Девушка, велосипед и самолёт

Во времена сопливого юношества выражение «на рогах» имело совсем иное значение, чем при достижении возраста  зрелой мудрости. «Сидеть на рогах»  означало выполнять обязанности наблюдающего за шасси. Наблюдающий должен был зорко всматриваться в силуэт заходящего на посадку самолёта на предпосадочной прямой и включать зелёный огонёчек, расположенный на пульте руководителя полётов, при помощи специального тумблера, если шасси и механизацию крыла лётчик установил в посадочное положение. Если же нерадивый, нерасторопный или рассеянный лётчик не выполнял своих обязанностей, наблюдающий должен был определить роковую ошибку и включить огонёчек красный, предотвратив непоправимое.
В очередной раз я «сидел на рогах» и зорко всматривался в силуэты маленьких самолётиков, заходивших на посадку. Нестерпимая духота стремилась вывести из строя  специально обученного определять посадочное положение шасси курсанта. Вторая смена полетов в июльский жаркий день отсчитывала третий час. Глазницы всё чаще прилипали к буссоли.  Чтобы не заработать какой-нибудь наряд вне всякой очереди, я делал гимнастику глазами, разминал шею, резко поворачивал голову то влево, то вправо, изредка вставал размять ноги.
В очередной раз я грамотно определил посадочное положение колёс и закрылков, включил зелёный огонёчек и резко откинулся на спинку стула.
Вытянув ноги, сменил ракурс точки зрения и попытался всмотреться вдаль. В панораму попадала вся первая рулёжка, цветочное поле за взлётно-посадочной полосой, технико-эксплуатационная часть, роща вдалеке и ближний привод. Между ближней приводной радиостанцией и торцом полосы маячила фигурка бойца советской армии, бдительно охранявшего ближние рубежи военного аэродрома от разного рода не прошеных гостей, ради их же безопасности. Эдакая военно-авиационная пастораль: периодически кратковременно гудела радиостанция, поймав сигнал радиолокатора, где-то на стоянке шумели самолёты, пели птицы на лужайке перед стартовым командным пунктом, мерно…или мирно жужжали мухи…
Боковым зрением зацепил движение…
Повернул голову вправо и увидел, как со стороны ТЭЧи по первой рулёжке на велосипеде ехала девушка в сторону взлётно-посадочной полосы. Лёгкое летнее платье развевалось от встречного потока воздуха. Девушка равномерно не спеша крутила педали и неумолимо приближалась к ВПП. Не мешкая, я дотянулся до рукава «дежурного шурика» (штурмана) и энергично попытался привлечь к себе внимание!
- Товарищ старший лейтена…, товарищ старший лейте…, товарищ… Тама, тама, вона, вона, - тыкал пальцами в опасный объект. Штурман отмахивался. Я не отставал!
- Вона, товаарищ!
- Чтооо!
- Да вон баба!
Повернув голову вправо:
- Ух ты бля…
- Товарищ полко…, товарищ пол…, товарищ! Баба, баба!
Комэска отмахнулся, увлечённый воздушной обстановкой, которую рисовала планшетистка Леночка. Штурман, озираясь и наблюдая, как непорочное, наверное, создание, тем временем, подъехало к светофору, установленному перед полосой.  На светофоре горел «красный». Девушка спешилась, посмотрела на светофор, беспечным движением головы из стороны в сторону откинула волосы, легко  перекинула ногу через раму и продолжила движение на взлётку. Самолёт проходил ближний привод, до полосы оставался какой-то километр, секунд двадцать…
Ужас в глазах штурмана передался и мне - трагедии не избежать!
- Баба! Баба! Командир! Командир! Бааабааааа!
Комэска повернул голову в сторону рулёжной дорожки… резко схватил «соску»…зажал тангенту… и всё!
Мы, находившиеся на СКП, подскочили со своих мест и с болью в сердце наблюдали, как расстояние между девушкой и железной птицей резко сокращалось… Казалось, я слышал удары сердца всей группы руководства полётами…
«Гений чистой красоты», как сказал бы «наше всё», невозмутимо, не меняя скоростного режима, пересекал ось взлётно-посадочной полосы прямо по зебре. Между объектами были считанные метры… Леночка закрыла лицо руками. Я кусал губы, штурман схватил бинокль, комэска сильнее сжал микрофон…
Мужественная комсомолка пересекла полосу, остановилась и посмотрела, как произвёл посадку самолёт, до которого можно было дотронуться рукой, лишь её протянув.
Дикий крик руководителя полётов разорвал напряжение:
- Ко мнеееее! Поймать, бля…! Изловить! Доставить! Это каааак? Ктооо?!
Штурман истерически метался по СКП, в поисках ракетницы.
- Живоооо!
Деваха, полюбовавшись красотой учебно-тренировочного самолёта, села на велик и продолжила свой путь.
Солдатик, тот, что из оцепления, всю картину, по всей видимости, наблюдал.  Но, что он мог сделать? И когда опасность осталась позади, стремглав устремился наперерез спортсменке.
- 768-й, запуск.
- Запускайте, - ровным спокойным голосом ответил руководитель полётов.
- Тыыыы ещёёёё здеееесь! – мощность голоса восстановилась!
Штурман выскочил на балкон и выстрелил из ракетницы в сторону нарушителя аэродромных границ. Ракета, зелёного цвета, до цели не долетела. Нарушитель, обнаружив огонь противника, ускорил движение. Боец, видя, что упреждение маловато, остановился и произвёл стрельбу из ракетницы по маневрировавшей мишени. Скорость велосипедистки достигла своего максимума. Повторный залп штурмана и бойца-стрелка-часового заставил девушку остановиться. Издалека было видно, как эмоционально солдатик объяснял меры безопасности гражданскому населению…
- Сююдааа! Веди сююдааа! – орал штурман между выстрелами из ракетницы образца сорок третьего года.
Почувствовав неладное, недоброе в оравших и стрелявших мужчинах, девушка оттолкнула своего охранника и быстренько умчалась в сторону лесной рощи. Боец ещё какое-то время умолял её достоинство, жестикулируя ей вслед, однако, вернуть беглянку не сумел…
Минут через пятнадцать солдатик, раскрасневшийся от погони, стоял перед комэской.
- Ты зачем палил по местным жителям?
- Я эта…
- Трое суток ареста! – глубоко вздохнув, расплылся в улыбке…