Следователь. Лица Кришнаит

Сейчас у следователя есть и компьютер, и планшет и телефон многие другие вещи современного века. В середине девяностых годов, по крайней мере у нас в райотделе, каждый мечтал приобрести свою печатную машинку. Но заработной платы не всегда хватало на приобретение этой ценной вещи. обычно, так сказать, по статистике, на одного следователя приходилось пол машинки. А точнее, одна машинка печатная на двух следователей. Заработная плата если перевести на условные единицы, то есть доллары США, составляла примерно 40-50 долларов США. И это конечно же, без учёта пайковых, которые выдавали раз в полгода. Видимо, была большая проблема выплатить их сразу, необходимо было прокрутить их в банке, чтобы снять процент. Поэтому, получение пайковых было настоящим праздником. Также, большим праздникам было выполнение уполномоченными отдельного поручения следователя, потому что статистика у следователя была одна, а у оперов другая. Поэтому часто приходилось Выполнять их самому исследователю, а отдельные поручения с резолюциями начальника оперов, что-то вроде "ХВС" или посланиями в неприличные места, приобщать к уголовному делу. И никого не смущало, что эти отдельные поручения с их смешными резолюциями будут приобщены к уголовному делу или материалу предварительной проверки. Время было такое. Очень часто сотрудников следствия или оперативных работников, а также сотрудников ГИБДД или других служб, можно было застать за организацией сопровождения перегоняемых с Владивостока или Находки машин. Это был хоть какой-то заработок, с риском влететь на какое-то взыскание даже лишение свободы. На моей памяти работа с отличным оперативником, с которым мы раскрывали одно дело за другим, будучи на дежурстве. Потом он пропал на 2 месяца, а от своих коллег я узнаю, что он уже сидит в СИЗО. Оказалось, после дежурства он не сдавал табельное оружие, а ехал на дело, совершал вооруженные грабежи. Вот это для меня было шоковым откровением. Следственным работникам не полагалось иметь табельное оружие, поэтому, если уже шёл на задержание, как я много раз, то с изъятым где-нибудь газовым оружием или подручными средствами. У меня подручными средствами служили два больших металлических шара от подшипника, которыми я умело пользовался при задержании, кидая в задержанного, по ногам. Если такой шарик кинуть в стену, он обязательно воткнется в штукатурку. В общем, это было грозное уличное оружие, и вместе с навыками тхэквондо и рукопашного боя, это было довольно-таки эффективно. У нас была такая поговорка: следователь как беременная женщина, то его тошнит от недоедания, то голова кружится от недосыпания, то у него сороки. И это было очевидно в конце месяца, когда весь второй этаж райотдела превращался в печатную машинку, из каждого кабинета доносилось её стрекотание. И только опера, уже выполнившие свою статистику, со смехом кидали камешки в окна следователя кришнаита Ефименко, забавляясь его истеричной реакции и возмущением. Да-да, самого настоящего кришнаита. От работы следователем много лет, люди или спивались, или сходили с ума, или становились кришнаитами. Самые крепкие перебирались наверх в управление или выше, очень редко кто оставался на одном месте и дорабатывал до пенсии.

КРИШНАИТ

О Боре Ефименко можно рассказывать часами и всего не рассказать. Познакомился я с ним там же, на своей первой планёрке в райотделе. Человек, как мне сразу показалось, и я не ошибся, он был очень ронимый. Однако, дело он делал самоотверженно и, порой, очень забавно. Однажды, перечитывая протокол допроса какого-то потерпевшего, составленный им, прямо на планёрке, после его дежурства, когда он уже уехал отдыхать домой, мы долго смеялись, и многие выражения из того протокола вошли в качестве иронических изречений в нашу следственную жизнь. Я не претендую на точность воспроизведения, но вот, приблизительно, на память, отрывок из этого протокола:
«Я находилась на кухне, мыла посуду, было около 17.37 часов. По телевизору шёл футбол, одна команда играла в полосатых футболках, вторая в светлых, однотонных. Комментатор закричал: «Гооол!», - и в это время во входную дверь постучали: «Тук-тук». Я подошла к двери и спросила: «Кто тама?», - но не дождавшись ответа уже открыла дверь, повернула ручку замка и сняла цепочку с петли. Дверь кто-то сильно толкнул на меня и меня отбросило на стену. В коридор ворвался мужчина в маске и коричневой куртке с грязными ботинками, что меня очень разозлило. Он пнул меня в живот, и я сказала: «Ой!»». Очень примечательно, что когда мысль повторялась по ходу составления протокола, Борис обводил начало предложения и вёл стрелочку наверх, туда, где эта мысль повторялась, чтобы показать, что это почти то же самое.
Как настоящий кришнаит, он не ели ничего, что связано с животным миром. Правда, встретивши его как-то в 2005 году, весной на улице, по старой дружбе я угостил его шашлыком. И вы знаете, он не отказался. А когда я спросил его, разве ему можно есть трупы животных, он со смехом, уплетая кусок за куском, ответил, что они уже настолько старые, что, если бы хранились не в холодильнике, а в земле, уже давно превратились бы в землю и в травку, поэтому он представил, что это просто травка.
Я помню, я отчётливо помню, как у Светы Каблуковой, нашей милой и доброй коллеги, случился день рождения. Она порезала принесённый для нас торт, и мы отпировали его с чаем. Оставался солидный кусочек и Света сказала: «Надо Борю угостить, чтобы он не думал, что мы над ним смеёмся и не принимаем в коллективе, он, конечно, странный, но очень хороший человек. Отнесу ему кусочек».
Дело в том, что предлагать что-то другое, к примеру, жареную курицу, которую как-то уплетая, предложил Боре один из следователей, было делом неблагодарным. Он зыркал искоса то на курицу, то на пожиравшего её и шипел: «Уууу…. Тррупоеды».
Поэтому с особой опаской относя ему сладкое блюдо, где нет мяса, мы ждали, что он примет наше подношение.
Через три минуты, с тарелкой, на протянутой руке, на которой был размазан этот кусочек торта, зашла Света. Лицо её выражало и обиду, и смех. Она покривила губами и сказала: «Что теперь с этим тортом делать? Он просто раздавил его пальцем, потом сунул в свой анализатор, то есть в рот и сказал, что тут есть яйцо, я это есть не буду. Затем он просто отвернулся и продолжил печатать своё постановление» …
Но запоминающимся шедевром было одно из дежурств Бориса. Когда-то, изъяв где-то у кого-то телевизор, видеомагнитофон и кучу кассет с фильмами и порнухой, он вечерами уединялся и буквально жил в своём кабинете, зависая там до утра, иногда раскладывая сложенный матрац. Дело в том, что в каждом кабинете был такой, на случай дежурства или ссоры с родными. Проще было уйти на дежурство и недолго пожить в кабинете. А в случае с Борей это было идеально, так как он жил с мамой.
Я уже рассказывал про вонючий и раздражающий хлоркой туалет на первом этаже. Так вот, видимо у кришнаитов так было принято, что после каждого раза, когда он сходит в туалет, омывать своё тело полностью. Поэтому все долго ждали, пока Ефименко ополоснётся в вонючем туалете в маленькой раковинке. Оттуда он выходил с мокрой рубашкой и штанами и недовольным от вони лицом. У нас был опер, мы все его называли рыжим, он действительно был таким. Чем он отличался, так это поразительной принципиальностью в работе и едким юмором. Однажды, собираясь на выезд по заявлению о краже, садясь в УАЗик, он как-то обронил вышедшему, а вернее возрожденному из туалета Борису: «Борь, мы тут решили вместе сложиться и душевую сделать рядом с туалетом, где шофёрская». Не успела захлопнуться дверь УАЗа, как возле нее появился Боря, который с горящими глазами и дрожащим голосом спросил: «Куда деньги сдавать надо? Я тоже хочу». То, что это была шутка рыжего, ему так никто и не объяснил, поэтому он понёс деньги начальнику райотдела…
Вечером, когда уже село солнце, дежурную часть заявилась молодая девушка и заявила о грабеже. Такое бывало часто в этих райончиках. Порой по три или пять заявлений за дежурство. Дежурный попытался дозвониться до Ефименко, но тот трубку не поднимал.
«Опять порнушку смотрит или уснул», - предположил помощник дежурного и отправился лично, достучаться до Бориса в его кабинете. Боря открыл кабинет, когда услышал, что предстоит работа. На его лице блуждало недовольство и разочарование. Страшно было предположить, чем он занимался при закрытых дверях. Он был по форме, с расстёгнутой рубашкой на три пуговицы, сидел, ожидая потерпевшую. Помощник дежурного завёл её к нему в кабинет, туда же поднялся дежурный опер. Он усадил девушку на стул, перед Ефименко и попросил рассказать, как всё было. Та, проглатывая слова от обиды, стала спешно рассказывать, как во дворе у неё вырвали сумку, ударили, сорвали шапку и отобрали золотые украшения. Когда она закончила говорить, Боря поднялся со стула и стал задумчиво бродить по кабинету, вокруг стула, на котором сидела потерпевшая, забросив руки себе за спину и чего-то еле бормоча… Его недовольный вид насторожил не только потерпевшую, но даже и сидящего рядом опера.
«А вы знаете, почему это с вами произошло!?», - рявкнул Боря, облокотившись на спинку стула, на котором сидела заплаканная девушка и склонившись к ней лицом: «Вот вы едите мясо, пьёте алкоголь, одеваетесь, как вам хочется, ведёте развратный образ жизни, каждый раз закрывая чакры одну за другой и портя свою карму!» …Девушка выслушала с открытым ртом и другой кришнаитский бред про чакры, будущее возмездие за плохую жизнь и как всё это связано с тем, что с ней случилось, потом обернулась к закрывшему свой рот от сдерживаемого смеха оперу и спросила его: «Это… кто…?»
«Это ваш следователь!» отчеканил опер, - «Он будет заниматься вашим делом», - опять еле сдерживая, буквально сдавливая смех, превращая его в случайный кашель, продолжил опер.
«Можно я… в другой раз приду?», - пролепетала девушка.
«Нет! Нет! Вы уже здесь! Вас привела сюда ваша запущенная карма и ваш образ жизни!», - жёстко парировал Ефименко и начал задавать вопросы.
Через пятнадцать минут мимо дежурки пробежала и, открыв плечом дверь, выбежала на улицу испуганная потерпевшая, а за ней победоносно шествовал Ефименко с листком в руках, на котором был рукописный текст потерпевшей. Заглянув в дежурку, он прищурился и сказал: «Она решила, что подумает, стоит ли заявлять и пообещала прийти завтра».
Поздно вечером, по сообщению об еще одной краже, следственно-оперативная группа во главе с Ефименко Борисом двинулась по адресу. Это была довольно просторная квартира с длиннющим коридором, застеленным легко сминающейся дорожкой, которая с левой стороны заканчивалась кухней, на которой Борис уже составивший протокол осмотра места происшествия, допрашивал потерпевшего. Где-то на лестничной площадке сновал опер, опрашивая соседей. И вроде было всё как всегда, пока опер не зашёл в квартиру напротив, где с утра гудели пьяные соседи и громко не произнёс бы заветное слово: «А вот и вещички!»
Ефименко, только что прилежно заполнявшего протокол допроса потерпевшего, приподняло, как взрывной волной, ручка отлетела куда-то вправо, сам протокол и дипломат, на котором он заполнялся, отлетели влево, а сам Борис ринулся по коридору, в сторону лестничной площадки, откуда раздались эти слова, но запнувшись о дорожку, он в стиле пловца-ныряльщика растянулся по всему коридору, руками вперёд, прокатившись так до самого входа, потом вскочил и, не отряхиваясь вбежал на лестничную площадку.
Оказалось, что эта квартирная кража была делом рук соседей и их гостей, которые по пьяному делу взломали дверь соседа и вынесли вещи прямо в свой коридор, потом сели за стол, отмечать удачу.
Но когда в незапертую дверь вошёл опер и выкрикнул эти заветные слова про вещи, которые лежали прямо в коридоре, гости, которые и совершили эту кражу вместе с хозяевами квартиры, которые с ними же и выпивали, ринулись на выход и, оттолкнув опера, побежали наверх, к пятому этажу, где находился люк, ведущий на крышу. В тот самый момент на лестничную площадку выбежал Ефименко, который и так имел на поясе висящие наручники, но, зачем-то выхватил ещё одни у опера и громко скомандовал ему: «Давай на улицу, смотри, чтобы они из подъездов не выбегали, я за ними!»
Опер выскочил на улицу, а Ефименко побежал за ворами. Видимо алкоголь и узкий люк сделали своё дело и последнего, кто пытался улепётывать через люк, Ефименко схватил за ногу, пристегнув её к своей руке наручниками. Выскочив вместе с задержанным на крышу дома, Борис стал догонять второго преступника, волоча за ногу первого, кто ему попался ещё у люка.
Догнав второго, когда тот пытался спрыгнуть с люка в другой подъезд, он пристегнул его к руке первого задержанного, потом, свалившись вместе с ним и с первым задержанным на площадку пятого этажа, он каким-то странным образом догнал и третьего и, заломав ему руку, вывел всех троих из подъезда под восторженный взор обалдевшего от увиденной картины опера, стоявшего внизу.
«Эпическая картина!», - не найдя что сказать, воскликнул опер. И правда, Ефименко, за ним прыгающий на одной ноге подвыпивший преступник, к нему пристёгнут ещё один за руку, а с другой стороны от супер копа третий, с заломанной за спину рукой…
В райотдел Ефименко вернулся с тремя преступниками, с томиком уголовного дела и уже вынесенными постановлениями о предъявлении им обвинения.