Ночь

Ночь развлекалась, как могла…
она наблюдала, как люди облачались в ночные рубашки, чепцы и пижамы, а затем толпами бросались в реки снов, спасаясь бегством от яви.            
Она развлекалась, вращая сновидческие калейдоскопы. А что ей оставалось? Высокомерные звезды давно ей наскучили.
А люди такие забавные.

Глядя, как они отчаянно барахтаются в своих снах, Ночь нашептывала им сюжеты из чужих жизней... и вздыхала, видя, как великие тонут в печали ничтожества, а ничтожные купаются в тщеславии величия, и, возвращаясь в сознание, растерянно пытаются истолковать увиденное.
            
Люди удивляли ее, а некоторые даже пугали, потому что их тьма была чернее, непроницаемее и проникновеннее, чем ее собственная. Маленькая человеческая темнота была скользкой, неразумной и жестокой.
Ночь с отвращением выбрасывала таких сновидцев из своего калейдоскопа - она не желала всматриваться туда, где скрывались тайны, оскорбляющие Создателя.
            
Ночь часто утешала людей. Она открывала им горизонты невозможного, убаюкивая их мучительный плач о том, что могло бы быть, что должно было быть, но чего никогда не будет.
Люди засыпали с сердцами, распятыми на кресте сожалений. А Ночь сметала с престола их надежд остывший пепел прошлого, оставляя лишь будущее, в котором еще не было слез.
Она разворачивала перед ними картины иной жизни, где произрастали благородные чувства, и люди могли расти вместе с ними.
Ночь показывала им невероятное место, где никогда не теряются дети... а заблудшие души всегда находят праведный путь... где старики богаты своей нищетой, потому что близко знаются с Богом… а хмельные головы не пасуют перед высокой задачей дать спокойно уснуть маленькой танцовщице...
где люди живут в такой гармонии, какая в чистом виде не встречается.
Ночь записывала свой магический рецепт в подсознании спящих людей... и в алхимической лаборатории их сердец начинала выкристаллизовываться мечта.
            
Ночь видела запечатанную в людях боль, и знала, что вина не всегда в изъянах характера. Некоторые уже рождались трагически чуждыми Миру, попадая в чужое тело, или в чужое место. С душой, полной мятежного беспокойства они бессонными ночами вымаливали волшебный дар понимать цену желания.

Были и такие, к которым Ночь питала светлые чувства, удивляющие ее до глубины тьмы. Для них она делала особый подарок, позволяя увидеть, как Мария отдает миру свое дитя.