, в лице Строителя, было угодно не это.
   
     Кузьмич берет в руки мел.
   
     Он – розового цвета.
   
     «Мел судьбы тебя ждет, человек. Способен он менять свой цвет. Ему доступны все цвета спектра», – пищит мышонок, рисуя на песке хвостом.
   
     – Придется вспомнить Тамерлана! Но нам-то никого не нужно побеждать! Нам нужно угадать, открыть, – внимательно смотрит на хвост своего друга Василий.
   
     Струившийся песок теперь не успевает скрыть цифру восемь.
   
     Впрочем, знак, в виде восьмерки, лежит на песке боком.
   
     – Не гневи время, мой добрый господин! Рисуй быстрее знак на доске, – посылает свою мысль мышонок, нетерпеливо подпрыгивая.
   
     Грызун предусмотрительно отошел подальше.
   
     – В бесконечности – начало. В бесконечности – конец, – Кузьмич рисует вытянутую восьмерку на доске.
   
     – Подчеркни конец или начало знака! Дважды! – звучит едва слышимый голосок мышонка.
   
     Правая лапа Сфинкса вминает его в грунт.
   
     Грызун к этому готов.
   
     За свою долгую жизнь он побывал в гораздо худших переделках.
   
     Нет у него ни страха и ни боли.
   
     Впрочем, начинает гость Земли понимать, что он сейчас обездвижен.
   
     Увяз он в песках.
   
     Он понимает, не простой песок его пленил.
   
     Пески самого времени: мгновения, часы, недели, годы – потоком беспощадности тянут «на дно».
   
     И как он ни пытался получить свободу, его маленькое тельце опускалось в пески все глубже, глубже…
   
     И эта глубина – прошлое.
   
     Привык у нас человек считать или писать слева направо.
   
     Вот и Василий, нарисовав на доске знак бесконечности, подчеркивает левую его часть.
   
     Один раз черкнул.
   
     Ничего не происходит.
   
     Но, между тем, мел стал светиться красным цветом.
   
     «Два раза подчеркнуть!» – вспоминает Василий подсказку своего провалившегося в грунт друга.
   
     От этой его мысли мел в его руке стал снежно-белым.
   
     «Правильным курсом идете, друзья!» – сам себя Кузьмич ободряет, вновь подчеркнув левый эллипс знака.
   
     Доска растаяла в воздухе.
   
     Исчез и Сфинкс.
   
     Василий ощущает себя в какой-то капсуле.
   
     И в ней ему комфортно. Легко дышать. Тепло. Уютно.
   
     К тому же, все видно, слышно.
   
     Ему казалось, целые эпохи Земли неслись мимо него.
   
     Вот уже миновала эра динозавров.
   
     Вот, наконец, и первобытный океан.
   
     Василий думает: «Хорошая машина времени – тот мел судьбы! Кстати, где же он?»
      
     Сейчас в руках его мел искрится цветами радуги.
   
     Ему еще представится возможность испытать на прочность этот артефакт.
   
     Ум ученого не позволял ему расслабиться, в приятной неге созерцания.
   
     Сбор информации, ее анализ, отсев ненужной «шелухи», обобщение и выводы – вот его работа.
   
     Василий ожидал, что в подводном царстве прошлого Земли ждать его будут картины зарождения ее жизни.
   
     Однако вопреки официальной точке зрения на прошлое планеты, развитая жизнь в первородном океане процветала.
   
     Причем, все говорило, что она – разумная жизнь.
   
     Он это сразу понял.
   
     Помимо любопытства, почувствовал Кузьмич и горечь одиночества.
   
     Нет сейчас рядом забавного грызуна.
   
     Нет его верного друга. Нет его доброго совета.
   
     Но мы-то с вами, дрогой читатель, знаем, что Вале способен «быть и здесь и там».
   
                Назад в будущее
   
     Бывало ли у вас когда-нибудь, уважаемый читатель, что открывали вы не ту дверь?
   
     Не ту дверь-выбор, за которой вас ожидало счастье.
   
     А тот поступок-действие, который менял всю вашу жизнь. Менял кардинально. Буквально, ставил все «с ног на голову».
   
     И как бы ни стремились вы все исправить, а «воз и ныне там».
   
     Фатальная неизбежность сейчас мало волнует автора.
   
     Она сейчас безмерно беспокоить стала самого Строителя.
   
     Ему не очень нравилась мысль разумного существа планеты Млечного пути о воронке.
   
     «Снаряд два раза в одну воронку не летит!» – стал утверждать человек на голубой планете Солнца.
   
     «А ты пойди проверь, потомок обезьянки!» – моргнул Строитель глазом Сфинкса.
   
     От этой его мысли громада камня гривы Сфинкса задрожала. По ней побежали трещинки.
   
     Сейчас нам с вами, друзья, будет понять непросто, что все в этом мире уже было, есть и будет.
   
     Был, есть и будет создан полироль для зеркала Калейдоскопа.
   
     И все же, как ни тяжел груз этих знаний, придется вам, господа, на себе ощутить его давленье (сладость).
   
     Сфинкс, как казалось, ожил. На его лице появился нос.
   
     Но этого никто не видел.
   
     И лишь песок пустыни, на ветру, заставил заморгать его ресницы.
   
     Сфинкс подмигнул забавно глазом: «Ну-ка, дружок наш Вале, пора тебе приступить к работе. Ишь, как расслабился, посланец прошлого, пытаясь в нем найти покой!»
   
     По факту, с момента их путешествия в прошлое прошло немного времени.
   
     Лишь пару раз ресницы Сфинкса, моргая, подняли вихри песка в пустыне.
   
     Но за это время Кузьмич улетел далеко в прошлое своей планеты.
   
     Глубоко в песках времен застрял и Вале.
   
     Не помогло ему его «яйцо сюрприза».
   
     В судьбу путешественников вмешался высший Разум.
   
     Ему было угодно дать человеку второй шанс выбора.
   
     Третий раз моргнул глазом Сфинкс: «Назад в будущее, человек и мышка!»
   
     Опять Кузьмич видит себя у дверей выбора. Мел у него в руках. Он стал светиться розоватым цветом.
   
     Мышонок также рядом, здесь, уже в настоящем времени.
   
     Вновь предстоит друзьям решать вопрос непростого выбора.
   
     Собственно, и Сфинкс вновь отдает им приказ из глубины опять окаменевшего тела.
   
               
                Глава четырнадцатая
                Прошлое впечатляет
   
     Читатель, верно, знает, что время, даже на Земле, может менять свой бег.
   
     Чего уж говорить о других гипотетических мирах.
   
     В других обитаемых мирах вселенной время течет по иному «руслу».
   
     Способна эта «дивная река» размыть любые берега пространства.
   
     По известным только ей одним законам.
   
     Гипотезы земных ученых о гибели Пятой планеты нашей звезды имеют право быть.
   
     Но это – лишь гипотезы, предположения, догадки.
   
     А вот путешествие наших друзей во «временнОй провал», свело все те догадки в ранг аксиомы.
   
     И прошлое третьей планеты Солнца их на это впечатлило.
   
     Планета Пятая нашей желтой звезды действительно существовала.
   
     Более того, разумная жизнь на этом гиганте, в развитии своем, достигла «разума предела», почти что совершенства.
   
     Предел этот – в совершенстве жизни фаэтоновцев.
   
     Семь параллельных ветвей разума Фаэтона на протяжении многих миллионов лет жили в согласии.
   
     Экспансия разумной жизни заселила мыслью планеты солнечной системы.
   
     Именно, мыслью, самим процессом, искусственным интеллектом.
      
     Капсулы разума были доставлены кораблями фаэтоновцев в далекие миры.
   
     И сам Строитель возлюбил в фаэтоновцах будущих землян.
   
     Звезда смерти, если хотите, планета Нибиру, своим коварством, сумела посеять хаос в солнечных мирах.
   
     Но это все пока еще в далеком будущем Земли-1.
   
     Рубеж миллиардов земных лет ждет Землю-2.
   
     В иной реальности появится Земля наших дней.
   
     Именно она сейчас принимает своих далеких потомков.
   
     Первобытный океан нашей планеты готов принять «семена разума» с разорванного в клочья Фаэтона.
   
     Пояс астероидов вращается вокруг нашей звезды, двойной звездной системы.
   
     Со временем, вторая желтая звезда превратится в желтый карлик и затухнет.
   
     Ее гипотетический центр заставит упорядочить орбиты всех планет.
   
     А до того, несметное число астероидных осколков Пятой планеты изранят чистое лицо планет желтой звезды.
   
     Все это – суть сакральных знаний фаэтоновцев.
   
     Божественная суть тех знаний стала доступна не только высшему уже существу, мышонку Вале.
   
     Решил, видимо, Строитель, частично погрузить в них человека.
   
     Теперь задача цивилизации людей – не захлебнуться в этом потоке эфира.
   
     Нам, людям обычным (простите), понять довольно сложно, что времени взгляд из глаз Сфинкса позволил Кузьмичу «не утонуть» в том потоке.
   
     Чрезвычайно трудно нам и понять, как же Строитель может быть и здесь и там, и быть всегда.
   
     Большой не будет тайны в том, что первородные квази - частицы в том всему виной (или, заслугой).
   
     Их субсветовые скорости – возможность жизни бытия.
   
     Круговорот материи и духа в бесконечности вселенной создал сам высший Разум.
   
     Разум стал создавать материю в других реалиях пространства.
   
     Вечен процесс сжатия-расширения вселенной.
   
     Вечен сам Разум.
   
     Вечно время.
   
     Нейроны мозга Вале смогли охватить чудовищный объем знаний Мира.
      
     Вот, только мозг Василия слегка здесь подкачал.
   
     Опять ему нужна «новогодняя перезагрузка».
   
     Перезагрузка не только его тела, но и его души и ауры.
   
     Все эти знания Кузьмич получил в общении с существом водного мира праматери-Земли.
   
     Целых пятнадцать волн приливов понадобилось Слиму (так звали это, похожее на гигантскую медузу, существо) для вступления в контакт с существом «твердого» тела.
   
     Рецепторы его многочисленных щупалец тогда обещали «хороший обед».
   
     Но разум этого древнейшего существа планеты сумел совладать с первобытным инстинктом.
   
     Не стали его сотни щупалец растворять капсулу Василия.
   
     Стрекательные клетки их щупалец эволюционировали миллионы лет.
   
     Легко могли они растворять кристаллы и металлы.
   
     Могли они, к тому же, быть средством общения.
   
     Щупальца Слима окутали капсулу гостя из будущего.
   
     Василий ощутил в своей голове не голос, как бы нам хотелось.
   
     Мыслеобразы, идущие со всех сторон капсулы, стали рисовать в его мозгу картины жизни в океане.
   
     Все горизонты океана заполнял планктон, как нам бы показалось.
   
     Отличие его от планктона Земли наших дней было в том, что он всегда способен был менять свое положение в пространстве.
   
     И лишь стрекательные клетки медузоподобной расы океана их были способны обездвижить.
   
     Нам с вами сразу представляется, что «медузы» стоят наверху пищевой цепочки. Ведь нужно им питаться.
   
     Отнюдь, господа и дамы.
   
     Уже второй миллион лет на Земле-1 карается Прекрасной Виу грехопадение убийства.
   
     Раса разумных медуз энергию жизни получает от самого светила-солнца.
   
     Раскинув капюшоны своих полупрозрачных мантий в пресной воде океана, ловят они фотоны света.
   
     Читатель будет очень удивлен, что в первобытном океане Земли-1 – пресная водная среда.
   
     Гипотеза ученых Земли-2 о «первобытном бульоне» океана лишь отчасти верна.
   
     Нет, ранее, конечно, на планете океан кишел всеми «вкусностями» жизни.
   
     Но теперь, стараниями друзей из космоса, вода  «живая» была превращена в ее «неживой» аналог.
   
     Правда, на дне величайшей океанской впадины еще остались кое-где остатки «воды жизни».
   
     Ито, они заключены были (под большим  секретом от «друзей») в остатки раковин-панцирей почивших трилобитов.
   
     Не будет боле автор, уважаемый читатель, вас смущать запасом знаний о других мирах.
   
     Достаточно сказать, что вот вам, господа, и «мертвая» вода, и вода «живая».
   
     Конечно же, Василий не преминул использовать запасы той воды.
   
     Когда еще представится подобная возможность?
   
     Тем более, мышонок Вале, материализовавшийся из ничего, услужливо ему подает емкости, похожие на термос с крышкой.
   
     Мало найти воду «живую» и воду «мертвую».
   
     Нужна еще и нейтральная вода.
   
     Нейтральная вода сейчас внутри континента Фаэтона.
   
     Отфильтровав «живую» воду Земли-1, «друзья» медуз, фаэтоновцы, везут ее на свою планету.
   
     И странно было то, что запасы воды в океане праматери-Земли не иссякали.
   
     И виной тому не астероиды из твердой воды, сумевшие без шума приземлиться в океане.
   
     Заслуга в том – возможности космического супер - лифта, соединившего Фаэтон с Землей, минуя всю орбиту Марса.
   
     Сущий туннель-портал соединил молодую Землю с ее собратом, превышающим ее по массе в пятнадцать раз.
   
     И вот уже второй миллион земных лет (почти три миллиона лет для Фаэтона) гигантская река «жизни» меняет мертвый океан Пятой планеты.
   
     С легкой руки (щупалец) Слима, емкости наполнены водой.
   
     Она нужна (читатель, верно, помнит), чтобы взрастить цветок Красного лотоса.
   
     Нужна и нейтральная вода Фаэтона.
   
     Но на него еще нужно умудриться попасть.
   
     «Прошлое впечатляет!» – мышонок Вале достает из своей сумки чудо-яйцо.
   
     С улыбкой понимания, Кузьмич, взяв у него яйцо, бросает «сюрприз» на пол капсулы.
   

                Глава пятнадцатая
                Вещь в себе. Конфликт интересов
      
     Ситуация, в которой заинтересованность противоречит интересам норм, правил и порядка, знакома нашему читателю.
   
     Именно она и есть суть конфликта интересов.
   
     Вещь в себе, упав на прозрачный пол капсулы, создала конфликт.
   
     И вещь эта, как и этот философский термин, существует сама по себе.
   
     Читатель, вероятно, помнит, что яйцо «сюрприза» – это не просто артефакт, упавший с неба.
   
     Собственно, он и «упал» с него не просто так.
   
     Во всем во вселенной видна целесообразность.
   
     Целесообразность смысла, доброты, порядка.
   
     Она не терпит пустоты.
   
     Не той пустоты, которую разумный человек опрометчиво назвал кирпичиком мироздания.
      
     А той, в которой погибает сам эфир. В ней гибнет сама мысль, процесс творчества, созидания.
   
     И даже вероятность, попав в ее смертельные тиски, в ней угасает.
   
     И вот сейчас эта «вещь в себе» покажет нашему дуэту реальность бытия.
   
     Яйцо сюрприза, едва заметно изменив свой цвет, начало вибрировать.
   
     Кузьмич слегка вздрогнул: он так и не смог привыкнуть к трансформации яйца.
   
     Радужные всполохи полупрозрачного тумана опять скрыли процесс.
   
     Практически беззвучно, туман рассеялся.
   
     И наши друзья увидели себя плывущими в волнах какой-то маслянистой жидкости.
   
     И странно было то, что не было ни лодки, ни плота.
   
     Не было на них и спасательных жилетов.
   
     Но, тем не менее, их тела парили в этой безбрежности «воды».
   
     Парили в воде, но тела их почему-то не были мокрыми.
   
     Идущая из глубины волна их подняла высоко в небо.
   
     А в нем – звезда двойная.  И в свете ее – многочисленные острова, парящие в воздушном пространстве.
   
     Лучи дневных светил не обжигали.
   
     Казалось, они были рады гостям.
   
     Все кругом излучало покой, во всем был виден и порядок.
   
     Порядок не только на «земле», но и в небе.
   
     Природа, словно заботливая мать для своих детей, нашла всему свое место. Место на этой планете.
   
     Мышонка Фаэтон совсем не удивил.
   
     За свою долгую жизнь он видел и более совершенные миры.
   
     Кузьмич же попросту был сражен картиной прошлого планеты.
      
     До самого конца своей почти бесконечной жизни он так и не смог понять причин ее вселенского конца.
      
     Автор немножко забежит «вперед телеги», упомянув конфликт интересов.
      
     Но не тот конфликт, который иногда мешает жизни на Земле.
   
     А конфликт, который всем существом своим вступил в противоречие с самой вселенной. С ее интересами.
   
     Читатель, верно, помнит слова Воланда о кирпиче из бессмертного романа «Мастер и Маргарита».
   
     Михаил Афанасьевич Булгаков, устами Воланда, утверждает: «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится».
   
     Всю гениальность этой мысли русского писателя ощутил на себе и Фаэтон.
   
     Стремление к совершенству своего разума – вот тот пресловутый кирпич.
      
     Игнорируя интересы других его шести ветвей на планете, оно и создало убийственный конфликт.
   
     У Строителя много таких вселенских кирпичей.
   
     Звезда смерти, или планета Нибиру – один из них.
   
     Она и разрешит конфликт интересов Вселенной, превратив Фаэтон в «пыль».
   
     Но это все пока лишь в будущем и в настоящем Земли.
   
     Едва ощутимый ветерок опускает друзей на островок суши.
   
     Буквально на глазах, границы суши «терять начинают горизонт».
   
     Бесчисленность парящих в воздухе островков формировать начинает материк планеты.
   
     «Ну, вот, мой добрый господин, – сюрприз взросления планеты! – мышонок широко разводит руки (лапки) в стороны – Сюрприз взросления самого разума».
   
     Глазам Кузьмича хозяин Фаэтона решил показать родословную планеты.
   
     С момента ее пылевого облака и до «высот ее расцвета».
   
     Нет в этом для гостей Пятой планеты никакой тайны.
   
     Казалось, вся история развития Земли видна была в трансформации этой планеты.
   
     Отличия здесь были в том, что гравитация ее заставила жизнь «ползать по грунту».
   
     Шесть ветвей разума Фаэтона – тому пример.
   
     Разумные многоножки, подобные земным сколопендрам, были способны победить массу планеты.
   
     Как ни странно, завоевали на ней право на жизнь и сущие гиганты.
   
     Правда, в угоду чрезвычайно большой гравитации планеты, были они почти обездвижены.
   
     Одна из ветвей разума планеты – настоящие драконы. С огромной пастью и тройным горбом, с шестью плавниками-крыльями.
      
     Они летали не в воздухе планеты.
   
     Маслянистую жидкость океана они «съедали» плавниками.
   
     Метаболизм их организма способен был «переварить» эту «жидкость». В нее вгрызаясь плавниками, эти существа перемещали свое тело.
   
     Воздушные просторы заполняют странные воздушные шары. Бездну лет шлифуют они свой разум. В бреющем полете над массивом грунта.
   
     Для путешественников-друзей не стало тайной, что фаэтоновцы стремились подчинить себе гравитацию планеты.
   
     Ведь она уничтожала их тела, плющила, сжимала.
   
     Был найден выход: жидкость, подобная земной воде, ловила волны гравитации. Гравитоны в ней просто тонули.
   
     Телами фаэтоновцы, их внешним видом, практически во всем были схожи с человеком земли.
   
     Правда, прошлые их посещения молодой Земли, позволили юному человеку назвать их титанами.
   
     Была на Фаэтоне и вода. Но вода, далеко не земная.
   
     Воду такую человек будущего назовет еще водой тяжелой.
   
     И самым главным достоянием своей «земли», ее материка, аборигены считали воду колодцев.
   
     Практически весь континент планеты, словно штольнями, был изрыт ими во всех его горизонтах.
   
     И лишь в шести скважинах-колодцах была обнаружена «живая» вода. Живая вода – для фаэтоновцев.
   
     Нейтральная вода – для гостей из будущего.
   
     Придется очень постараться нашим друзьям, чтобы пополнить ее запасы.
   
     Должны они, к тому же, убедить хозяина планеты, что «старость – это далеко не круто».
   
     В погоне за своим бессмертием, фаэтоновцы давно уже прошли своим путем.
   
     Путем, на котором человек Земли-2 делает лишь робкие шажки.
   
     Теория бессмертия своих тел (не духа), как три кита мироздания, казалось им, была верна.
   
     И эти три для них кита: генетика, технологии и дух.
   
     Все было бы, конечно, просто, коль довелось бы их объединить.
   
     Внедрить в тело живого существа внешний экзоскелет – задача не простая.
Взрастить в живом организме внутренний его аналог – задача сложнее.
   
     Сложно?  Да! Но, выполнимо.
   
     И это – второй кит.
   
     Первый же – генетика. В ней – теломеры.
   
     И третий кит, который, по мнению автора, должен быть первым, – дух, или душа.
   
     И здесь мнение автора не совпадает с идеей Фаэтона.
   
     Если первых два аспекта проблемы отыскать - создать, конечно, можно, то где найти финальный. Он же – первый (мнение автора).
   
     Вторгаясь в пределы допустимого, в попытке отыскать дух, фаэтоновцы, тотчас  же отыскали свой  «кирпич».
   
     Не знает наш Кузьмич, да и мышонок Вале, что лишь Строителю подвластен синтез.
   
     Синтез – соединение биологии, технологии и духа.

                Глава шестнадцатая
                Синтез недопустимости
   
     Возможности бытия соединять в вечность несовместимые понятия – пример синтеза недопустимости.
   
     Прошлое, будущее, настоящее, соединившись и попав в силки вероятности, рождают факт.
   
     Создание вселенной – факт свершившийся, упрямый.
   
     И как бы ни назвал человек этот процесс, он будет вечен.
   
     Процесс творения – удел Строителя.
   
     Создание эликсира бессмертия – удел наших друзей.
   
     Красноречивость Вале, устами Кузьмича, сумела им помочь.
   
     Теперь вода «нейтральная» Фаэтона есть и у них.
   
     Нужно сказать, что сосуд, который Вале приготовил для нее, был достаточно большой.
   
     Он поразил Кузьмича не только лишь своим размером.
   
     Василий был чрезвычайно удивлен его строением-структурой.
   
     Семи степеням защиты его стенок могла бы позавидовать безопасность земных АЭС.
   
     И, в том числе, и станция Фукусима 1.
   
     Все дело в  том, что «нейтральная» вода – чрезвычайно агрессивная среда.
   
     Агрессивная среда – не для родной природы Пятой планеты.
   
     Собственно, ее химическая формула, была отлична от формулы воды земной.
   
     Стабильный изотоп водорода, дейтерий, и сверхтяжелый его изотоп тритий присутствовали в ней, объединившись и создав нестабильный изотоп.
   
     Всю силу «нестабильности» атомарных процессов в такой воде обуздать могла лишь толща грунта Фаэтона.
   
     По своей структуре «нейтральная» вода напоминала желеобразную массу.
   
     Узнав про нее, Кузьмич даже подумал: «Вот бы с таким маслицем создать бутерброд!»
   
     Мышонок, прочитав его мысли, воскликнул: «А что? Ведь и намажем! Только не хлеб. Намажем семя Красного лотоса!»
   
     Опять мышонок тянет свою лапку к чудесной сумке у себя на животе.
   
     И вновь тихий щелчок трансформации яйца строит временнОй туннель.
   
     Мгновения проходят, и друзья вновь стоят у обелиска Сфинкса.
   
     Эта монументальная скульптура ждала своих гостей.
   
     Теперь уже друзьям не нужно было гадать, в какую дверь входить.
   
     Лестница, подобная транспортеру, легко их подняла на пятнадцатиметровую высоту, к носу Сфинкса.
   
     В нем, включившись в сеть Эфира, ловцы теломер узнали секрет Лотоса.
   
     Теперь уже и глубина ста сорока четырех метров грунта позади друзей (вверху).
   
     Вот у них в  руках и «сосуд зла». А в нем, помимо всего прочего – семя Лотоса и его пыльца.
   
     Щелчок трансформации «киндер-сюрприза», и друзья уже в столице.
   
     Чрезмерная расторопность чудо - мышки сыграла злую роль.
   
     Сосуды с водой, вынутые им из своей сумки, падают на пол лабораторной плитки института.
   
     Сосуды, словно хрусталь, разбиваются о пол вдребезги.
   
     Мертвая вода, соединившись с водой живой, в принципе, должна была исчезнуть.
   
     Однако этот коктейль не исчез. Он растворил стенки сосуда с водой «нейтральной».
   
     Синтез несовместимых величин взорвал обычный мир.
   
     Мир ввергнут в хаос.
   
     Гибнет Земля-2.
   
     В права свои вступает вероятность.
   
     Строитель ждет. Ему спешить незачем.
   
     Все уже было, есть и будет.


                Вместо эпилога
   
     В далеких мирах звездных скоплений возникла искра разума.
   
     Вселившись в живое существо, она в его сознании посеяло зерно сомнений.
   
     Что есть сама  жизнь? Благо это, или наказание?
   
     Может, она и есть конец самой вселенной?
   
     Ведь разум в вечности будет стремиться заглянуть за ее край.
   
     Разум стремиться будет подчинить себе пространство.
   
     И время будет покорять.
      
     Попытки необъятное объять, присущи всем ветвям разума вселенной.
   
     Стремиться к вечной жизни – удел смертного существа.
               
                Конец первой книги