Оркестр

Как же он нам надоел, этот чертов беспилотник! Ну просто смертельно надоел и он, и его собратья! Ведь осень выдалась на редкость ласковой, травы и полевые цветы ещё не успели отцвести, а земля остыть. И если лечь на землю, постелив на неё тонкую плащ-палатку, то кажется, что сама природа окутывает тебя своим теплом. А кругом горы - вечно юные красавицы, которые по несколько раз на день меняют свои наряды.  Утром они кажутся бирюзовыми, а иногда - темно-синими, если рассвет пасмурный. К  вечеру горы вокруг надевают торжественный наряд, выдержанный уже в темных тонах. Что-то наподобие вечернего платья.  Ну а когда становится  прохладнее, то рано утром горы предстают перед нами в белоснежном наряде, будто невесты в свадебных платьях.
Непогода была милостива к нам, и за всё время дождь лишь изредка  покапал, так, что земля под нашими ногами осталась твердой, не раскисла и не превратилась в тягучую топь. Курорт да и только! Живи, наслаждайся ласковым солнцем, дыши до изнеможения нектаром цветущих полей, любуйся великолепием Арцаха! Всё это так и было бы, если бы не постоянные обстрелы. Но ещё больше нам докучали беспилотники.
  Звук регулярно круживших над нами беспилотников был похож на зубную боль - монотонную, заунывную, безысходную. Когда над тобой кружит беспилотник, то лучше всего наблюдать за ним из блиндажа. Чем-то они напоминали ос, которые докучали нам в отсутствие обстрелов. 
Так продолжалось дней пять. Беспилотник-разведчик - всегда предвестие беды. Управляет им какой-нибудь “ботаник на той стороне”, а может, и в Израиле. Возможно даже, что для этого ботаника то, что он делает, это игра. Задумывается ли он вообще о том, что играет уже не виртуальными солдатиками, а реальными человеческими жизнями? Вряд ли.
Похоже, что этот “ботаник” таки нашел что-то на нашей передовой - мы видим это по целой группе беспилотников противника.  Как хищные птицы они зависли над первой линией и тут… начался настоящий концерт!
Это был удивительный оркестр, такого я никогда в жизни ещё не видел и не слышал. К автоматной дроби присоединились ручные и тяжелые пулеметы, а ещё били, видимо, из танков и бронетранспортеров, а кто-то ударил из РПГ.  Это был поистине симфонический оркестр, исполнявший свою симфонию так слаженно, как будто всем этим дирижировал  гениальный мастер. Дирижером, скорее всего, был командир роты из первой линии.  Было во всем этом что-то берлиозовское, особенно, когда один за другим, в течение четырех минут, дымясь, упали на землю три вражеских беспилотника.
В тот вечер наши на первой линии ещё дважды дали подобный концерт, но вместо цветов на сцену, точнее, на землю,  упали горящие останки двух вражеских вертолетов.
В течение следующих семи дней над нами никто не летал, за исключением мух и ос, которым не давали покоя консервы, хранившиеся на нашей самодельной кухне.  И днем, если не стреляли вражеские минометы, то можно было погреться на солнце возле нашего блиндажа, невзирая на мух и ос, на которых даже дым костра и сигарет не действовали.
Долго мы ещё вспоминали тот незабываемый концерт.
Думаю, что и наши враги хорошо запомнили ту симфонию.