Гл. 22 С визитом в Рейкьявик

                Если вы находитесь в иностранном порту
                и не можете определить
                национальную принадлежность стоящих там
                кораблей - выберите самый красивый и
                самый чистый из них, в девяти случаях
                из десяти это будет советский корабль.

                Гарри Аллендорфер,
                кэптен ВМС США

Повесть о послевоенном поколении


           Вот такие красивые и, несомненно, чистые корабли прибыли с визитом в Исландию. Как же им не быть чистыми, когда во время стоянки у причала приборка на советских кораблях делалась четыре раза в день! В море, в шторм, на учениях - всё равно раз в день обязательно мокрая приборка.
          А уж перед таким визитом боцманская команда долго и тщательно готовила корабль, точно невесту перед свадьбой: наводила марафет, подкрашивала, отдраивала до блеска медь. В помощь им постоянно выделялись проштрафившиеся молодые матросы из разных боевых частей.
           Визит должен был продлиться четыре дня, на третий планировался День открытых дверей: экскурсия жителей Рейкьявика на «Стройный». Перед прибытием в порт экипаж собрали в столовой и замполит, очень обеспокоенный тем, что советские моряки увидят на этом проклятом, загнивающем Западе прочитал им длинную лекцию.
           Он предупредил моряков, что они, конечно, будут удивлены увиденным на острове, однако не надо думать, что исландцам так уж хорошо живётся. Да, в каждой семье у них автомашина, иногда две, их частные дома не похожи на те, что строят у нас, они большие, красивые, но всё это не ихнее, всё куплено в кредит и если они перестанут выплачивать, например, заболеют, потеряют работу, то у них всё отберут. Случается же такое довольно часто и люди остаются ни с чем. Так что всё взято в долг, причём долги такие огромные, что придётся выплачивать детям, а то и внукам.
           Второе, к чему по думам замполита, нужно было подготовить моряков, это - просмотр киножурнала, который им продемонстрируют на экскурсии в город. Он сказал, что при согласовании программы визита попросил показать самый скромный из выпусков, но всё равно там будут сцены, при которых не стоит ахать, шуметь и уж тем более - свистеть, как они привыкли на корабле.
          Всё это моряки прослушали с большим интересом и вниманием, не так, как третью часть лекции, где замполит говорил о необходимости вести себя достойно, не уронить чести советского моряка и тому подобное, поскольку слышали это уже много-много раз. Однако и здесь замполит вскоре привлёк их внимание интересной информацией. Он подчеркнул, что хорошее поведение моряков крайне необходимо, так как сами жители острова очень культурный и законопослушный народ. В Исландии очень низкая преступность, в стране всего 49 полицейских, все они получили профессиональное образование в Штатах.
           Саша был поражён. Конечно, жителей в стране немного - 200 тысяч, из них половина в столице, но всё равно остров большой, как же они умудряются следить по всей стране за соблюдением законности? И вообще, получается 25 полицейских на 100 тысяч человек, это - круто! Да в небольшом сельском районе, где жил раньше Саша, больше милиционеров, чем здесь на всю страну.(1)

           На следующий день корабли пришвартовались в порту Рейкьявика. На пирсе их встречала большая группа людей: представители города, официальные лица из правительства Исландии и работники советского посольства.
           После обеда все свободные от вахты отправились на экскурсию в кино, с последующей ознакомительной прогулкой по столице. Пока шли до кинотеатра не переставали удивляться городу. Красивые одно и двухэтажные дома с яркими красками стен и крыш резко контрастировали с частными домами, что ребята видели у себя в родных краях. Да и многоэтажки в СССР в этот период строились в основном однотипные, серого цвета.
           Заборов не было, за ними жителям просто нечего было прятать. Придомовые участки не были заполнены всяким стройматериалом «на всякий случай, на будущее», старыми досками, железом, не вывезенным мусором, а были покрыты ровным, зелёным газоном, такой ребята раньше видели в фильмах. На газонах Саша не заметил чего-нибудь брошенного размером даже с трамвайный билет, не было ничего подобного и вдоль дороги, что они шли. На улицах у домов стояло множество легковых автомобилей.
           Необычным был и киножурнал, типа «Вокруг света», специально подобранный для них самый скромный, как говорил замполит, но всё равно сильно потрясший моряков откровенными сценами. После просмотра фильма их отпустили пройтись по городу, по магазинам, потратить выделенные исландские кроны. Морякам поставили условие: ходить только группами, не меньше трёх человек. В противном случае офицерский патруль с корабля отправит провинившихся на судно.

           Саша с Петей Лопатиным и с новым своим товарищем, одногодком из команды рулевых, Сашей Межинским, отправились осматривать город, заглядывая по пути в небольшие магазины-лавчонки. Эти магазинчики, вместе с различными парикмахерскими, салонами, булочными занимали сплошь все первые этажи центральных улиц города. Что за странный город! В растянувшемся на три километра райцентре, где жил Саша, было два промтоварных магазина, один хозяйственный и одна парикмахерская в Доме быта - на весь посёлок и близлежащие сёла. Да и в городах от одного промтоварного магазина до другого обычно чуть ли не одна остановка.
           Рулевой Межинский, невысокий, крепкий, бравый матрос с усами, несмотря на свою молодость уже походил до службы на рыболовецких судах, заходивших иногда в иностранные порты. Он разъяснил друзьям, что такое множество лавчонок, торговых точек обычное для Запада явление и посоветовал сегодня осмотреться, глянуть что продают, на цены, прикинуть свои возможности, а уж завтра израсходовать те небольшие деньги, что им выдали. Покупки лучше делать в небольших лавочках, где можно поторговаться и хорошо скинуть цену.
          Вначале, для интереса, они зашли в большой промтоварный магазин. Самый сильный шок за время первого дня пребывания на исландской земле Саша испытал, кажется, именно здесь. В отделах одежды висело то, что ему раньше доводилось видеть только в журналах мод! Он представил, что было бы с обычными советскими женщинами, попавшими сюда. Даже для него, парня, это было потрясением. Он вспомнил монотонные ряды серых пальто из драпа, с воротниками из каракуля и цигейки, множество таких же невзрачных, но очень модных в их стране курток из «болоньи» (2). В сельмагах вообще обычно висели ватные телогрейки, «польта» завозили лишь иногда.
          Какой только бытовой техники не стояло на полках, в магазинных рядах. Глядя на большие двухкамерные холодильники, Саша вспомнил, как они радовались, когда незадолго до его отъезда в Новосибирск, им и родственникам прибыли багажом три небольших холодильника «Памир» - родители ездили в отпуск в Узбекистан и отправили оттуда железной дорогой. У них в области их было не купить.
           В этот день ребята практически ничего не купили, кроме кока-колы, известной им из газет и телевизора, а также по погремевшему в СССР фильму «Лимонадный Джо». Кока-кола продавалась в красивых необычных бутылках по 0.33 литра, которые нужно было самим доставать из небольшого ларя-холодильника. Может её лучше было выпить холодной, но моряки немного замерзли в своих тонких красивых бушлатах на промозглом исландском ветру, и кроме этого, хотелось выпить неведомый напиток сидя, не спеша, смакуя, глоток за глотком.

          Они прибыли на корабль к ужину. В большой, офицерской, кают-компании играла музыка, произносились тосты. Там визит корабля праздновали офицеры вместе с сотрудниками советского посольства, их жёнами: не напрасно в Североморске загружались ящики с разнообразным алкоголем и деликатесами. В одном кубрике с Сашей жили баталеры продовольственные. Они сказали, чтобы он не наедался за ужином и пришёл потом к ним на склад. Сильно проголодавшийся, продрогший, он всё-таки подкрепился как следует, подумав, что, если его угостят чем-то вкусным он и это осилит.
          Саша спустился в трюм, в склад к баталерам. Там был накрыт стол: открытые банки отличной тушёнки, красной икры, две бутылки кока-колы и две бутылочки тройного одеколона. Один из матросов пригласил за стол:
- Сань, давай присаживайся. Офицеры отмечают визит, а мы что, хуже? 
           Саша вспомнил тех стариков, что жили в одном доме с ним, когда он учился в техникуме, как они разбавляли водой тройной одеколон и вливали в себя мерзкого вида питьё. Его всего передёрнуло.
- Не, ребята, я не буду.
- Ты чё, Саня, с кока-колой такая прелесть, - убеждали его сослуживцы.
            Но не уговорили. Он даже не остался «на деликатесы», вернулся в строевую канцелярию. Начальника не было, он где-то с товарищами-старослужащими отмечал событие. Саша отлил чуток из бутылочки спирта, что им давал старпом «для протирки машинки и очистки шрифта», разбавил немного кока-колой, выпил. Потом попробовал на вкус кока-колу. Напиток оказался непривычным на вкус, но действительно чудным, бодрящим. Возможно, сказалась сила внушения, хотя настоящая Кока-Кола действительно тонизирующий напиток (3).

            На следующий день Саша с друзьями вновь собрались в город. На пирсе было довольно много исландцев, которые рассматривали корабли, переговариваясь между собой. Ребят удивило, что несмотря на холодную погоду, большинство из них было одето только в свитера, правда довольно толстой вязки, у некоторых сверху были ещё тонкие куртки, чтобы не продувало ветром. Оказалось, что эти свитера связаны из знаменитой исландской шерсти и невероятно тёплые. Причём овец разводят нескольких цветов, получается разноцветная пряжа и красят её очень редко.
           Ребята, конечно, загорелись мыслью купить на память такой свитер, но засомневались: хватит ли у них на это валюты? Им, простым матросам, служащим по первому году выдали по 300 крон. Действительно, оказалось, что этих денег хватает только на покупку пряжи на один свитер. Дальновидные моряки решили, что дома им мамы свяжут свитера и взяли пряжи. Саша купил кое-что по мелочи: на память себе и в подарок двум младшим братишкам.
          Вечером, в кубриках, на боевых постах ребята показывали друг другу, что они приобрели. Большая часть, конечно, приобрела всякую мелочёвку. Практически все купили по колоде карт с голыми женщинами, их там был десяток видов, на любой вкус. Некоторые смогли купить сувениров раза в два больше, чем Саша. Он сказал с некоторой завистью:
- Ну ребята молодцы, я никогда не умел торговаться, хоть и восточный человек.
- Ты что, думаешь я смог уговорить лавочника продать мне очень дёшево? - спросил один из товарищей.
- Ну а как же ты смог столько купить?
- Да стащил, когда он уходил в другое помещение, искал для меня товар.
- Что? Стащил?!
- А ты что, Саня, ничего не взял? Хватит нам заливать!
            Оказалось, матросы умело воспользовались большим разнообразием однотипных товаров в лавках. Посмотрев фонарик, они просили такой же, но более сильный; карты - ещё с другими фото, и так далее. Пока лавочник ходил в подсобку, матрос умыкал что-нибудь с прилавка. Не ожидающий этого исландец, конечно, не замечал пропажи, тем более заходили уже другие моряки и он обслуживал их.
            Далее выяснилось, что треть сходивших на берег молодых матросов «прихватила» что-нибудь, по крайней мере столько созналось. Саша был поражён. Конечно, он не забыл остров Русский, где воровали вплоть до сохнущих подштанников, как у него во Владике умыкнули часы, но здесь, в иностранном порту! А если бы кто попался? Ведь позора не оберёшься. У него самого, в этом вопросе было два «тормоза», как у велосипеда - передний и задний: воспитанное с детства чувство, что брать чужое нехорошо, и трусость, страх стыда, который придётся испытать, если поймают.(4)
 
            На третий день с утра началось мероприятие, которое все ждали: экипаж с интересом, командование корабля - с беспокойством: День открытых дверей. Все, кому положено несли вахту, остальных распределили для организации встречи. Более молодых матросов поставили в те точки, где далее проход исландцам уже запрещался. Рассказывали о корабле, отвечали на вопросы более опытные и знающие старослужащие.
            Люди шли с самого утра и вплоть до окончания времени посещения. Казалось, половина Рейкьявика побывала в этот день на «Стройном». Интерес гражданских людей к боевому кораблю, тем более прибывшему из загадочной и мало известной островитянам страны Советов, был огромный.
           Саше, как и немногим другим, удалось сходить в город и на четвёртый день. Основную работу они с Ткачёвым сделали в ходе подготовки визита, в том числе во время перехода от Североморска в Рейкьявик. Их вахта в данный период была только во время швартовки и отшвартовки корабля. Саша отправился ещё с двумя товарищами побродить на прощание по городу. Людей на улицах было совсем мало, главная причина - большинство перемещалось на автомобилях, но ребята шутливо заключили, что горожане отсыпаются после вчерашнего визита на корабль и последующего отмечания этого события, как это принято в их стране.
            Изредка им попадались группы моряков, также вышедших попрощаться с городом, который они, наверное, никогда больше уже не увидят.
 
            Ночью корабли отшвартовались и отправились в разные стороны: «Московский комсомолец» с перешедшим на него штабом эскадры пошёл на базу, а «Стройный» - на боевую службу, ещё дальше в Атлантику, к берегам Великобритании, для поиска подводных лодок НАТО.
             Служба проходила нелегко, постоянно штормило, а когда уже шли разговоры о возвращении на базу, поступил приказ двигаться навстречу жестокому шторму, переходящему в ураган. Командование флота решило проверить мореходные свойства нового типа кораблей в экстремальных условиях. Ведь в реальных боевых действиях, боевые противолодочные корабли будут не только уходить от шторма, им придется гнаться за вражескими подлодками, которые возможно будут как раз прятаться там, где сильнее штормит, пользуясь тем, что сами то они под водой.   
             История описывает страшные шторма с гигантскими волнами. Этот шторм был, конечно, не такой, но волны высотой до 17 метров помотали их корабль. Сила волн была такой, что одним из ударов воды в установку для бомбометания, приваренную к палубе, её вырвало со стороны удара, порвав толстенную стальную палубу корабля, будто это лист бумаги. Вахтенному офицеру, во время выхода из ходовой рубки на открытую площадку, куда обычно долетают только брызги, сломало руку дверью в которую ударила волна.
           Судно с честью выдержало испытание, как и экипаж, но как же нелегко это далось. На корабле в эти тяжелые часы, кажется, не осталось моряка, не испытавшего морской болезни. Некоторые её признаки почувствовал и Саша. Раньше на военных кораблях во время сильной качки всегда выдавали вяленую соленую рыбу, но те времена прошли. Саше с друзьями хорошо помогла таранька, присланная заботливой сестрой Рашидой.

            Матросский гальюн после прошедшего шторма представлял собой невообразимое зрелище. Вообще на советских военных кораблях было минимум четыре типа гальюнов:
- командирский, в его каюте (на «Стройном», корабле нового типа, была ещё одна аналогичная каюта для командира соединения или старшего адмирала на борту);
- офицерский;
- старшинский, для сверхсрочников;
- матросский, для моряков срочной службы (5).
             Матросские гальюны и умывальники были устроены один на носу и два на корме. Один кормовой «забрали» для своего пользования годки: те, кому осталось служить полгода и менее. Всем остальным запрещалось даже переступать порог годковского умывальника. Когда корабль стоял в порту, это не доставляло особых неудобств, поскольку пресная вода неограниченно подавалась во все умывальники. Но в море в водопроводной системе корабля почти всё время была солёная вода, лишь утром и вечером из репродукторов раздавалось: «В кормовой умывальник подана пресная вода на десять минут». Все спешили туда, чистить зубы, умыть лицо, при этом в один, чуть больший по размеру набивалось в пять раз больше моряков, чем в другой, для годков.
             Хотя обычно все торопились быстрее завершить туалет, уступив место ждущим очереди, некоторые из молодых не успевали даже зубы почистить, не то, что нормально смыть соль с лица, им доставалась лишь соленая, не очень приятная водичка. Офицеры в общем-то не боролись с этим проявлением годковщины, старпом попытался пару раз изменить порядок, даже насильно заталкивал упирающихся молодых матросов в годковский умывальник, но они пулей вылетали оттуда, через вторую дверь. Так ему и не удалось сломать этот установившийся порядок.
             Если ранее в матросский гальюн в шторм было неприятно, но возможно зайти, то после этого жестокого шторма некоторое время вовнутрь вообще оказалось не попасть. Место для «опорожнения» в этом гальюне устроено самым примитивным образом: прямая труба, уходящая далеко вниз, в воду. При сильном шторме волны выплёскивались в эту трубу и содержимое её, не успевшее убежать в море, возвращалось в гальюн, на полу которого образовывалось озеро, с плавающими фекалиями. Причём в сильный шторм воды было столько, что пройти можно было только в высоких флотских ботинках. Да и присаживаться «на очко» было небезопасно, как раз в это время высокая волна могла ударить снизу и сильно подмочить «репутацию».
           Матросы, ответственные за уборку гальюнов, так и назывались - гальюнщики. Саше было немного жаль их. Не за то, что им приходится выполнять грязную работу, нет. Сам он не боялся никакой работы, уже много чего в жизни приходилось делать. Вернувшись со службы, все ведь рассказывают про походы, шторма, про свои боевые заслуги. Эти же ребята будут, конечно, немного смущаться, когда их спросят: «А кем ты служил?». (6)

            Закончился поход, корабль вернулся в Североморск. Особенно много работы в этот период было у боцманской команды, приводившей корабль в нормальный вид после всех штормов и испытаний, выпавших на него. Основная часть команды несла повседневную вахту. Чтобы служба мёдом не казалась, часто устраивались учебные тревоги, нередко ночью. Происходило это так.
            Из репродукторов звучал голос вахтенного офицера: «Учебная тревога! Учебная тревога!» и затем короткие и длинный тревожный сигнал звонка, способный, кажется, поднять и мертвого. Моряки спрыгивали с коек одевались, либо просто хватали одежду, бежали на свои посты, задраивали отсеки и начинали доклады командирам своих боевых частей о готовности. Получив сообщения со всех своих постов, командиры докладывали о готовности своей боевой части на главный командный, ГКП, где их принимал находящийся там по боевому расписанию Саша и докладывал находящемуся здесь старшему: командиру или старпому.
            Учебные тревоги на берегу проводил обычно старпом и Ткачёв перестал по ним бегать на ГКП объяснив, что нужно сменщику нарабатывать опыт, а он в это время лучше поработает в строевой, где дел всегда хватало, тем более командир усиленно готовился к поступлению в Академию и постоянно поручал ему что-то печатать. Старпом Власов не возражал, тем более ему, крепкому, но очень маленькому ростом возможно было не совсем уютно рядом с рослым бравым старшиной. (7)
            Часто почти сразу же давалась команда «Отбой учебной тревоги», моряки разбредались по кубрикам, продолжать сон до утра. Но, бывало, проводилась настоящая имитация боя с противником, либо за ночь тревога объявлялась ещё раз, а то и два. Старослужащие на следующий день находили возможность отоспаться, а вот молодым было нелегко.
            Ткачёв всё большую и большую часть обязанностей перекладывал на Сашу, а сам наслаждался жизнью старослужащего, проводя большую часть времени со своими приятелями: старшиной СПС Тарабаровым и старшиной команды химиков.

            Пост СПС расшифровывают как специальный пост связи, иногда - специальная правительственная связь. На кораблях, между собой, моряки специалистов СПС прозвали шаманами. Потому что они что-то там колдуют, шаманят у себя на секретных постах, на сверхсекретной аппаратуре. У СПСовца отдельная каюта-пост, чего не было даже у большинства офицеров, располагающихся в каютах по два человека. В этой каюте стояла специальная шифровальная аппаратура, закрытая в специальном ящике, войти в отсек мог только командир, либо исполняющий его обязанности. Наказать даже самого молодого специалиста СПС, салагу, только что пришедшего на корабль, мог лишь командир (на корабле, если говорят просто «командир», значит, речь идёт о командире корабля, его капитане. К остальным обращаются по званию, либо добавляют, уточняют командир чего он. Например: «Товарищ комдив»).
            Старшина СПС - самая фартовая специальность. Кроме того, что он иногда принимал, либо передавал шифрограммы от командира, никаких корабельных обязанностей у него практически не было, поэтому иногда СПС расшифровывали как Специалист По Сну. Но в любом деле не бывает только плюсов. СПСовец обязан покидать корабль вместе с командиром, последним, что не всегда удается, при этом обязательно уничтожить шифровальную машину. Ходили разговоры, что он и себя должен уничтожить, чтобы не захватили враги, для чего имеет при себе гранату, но думается эту легенду сочинили сами «шаманы». Главный ведь секрет не в них, а в аппаратуре.

             Тарабаров был холён, всегда в отличном расположении духа. И если старшина Ткачёв был интересным парнем, высоким, крепким, статным, с приятным лицом, то Тарабаров был исключительный красавец, так что они составляли прекрасную пару ловеласов и часто ходили в город, где встречались со своими приятельницами. Понятно, что проблем с увольнением у подчиненных командира и старпома не было, кроме этого, Ткачёв часто, а Тарабаров почти ежедневно, ходили в штаб соединения.
             И другие моряки могли довольно часто ходить в увольнения, но они в Североморске не доставляли особого удовольствия, тем более молодым матросам. Бытовало такое выражение: «Североморск – город камней, бл…й и бескозырок». В увольнении идти было некуда. Саша с друзьями раза два сходил на танцы в базовый матросский клуб, где на несколько сотен матросов было 3-4 девушки, к которым и подойти не тянуло. Девушки, что хотели как и их мамы выйти замуж за военного, посещали Дом офицеров флота, те, кому не нравилась роль жены моряка, вечно не видящей своего мужа, и которые мечтали уехать с этого края земли, уже успели познакомиться со старшинами, что готовились весной к «дембелю», встречались с ними дома, у подруг, или ходили в кино, на концерты звёзд, нередко приезжающих в город по приглашению политуправления Северного Флота.
           Поэтому большинство моряков не очень рвалось в увольнение на берег. Посетив пару раз матросский клуб ребята туда уже не ходили, а сходя изредка на берег, брали у тётушек-спекулянтов красного вина, выпивали «из горла» и, погуляв немного по твёрдой земле, возвращались на борт. Эти женщины, продающие морякам запретное вино, не раз заставляли Сашу задуматься. С одной стороны, было несколько досадно, что вот эти русские женщины, так часто характеризуемые как самые сердечные, душевные в мире, спекулируют и обдирают бедных матросиков. С другой стороны, он понимал, что просто так ходить по холоду, рисковать получить судимость и продавать «без навара» товар никто не будет. Возможно его возмущало, что продают втридорога. Но ведь и риск большой.

           По завершении похода, с историческим визитом в Исландию и последующей боевой службой в Атлантике, командир издал большой приказ о поощрении личного состава. Саше присвоили звание старшего матроса, у него появилась первая «лычка» на погонах. Старшина Ткачёв получил царский подарок - десятидневный отпуск на родину. «Царский», поскольку это была его вторая поездка домой, в то время как некоторым морякам за три года службы и один раз не удавалось съездить.
           Служить Ткачёву оставалось всего несколько месяцев, и поскольку старпом решил, что Саша вполне может его заменить, он благословил отъезд старшины в краткосрочный отпуск.

           После возвращения из него старослужащему пришлось напоследок как следует потрудиться, в том числе и в очень тяжёлом срочном выходе в море. В этот поход он отправился без своего помощника, поскольку Сашу командировали в одно из подразделений спецназа ВМФ СССР - отдельный морской разведывательный пункт, дислоцированный совсем рядом, в Зверосовхозе, посёлке близ Мурманска. Там он должен был пройти месячную стажировку, чтобы не потерять навыки по основной специальности.
_____________

(1)   Данные по численности милиции в СССР - большая тайна. По оценкам экспертов на 100 тыс. населения приходилось около 500 человек, т.е. в 20 раз больше, чем в Исландии!
        Сейчас численность полиции, Росгвардии приблизительно такая же, как милиции в СССР, но численность населения в России в два раза меньше. По этому показателю впереди нас в мире только Беларусь и Сербия, так что мы вполне можем считаться полицейским государством.

(2)    Болонья – полотняный материал, изобретенный в городе Болонья. В 1960-х годах ткань стали выпускать и в нашей стране, из неё шили куртки, плащи, которые называли болоневыми.
        В СССР болонья считалась дефицитным товаром, о чем спел в «Диалоге у телевизора» известный поэт В. Высоцкий:
«Мои друзья хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи.
А гадость пьют — из экономии,
Хоть поутру — да на свои!»

(3)    Состав «Кока-Колы» вначале был такой: три части листьев коки (содержат кокаин, наркотик, в то время не являвшийся запрещённым веществом) на одну часть орехов тропического дерева колы, отсюда и название, и тонизирующие свойства.
        Через несколько лет в «Кока-Колу» стали добавлять не свежие листья коки, а уже «выжатые», из которых был удалён весь кокаин, признанный наркотиком.
       Производимая с 1988 года в нашей стране «Кока-Кола» имеет другой состав и другую технологию.

(4)   Надеюсь, читатели не обвинят меня в преувеличении масштабов воровства в России, в очернении и так далее. На днях в СМИ прошла информация, подтвержденная Следственным комитетом: на закрытом, оборонном предприятии, с так называемого самолёта «Судного дня», предназначенного для высшего руководства страны в случае ядерной войны (!), украдено технических устройств на 1 млн.рублей.

(5)   Помнится, большевики после революции грозились убрать кастовость, присущую царской армии, но вскоре советские офицеры не могли уже и в один туалет ходить с матросами.

(6)   У автора есть рассказ «Хреновая болезнь», там девушке нравится бравый моряк, вернувшийся с флота, где он служил гальюнщиком. Неожиданно она узнаёт, что это за служба - и конец чувствам.

(7)  Старпом Власов получил у экипажа прозвище «кранец»: такой же низенький, крепкий, как шкапчик моряка.
     Старпом - первый помощник командира. Обычно гроза экипажа корабля и рабочая лошадка, управляет всей повседневной жизнью на судне. На эту должность соглашались и её тяготы выдерживали только потому, что старпом - первый кандидат на должность командира корабля. Старпом «Стройного» был строг, как и положено отвечающему за всё командиру, обычно справедлив, но конечно не всегда: сказывались усталость, измотанность.
     Власов стал следующим командиром корабля, потом быстро ушёл на повышение, комбригом.