6

          Время было позднее. Порадовав себя добрым ужином Кеша и Анжелика поболтали о том, о сём, отложив все насущные дела на завтра, подурачились от полноты чувств, и стали готовиться ко сну.
          — Кешка! Ты ведь обещал рассказать мне вторую историю о пертурбациях вокруг фамильного кинжала. — вспомнила вдруг девушка и потребовала: — Или начинай сейчас же излагать, или я не усну, и тебе не дам!
          — Ну, раз обещал… — улыбнулся и развёл руками Пономарёв. — Не могу же я не сдержать данного слова. Это было бы так не похоже на меня, что уже завтра я обнаружил бы в зеркале чужую физиономию. Напомни, пожалуйста, на чём мы остановились в прошлый раз?
          — Инок Питирим увидел лицо самой Любви. — с готовностью подсказала Лика и устроившись поудобнее, приготовилась слушать.
          — Да. Ну, так вот. — сказал Кеша. — Само собой разумеется, что Верея и Питирим полюбили друг друга. Впоследствии сыграли свадьбу. Потом наплодили кучумалу ребятишек, на радость себе и старому кузнецу Моравецу. — Иннокентий прокашлялся, почесал кончик носа и продолжал: — Дальше я планировал описывать жизнь отдельных представителей рода Моравецких так, чтобы получалась последовательная история их существования до наших времён. И, разумеется, фамильный кинжал, который Верея передала своей дочери, а та впоследствии передала своей, и так далее, должен был участвовать во всех эпизодах… Однако, как я уже честно признался, силёнок на подобное повествование у меня не хватило…
          — Ещё не вечер! — вставила реплику Анжелика.
          — Возможно. — с улыбкой взглянув на неё, согласился Кеша. — Но на данный момент проистекающего времени существует лишь одна история, случившаяся, можно сказать, вчера. Или позавчера. Короче, совсем недавно. И называется она просто —  «Кинжал».

          ……….На блошином рынке кипит вечная суета, кто-то продаёт, кто-то покупает, а кто-то ловит рыбку в мутной воде, пользуясь подходящим для этого случаем.
          Сегодня всё шло, как обычно, если не считать, что настроение у Пупка, в миру Сани Лымаря, вдруг резко изменилось от вполне добродушного к довольно насторожённому. По старому воровскому поверью вор не должен "работать" в нескольких случаях, и один из них был именно сегодня, Саня нынче праздновал свой день рождения. Но, как известно, из всех правил есть исключения. Пупок заприметил некоего человека, выбивающегося из общей массы посетителей блошиного рынка. Человек плыл, словно фрегат среди китайских джонок. Мощно вклиниваясь в толпу, он двигался к какой-то одному ему известной цели, не обращая внимания ни на кого, помогая себе торить путь пузатеньким саквояжем, давным-давно вышедшим из моды и вроде бы совершенно не подходящим подобному типу людей.
          "Бобёр", как тут же окрестил его Пупок, был одет в лёгкий тёмный плащик, кожаную кепи, добротные брюки, и имел на ногах не менее добротные туфли.
          "Солидный бобёр!"
          Саня оценивающе мазнул взглядом по гражданину. А тот, словно почуяв чьё-то пристальное внимание, поспешно ввинтил тело в пространство между обувной будкой и прилавком, за которым толстая тётка торговала  каким-то ширпотребом. Своим манёвром гражданин в плащике невольно обозначил, что при всей непохожести на местную братию ориентируется он на рынке довольно уверенно. Эта уверенность его движений ещё более убедила Пупка в том, что он неспроста насторожился.
          За обувной будкой имелась неприметная дыра в заборе, через которую можно было попасть на территорию гаражного кооператива, называемого на районе Токай, и не потому, что здешняя публика предпочитала водке изысканное вино венгерских мастеров. Согласно легенде Токаем он был назван вследствие того, что когда-то давным-давно в кооперативе от удара током погиб один из самых первых владельцев гаражей. Казалось бы, ну и что в этом такого особенного, всяко в жизни бывает. И тем не менее название прижилось и укоренилось в сознании масс.
          И вот теперь шустрый бобёр направлялся туда, где делать ему вроде бы было совершенно нечего. 
          Пупок кинул вокруг быстрый взгляд и последовал за ним. Любопытство и умение подмечать всяческие "фичи" являлись инструментом не хуже отмычки. План созрел мгновенно. Если "работать" сегодня не положено, то что мешает на всякий случай просто проследить за бобром? Тот этого и не заметит, а в итоге на будущее может наклюнуться какое-нибудь интересное дельце.
          Нырнув следом в лазейку, Саня принюхался — старая зоновская привычка, срабатывающая каждый раз, когда что-то выбивалось из обыденной колеи событий, и не раз помогавшая Лымарю принять верное решение.
          — Ну, так как, вы надумали? — спросил кто-то, словно бы самого Саню. 
          Он от неожиданности присел и замер. Голос доносился из узкого коридорчика, образованного глухими стенами гаражей. В Токае это место считалось особым, там по странной прихоти природы, или по каким-то другим техническим причинам сохранялась полная звукоизоляция, хоть кричи, хоть стреляй — вне пределов оного продолжала царить тишина. Свойство коридорчика знали лишь старожилы Токая. Ну и Пупок, разумеется. Сейчас бобра видно не было и того, с кем он вёл разговор, тоже. А вот звуки оттуда доносились. И это было странно.
          — Ладно, показывайте! — потребовал отчётливый голос.
          — Извольте. — другой голос прозвучал значительно глуше.
          Пупок осторожно заглянул за угол. В глубине коридорчика стояли бобёр и мужчина столь неброской внешности, что взгляни на него и через минуту не вспомнишь лица. Мужчина вынул из-за пазухи некий свёрток и зашуршал бумагой. Что там у него было Лымарь разглядеть не мог, но бобёр сразу проявил явные признаки нетерпения. Поэтому следующее действо было вполне логичным — свёрток перекочевал к бобру, а у продавца прибавилось энное количество денежных знаков. Собственно, иначе встреча в столь уединённом месте вряд ли имела смысл.
          Перед Пупком встала дилемма — за кем из двоих идти? Секунду-другую поколебавшись он выбрал бобра, ведь наверняка то, что с подобной предосторожностью было им сейчас приобретено, представляло немалую ценность.
          А тем временем продавец неожиданно исчез из виду. Вроде бы только что был, и вдруг — раз! — испарился. Лымарь только покачал головой, дивясь такой пронырливости. Бобёр, впрочем, тоже не стал тратить времени даром, покрутив головой по сторонам, он поспешно двинулся вдоль дороги, идущей между строениями, намереваясь покинуть территорию кооператива другим путём. Выждав несколько секунд, Пупок спокойно последовал за ним, напустив на себя вид одного из владельцев здешних гаражей.
          Далее произошло то, что никак нельзя было предсказать заранее. Бобёр оглянулся и увидев Саню, взвизгнул, совершенно по-бабьи, после чего пустился бежать во все лопатки, задирая ноги, словно цапля на болоте.
          "Держи вора!" — чуть не вскрикнул от неожиданности Лымарь, пытаясь проследить направление движения своего "подопечного". Куда там! След бобра затерялся среди Токайских лабиринтов, оставив Пупка в дураках, и подтверждая лишний раз воровское поверье о нефарте в день рождения.
          Саня остановился, скривил губы, сплюнул и уже собирался было ретироваться, когда его внимание привлёк некий свёрток, лежавший на месте одного из безумных бобриных манёвров. Развернув бумагу, Лымарь обнаружил небольшой мастерски изготовленный кинжал, вряд ли, впрочем, пригодный на что-нибудь серьёзное, хотя и несомненно представляющий интерес для любителей старины. Повертев безделицу в руках, он усмехнулся. Что ж, найти — это не украсть.
          Обогнув начинающий понемногу утихать блошиный рынок, Лымарь вышел к трассе и направился вначале туда, где он обычно сдавал хабар, но, подумав, решил, что вещь чистая, поэтому лучше будет заглянуть к своей знакомой, Катерине, с которой у него была "любовь". Неподалёку от её  дома  имелся антикварный салон, куда подружка иногда сбывала цацки, приносимые Саней. Вещички Катерине он давал относительно чистые, сейчас как раз был такой случай.
          Улыбаясь в предвкушении встречи, Пупок рассеянно оглянулся. И вовремя — к трамвайной остановке, где он сейчас находился, торопливо приближался… знакомый бобёр с двумя дюжими сержантами ППС!
          Жизненные полосы меняли друг дружку довольно резво. Воровская примета сработала второй раз. И поэтому Пупок сделал то, что сделал — незаметно сунул свою находку в сумочку молодой женщине, которая с задумчивым видом стояла рядом.
          Изобразив всем своим видом, что передумал ехать на трамвае, Лымарь, весело насвистывая, двинулся навстречу судьбе в образе приближавшейся "троицы"…

          Мария Моравецкая всегда считала, что она особенная, полагая, что остальное, вокруг находящееся, это только декорации для неё, вернее, для роли, которую она играла, причём играла небезуспешно. Мария была ведьмой. Вернее сказать, человеком с обострёнными экстрасенсорными способностями. Не так давно она даже пробовалась на кастинге в "Битву экстрасенсов", но внезапно нагрянувшая долгожданная любовь заставила отринуть все эти глупости.
          Однако, любовь, увы, оставила в душе Марии не самые лучшие воспоминания. Она оказалась и вправду зла, принц на белом коне обернулся шутом на осле, храм Мечты был заплёван, заляпан сущностями, похожими на козлов. Да и не храм это был вовсе, а провинциальный театр с пошлыми мизансценами.
          Чувства с тех пор не горели Великим пламенем, а только тлели седыми угольками, распространяя вокруг горький запах разочарования. Марию стали преследовали неудачи.
          Вот и сегодня всё шло наперекосяк, и настроение оставляло желать лучшего. Вернувшись с работы домой, Моравецкая потерянно побродила туда-сюда по комнатам, посидела на любимом кресле, включила и сразу же выключила телевизор.
          Можно бороться с плохим настроением по-разному. У Марии был свой метод — в таких случаях она начинала наводить порядок. В зависимости от ситуации она могла ограничиться чем-нибудь вроде отдельных уголков квартиры, а могла замахнуться поистине на вселенские масштабы, как, например, сейчас, когда настало время навести порядок в сумочке.
          О, сумочка! Самый загадочный предмет женского обихода! Сумочка… это кладезь, и порядок в ней — утопия! Дамская сумочка, в принципе, и есть вселенная. В ней имеются свои чёрные дыры (рваная подкладка), свои туманности (рассыпанная пудра), скопления всяческих звёзд в образе помад, туши, теней, и прочей необходимой косметики. И это ещё не считая предметов гигиены, мелких монеток, счастливых и не счастливых билетов, иногда полупустых пачек сигарет, и прочего, прочего, прочего.
          И вот теперь, решительно вытряхнув содержимое сумочки на стол, Мария вдруг обнаружила… "новоприобретение"!
          Ого! Моравецкая с изумлением крутила кинжал в руках. Это был её собственный кинжал, фамильная драгоценность, "испарившаяся" из дома некоторое время тому назад, после одного из визитов "принца на белом коне". Параллельно с этим обнаруженная тогда пропажа денег не вызвала такого огорчения, как исчезновение кинжала, перешедшего Марии в наследство от матери, к которой он, в свою очередь, достался от её матери.
          Чудесное возвращение украденной вещи к законной хозяйке определённо обещало восстановить утраченную ею удачу в жизни. Мария в этом практически не сомневалась. Круг замкнулся. Единственное, что ей сейчас очень хотелось узнать — как именно кинжал попал в сумочку?
          Но тут ни бобёр, ни неприметный человек, ни даже Пупок помочь уже ничем не могли.
          ……….         

          Следующее утро было прекрасным. И Кеша, и, главное, Анжелика отлично выспались, без каких-либо тягостных сновидений. Оба уже сидели за столом на кухне и завтракали, когда девушка вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу и воскликнула со смехом:
          — Нет, ну надо же! Я и забыла совсем, сижу и недоумеваю, почему так тихо? А я же вчера свой смартфон нарочно отключила, чтобы никто не звонил вечером и дали спокойно поспать, пока ты не вернёшься с работы. А потом ты пришёл и нафиг этот телефон не нужен был.
          Анжелика весело подхватилась и убежала в зал, откуда вскоре донеслась стартовая мелодия запуска аппарата. Вернулась девушка озабоченной.
          — Ну, вот. Оказывается, накануне Зинаида Олеговна целых два раза звонила, в шесть, и в восемь часов вечера.
          — Чего ей от тебя надо, например? — поинтересовался Кеша.
          — Ну как чего? Новый месяц идёт. Пора уже квартплату вносить. И то удивительно, что на каникулах не трезвонила, с неё бы сталось.
          — А за что теперь платить, кстати? — усмехнулся Кеша. — В её квартиру ты больше не вернёшься.
          — Точно! — просияла Лика. — Хотя за две недели месяца всё равно придётся раскошелиться, иначе она будет орать, как пожарная сирена. Ну и ладно. Зато это в последний раз. Оле-оле-оле-оле!

          Первые полгода с Зинаидой Олеговной Варапеевой у Анжелики не было никаких проблем. Когда брат Серёжка предложил сестре перебраться из общежития в съёмную квартиру, будущее выглядело безмятежно-гладко. Найденная посредством каких-то дружеских связей, Варапеева обещала Сергею полное взаимопонимание при полной же конфиденциальности договора. Лика была прописана в двухкомнатной квартире как дальняя родственница Зинаиды Олеговны, за соответствующую плату, без участия посредников. Вся обстановка предоставлялась в её пользование. Единственно, маленькая комната оказалась запертой на замок, и даже завешенной поверх двери большим персидским ковром, словно бы её и вовсе не было. Но Лике вполне хватало и оставшегося пространства. И лишь через полгода, когда Варапеева, словно бы спохватившись, повадилась в не совсем трезвом виде навещать Анжелику по вечерам, рассказывая ей про своё грустное существование, в одном из монологов выяснилось, что в квартире этой проживал сын, кровиночка, который ныне отбывал срок за некое преступление, чьи личные вещи как раз и были собраны в маленькой комнате до поры, до времени.
          — Так что живи, Анжела, наслаждайся. — пьяно скрипела Варапеева. — Пока Володька мой в отсидке. Только не безобразь. А то он парень-то строгий, вернётся — стребует за всё! — она хихикнула. — А так, может, ещё и слюбитесь, потом-то, да внуков мне подарите!
          Отныне Зинаида Олеговна, словно вознаграждая себя за полгода примерного поведения, чуть ли не ежедневно заявлялась по вечерам к Лике, будто к лучшей подруге, доводя ту до изнеможения своей бесконечной болтовнёй. И однажды девушка не выдержала и потребовала не беспокоить её так часто. В конце концов, она студентка, ей тишина требуется для полноценного усвоения учебного материала. На каковой демарш Варапеева состроила скучную физиономию и желчно выговорила своим характерным скрипучим голосом:
          — Я прихожу, между прочим, не просто так, а чтобы проверить, хорошо ли ты обращаешься с чужими вещами и мебелью. Имею право.
          — Приходите раз в месяц. — возразила Анжелика. — Для проверки этого вполне достаточно. Вы уже имели время убедиться, что я девушка аккуратная. Ничего плохого с вашей мебелью не случится.
          — Как скажешь, милая, как скажешь. — усмехнулась Зинаида Олеговна, затаив в душе злобу.
          После этого разговора Варапеева действительно стала приходить только раз в месяц. Но зато уж спектакль из своего посещения устраивала по максимуму. Долго шарилась по всей квартире, высматривая к чему бы прицепиться, тыкала пальцем в давние трещинки и потёртости на мебели, стенах и потолке, и нудно высказывала жиличке осуждающие нотации.
          Доведя в очередной раз Анжелику до состояния полного отчаяния, Зинаида Олеговна удовлетворённо получала с неё квартплату и уходила. Кстати, соседи пару раз рассказывали девушке, что Варапеева появляется и в её отсутствие, и пытается открыть дверь своим ключом. Хорошо, что Анжелика заблаговременно попросила Сергея поставить в дополнение к имеющемуся ещё один, накладной, замок. Поэтому, отперев первый, Зинаида Олеговна неизменно спотыкалась на втором. Но не теряла надежды когда-нибудь всё-таки проникнуть на заветную территорию в одиночестве и всласть там похозяйничать.
          — Имею право!  — сердито бурчала Варапеева, когда «спотыкалась» в очередной раз, и пьяно ругаясь уходила восвояси.
          В общем, спустя несколько месяцев подобной дурости, Лика уже всерьёз подумывала либо возвращаться в общежитие, либо начинать искать другую съёмную квартиру. И вот как раз в этот тяжёлый момент жизни в её владениях появился не кто иной, как кот Интеграл. А дальше всё начало преобразовываться самым чудесным образом. Девушка не смогла уловить сути произошедшего, зато моментально почувствовала разницу Зинаида Олеговна.
          Явившись в первых числах нового месяца за квартплатой, Варапеева сразу поняла — «кайф» поломан. Во-первых, в квартире был идеальный порядок, словно дрянная девчонка сделала искусный косметический ремонт, и придраться теперь было совершенно не к чему. Во-вторых, Анжелика больше не нервничала, не излучала в пространство ту энергию досады и отчаяния, которую с наслаждением привыкла впитывать Зинаида Олеговна. Наоборот, девушка с холодным и насмешливым любопытством наблюдала за глупой тёткой, словно изучая некое экзотическое насекомое, топочущее мохнатыми ножками по комнатам.
          «Ах ты, маленькая дрянь! — мысленно возмутилась Варапеева. — Приспособилась! Защиту психологическую выстроила! Плохо ты меня знаешь, я тебя сейчас так выстрою, аж закачаешься!»
          На глаза ей кстати попался Интик, вальяжно развалившийся на диване.
          — Это что ещё за га… — с плохо скрываемой ненавистью ринулась было в очередную атаку Зинаида Олеговна, да и замолкла на полуслове. Рыжий кот вдруг подмигнул ей вначале одним, потом другим глазом, следом за чем улыбнулся, показывая мелкие, но острые зубы.
          — Ммурф. — произнёс он таким тоном, словно посоветовал квартирохозяйке не говорить больше надоевшие всем банальности, и добавил: — Мя-а-ауф! — что недвусмысленно означало «заткнись!»
          Варапеева растерянно приняла из рук Анжелики причитающуюся квартплату и была вежливо выставлена за дверь. Вернувшись домой, она взвилась чуть не до потолка. Как! Ей, непробиваемой бой-бабе, кто-то посмел дать отпор! Неслыханно! Ну, держитесь теперь! Мстительные планы, один грандиозней другого, заметались в её бедовой голове.
          Однако, ничего из задуманного впоследствии воплотить ни разу не удалось — на пороге Анжеликиного пристанища злобная самоуверенность испарялась и её место занимала какая-то непривычная робость, отчего хотелось только побыстрее получить взнос за квартиру и уйти подобру-поздорову. Это, правда, не означало, что Зинаида Олеговна сдалась. О нет! Желание во что бы то ни стало отплатить дерзкой девчонке постепенно выросло в мозгу Варапеевой едва ли не в главную цель бытия. Впервые в её жизни кто-то одержал над ней верх, и женщина плюнула на всякое благоразумие, стремясь найти способ крепко насолить обидчице. Но как? Анжелика исправно платила за проживание, у неё царил едва ли не идеальный порядок, что само по себе было удивительно, поскольку сын Володька в своё время довёл жилище до ручки. Девчонка же каким-то непонятным образом вернула мебели вполне респектабельный вид, заставила старые обои сиять как новенькие! Анжелику совершенно не в чем было упрекнуть, она являлась идеальным квартиросъёмщиком. Но Варапееву на мякине не проведёшь.
          «Да это же она глаза мне отводит! — ахнула в один из счастливых моментов прозрения Зинаида Олеговна. — Маленькая дрянь, похоже, ещё и колдунья! Ну, так мы найдём средство и от подобной напасти. Узнаешь, как опасно со мной шутки шутить.»
          В ход немедленно были пущены уникальные способности знакомой гадалки Жукарёвой Нелли Антоновны. Удобренная денежным подношением, старуха как следует поднатужилась и навела порчу на указанный ей «объект». Получилось удачно. Вскоре у самой гадалки вдруг назрел здоровенный, больнючий прыщ на носу. Насторожившись, но всё-таки не вняв предупреждению, Нелли Антоновна повторила попытку колдовства, за что была практически мгновенно наказана изрядным чирьем на правом нижнем полушарии организма. После этого Жукарёва очень мягко и интеллигентно послала Варапееву к другим специалистам.
          Короче, в объявленной мысленно войне реально Зинаида Олеговна терпела поражение за поражением. Вдобавок на неё вдруг посыпались многочисленные житейские неприятности, мелкие, но досадные. И Варапеева сдалась.
          «Гнать её из квартиры, вот и всё! — таков был окончательный вердикт. — Не мытьём, так катаньем!»
          Чем не достойный выход из затянувшегося противостояния!