Ирина Бова. Ангелочек

Американская трагедия
   
У мужа Светки Кельман была только одна мечта, но зато всепоглощающая, так сказать "одна, но пламенная страсть", - переселиться в Америку. Ему казалось, что солнце там светит ярче, дождей не бывает, а колбаса вкусней советской в миллионы раз. Надо ехать.
Светка, естественно, должна была ехать с ним - в рамках его мечты.
Таким образом, в дивные перестроечные времена Светка загремела в Штаты в компании свекрови и двух маленьких дочек. Соответственно, под предводительством мужа.
Жить решили в Южной Калифорнии, в непосредственной близости от загадочного и умопомрачительного Голливуда. И жизнь начала складываться каким-то необъяснимым причудливым образом. Мужа на работу никуда не брали - в силу абсолютного незнания языка, а на работу, где язык был в общем-то не нужен (никакой), муж сам идти не хотел, так как таскать на себе тяжести или разгружать вагоны считал недостойным и даже зазорным. Идти на курсы по изучению английского он тоже не желал. А сам по себе язык почему-то не учился. Но муж не унывал и каждое утро, которое начиналось у него к обеду, отправлялся в соседний бар окунаться, по его словам, в языковое окружение. Свекровь продолжала делать то, что она делала всю жизнь, то есть болеть. Тут уж разницы никакой, что она в Киеве болела и Светка за ней ухаживала, что в Лос-Анжелесе - ухаживает та же Светка.
В общем, все вроде чем-то заняты: свекровь своими недомоганиями, муж регулярным погружением в языковое окружение, дети растут как полынь-трава. А куда им деваться? Законов природы еще никто не отменял. Работать пришлось одной Светке. Америка - государство хоть и райское, но все же государство, и в магазинах бесплатно ничего не дают.
Нанималась Светка к русским старушкам, что-то типа сиделки-санитарки, - благо, образование, полученное в Киевском медучилище № 7, вполне позволяло. Старушки Светку любили - за легкий нрав, общительность и правильный русский язык, которого им так не хватало вдали от Родины.
Территориальная близость к Голливуду не радовала. То есть Светке было не до этого, а вот муж даже раздражался: то ли от того, что никто из звезд не болтался просто так по улицам, то ли от того, что не перед кем было форсануть своим месторасположением. Через два года муж и вовсе решил, что несколько промахнулся со своей грандиозной мечтой, и отправился обратно в родимый Киев, сообщив на прощание, что за мамой вернется попозже.
И тут жизнь дала новый, совершенно неожиданный поворот. Оставленная на "попозже"  свекровь вдруг резко поправилась и с бешенной энергией стала заниматься детьми и хозяйством. В это же самое время решила уйти в мир иной одна из Светкиных старушенций, и в завещании отписала Светке в качестве наследства… обожаемую собачку - старую, придурочную болонку с ожирением. К болонке прилагался список: чем кормить, чем поить, когда спать укладывать и т.д.
Имя у собачки было дивное – Лунтик. Видно, покойная бабушка пересмотрела мультфильмов: только у болонки рожа была еще гаже, чем у гадостного пришельца с Луны в мультике. Привычки тоже еще те! Писал Лунтик исключительно на лакированном полу в центральной комнате, где все потом подскальзывались, падали, а в особо «удачных» случаях ломали руки или ноги. Гадил он, конечно же, не на улице, куда свекровь выводила его дважды в день, а в специально облюбованных местах, как то диваны, кровати и ковер. Кормили эту сволочь редкостную курочкой без ГМО, гомогенизированным молочком и какими-то витаминами по типу "зашибись", - все, как и прописала завещательница.
Вся семья эту дрянь терпела, а свекровь даже заискивала в надежде, что в Лунтике проснется совесть, или что там еще бывает у собак. Однажды, в порыве подобострастия, она угостила мерзкую собаченцию докторской колбаской по безумной цене, сходив за ней в русский магазин. Ход оказался неверным - Лунтику сплохело. Светка, бросив очередную клиентку, помчалась с блюющим Лунтиком к ветеринару. Милый доктор забрал болонку для осмотра, а через минут двадцать вышел в коридор и сообщил взволнованным тоном, что сердце у собачки остановилось, и чтоб его запустить, нужно пятьдесят долларов. Дрожащей рукой Светка вынула из кошелька последнюю купюру и отдала ее в руки спасителю. Через минут эдак сорок "спаситель" вынес Лунтика и с довольным видом заявил, что теперь надо делать капельницы. Правда, штука не дешевая - семь тысяч долларов, - но жизненно необходимая.
Светка, как угорелая, по-быстрому закинула ожившую тварь домой и понеслась в контору, где числилась сиделкой-санитаркой. Она сбивчиво умоляла начальство сказать, что она зарабатывает достаточно, чтобы взять кредит в банке на семь тысяч долларов, если кто оттуда позвонит. Не дав начальству опомниться, она ошалело помчалась в банк, где взяла нужную сумму.

К вечеру Лунтик сдох.
Светка осталась с неподъемным долгом, свекровь - с чувством вины, которое тут же переложила на Светку - дескать, только о работе и думает, нет, чтобы о собачке. А старшая, уже вполне разумная дочь подытожила:
- Надо президенту написать. Зачем он тратит безумные деньги на военные нужды, когда все так просто?! Пошел, купил докторской колбаски грамм сто - и никакой враг не страшен!   
 

Ангелочек

Ох, не надо было Кузнецовой выходить замуж! А если конкретнее, не надо было выходить замуж так рано или надо было выходить не за того…  Короче, не надо было, и все тут!
Конечно, большой плюс, что от брака (и в браке) родился чудный ребеночек - просто загляденье! Но, как показывает опыт современной молодежи, родить можно и без законного мужа, просто «для самой себя». И никто в тебя пальцем тыкать не будет, а тем более не станет клеймить на комсомольском собрании и выносить общественное порицание.
Муж Кузнецовой оказался сволочью первостатейной. Работать он не хотел принципиально, поскольку считал, что  художника любая работа оскорбляет, так как стесняет его свободу, искажает мироощущение и творить уже становится невозможным. При этом он как-то забывал воспользоваться еще одним постулатом, который  гласит, что художник должен быть голодным. Ел, пил и курил дражайший муж на деньги Кузнецовой. Баб, правда, оплачивать, слава богу, было не надо, этого Кузин бюджет уже бы не выдержал, - они вешались сами.
И вот, застав однажды мужа с очередной профурсеткой на супружеском ложе, Кузя сначала выкинула на лестничную площадку носильные вещи заигравшейся парочки, а потом и их обоих.
Стала Кузя жить одна. Сын радовал до невозможности - и хорошенький, и умненький, и с хорошей реакцией. Когда он пошел в школу, учителя настолько благоволили к нему благодаря вышеперечисленному, что ниже четверок оценки не ставили. Рос ребеночек, рос...
Однако всему хорошему когда-то наступает предел, ибо жить хорошо всегда - невозможно.
Когда Лешке минуло двенадцать, в один из далеко не счастливых дней он не пришел домой из школы. Кузя зафиксировала этот факт сразу, поскольку не было ежедневного звонка: "Я пришел и сажусь обедать". Кузя, дыша еще вполне ровно, побежала в школу, но там выяснилось, что Лешки на уроках не было вообще. Кузя обзвонила всех его друзей, обежала все дворы и закоулки в близлежащей местности, вызвала на подмогу всю свою большую компанию, а в 22:00 по московскому времени отправилась в милицию. В отделении ей не обрадовались, но и на дверь не указали. Дежурный сержант, непрестанно зевая, сказал:
- Мамочка, заявление писать все равно рано, придет еще.
- Когда? Когда придет?! - заорала Кузя, тыча сержанту в нос Лешкину фотографию.
Сержант внимательно посмотрел на снимок.
- А может, и не придет, уж больно хорошенький…
И опять принялся зевать.
Кузя завизжала так, что милиционер остался с открытым ртом, и выскочила на улицу. Ближе к 12 ночи на ноги подняли полгорода и бабушку, которая жила во Пскове. Вот тогда-то в дверь раздался звонок и заявился "утраченный" ребенок - живой, здоровый, но несколько помятый. Взгляд, как всегда, ангельский, и Кузя, хоть и имела характер скверный и язык острый,  промолчала. 
На следующее утро разборок тоже не вышло - у Лешки поднялась температура. Взяв больничный по уходу за ребенком, чего Кузя никогда себе не позволяла, она сидела рядом с сыном и поила его куриным бульончиком, поскольку от всего другого его рвало, а бабушка, примчавшаяся в панике из Пскова, бегала по аптекам. Через неделю милый мальчик поднялся с постели и пошел в школу. Из школы домой опять не пришел. И вся катавасия завертелась по наезженной колее, только уже с участием бабушки, которая путалась под ногами и всех дергала.
Теперь Лешка вернулся не к ночи, как в прошлый раз, а утром следующего дня. И опять со светлым взглядом, в котором ни на гран не отражалось раскаяния. Видимо, он решил, что второй раз все обойдется. Не обошлось: Кузя отправила бабушку во Псков, устроила Лешке выволочку по первому разряду, с применением не рекомендуемых педагогикой ремня и мокрой тряпки, и пошла по всем Лешкиным дружкам женского и мужеского полу - искать правду. А когда она ее, эту правду, нашла, то совсем не обрадовалась. Выяснилось, что 12-летний ангел Леша во все эти отлучки на каком-то чердаке пил портвейн в компании половозрелых  гопников. Спал там же, на чердаке. Замечательное и очень увлекательное времяпрепровождение: клюкнул портвешку - поспал, еще клюкнул – поспал. И разговоры, наверное, интересные…
Кузя сосредоточилась и обратилась к сыну то ли с предложением, то ли с приказанием:
- Вот прямо сейчас, будь любезен, сядь и напиши мне подробно распорядок своей жизни на следующую неделю.
Лешка поднял на нее ангельский взгляд:
- Зачем?
- За тем, что ты начинаешь новую жизнь, и не дай тебе бог...
Лицо Кузи приобрело настолько зверское выражение, что сын сразу схватился за шариковую ручку. Через 50 минут планчик был готов.
" Понедельник - тусуюсь с ребятами во дворе дома № 15.
   Вторник - тусуюсь с ребятами в подвале дома № 11.
   Среда - катаюсь на мотоцикле с Сенькой.
   Четверг - тусуюсь с ребятами в подвале дома № 27.
   Пятница - тусуюсь с ребятами на чердаке дома № 4.
   Суббота - занимаюсь".
- Чем? Чем занимаешься?! - взревела Кузя и схватилась за сердце.
В общем, пришлось срываться посреди учебного года и волочь ребеночка к бабушке на временное проживание. Все-таки Кузе надо было иногда и работать, а не только бегать в поисках своего ангелочка по подвалам и чердакам.

Школу Лешка закончил во Пскове - правда, всего восемь классов, - и навсегда решил остаться у бабушки. Ему понравилось жить на пенсию старушки и подворовывать у нее же кое-что на продажу. Иногда он приезжал к Кузе,  которую после всех событий хватанул инсульт и значительно перекосило. И всегда от него попахивало… Нет, не перегаром - свежачком.
 А бабушка звонила вслед:
- Ты уж там не обижай нашего ангелочка!




Гнусная история любви

     Мои отношения с Усиком носили условно-родственный характер: он считался моим братом. Именно считался, поскольку придумали мы это сами - после того как устали объяснять навязчивым окружающим, что это я не любовника себе молодого завела, а мы просто дружим.
В дружбу мужчины и женщины никто не верил, - только моя мама. Она знала меня лучше всех.
    На самом деле Усик был бывшим любовником моей бывшей подруги, и нас это в какой-то мере не то чтобы связывало, но объясняло момент нашего знакомства. Парень он был что надо, а Усиком назвала его я, сократив до неузнаваемости  имя Николай. Он ввел меня в свою мужскую компанию, и таким образом организовалось устойчивое сообщество: Яшка, Мишка, Усик и я. С ними было весело и вольготно, и ни разу к нашей четверке не присоединялись женщины, разве только в одномоментных вариантах.
    Мальчишки были не только разными сами по себе, они и в моей жизни исполняли различные роли. Яшка общался со мной ночами по телефону, при этом он никогда и никуда меня не приглашал. Его мама даже прозвала меня телефонной подругой. Мишка же, наоборот, всегда зазывал меня то в филармонию, то в кинотеатр. И всегда после посещения каких-то просветительских мероприятий я приглашалась к нему в дом на обед или ужин. Столы там накрывались, как в лучших ресторанах, а мама с папой были настолько великосветски-любезны, что создавалось впечатление раута или другого дипломатического приема.
С Усиком же я бывала абсолютно везде, и даже ездила с ним отдыхать в Пицунду и справлять Новый год в Таллин. Разнообразные Усиковские девицы, искренне считая меня его то ли двоюродной, то ли троюродной сестрой, всячески подлизывались и выведывали планы Усика на жизнь. Каждая из них всерьез надеялась пойти с ним под венец.
    В доме у меня он считался настолько своим человеком, что мама специально готовила его любимые блюда, а папа время от времени спрашивал: «Ну как дела у твоего брата?».
    И вдруг протекающая и вполне устраивавшая меня действительность стала плавно искажаться, словно в кривом зеркале. Началось с Мишки.
Мы ехали из очередного театра.
    - Ты никогда не задумывалась над тем, чтобы уехать?
    - Куда? – я была еще под впечатлением от спектакля и даже не обратила внимания на его какой-то подползающий тон.
    - В Америку. Все едут в Америку.
    - Господи, Мишка! Что там делать-то?! Чем дома хуже?
    - Там возможностей больше, - сообщил он мне уверенно.
    Я посмотрела на его лицо и поняла, что он серьезен как никогда.
    - Мишенька, дорогой, я об этом как-то не задумывалась… А ты что, хочешь уехать?
    - Я не просто хочу, я уже все решил и предлагаю тебе ехать со мной.
    - В качестве кого? – я обалдела.
    - В качестве жены, конечно, - сказал Мишка. - Папе с мамой ты очень нравишься.
    Внутренне я просто рухнула и обвалилась, поняв, что все мои посещения семейных застолий были заранее спланированы и являлись многосерийными смотринами.
    - Не-ет, я не поеду. Во-первых, у меня здесь родители, а во-вторых, никому я с моим гуманитарным образованием за границей не нужна.
    - Подумай, - попросил Мишка, и мы вышли из троллейбуса.

    Домой я пришла совершенно потрясенная и сразу стала все подробно рассказывать маме, которая, как всегда, ждала меня на кухне. Мама внимательно выслушала и сказала:
    - Татьяна, только такая дура, как ты, могла не понять, к чему идет дело.
    На «дуру» я совершенно не обиделась. В нашем доме, где никогда не ругались бранными словами, только «дура» и «паршивка» были в ходу, да и то носили укоризненно-ласкательную окраску.
    - А что я должна была понять? Что Мишка соберется сменить флаг над головой?
    - Нет, - терпеливо сказала мама. - Запомни: это ты с мужчинами дружишь просто так, а если мужчина дружит с тобой, то ты ему нравишься.
    - Как? – решила уточнить я.
    - Как  женщина! А если ты этого не поняла, то ты трижды дура.
    Я глубоко задумалась.
    - Мам, а ведь Яшка и Усик тоже со мной дружат.
    - Значит, тоже нравишься. Подожди, еще увидишь.
    Мама была, конечно же, права, и ждать пришлось не вечность.

    Мишка, получив от меня решительный отказ (чего я там не видела, в Америке?) быстренько подобрал себе девицу по имени Кира, с которой учился на курсах английского языка. Подобрал, женился и улетел за кордон. Остались мы втроем. Однако Усик с момента перебазировки Мишки стал меня ревновать к Яшке. Не очень, впрочем, всерьез. Ситуация была веселой и необременительной. Под «ха-ха - хи-хи» мы еженедельно ходили к Мишкиным родителям, съездили отдохнуть в Крым и женили Якова на очаровательной, совсем молоденькой  девочке, с которой они отъехали - угадайте куда - в Америку. Из всей развеселой  и дружной компании   держались только Усик и я, как однажды…
    - Может, поженимся? - предложил мне Усик, и мы даже стали подбирать свидетелей.
    Отношения у нас были такие, что лучше и не намечтаешь: более заботливого и внимательного мужчины я рядом с собой никогда не видела. Но какой он мужчина, он же мне брат, хоть и придуманный… Сколько продлились бы наши сборы  к такой же придуманной свадьбе - бог весть, если бы муж моей институтской подруги не передал через меня Усику деньги за какую-то то ли работу, то ли услугу.
    - Есть мой гонорар? - поинтересовался братец по телефону.
    - Есть, в запечатанном конверте.
    - Распечатывай и считай! - скомандовал он весело.
    Ну я и распечатала. Подсчитала. Усик помрачнел, а на следующий день без всяких разговоров, на пороге, забрал у меня, недоумевающей, конверт и больше никогда в моей жизни не появлялся. Решил, что я его нагрела, забрав часть денег себе.
    Очень скоро он сошелся с бывшей женой, без которой прекрасно обходился десять лет, и отбыл – нетрудно сообразить куда.
    Я не знаю, как там за океаном живется Яшке, Мишке и Усику, - мне здесь, в бывшем Советском Союзе, живется отлично. Но если моя мама права и они все были в меня влюблены, то почему же никто из них не остался со мной?



Интернет-магазин издательства
http://business-court.ru