Одна из встреч с непознанным

У меня нет проблем с фантазией, ибо не может быть проблем с тем, чего нет. Иногда бывают проблемы из-за отсутствия фантазии, когда «необходимо» солгать, а я не могу, ведь ложь – это производное от воображения. Честность – побочный продукт отсутствия фантазии. Да и слава Богу, что я лишён воображения: в моей жизни было столько странного, необычного, мистического и невероятного, что, обладай я ещё и воображением, не миновать бы мне психиатрической лечебницы.
Зато у меня очень неплохо с логикой, если это меня успокоит…

Часть 1. Предвариловка.
Так вот, история, которую я давно собирался отразить в тексте, произошла летом 1998 года. Тогда я был «и.о. мнс» (исполняющий обязанности младшего научного сотрудника) одного НИИ геологической направленности.
Если кому-то интересно знать моё мнение о геологии, то, по-моему, из геологии с 70-х годов прошлого века за 20-25 лет сделали чёрт знает что. Из романтической таёжно-полевой профессии геология превратилась в бесполезное кабинетное седалище. А мне в геологии нравились именно полевые сезоны, и только они…
В 1998 году я выехал «в поле» руководителем группы в составе геологического отряда. Звучит внушительно, однако на деле «группа» моя состояла из двух человек, включая меня (!), а весь отряд состоял из четырёх человек. Причину такой малокомплектности я уже обрисовал – геология из полевой превратилась в кабинетную, штат пополнялся в основном женщинами, и сейчас женщина «в поле» - как уши на пОпе: явление чертовски редкое. Особенно не расположены к экспедициям молодые девушки, только свалившиеся из вуза в минералогию, эти нацелены тупо сидеть «на методе» всю жизнь, не принося никакой реальной пользы обществу, зато получая стабильную зарплату. Да что говорить, и парни поголовно отказывались поддержать нашу с начальником отряда компанию: кто-то уже договорился ехать с другим отрядом или не устраивал район работ, кто-то запланировал долгожданный отпуск, кто-то по семейным обстоятельствам. Студенты геологического факультета местного университета практике на родной земле массово предпочли экскурсию в Крым…
Мне удалось сагитировать лишь своего давнего приятеля  Диму Кострова, на тот момент он был студентом четвёртого курса пединститута.
Ну, ладно, 1 июля отряд выехал от НИИ, и по железной дороге отбыл в северо-восточном направлении.
На следующий день уже вездеходом (а точнее, АТЛ – "артиллерийским тягачом лёгким") моя микрогруппа была заброшена к месту, на котором нам предстояло жить до осени, либо до тех пор, пока не закончится провиант.
Конкретнее, эта точка находилась в 70 километрах юго-восточнее Инты (Республика Коми), в районе нижнего течения реки Большая Надота (левого притока реки Лемва), недалеко от живописных скал горы Олыся, под залесенным  южным склоном оной горы.
Когда АТЛ, избавившись от моей «группы», с остальным отрядом отправился далее к Лемве, мы с Димоном объявили место нашей дислокации «земным раем» и принялись обустраивать лагерь…

Часть 2. Явление.
Первую ночь мы спали, как убитые. Несмотря на то, что в приполярных широтах в начале июля совсем не темнеет круглые сутки, усталость от переезда дала себя знать. Вероятно, сказалось и влияние чистого воздуха, перенасыщенного кислородом.
Проснулись одновременно, где-то в шесть утра, от плеска воды за палаткой, казалось, совсем рядом. К сведению, палатка действует как усилитель звука. К примеру, гул приближающегося вертолёта в палатке слышится намного раньше, чем вне её, проверено лично мной.
Выбрались из спальных мешков, выскочили из палатки и увидели бредущих по мелководью, прямо по центру реки, олениху с оленёнком. Они брели, разглядывая наш лагерь, метрах в 35-40 от нас. Наверно, думали о том, что же это за фигня такая за ночь выросла, ведь вчера ещё этого не было… 
Завидев нас, животные развернулись и побежали тем путём, которым пришли – по центру реки. А мы остались, сокрушаясь, что вышли из укрытия без фотоаппаратов – не успели поймать хороший кадр.
Не помню, чем я занимался в первый день «на точке». Скорее всего, ходил в рекогносцировочный маршрут.
Вечером, наверняка, налаживали радиостанцию и выходили на связь. Для этого мы взбирались метров 50 по крутому склону, полагая, что там слышимость должна быть лучше…
Вторая ночь стала настоящим кошмаром.
Во-первых, солнце по-прежнему ненадолго скрывалось за горой, там же слегка опускаясь за горизонт. То есть, ночь представляла собой тот же день, только без прямых солнечных лучей («белая ночь»).
Во-вторых, и это самое ужасное, птицы не замолкали ни на секунду. Если прошлую ночь они ещё как-то щадили меня, видимо, палатка и тент, как всё новое и непонятное, пугали их, а, кроме того, рычащий, воняющий солярой АТЛ частично разогнал птиц, частично заставил затаиться, то в эту ночь птахи «дали мне просраться». Некоторые из них до того осмелели, что ловили насекомых прямо на крыше палатки, топоча по ней малюсенькими лапками, как слоны.
Дима зарылся в свой спальник и засопел. А у меня с детства очень тонкий слух, я слышу всё, что происходит на поверхности земли в радиусе десятков метров. Для меня шорох мыши в углу – примерно то же, что для других грохот сковородки о кастрюлю. Очень хороший слух – это тяжело.
Несколько часов я честно пытался заснуть, чем только ни закрывая уши. Тщетно.
Уже почти три часа «ночи». Скоро солнце выползет из-за скал на северо-востоке, и тогда уж точно уснуть не получится…
Внезапно, как по команде, птичий гомон прекратился, будто кто-то выключил тумблер воспроизведения птичьих воплей. Наступила полнейшая тишина, слышно было лишь, как плещется речушкина вода на перекате.
«Ну, слава Богу! Сейчас я быстро отключусь», - мелькнула мысль. Но не тут-то было.
В ту же секунду я почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Он был буквально осязаем. Я почувствовал себя словно в мешке. Нет, в прозрачном полиэтиленовом пакете. Кто-то разглядывал меня. Кто-то, кого я не видел, потому что я находился внутри спального мешка внутри непрозрачной брезентовой палатки. Но кто-то смотрел на меня, будто между ним и мной не было преграды.
Я чувствовал себя абсолютно беспомощным перед волей обладателя этого взгляда. Он копался в моих мыслях, как бомж в мусорном баке. Я ощутил себя листом бумаги с текстом в сканере, причём я даже не знаю и части текста, который содержу, а сканер считывает ВСЁ…
Вместе с чувством беспомощности пришёл страх. Страх беспричинный, ибо я не знаю, чего может бояться человек, презирающий самую смерть.  Был просто страх, не зависящий от моей воли.
Медленно и осторожно я, слегка приподняв, повернул голову в том направлении, откуда исходил «взгляд». Повторюсь, взгляд был осязаем, словно кто-то держал меня в вытянутой руке. Я не мог видеть сквозь брезент обладателя этой «невидимой руки-взгляда», ничего не мог сказать о Его размерах и форме, но точно знал, где Он находится (это место в 30 метрах от палатки я позже осмотрел, но никаких следов не обнаружил). Он знал, что я не сплю. Он знал, что я смотрю в его сторону. Он знал, что я его не вижу. Он знал всё, о чём я думал...
Сканирование моего сознания и подсознания  продолжалось не более пяти минут. Бесконечно долгих минут. Затем некто меня «отпустил», я это почувствовал. Но продолжал лежать, не шевелясь, уставившись в ту точку, где был Он, попутно приводя в порядок мысли. Желания выскочить из палатки с фотоаппаратом (вдруг ночной гость ещё не ушёл далеко) не возникло… Наверно, к счастью.
Дима так и сопел, видя десятый сон. А у меня – ни в одном глазу.
Было по-прежнему тихо, это я заметил, на протяжении ещё нескольких минут. Затем какая-то самая смелая птаха робко подала голос. Чирикнула вторая. И вскоре птичий гвалт накрыл с прежней силой.
«Значит, ушёл»,- подумал я.

Часть 3. Вот, и что это было?..
Поспать в ту ночь мне так и не пришлось.
Лежал и раздумывал – что это могло быть. Рассматривал три варианта: волк, медведь, «лесной человек». Тогда к определённому выводу не пришёл.
Никого из них я в дикой природе не видел, только следы, но в большом количестве (в разных местах).
На вездеходной дороге, которая идёт вдоль реки Лемва (Лем-Ва), по которой я, бывало,  ходил в маршруты (километров до десяти-двенадцати в одну сторону), было очень много волчьих следов, отпечатанных в глине. Следы были разных размеров, видимо, бегала стая. Однажды, возвращаясь из маршрута, я почувствовал запах волка. Один матёрый, а, скорее, несколько волков (судя по следам, волчицы и волчата тоже бродили), притаились недалеко от дороги, совсем рядом, наверняка внимательно следили за мной. Я чувствовал волчий взгляд на себе, отметил совсем иные ощущения, нежели ТОГДА, шёл без остановки и напрасно напрягал зрение – увидеть затаившегося в нескольких метрах от тебя волка в тундре очень сложно. Да и не нужно, если они, волки, не проявляют враждебности.
Следов жизнедеятельности и следов лап медведя именно на Большой Надоте я не встречал, как и самого медведя. Хотя окрестности облазил вдоль и поперёк. Ни одного следочка.
Да и птицы не реагируют на волков и медведей «мёртвой тишиной».
Так что из трёх вариантов «личности» ночного гостя остался один – «лесной человек» (по-коми – Яг-Морт). Значительно позже добавился ещё один возможный вариант – существо без плоти, нематериальное, бестелесное. Тут можно только гадать, но одно определённо – существо было явно разумное, даже более чем, и наделено телепатическими способностями.

Часть 4. А коми знали.
В рельефе гора Олыся проявлена как большой округлый холм нескольких километров в диаметре и нескольких десятков метров в высоту. Что интересно, гора находится внутри округлого «пятна» тундры и лесотундры, которое, в свою очередь, окружено северной тайгой (граница распространения тайги недалеко). На самой же горе растёт сплошной густой лес, в основном темнохвойный, местами лиственный.
Может, поэтому люди неправильно понимают название горы – Олыся, ставя ударение, согласно правилам русского языка на букву «Ы». Ассоциативно «Олыся» созвучно имени «Олеся», а в нём присутствует «лес»… Казалось бы, всё логично.
Немного иной вариант, также с ударением на «Ы» - «лЫсая». Тут уже девушка Олеся с двумя пшеничного цвета тугими косами куда-то быстро  испаряется. Но нелогично – гора же не «лысая», а наоборот, покрыта шикарной чащей, в отличие от окружающей тундры.
Ответ надо искать не в русском, а в коми языке. В нём есть слово «олысь», с ударением на «О». Олысь – это Домовой по-русски. Следовательно, гора Олыся – это «гора Домового».
При этом в коми языке есть обозначение и для "лешего" - "вэрса", и для "лесного человека" (типа йети) - "яг-морт", "вора-морт". Почему же в данном случае в топонимике упоминается "домовой"?..
А вот теперь всё остальное додумывайте сами, ведь я воображения лишён.
И, кстати, тогда, в 1998 году, я ещё практически ничего не знал о трагедии «группы Дятлова» в 1959 году. Когда узнал, воленс-ноленс экстраполировал те события на свою ситуацию и задался несколькими вопросами: 1. что, если бы вместо одного неспящего безвольного бревна в палатке была группа молодых волевых людей? 2. что, если бы группа людей (вместо меня из первого вопроса) запаниковала бы и бросилась вон из палатки? 3. что, если бы группа людей вместо меня увидела "Того, кого запрещено видеть"?..
Однозначных ответов дать не могу.
Одно могу сказать точно: Места невероятно прекрасные летом, но не появляйтесь в указанной местности с желанием именно «посмотреть» на олыся («домового»), познакомиться с ним, заснять на фото-видео. Это может быть опасно. Я, вообще, написал этот текст не для того, чтобы побудить какие-либо исследования в данном направлении, а, скорее, предупредить…
Постскриптум. Добавлено 19.05.2022. 1) В аллювии Большой Надоты Дима нашёл, по всей видимости, обломок метеорита. Когда он принёс его мне, я был занят своими делами. Он спросил "Что это?" и протянул чёрный "окатанный" (а, скорее, оплавленный) камень, не сильно большой, но очень тяжёлый. Я спросил, где Дима взял его. Он ответил, что в аллювии, точное место показать вряд ли сможет. Тогда я назвал камень "собакитом" (отмахнулся, что называется) и вернул нашедшему. Вечером, придя в лагерь, я поинтересовался камнем с намерением более тщательно его рассмотреть, но Дима сказал, что выбросил его. "Примерно туда" - он указал направление. Мы искали камень, не нашли, и я думаю, что к счастью. Всё-таки подобные предметы, как правило, обладают радиоактивностью, и последствия от их присутствия рядом могут быть весьма негативные.
2) Обследуя южный склон горы на предмет неучтённых предыдущими исследователями выходов горных пород, метрах в 150 от подножья, выше "обнажения №7", я наткнулся на кое-что необычное. Это небольшое углубление в горизонтальной поверхности, по предварительному предположению имеющее карстовую природу. Глубина "ямки" около двух метров, может быть, немного больше, по крайней мере, я в ней скрывался с головой. Интересно, что три стены этой ямы были ровные, субвертикальные, словно высеченные в известняке. А с одной стороны вместо "стены" был ровный спуск, своего рода "пандус", или сильно разрушенная и заросшая мхом каменная лестница. Вообще, этот объект чем-то напоминает некий "портал". Я спустился в яму, из левой от себя стены отковырял небольшой образец породы (сильно перекристаллизованный биогермный известняк, как потом выяснилось, то есть ничего необычного с точки зрения геологии), и преспокойно ушёл оттуда. Не припомню на горе Олыся иных подобных объектов, некоторая "странность" в нём всё-же имеется.