медвежья история 3

   В  тот  год,  не  такой  уж  далёкий – ещё  не  все  свидетели  сподобились  помереть,  тайга  похоже  не  забрюхатела  весной  и  осенью  ей   нечего  было  родить.  Такие  года  всё  чаще  случаются.  Не  уродились  ни  ягоды,  ни  грибы,  ни  шишки,  только  трава  росла  как  обычно,  невкусная  и  бесполезная.  Тяжело  приходилось  различному   таёжному  зверью  и  каждый  кормился  чем  мог.  Птицы  встали  на  крыло  и  полетели  в  сытые  места,  белки  ускакали  в  богатые  кедровники,  а  мелким  грызунам  хватило  и  того  что  на  траве  выросло.  Лосям  и  косулям  шишки  и   ягоды  ни  к  чему,  а  вот  медведи  послонялись  недоумённо  по  тайге  и  стали  решать  вопрос  выживания  нетрадиционным  способам.
          
  Наверное  в  русских  сказках  медведь   часто  упоминается  не  просто  так.   Ну  не  может  без  него  мужик  прожить,  как  будто  это  не  лесной  зверь,  а  сосед  за  плетнём.      То  они  вершки  с  корешками  делят,  то  медведь  внучку  грабануть  хочет,  на  предмет  пирожков.  Вот  и  теперь  Топтыгины  от  бескормицы  двинули  на  мужицкое  подворье,  то  бишь  на  окраины  деревень  и  городов,  где   обычно  располагаются  мусорные  свалки  и  огороды.  Ох  и  задали  же  они  заботы  различным    половым     силовым  органам.   Стрелять  их  нельзя,  потому  как  охрана  природы,  а  людей  защищать  от  них  надо.  А  люди  ещё  и  сами  к  ним  лезут,  в  определённом  состоянии,  поговорить  «за  жизнь».   Нередко  в  городских  теленовостях  демонстрировали  вполне  привычную  зарисовку:     На    окраине    детского    лагеря    в    помойке    деловито    ворошится  лесной    великан,    невдалеке    играют    дети,    которым    он    уже    надоел    и    неинтересен.    А  посредине,    трясясь    от    сознания    ответственности,    дежурит    ментовщица   (ну  не  мужиков на  медведей  же  посылать)    мелкосержантского    звания    с    пистолетом,    спрятанным    под  юбкой,    чтобы    не    травмировать    детишек    видом   огнестрельного    вооружения.    Такая  инструкция.

    Но  это  хоть  режимная  территория,  и  не  так  уж  их  много  -  сержантих   хватит.  А  как  быть  с  отдыхающими,  туристами,  рыбаками – к  каждому  охрану  не  поставишь.   А ещё  и  фотографов – натуралистов – анималистов  развелось,  как    блох  на  дворняге.    Наш    народ   сколько  не  предупреждай  по  всем  средствам  массовой  информации,  какие  авторитеты  не  применяй  -  только   раззадоришь  больше  (сам  такой)   и  в  лес  попрутся  те,  кто  раньше  отродясь  туда  не  ходил.  Ну  а  уж  от  многочисленных  огородов,  дач,  садов  людей  и  совсем  отлучить  невозможно,  не  ОМОН  же  в  оцеплении  выставлять.  Можно  было  казаков  нанять,  но  они  сами  медведей  боятся,    это   же    не   бомжей    нагайкой     хлестать,     путний  то   мужик  в  нынешние  казаки  не  пойдёт.  Но,  так    или    иначе,  тот  год  прошёл,  а   звери  так  никого  и  не  погубили  и  не  покалечили,  хотя  напуганных  много  осталось.  Чёрт  его  знает,  может  и  не  врут  сказки  про  добродушие  и   человеколюбие  мишек.   Так   и  сложилось;    Волк - злой,   Лисичка - воровка   на   доверии,   а  Медведь   добрый   и     сильный.     Я  пару  раз  встречался  с  ними  и  готов  в  это  поверить,  но  больше  не  хочу  и  другим  не  желаю.
Вот  и  мой  старый  знакомец  Антон  имел  такую  нежелательную  встречу  на  даче,  посреди  посёлка,  по  сути – в  черте  города.  Они  с    бабкой   с    начала    огородного    сезона    плотно  переселялись  на  дачу.  А  что  в  городе  задыхаться,  в  бетонных  стенах.  А  здесь  и  домик  добротный  и  грядки  рядом  и    воздух  чистый  и    магазин    имеется,  это  когда  c бабкой  консенсуса  достичь  удаётся.    И  кобеля  своего  престарелого,  полупородистого  «немца»  Боба,  разумеется,  с  собой  переселяли.  Вот  Боб  то  и  ответил  за  всех,  своей  собачьей  жизнью.  Так  и  жили  на  даче,  днём  Антон  по  огороду  слонялся  или  с  Бобом  в  посёлок  выходил,  а  бабка  в  грядках  ковырялась,  что  со  скучной  женщины  возьмёшь.  А  к  вечеру  уже  Антон  впрягался – вся  поливка  на  нём  была,  бабка  только  вёдра  с  водой  считала,  чтобы  не  хлюздил.

   В  тот  вечер  все  работы  уже  закончили,  ополоснулись  под  летним  душем,  бабка  в  домике  подмела,  Антон,  разглядывая  ополоснутый  пучок  редиски  на  перевёрнутом  ведре,  прикидывал  как  выцыганить  у  благоверной  на  чекушку.  По  летнему  было  ещё  совсем  светло,  воздух  только  чуть  загустел,  даже  комары  куда  то  отлетели  отдохнуть,  вот  скоро  сумерки  -  это  самое  их  время.  И  до  того  было  тихо  и  покойно,  что  к  Антону  закралась  непривычная  мысль  отказаться  от  сегодняшней  чекушки,  уж   очень  не  хотелось  нарушать  лишними  движениями  и  словами  эту  тишину  и  умиротворение.
 
     Что  то  забеспокоился  почти  заснувший  у  ног  хозяина  Боб,  поднял  голову,  поводил  настороженным  носом,  подёргал  верхней  губой,  обнажая  жёлтые  клыки.      Пёс  был  уже  стар,  мудр  и  лишнего  ничего  не  делал,  на  случайных  прохожих  на  поселковой  улице  он  бы  шевелиться  не  стал.  Антон   положил  руку  на   жёсткий   псиный  загривок,  погладил,   приминая  торчащие  уши,  почувствовал,  как   напряглось  всё  тело  собаки.   Тревожное   внимание  Боба  было  направлено  в  сторону   хилого  заборчика   отделяющего  антонов  участок  от   натоптанной  тропинки  ведущей  к   дороге,  а  в  другую  сторону — на  болото,    где    колба    весной   произрастала    да    на    валёжинах    опята    осенью    гнездились.   А   с    другой  стороны   участок  и  огораживать  не  пришлось,  там  болото  такое   гадкое начиналось,  что  сунуться  только  сдуру  или  пьяну  можно  было.  Зато  можно  было  хозяйственный  мусор  выбрасывать.

  А  за  забором  что  то  происходило.   За  кустами  Антону  не  было  видно,  но  кто  то  там  сопел  и  пьяно  ворочался,  как   в  тесноте.  «Опять  какой  алкаш  дорогу  потерял»  - успел  подумать  Антон.    Распахнулось  подобие  калитки,   сколоченной  из  полусгнивших  досочек  второго  срока  службы  и   в   проём  просунулась,    мгновенно  узнаваемая,  огромная  голова  героя  детских  сказок   и   таёжных   небылиц.   Медведь   коротко  двинулся   в   калитку,   повалив   забор   в   обе  стороны,    остановился,    водя  носом   и   медленно  раскачиваясь.   Антон  инстинктивно  вскочил,  как  будто  ему  сейчас  придётся   выпроваживать  очередного  незванного   гостя     при   помощи  уговоров  или  угроз.   «Бабка    в    доме,  топор,   капец  мне,   ни  хрена  себе...» - зароились  в  голове   паникёрские  мысли - «Хотел  же  у  Витьки  ружьё  купить».   Он   даже   сделал   шаг  навстречу  зверю  и  ещё  не  выбрал  что  сказать  тому:  «Кыш,  Тьфу,  Фу  или  Пошёл  на  ***». У  медведя  соображение  работало  быстрее  человеческого.   Он  сделал  какой  то  немыслимый  мягкий  прыжок,  обогнув   торчком   стоящего   Антона    и  только   обдав   его   волной   вонючего   воздуха,   коротким    взмахом   лапы   подцепил   неподвижно   сидящего   с   отвисшей   челюстью  Боба  и  заковылял  в   противоположный  край  огорода,   презрительно  тряся  клочкастым  задом.  Стоящий  в  ступоре   Антон  даже  не   мог   заметить,  как   медведь   тащил   Боба,  в  зубах,   в  когтях,  - была   собака   и   нет   её.   А   медведь   то   был?    В  это  поначалу  не  могла  поверить  и  бабка,  посчитавшая,  что  мужа  или  «Кондратий  хватанул»    или  «Белочка  пришла».  Только  заваленный  забор  и  несколько  капель  крови  убедили  ограниченный    женский  ум.  Потом  долго  бегал  по  соседям,  рассказывал  и   доказывал,    приводил   на   место,   изображал    и   себя,    и  Боба,   и   медведя.   Кто  то  позвонил  и  приехали  охотники,  на   двух   крутых  джипах,  с  крутыми   ружьями,   в   новёхоньких   камуфляжах  и   сапогах.   Смотрели   забор,   сидели   над  следами,   меряли  растопыренными  пальцами    и    нюхали    воздух.    Потом    всю   ночь    пили    в  хате  у   Антона   и   он   с   ними,   бабка  не  возражала.   Деньги   сами   давали,    Антон   только  в  магазин   бегал   и   по   знакомым.  По  охотникам  было  видно,   что   они   три   дня   пить   могут   и   на  ногах  держаться.    Но   утром   всё   же   разбрелись   по  болоту,   медведя  не  нашли,  а  принесли  клочки   собачьей   шкуры   и  посоветовали  похоронить   и   поставить   памятник.   Спаситель  всё  же.