88 год. Гл. 33. Самое трудное

Глава 33. Самое трудное.

Александр Николаевич Макарычев, в свойственной ему манере,  за целых два месяца своего властвования не проводил приёмы граждан по личным вопросам. Но заполнять дополнительную смонтированную в центре города ёмкость АТС-4  продолжал. Так, вразброс, по городу, где имелись ещё в кабелях малочисленные незанятые телефонные пары.
В основном, подготовленная в конце года, ёмкость АТС предназначалась для телефонизации северной части улицы М. Горького, продолжающей формироваться из престижных многоэтажных жилых домов. Помимо телефонизированных в декабре нескольких административных зданий, здесь, большей частью, он и ставил телефоны.

Очень быстро молва расползается по городу. Люди прознали – возвратился, наконец, из командировки на ГТС настоящий начальник. Уж он-то по личным вопросам отменить приёмы никак не посмеет! И потянулись ко мне в кабинет разные люди, и очень остро нуждающиеся в телефоне, и не очень, а то и просто – соскучившиеся по общению.
Приём посетителей всё возрастающих по числу, и у которых на устах только один вопрос, как обычно, я провожу по пятницам, – во второй половине дня. Это оправдано, так как довольно часто, изматывающее общение с людьми, жаждущими телефона у себя на квартире, достигает такого накала, что остудить накопленные эмоции мне затем, поможет только продолжительное воскресное время. Время – когда я полностью переключаюсь на участие в бесхитростных заботах своих безумно интересных и забавных детей.   
Конечно, не все посетители разжигают страсти, не все. Но двух-трёх таких, за приём – вполне достаточно. И тогда, – какие нервы надо иметь, чтобы совладать с собой!

Руководитель не имеет права грубить пришедшему на приём человеку, даже если тот, настоящий хам и провокатор, откровенно имеющий целью взорвать его внутреннее равновесие. Он ограничен рамками жёсткой субординации. Руководитель обязан быть вежливым со всеми, вошедшими в его кабинет.
Но вот, как раз тот случай, и назревает скандал. И тогда, чтобы разрядить обстановку, чтобы остудить накалившиеся страсти от общения, с одиозным посетителем, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля, не допустить бесконечности претензий, – я внезапно, прерываю «беседу». Срочно, по прямому телефону приглашаю в кабинет, дежурившую в приёмной, секретаря и одновременно парторга, Раису Фёдоровну, чтобы при свидетеле, наконец, унять зашедшегося в ярости и совершенно утратившего способность воспринимать очевидные резоны, агрессивного гостя.

При таком развитии событий обязательно должен быть свидетель. Как правило – это действует на все сто процентов. При появлении вошедшего постороннего человека гость обычно тушуется. И как результат, – грозные обещания вывести шайку-лейку связистов только и почитающих блатников, – в последующее затем, короткое время общения, – растворяются в пространстве.
В подобных случаях мне пока ещё удаётся удержать себя в руках и теперь, уже официальными казёнными фразами – склонить к выходу из кабинета во всех отношениях неприятный экземпляр хомо сапиенс. Вернее не мне, и не благодаря моей холодной официальщине, – а Раисе Фёдоровне.
Она, внушительная солидная дама, несмотря на свой партийный сан, не церемонится, и подобно хозяйке на кухне, в отношении лица нарушившего кухонную гармонию – готова в ход и скалку пустить. Если бы только прознал посетитель, что в её лице имеет дело с ПАРТОРГОМ…

И снова, очень скоро, во время и после каждого такого пятничного общения, разливается какая-то нервная боль по левой стороне груди – от горла – туда, вниз... И потом, ночью долго не даёт уснуть, что-то струной натянутое, в беспокоящей неприятным напряжением, левой ноге. И как ни вертись, и не пристраивай её поудобнее – нет ноге покоя…
А ещё, после особо тяжёлых случаев общения, жжёт огнём почему-то левый глаз. Такое чувство, что в его уголке все не выплеснутые эмоции слились, облюбовали свою копилку. Глаз першит внутри, наливается кровью. Правда, обычно к утру – краснота проходит.
Любого из посетителей я не отпускаю из кабинета без чёткого исчерпывающего ответа по поднятой им проблеме. Это мой принцип. Даже без ответа – на нелицеприятный вопрос.

А таких вопросов, похоже, за период моего отсутствия поднакопилось. Александр Николаевич – лихой и бесстрашный рубака, особой щепетильностью во время подписания нарядов на установку телефона озабочен не был. И вот сейчас – его огрехи я вынужден разгребать.
Я понимаю, сам он – человек скромный и самодостаточный и ему лично, многого не надо. Но он не любит осложнять отношений с окружающими его людьми. Просто по натуре – он покладистый человек.
Пользуясь этим, а ведь он главный инженер – человек, наделённый немалыми полномочиями,  люди довольно часто обращаются к нему по вопросам, не входящим в его прямую компетенцию, – а вдруг, решит...
Установка телефонов – это как раз тот щепетильный вопрос, который по должностным обязанностям – не Макарычева дело.

Но это когда я на работе, а когда меня долго нет, тогда мои обязанности, как раз и исполняет полнокровно главный инженер. Представляю, какой пресс, под давлением жаждущих сжимал и бередил его добрую душу в моё отсутствие. И из числа многочисленных связистов – сотрудников, и из числа городских руководителей различных рангов, с которыми он имеет дело.
Понаставил «добрый» Александр Николаевич телефонов, не шибко углубляясь в тонкости регламентирующих Правил. По принципу – авось не заметят. Авось – сойдёт!
И вот теперь, мне всё аукаются и аукаются его откровенные ляпы, явно нарушающие очерёдность, и явно, идущие вразрез со справедливым распределением.
Принципиальные люди, а их немало, приходят ко мне на приём, чтобы разобраться с этой несправедливостью, чтобы исправить допущенную моим заместителем ошибку. А исправить – в их понимании – это самим получить телефон. Как мне это сделать?
Пока они приходят ко мне, а ведь могут и в прокуратуру…

Снять явно, несправедливо установленный телефон я не могу, не имею полномочий. Да и сделать это – себе дороже. Не проработан в Правилах у связистов механизм снятия неправедно полученного телефона. Отключить телефон проще простого. Но ведь человеку надо в этом случае вернуть деньги за установку. А он их, – я несколько раз пытался, – не возьмёт! Ему не нужны деньги, ему нужен телефон! И он будет трубить во всех инстанциях, не зацикливаясь на подробностях – я деньги заплатил, а телефон мне ставить не хотят! Оправдывайся потом…
Пару лет назад, когда меня брали в оборот за грехи моих предшественников со всех сторон, в том числе и в прокуратуру вызывали неоднократно – я впервые тогда, молодой и зелёный, открывал для себя, на практике – что такое карающий орган власти.

Мне показывали строгие следователи жалостные обличительные письма недовольных. Досконально проверяли историю установки каждого отмеченного в них телефонного номера. Труда это не составляет. Документальное оформление установки хранится в абонентском отделе в виде «дела» – десятки лет. Сопоставляли с регламентирующими Правилами – трактовали по выявленному телефону двусмысленности в Правилах в пользу жалобщика и требовали
– Сними!!!
Пользуясь тем, что установка выполнена моим предшественником – я, проявляя готовность, робко и наивно просил
– Вынесите письменное предписание? – сниму, тут же! Но, до этого прокуратура не опускалась. Криминала явно нет, по крайней мере, он не доказан, а нарушение очерёдности  – так здесь же, больше – потерей совести попахивает.

Но, навалившись всей мощью своего властного авторитета, блюстители Закона недвусмысленно давали понять – если не установишь обратившейся в прокуратуру «жертве» вожделенный телефон – не будет тебе покоя. А умение заставить уважать своё ведомство – это у них в крови. И даже похлеще, чем в горкоме и даже – обкоме.
И оставалось одно единственное. Снять и перераспределить телефон – бесперспективно, и выход действительно, только один – установить жалобщику телефон.
Слава Богу, таких случаев в моей городской телефонной деятельности было, пока, всего два или три – не более. Но каких усилий стоило, вопреки всяким техническим требованиям, откровенно делясь создавшейся ситуацией с Висящевым отыскивать вместе с ним ещё один, откровенно халтурный в техническом видении, способ установки. И только таким путём избавляться, наконец, от звонков на другом конце провода, инициатор которого ледяным металлическим голосом извещал о времени, назначенной, очередной явки в кабинет своего ведомства, не подлежащей обсуждению.
 
Вот и сейчас очередной посетитель – пожилая бабушка, сопровождаемая грузом возрастных болезней, навела меня на обыкновенного прораба, проживающего в её доме и у которого я уже проверил – точно, недавно появился телефон. Бабушка конечно в прокуратуру не пойдёт, и чувствуется – телефон ей действительно, жизненно необходим.
Я загнан в угол своей совестью. Я не могу ей ничего оправдательного сказать. Мне невыносимо стыдно перед навестившим меня «божьим одуванчиком», и я, усилием воли пытавшийся сохранить хорошую мину на, пышущем жаром от прихлынувшей крови, лице, не врубаясь в её продолжительные сетования, обещаю, в ближайшую же неделю, допущенную в отношении её несправедливость исправить. Как – не знаю, но непременно знаю, что исправить – придётся!
 
Как назло, в линейно-кабельном цехе возникли проблемы с руководством. Бывает так, когда всё сваливается, вдруг, в кучу.
Буганко решил отдохнуть летом. Как не удовлетворить его просьбу. Ведь и он, долгие годы, из ГТС, в это время вырваться мог, разве что с помощью больничного бюллетеня. Но если уже, в прошлом году, летом смогли отдохнуть отдельные кабельщики, то сейчас обстановка на сети ещё более стабилизирована – почему бы не пойти ему навстречу.
И как обычно бывает – именно в это время, за несколько дней, рассчитывал свои профилактические дела с сердцем у врачей, по их вызову, уладить Висящев и совершенно неожиданно, застрял там – вот уже на две недели.

Самым старшим в ЛКЦ сейчас остался инженер – измеритель Ларионов Валентин. Так что не с кем мне доверительно выискивать варианты по данному старушке, да и не только ей – обещанию.
С Макарычевым обсуждать созданные им проблемы я не хочу. Несмотря на внешнюю браваду – Макарычев тонкий, ранимый человек. Но не настолько, чтобы копаться в душах вечно недовольных посетителей. А вот, затаить обиду в душе – в том числе и на меня, может.
На вопрос – ну и какая такая нужда была установить телефон в обход очередников в проблемном доме, именно этому рядовому и, несомненно, не так уж важному для своего производства прорабу, – так примерно и ответит:

– Попросил главный инженер треста Синегорскстрой Гортанов Виктор Иванович. Как я ему откажу, ведь вместе по Комиссиям ходим… Да и не вижу я никаких нарушений, ведь бабка – не относится к участникам войны, в отношении которых действует безусловная внеочерёдность… а один из пунктов дополнений, к Правилам, трактующих их применение на практике так и гласит: «… могут быть и иные обстоятельства для внеочередной установки…»
– Но, для лиц, от которых зависит жизнеобеспечение города! Каким жизнеобеспечением пахнет от вашего прораба?
– Э-э, не скажите. Виктор Васильевич, от него зависит выполнение важнейшей государственной программы «Жильё 91»…

И скольким ещё он не смог отказать, и сколько ещё у него подобных объяснений?..
Для меня Макарычев очень важный и, по сути – незаменимый специалист. Я очень дорожу его долей труда, в общем, нашем деле. Он не безгрешен, конечно, но случай со старушкой – не тот случай, который мог бы вбить клин в наши отношения.
Да и, в конце концов, во время моего отсутствия он волен был поступать, как считал нужным. И не я ему судья…
Достаётся Юртабаевой. Она начальник абонентского отдела – она и только она, реально видит, скольких нервов стоит исправление подобного огреха.
Асия Хасановна с выражением беспомощности на лице оправдывается:
– Виктор Васильевич, ну он же был начальником, он приказал…
Лукавит Асия Хасановна, откровенно лукавит. Она знает цену блату во всех сферах нынешней жизни и совсем не разделяет моей мягкотелости.

– Ну, неужели мы будем спрашивать разрешение на свои действия у каждого горожанина? – задаёт она «невинный вопрос»
– Разрешения спрашивать не будем, – но и повода, уличать себя в несправедливых решениях – тоже, давать не будем! – твёрдо отрубаю я. – Как хотите, с кем хотите, но возможность для установки телефона бабушке, извольте найти. Срок – не более двух недель! Этого времени достаточно, чтобы телефон у неё на квартире заработал?
Юртабаева, теперь, тоже – за справедливость.
– Виктор Васильевич, ну в этом же доме ещё льготники имеются. Да и очередники возмутятся ещё больше.
– Не знаю, ничего не знаю! Каждому кто возмутится – лично, тоже, будете искать возможность телефон установить.
Постоянное общение с властями не прошло для меня бесследно и научило быть жёстким и твёрдым и даже жестоким – если это необходимо. В отношении с Асией Хасановной – сейчас, это как раз, тот случай. И я знаю – решение она найдёт. Нет для Юртабаевой безвыходных ситуаций…

Для меня она тоже – незаменимый человек. Носит Асия Хасановна в себе архив важнейших сведений, которые, даже не знаю когда, успевает черпать от кишевших в её отделе разномастных посетителей, хранит в своей памяти, обо всех «всё и вся» – уйму информации, в том числе и той, которая к делу не имеет никакого отношения. Её феноменальная память запомнившая историю практически любой установки телефона в городе – достойна восхищения. Сведения эти очень важны и при необходимости, мгновенно слетают с её уст.
Но сейчас она, имея многолетний опыт общения людьми, и по виду, безошибочно определявшая суть человека, и, безусловно, чётко давным-давно уловившая мои установки, жизненные принципы и характер, угождая Макарычеву, подвела именно меня. Или она надеялась, что я не вернусь из армии?..
Я не кричу на Асию Хасановну и не приму по отношению к ней репрессивных действий. Но общаясь со мной, в последующие дни, она ещё долго имеет бледный вид…

А вообще-то, по большому счету – что стоят мои переживания по сравнению с тем, что предприятие с самого новогоднего старта стабильно выполняет план установок телефонов! В том числе и установок – населению. Целых 463 телефона – за полгода, людям в квартиры поставили! И это тоже – своеобразный рекорд.
Но вот только, этот рекорд, обратной стороной медали, буквально провоцирует горожан на посещение кабинетов руководства телефонной сети. И во всё более возрастающих масштабах. Чего только стоит Васильковский микрорайон, в котором зримо, наконец, оживилось телефонное строительство.

Жаждущие телефонного общения люди не хотят ждать, когда их связисты пригласят. Сами, люди торопят события и готовы буквально выбивать данные им Перестройкой обещания по ускоренному улучшению, так необходимых им, «элементарных» жизненных благ. Они хотят быть уверены, что в ближайшем будущем получат телефон.
Но ведь телефонов на весь микрорайон можно будет включить всего – тысячу, и это, всего лишь, охват домов – тридцатипроцентной телефонизацией...
Что конкретного, кроме этого, отдельному человеку я могу сейчас сказать? И разве он может остаться довольным моим ответом…