Глава 24. Невезение

               
Сегодняшний день был для Михаила Ильича лучшим в его жизни и самым важным. Наконец он добрался до вершины. Сегодня он подписал документы о слиянии своей компании « ТУРБЭКС» с компанией « МИР ОКОН» , где у него оказался 51 процент акций и он стал главным поставщиком шпингалетов на пластиковые окна в России.
 Мелькнула мысль-сколько усилий, пота, и, главное, крови понадобилось, чтобы мечта стала явью. По молодости он переживал, и после очередной схватки за рынок шпингалетов, кончавшейся горой трупов, он бежал в церковь и припадал к ногам духовника отца Агория.

Тот говорил ему, что Спаситель простит каждого, если раскаяние искреннее и протягивал бумагу с реквизитами, куда необходимо перечислить деньги. Коткин не вдавался в подробности и платил за прощение исправно, пока не решил, что лучше заплатить один раз крупно , но не светиться лишний раз.

Он приказал отлить гигантский колокол и его, под вспышки журналистских камер, установили на колокольню церкви. Но тут произошла накладка, стоившая нескольких беспокойных дней королю шпингалетов. Гигантский колокол ебнул так, что у церкви снесло крышу, повылетали окна и двери, а из могил полезли все жертвы борьбы за эти проклятые шпингалеты.

Толпы облезлых покойников, вытянув руки, плелись к церкви в надежде увидеть еще раз господина Коткина. Появившаяся мгновенно Росгвардия рассадила покойников по автобусам, с ними долго работали переговорщики, но все тщетно. И только когда приехал мэр и дал слово перезахоронить их на Троекуровском кладбище, дело стронулось с мертвой точки.

 Росгвардия увезла счастливчиков и долго трамбовала их по могилам, потому что все время вспыхивали свары уже из-за новых мест.
Много крови попила и пресса, но им дали толстый конверт и объяснили, что просто снимается новый фильм. Известный режиссер, Сергей Пустозвонов, решил снять фильм о том, как к Сталину по ночам стали являться топы мертвецов, те, кого он замучил, теша свою маниакальную подозрительность.

Возглавляет покойников труп сильно пьющего и несправедливо пострадавшего генерала Власова, которого играет любимый актер  режиссера, Алексей Золотарев. Такая версия событий выглядела даже правдоподобнее того, что произошло на самом деле.
Но все было в прошлом и теперь он сидел в огромном кожаном директорском кресле, больше подходившем Тутанхамону, и пил виски со льдом. У него совсем не было жизни, только войны и заботы, но теперь-то он заживет!
 
Впереди маячили райские развлечения, курорты, путешествия на яхте и другие, доступные только элите, развлечения. Рядом на диване лежал его любимчик Боливар, в миру Савелий Крынкин, бывший стриптизер и эскортник, и преданно смотрел хозяину в глаза. Казалось, что уже ничего не может испортить конец этого великого для.
Но в дверь постучали и в кабинет вползла старуха-секретарша, держась за палки для норвежской ходьбы, и доложила:

-Михаил Ильич, к вам пришел Гудада Тобарович. Говорит срочно.

- Спасибо, мама. Пусть проходит.-недовольно пробурчал Коткин, но отказать не решился.

Михаил Ильич был очень осторожен и не мог позволить себе секретаршу со стороны, поэтому он забрал ходящую ходуном от Паркинсона мамашу из геронто-психиатрического диспансера и заставил работать на себя.
 
Инесса Калныньшевна прошла всю войну в СМЕРШЕ, пережила четыре расстрела, два своих и два немецких, отсидела десятку в Соловках, видела как пятнадцать раз приходили за будущим академиком Лихачевым, но так и не найдя, уводили на расстрел других заключенных, видела Солженицына, в цепях выдававшего книги в лагерной библиотеке и ее ничем уже нельзя было напугать.

Но сын вызывал у нее приступы паники и лютого страха, когда вызывал в кабинет.

«****ь, да не расстреляет же он мать!»-говорил ей строгий большевистский внутренний голос.

« Да *** его знает…»- отвечал ей неуверенно другой.

В комнату буквально влетел, несмотря на возраст, полный мужчина цыганской внешности в дорогом костюме. Брюки были заправлены в расписные сапоги, а под распахнутой красной рубахой виднелся золотой крест на пол груди. Он тут же бросился обниматься и целоваться. Михаил Ильич неохотно подчинился и изобразил радушие, какое только смог.

Начинали они вместе, с одного паяльника на двоих. Потом друзья добились высот необыкновенных и их пути разошлись, что было к лучшему. Останься они вместе и кто-то из них уже давно бы гнил на погосте и не факт, что это был бы Гудада. Теперь он контролировал всю тушенку из конины в России, производство эфедрина и шприцов, розничную сеть аптек « Айнане» и элитный конезавод.

Цыган быстро присел на свободное кресло и начал излагать свое дело.
У него есть конь Крепыш, за которого английский лорд сэр Лоуренс Пибоди дает десять лямов долларов. Но продать он его не может, т.к. это подарок отца и он клялся у его смертного одра, что будет есть мясо мертвой матери, если продаст его.

Поэтому он решил представить англичанину другого, 76-летнего скакуна Данко похожей масти. Коня конечно взбодрят перед сделкой, подкрасят и надуют.
Но лорд Пибоди очень въедливый, поэтому его надо отвлечь, тем более, что он страдает известным английским недугом. Было бы здорово, если Михаил Ильич одолжит ему на одну ночь своего любимчика Боливара, а уж Гадуда в долгу не останется.
Просьба Гадуды поразила Михаила Ильича своей наглостью. Он затушил сигару в стакане с виски и холодно процедил:

-Боливар не вынесет двоих.
 

Гадуда хорошо знал твердость приятеля, поэтому резко встал и вышел из кабинета.
На другой день он уже представлял коня лорду. Коня несколько раз провели мимо англичанина, но тот пожелал непременно прокатиться на Крепыше. Коня подвели к покупателю, тот ловко вскочил в седло и полетел по полю, что было на территории конезавода.

И все шло хорошо, но тут англичанин, видимо желая дать коню полную инспекцию, решил перепрыгнуть телегу, что стояла на поле. Крепыш довольно легко перепрыгнул препятствие, но когда его ноги коснулись земли, то под весом ездока из него сзади с шумом вылетела большая пробка, он сдулся и его спина провалилась до земли.
 
Казалось, что лорд Пибоди триумфально несется по полю на своей жопе, широко расставив ноги параллельно земле, как собака, пытающаяся освободиться от зуда. Псевдо Крепыш еще какое-то время бежал, а потом упал и затих.

Гадуда быстро сел в машину и приказал ехать домой. Он влетел в кабинет, достал из секретера фотографию Михаила Ильича и положил ее лицом вверх, причем так, чтобы солнечные лучи его осветили. На него смотрел молодой человек с принципиальным комсомольским взглядом. Гадуда поссал на фотографию и произнес замогильным голосом:

-Мы едем по одной дороге. Сейчас, сегодня и завтра. Приди ко мне, мой раб медлительный. Исполни все, что я желаю. Мы едем по одной дороге. Сейчас, сегодня и завтра.

С этого момента у Михаила Ильича начались проблемы. В тот день, когда проклятие было произнесено, Коткин находился на банкете в честь слияния компаний. Изрядно выпив и закусив, он незаметно покинул праздник вместе с преданным Боливаром.

Утром, весь в лохмотьях и в кирзовых сапогах, он проснулся в бараке. Кругом спали какие-то грязные и пропитые мужики. Через полчаса им выдали по миске бурды, дали запить водой и погнали на бесконечное поле собирать огурцы.

 Коткин думал, что знает все, но только после шести лет бесконечных ****юлей узнал, как правильно укладывать в корзины сорванные огурцы. Столь долгий срок пребывания в плену был обусловлен тем, что охранники говорили только по китайски и он никак не мог пробится в элиту огуречного бизнеса, чтобы выкупить себя.
 
На восьмой год земля уже больше не могла дать ничего, поэтому всех распустили. У хозяина как раз родился ребенок, поэтому он от радости выдал всем батракам щедрые парашюты и Михаилу Ильичу как раз хватило его на то, чтобы отбить телеграмму на заброшенной сельской почте в совет директоров.

Прилетел вертолет со спецназом и забрал Коткина прямо с грядки. В столице он с месяц отлежал в больнице и врачи, после тщательных исследований, нашли у него неизвестно откуда взявшийся лунатизм.
 
Магнат вернулся домой, вечером выпил виски, помечтал о красивой жизни и… следущие десять лет провел в бригаде по сбору валежника, ягод и грибов. Потом он отстал от бригады, заблудился и скитался еще три года по тайге, питаясь тем же валежником, ягодами и грибами.

Обросший седыми паклями и ватной бородой до пупа, с раздутой задницей от дроби, которую ему всадил перепуганный охотник, принявший его за лешего, он вышел на трассу, где и был арестован милицейским патрулем, безуспешно искавшем который год людоеда Сенькина.

В отделении ему пришлось все взять на себя, потому что раздутая задница уже не могла принять на себя, как ни пыталась, еще и бутылку от шампанского.
Спасло только то, что его показали по всероссийскому каналу, когда местный прокурор Кандрашкин с гордостью рассказывал, как он голыми руками лично брал в тайге жестокого людоеда.

На сей раз Коткин пролежал в госпитале ветеранов уже полгода, и восстановившись, приехал домой. Он заперся, выпил залпом стакан виски и приготовился, наконец, вкусить все плоды своей деятельности, но последние десять лет провел на ржавом рыболовецком траулере “Родина” под турецким флагом, где с утра до глубокой ночи разделывал минтай.

Когда старая  “Родина” уже не могла больше гоняться за молодой треской, то грустно затонула, а Коткин ухватился за заскорузлый круг с аналогичным названием и его еще почти месяц мотало по волнам, пока его не спас баркас “Бесстрашный”.

Михаила Ильича привезли в военный госпиталь, где он благополучно почил в бозе, перед смертью выкрикивая в полузабытьи, что необходимо отдать швартовы.

Похороны взял на себя его старый друг Гадуда и настоял на том, чтобы катафалк с покойным до могилы вез костистый конь Данко, мотивируя это клятвой, которую с него взял покойный на Воробьиных горах.